Затем она, завладев ручкой и перевернув страницу, написала:
ЙОНАС, ПОЧЕМУ НАМ НЕЛЬЗЯ ХОДИТЬ К ЧЕРНОМУ ПРУДУ? В ЧЕМ ДЕЛО?
Тот, прочитав запись и энергично кивнув головой, тут же накарябал ответ:
ПЛОХОЕ МЕСТО ОПАСНО НЕЛЬЗЯ
ОБЪЯСНИ, ЙОНАС, – написала Ирма, – НЕ ПОНИМАЮ!
ТАМ УБИВАТЬ ЛЮДЕЙ ПЛОХИЕ УБИВАТЬ ДРУГИХ
Ирма перевела последнюю запись москвичке, затем вновь взялась за ручку.
ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ, ЙОНАС?
Я САМ ВИДЕТЬ, – нацарапал тот своим детским почерком. – Я БЫЛ ЛЕС
СЛЫШАТЬ КАК ПРИЕЗЖАТЬ МАШИНЫ Я ДУМАТЬ ЭТИ ЛЮДИ ХОТЯТ ЛИТЬ ОТХОДУ ОЗЕРО
ХОТЕЛ ИХ РУГАТЬ ЗАПРЕЩАТЬ НО ПОТОМ ВИДЕТЬ ЧТО ОНИ УБИВАТЬ ЛЮДЕЙ Я
БОЯТЬСЯ ПРЯТАТЬСЯ ЛЕСУ Я БЛИЗКО СИДЕТЬ КУСТАХ Я ВИДЕТЬ ВСЕ ВСЕ ВСЕ
На эти записи, учитывая величину его каракулей, у Вираса, чье настоящее имя стало известно только сейчас, ушло с полдесятка страничек.
Едва Ирма успела перевести еще один фрагмент их своеобразной беседы с этим глухонемым человеком, как до их слуха долетел звук автомобильного мотора…
В Паневежис «соколы» отправились двумя машинами, вернулись же на взятой Нестеровым в аренду «Ниве». Принадлежащий Слону «Додж» был слишком заметкой тачкой, а потому было решено на время припрятать его в гараже одного из паневежских родственников Римаса Можонаса.
Хочешь не хочешь, девушкам пришлось рассказать как о своем недавнем походе на Черный пруд, так и о тех записях, которые появились в блокноте Ирмы.
Слон, стараясь сделать это незаметно для москвички, показал Ирме свой пудовый кулак – что ж ты, мол, сестричка, нарушаешь строжайшие инструкции?! Что же касается Стаса, то он не только не стал укорять девушек за беспечность, но и принялся выспрашивать у них подробности, особенно заинтересовавшись теми показаниями, что успел дать Вирас до их появления.
Пока остальные обменивались репликами, глухонемой обитатель хутора следил за ними с напряженным вниманием, пытаясь понять по движению губ, о чем они между собой разговаривают.
Стас решил взять инициативу на себя.
КОГДА ЭТО ВСЕ СЛУЧИЛОСЬ, ЙОНАС? – написал он печатными буквами в книжечке.
Вирас, прочтя его запись, тут же продемонстрировал три пальца.
– Три месяца назад? – забывшись, спросил Нестеров. – Или три недели?
Тот, очевидно, поняв произнесенное по губам, отрицательно покачал головой, затем потянулся за ручкой.
ТРИ РАЗА БЫЛО Я САМ ВСЕ ВИДЕТЬ
Нестеров, прочтя запись, озадаченно почесал в затылке.
– Сначала нам нужно определиться с датой, – сказал он после небольшой паузы. – У кого есть календарик?
Искомая вещица, как и следовало ожидать, сыскалась у женской половины их компании. Первой из сумочки свой «дежурный» календарик извлекла Ирма.
Слон взял у сестры глянцевый квадратик и передал Нестерову.
Когда Стас показал глухонемому календарик, тот энергично закивал головой.
КОГДА ПЛОХИЕ ЛЮДИ ПРИЕЗЖАЛИ НА ЧЕРНЫЙ ПРУД В ПЕРВЫЙ РАЗ? – написал Стас на листочке. – ОТМЕТЬ ДАТУ НА КАЛЕНДАРЕ!
Тот, взъерошив бороду, в которой уже местами пробивалась седина, скобкой отметил на календаре числа от 20-го до 25-го января.
УКАЖИ ТОЧНУЮ ДАТУ! – написал Стас.
Вирас, заглянув в книжицу, как бы с сожалением развел руками.
Стас жестом показал, что в этом нет ничего страшного, а затем сделал очередную запись:
КОГДА ТЫ ВИДЕЛ ПЛОХИХ ЛЮДЕЙ? УТРОМ? ДНЕМ? НОЧЬЮ?
Вирас, немного подумав, написал:
ВЕЧЕРОМ ПОЗДНО
Прочтя эту запись, Нестеров не удержался и бросил на своего напарника многозначительный взгляд.
– Ну что? – быстро спросила Головина. – Это имеет какое-то отношение к нашему делу?
– Может – да, а может – нет, – осторожно сказал Нестеров. – Сейчас попробуем выяснить у Вираса все подробности…
Дальнейшая переписка велась при помощи общей тетради, которую Ирма разыскала в одном из загашников старой Онуте.
Постепенно им удалось прояснить для себя картину событий, свидетелем которых случайно оказался этот глухонемой мужчина, нашедший себе приют на хуторе старой Онуте.
Вечером двадцатого или двадцать первого января – более точной даты Вирас не смог назвать, – когда он возвращался с соседнего хутора (заночевать он там почему-то не захотел), он увидел, как к Черному пруду подъехали три легковые автомашины. Несколько мужчин в масках и при оружии вытащили из машин двух связанных людей. Одного из них чем-то ударили по голове, затем двое в масках, взяв его под руки, втащили на бетонный уступ… Выстрелили в него, потом, привязав к телу что-то тяжелое, сбросили в пруд… Подтащили следующую жертву, но убивать почему-то не стали – продержали минуту или две на самой кромке выступа, но затем почти волоком потащили обратно и сунули его в черный джип… …В этом месте Стас оборвал его ненадолго, велев Мышке принести папку, в которой хранилось несколько газетных вырезок и с десяток фотографий. Всю компанию в этот момент буквально трясло от скрытого напряжения… Сначала Вирасу поочередно показали фотографии Сергачева, Пошкуса и водителя последнего, но тот знаками дал понять, что он не смог в тех условиях разглядеть лица жертв, а потому не может уверенно сказать, привозили ли кого-нибудь из них на Черный пруд или же он стал свидетелем преступления, жертвами которого были совсем другие люди.
Но зато когда ему показали газетную вырезку, где фигурировал цветной снимок черного джипа марки «Мерседес», принадлежавшего бизнесмену Пошкусу, он энергично закивал головой, показывая тем самым, что он видел эту машину на берегу Черного пруда…
Головина, когда до нее дошел смысл происходящего, заметно побледнела.
Стас уже хотел было отправить их с Мышкой… подышать свежим воздухом, – кто знает, о чем намерен поведать им Вирас? может, имели место какие-то зверства? – но москвичка, которой было не занимать решимости и силы духа, сумела быстро взять себя в руки и оставалась с ними до окончания этой столь специфической процедуры опроса глухонемого очевидца событий.
Выяснилась еще одна любопытная деталь, которая заставила «соколов» на первых порах отнестись к «рассказу» Вираса с сильным недоверием…
Одну из привезенных в эту глухую местность жертв люди в масках почему-то не стали убивать. Ладно, допустим, они хотели припугнуть этого человека… К примеру, решили оказать на него мощнейший психологический нажим в канун какого-то важного разговора. Но как понять то, что произошло затем – если верить показаниям столь странного субъекта, как Вирас, – когда люди в масках застрелили одного из своей компании и вслед за первой жертвой сбросили его в воду все с того же бетонного выступа?..
Как-то это не вписывается в стандартную схему преступления; в том числе и когда речь идет, как они успели заподозрить, о «деле Сергачева»…
В следующий раз Вирас видел «плохих» людей ориентировочно двадцать третьего числа. Так и не объяснив, что он делал тогда в той местности, он сообщил, что те приезжали днем, когда еще не стемнело.
Возможно, это была другая компания, потому что машины у них были – другие. Как бы то ни было, Черный пруд пополнил свою «коллекцию» еще одной жертвой…
Третий, и последний случай, когда Вирас видел там каких-то преступников, имел место двадцать пятого января (либо днем позже).
Ближе к вечеру, уже в сумерках, к заброшенному водоему, который даже местные жители стараются обходить стороной, подъехали крытый микроавтобус и какая-то легковая машина. «Плохих» на этот раз было всего трое, а не семь-восемь, как в предыдущих случаях. А вот в чреве микроавтобуса оказалось сразу четыре крупных «свертка», каковые были поочередно «утяжелены» и утоплены в водах Черного пруда…
– Не будем пока забегать впереди паровоза, – сказал Нестеров, когда Вирас покинул их компанию. Он посмотрел на москвичку, которая явно чувствовала себя не в своей тарелке. – У нас нет сейчас оснований считать, что в числе жертв, спрятанных на дне пруда, находится и человек, которого мы с вами ищем…
– Уже стемнело, – подал реплику Мажонас. – Сейчас бесполезно идти к этой чертовой луже, потому что ни черта мы там не разглядим… Даже если они и оставили там какие-то следы, то искать их лучше в светлое время суток!
– Да, утро вечера мудренее, – согласно кивнул Нестеров. – Утром, когда рассветет, мы с Римасом… а также Вирас… тщательно исследуем то место…
В этот момент на колени к Стасу запрыгнула кошка. Оглядев поочередно весь коллектив своими магнетическими изумрудными глазами, она, на понятном им двоим языке, потребовала, чтобы хозяин почесал ее за ушком.
– Благодарю вас, миледи, за ценную наводку, – сказал Нестеров, выполняя ее пожелание. – Ведь именно благодаря вам и еще нашим любознательным девушкам мы теперь находимся, кажется, в шаге от истины…
Когда «соколы» вышли на подворье, чтобы выкурить по сигарете, Слон, понизив голос, сказал:
– Чертовски смахивает на наш случай, Стас… Ты не находишь?
– Рано пока об этом говорить, Римас. Слишком много в этой версии событий обнаруживается нестыковок…
– От всей этой истории несет, как от гадского Черного пруда…
Банку с окурками – ради предосторожности – Слон вытряхнул в нужник: ведь ни Вирас, ни тем более Онуте к разряду курящих не относятся…
– Раз такие лихие дела творятся в округе, – задумчиво сказал Нестеров, – то и нам нужно быть начеку! Надо бы как следует прибраться, чтоб ничего из наших вещей не валялось на виду!.. Этой ночью, Слон, мы будем с тобой дежурить по очереди: так и быть, я беру себе «собаку», ну а ты, следовательно, заступаешь на вахту после четырех утра!
Приняв неожиданно даже для себя это решение, он и не предполагал, насколько мудрым оно окажется…
Глава 32 ТАК ПРОХОДИТ ЗЕМНАЯ СЛАВА
До Советска, где удалось обнаружить базовое укрытие Боксера, Сталлоне добирался кружным путем.
Он не столько опасался засветиться на Неманском погранпереходе, сколько следовал собственному правилу: не всегда кратчайший путь приводит к нужному результату.
Проехав три с лишним сотни километров по трассе Вильнюс-Каунас-Клайпеда, он переправился со своей легковой автомашиной на пароме через Куршский залив. Литовский и российский погранпереходы, оборудованные на Куршской косе в районе курортного поселка Нида, он миновал без каких-либо проблем: здесь все еще действовало соглашение о безвизовом режиме пересечения границы для граждан Литвы и населения Калининградской области.
Сталлоне еще в середине девяностых обзавелся российским паспортом – с безупречно залегендированной биографией, выданным одним из паспортных столов российского облцентра, – но пользовался он этим документом лишь на территории анклава, да еще при поездках в материковую Россию. В остальных случаях, в особенности же при поездках в Западную Европу или на один из средиземноморских курортов, где он иногда оттягивался как простой смертный, он предпочитал брать с собой зеленый литовский паспорт, дающий право безвизового проезда в любую из развитых стран.
В Калининграде, в районе тихой Еловой аллеи, у Сталлоне имелась собственная двухкомнатная квартира, местонахождение которой не было известно даже Монголу и его младшему брату Монголюкасу. В Вильнюсе он купил сразу две однокомнатные квартиры, которые можно использовать в качестве «лежек», а помимо того взял в аренду на год еще одну квартиру, чтобы использовать ее как «явку» для своих встреч с работодателями из «бригады».
Все эти предосторожности были далеко не лишними, если учитывать специфику той опасной профессии, которой он зарабатывал себе на хлеб.
Для связи с работодателями существуют контактные телефоны и Интернет… И поскольку он не считал полезным для себя постоянно жить в Вильнюсе или во второй литовской столице – Каунасе, где он мог бы попасть в поле зрения спецслужб либо тех, кто конкурирует с «бригадой», то предпочитал временные промежутки между своими рискованными акциями проводить в безалаберном, но в чем-то и симпатичном Калининграде-Кениге…
Поэтому Сталлоне нисколько не удивился, когда узнал, что Боксер в последнее время предпочитает укрываться на территории западного российского анклава: тот, по-видимому, руководствовался теми же соображениями безопасности, что и он сам.
В три пополудни Сталлоне уже находился у себя в квартире на Еловой аллее. Как всегда в канун серьезного дела, он капитально вздремнул, затем принял душ, побрился и перекусил бутербродами, запивая их крепчайшим черным кофе без сахара.
В Советск он выехал в десять вечера и за несколько минут до полуночи оказался у цели, каковой являлась развилка второстепенной дороги, находящаяся на почти одинаковом расстоянии от бывшего Тильзита, а ныне приграничного Советска, и находящегося чуть южнее райцентра Славск.
Именно здесь, на окраине небольшого поселка, километрах в пяти от шоссе Калининград-Советск, свил себе гнездышко Пятрас Чеснаускас, законопослушный гражданин и крупный бизнесмен, одна из фирм которого, прописанная в Паневежисе, возводит в этом регионе недорогое качественное жилье ну а то, что этот деятель пользуется у себя на родине довольно сомнительной известностью в связи с его криминальным прошлым, местные власти, кажется, совершенно не волнует…
Сталлоне, проехав от перекрестка еще метров пятьдесят, остановился рядом с лесопосадкой, от которой до окраины поселка было уже рукой подать.
Стоило ему выбраться из машины, как рядом, словно из-под земли, вырос его помощник – Витас.
– Докладывай обстановку, дружище.
– В десять утра Боксер и его телохран ездили в Советск, – полушепотом, чтобы не тревожить ночь громкой речью, произнес тот. – Почти до половины первого их джип стоял на выезде с моста Королевы Луизы.
Наверное, ждали кого-то с другой, литовской стороны Немана…
– Не дождались?
– Нет, уехали обратно, так ни с кем и не законтачив…
– Чем занимались потом?
– Находились безотлучно в доме. Телка, которая с ним почти постоянно здесь проживает…
– Русская? – перебил его Сталлоне. – Та, что работает секретаршей в его калининградском офисе?
– Да, она самая… Так вот, примерно в половине девятого вечера она выехала из особняка на своей тачке и обратно не возвращалась.
– Нам это на руку, – сказал Сталлоне. – Кто, кроме Боксера, остался в доме?
– Телохран, само собой… В последний раз он выходил из дома во двор полтора часа назад. Выпустил собаку и посадил ее на цепь, соединенную с тросиком – чтоб могла по всему участку носиться.
– Какой породы собака?
– Смешанная… Смахивает на кавказскую овчарку.
– Еще кто есть в доме?
– Экономка, или как там они ее называют… Ей лет сорок, думаю. Кто она по национальности, русская или литовка, выяснить не удалось.
– Не суть важно.
– Не знаю, каков у них тут был ранее распорядок дня, но сегодня на втором этаже, где разместился Боксер, свет погас без четверти одиннадцать. А минут за двадцать до твоего приезда потух свет и в других окнах, за исключением дежурного освещения.
– Что-то рановато Боксер укладывается спать, – хмыкнув, сказал Сталлоне. – Наверное, запланировал завтра уже с утра какие-то важные дела… Витас, ты уже прикинул примерный план особняка?
– Я набросал на листе бумаги чертежик… Не знаю, правда, насколько все это будет соответствовать действительности… Но где находятся комнаты экономки и телохрана, а также спальня самого Боксера, я уверен, вычислил абсолютно точно.
Посветив на чертежик синеватым лучом светомаскировочного фонарика, Сталлоне ознакомился с предположениями своего помощника касательно внутреннего устройства этого кирпичного двухэтажного строения, затем вернул ему сложенный пополам листок.
– Не забудь уничтожить потом эту бумаженцию.
– Обижаешь, начальник…
– Инструмент уже на месте?
Они прошли к «Кадетту», который был скрыт здесь же, в лесопосадке.
– Да, я извлек его из тайника.
– Ничего, надеюсь, пока не трогал?
– Нет, только переложил в багажник «Кадетта».
Открыв багажник, он продемонстрировал Сталлоне кейс, в котором в разобранном виде хранился спецназовский «винторез», и сверток, в котором оказалась «беретта», а также глушитель и две снаряженные обоймы к пистолету.
– Собирай винтарь, Витас, – распорядился Сталлоне. – Твоя задача: с одного выстрела укокошить сторожевого пса! Второй выстрел – сугубо для контроля! Ты уже подобрал себе снайперскую позицию?
– Есть тут одно удобное дерево… Всего метрах в семидесяти от ограды.
Направление ветра нам благоприятствует. Я уже подходил к тому дереву, и полкан меня не учуял.
Сталлоне навернул глушитель на дуло «беретты». Вставил обойму, снял пистолет с предохранителя. Отойдя чуть в сторонку, выстрелил в один из смутно угадывающихся в темноте стволов – выстрел прозвучал как негромкий шлепок.
Вернувшись к «Опелю», он извлек из багажника легкую складную лесенку из металлокерамика, а также набор инструментов, который может понадобиться ему для проникновения в расположенный в полутора сотнях шагов отсюда двухэтажный коттедж, окруженный двухметровой высоты каменной оградой.
– Твоя задача, Витас, приговорить полкана с первого же выстрела, – еще раз напомнил он помощнику. – Ну а я буду работать внутри дома.
Боксер улегся спать раньше обычного, поскольку он планировал уже в половине седьмого утра, взяв с собой телохрана – он же и личный водитель, – выехать в Вильнюс.
Но заснуть быстро ему не удалось: в голове ворочались разные мысли, то тревожные, то, наоборот, обнадеживающие…
Беспокойство, которое сейчас испытывал Боксер, имело, естественно, свои причины… Невольно задергаешься, когда за одну последнюю неделю погибло с десяток хорошо знакомых ему выходцев из его родного Паневежиса! Но эти-то ладно, на их места другие сыщутся. А вот Чяпа, который один стоил их всех вместе взятых… Решительно некем сейчас заменить Чяпу – облажавшийся в очередной раз Антон окончательно вышел из доверия, – так что придется все задуманное завершать ему самому.