«Ах ты, подлец, – мысленно усмехнулась я. – Вломить тебе, что ли, еще и за возраст?»
– В общем, я решил проверить, что вы знаете на самом деле, поскольку внезапное исчезновение этих продюсеров начало вызывать беспокойство не только у меня. Но и у более серьезных людей. А тут вдруг появляетесь вы и говорите, что ищете Гольдберга. Вот я и попросил Андрюху с Сергеем прощупать вас и выяснить, а неизвестно ли вам, где эти ребята, особенно Карпинский. Словом, узнать все, что вы знаете. Ну, а они парни простые, конкретные, дипломатическому этикету не обучены, у них одна методика работы, вот они и взяли вас сразу в оборот и решили вывезти в лес. Там люди становятся куда разговорчивее.
– Да уж, – усмехнулась я. – Правда, после таких методик разговорчивые люди в конце концов становятся немыми, причем навеки.
– Ну простите, – виновато вздохнул Вишневецкий, разводя руками. – Мы думали, что вы что-то знаете. Нам нужно было выяснить, кто вы и на кого работаете.
– А вам не надо ничего выяснять, – лучезарно улыбнулась я. – Меньше знаете – крепче спать будете. Могу только сказать, что мы с вами не враги и не конкуренты, поскольку я как раз занимаюсь поисками Карпинского и Гольдберга. И к вам обратилась в надежде, что вы поможете их найти. Я же с самого начала этого не скрывала!
– Ну откуда же мы знали, насколько вам можно доверять, – в сторону пробурчала Кейси.
– Так, ну с вами и вашими Лелеком – Болеком все ясно, – вздохнула я. – Они всего лишь хотели узнать, где продюсеры, да вот только не предполагали, что Папа Митя тоже в теме.
«Надо же! – Я чуть ли не с восхищением мысленно покачала головой. – Эти шустрые ребята умудрились кинуть всех – и творческую интеллигенцию, и такого крутого чела, как Папа Митя».
– Ну что ж, – подвела я итог беседы. – Вроде бы мы все выяснили, пора прощаться. Надеюсь, что вы были откровенны.
– Клянусь, мы все рассказали, – сложив ладони лодочкой, преданно посмотрела мне в глаза Кейси.
Я в этом и не сомневалась. Жалко только, что столько времени прошло впустую – я по-прежнему не приблизилась к выяснению того, где Гольдберг и кто мог убить Карпинского. Хотя, судя по тому, какой рискованный образ жизни вел Вячеслав, врагов у него было много, и смерти ему желал явно не один человек. Но в то же время возникал вопрос: а какой смысл кому-то из кредиторов убивать Карпинского? Какой смысл убивать должника? Чтобы запугать Гольдберга и таким образом заставить его вернуть деньги? Кстати, возможно. Наверное, именно поэтому Гольдберг и скрывается. Интуиция подсказывала мне, что Анатолий жив. Если бы их убили из мести, а не с целью вернуть деньги, то убили бы обоих. И труп Гольдберга не прятали бы.
Но его нигде нет. Следовательно, Гольдберг прячется. И еще один момент: смерть Карпинского пытались выдать за самоубийство. Гарик Папазян, например, даже в этом сомневался. Надо думать, что и другие опера убойного отдела поверили в самоубийство. Значит, это, скорее всего, была не месть. Убийства из мести чаще всего открытые, незамаскированные, а зачастую даже демонстративные. Здесь же иной случай.
Додумать все это предстояло в другой обстановке – спокойно, последовательно, не впопыхах. Сделать это я могла только дома, а сегодня... Сегодня я могла пообщаться с Элеонорой – столичной путаной, которая дарила свою любовь Карпинскому.
– Ну что ж, мне пора, – проговорила я, и Вишневецкий с Кейси вздохнули с облегчением. – Надеюсь, больше вы не станете натравливать на меня своих друзей?
– Что вы, что вы! – заверяли меня композитор и певичка, поднимаясь с дивана.
В этот момент в дверь настойчиво позвонили. Кейси и Вишневецкий вздрогнули – у них, видимо, выработался определенный рефлекс на звонки в дверь, не сулящие им ничего хорошего.
– Черт, не квартира, а проходной двор какой-то, – в сердцах проговорил Артур, подходя тем не менее к двери.
Сокрушительный удар в челюсть буквально отбросил композитора в угол прихожей. Артур ударился еще и о стену и бессильно сполз вниз. Кейси снова завизжала – удар явно превосходил по силе тот, которым я наградила Вишневецкого в начале встречи.
– Всем молчать! – прогремел голос, и я увидела высокого худощавого человека в вельветовой рубашке, с пистолетом в руке. На пистолет был наверчен глушитель.
– Всем молчать! – повторил незнакомец. – Если что – стреляю без предупреждения. Вперед!
Мы втроем попятились в комнату. Теперь на диване оказалась и я в компании Артура и Кейси. Однако трусить, как они, я не собиралась. Пока что я была просто удивлена произошедшим и даже решила немного разрядить обстановку.
– Ничего себе творческий коллектив у вас! – заметила я, обращаясь к Вишневецкому. – Постоянно бегают какие-то люди с пистолетами.
– Что вы хотите, это же шоу-бизнес, – поигрывая пистолетом, произнес незнакомец и откинул со лба рыжий завиток.
Однако я прекрасно понимала, что этот человек, судя по оружию, пришел сюда явно не шоу делать. Пока я особо не пугалась, имея собственный ствол, но все равно задерживаться в этой квартирке мне совсем не хотелось. А парень продолжал держать инициативу в своих руках.
– Сейчас я стану задавать вопросы, – просветил он нас. – И то, насколько вы хотите жить, зависит от того, насколько искренними будут ваши ответы.
– Так что же вас интересует, любезный? —Я старалась говорить уверенным, даже чуть насмешливым тоном, чтобы хоть как-то поддержать морально Вишневецкого и Кейси, которые, кажется, находились на грани нервного срыва.
Незнакомец посмотрел на меня пристальным взглядом и отчеканил:
– Меня интересует, где Гольдберг.
Вопрос мне понравился. Вернее, не своей простотой – ответа на него я не знала, – а тем, что он был интересен и мне. Я кашлянула и проговорила:
– Знаете, я задаюсь этим же вопросом уже несколько дней, но пока что ничего так и не узнала. С удовольствием поделилась бы с вами информацией, да, увы, нечем делиться. Так что я, с вашего позволения, пожалуй, пойду, – и слегка приподнялась с дивана.
– Сидеть! – Окрик и направленный на меня ствол подействовали отрезвляюще. – Еще раз повторяю – здесь распоряжаюсь я.
– Но мы правда ничего не знаем, ничего, мы уже все рассказали ей, сколько можно нас мучить! – Кейси все-таки не выдержала и понемногу стала впадать в истерику.
Я посмотрела на Артура – тот едва сдерживал слезы. От былого высокомерия не осталось и следа, рядом со мной сидел перепуганный насмерть человек, готовый на что угодно, лишь бы его оставили в живых.
– Что вы ей рассказали? – подозрительно спросил незнакомец у Кейси.
– Что мы ничего не знаем! Мы не знаем, где Гольдберг!
– Значит, она спрашивала, где Гольдберг? – уточнил рыжий и повернулся ко мне.
– Да и мне самой ничего не известно, – попробовала я обратиться к его логике.
– А зачем тебе Гольдберг? – притворно ласково спросил парень. – Кто тебя послал? – И, моментально сменив тон, жестко спросил: – На кого работаешь? – При этом он грубо ткнул пистолетом мне в лицо.
Я внутренне просто озверела. Ладно, там, в лесу, бандюганов было двое, а я была без оружия. Сейчас ситуация иная: у него ствол, но и у меня тоже имелось оружие. А справляться, я и не с такими справлялась. И, пользуясь тем, что парень подошел вплотную, а также уверен в своем превосходстве и не ожидает отпора, я моментально выбросила ногу вперед и вверх, попав в пах рыжего. Он сложился пополам, и я моментально двинула ему коленом в подбородок, причем изо всей силы. Рыжий отлетел к противоположной стене, а я вскочила с дивана и ногой выбила у него из руки пистолет. Оружие полетело в сторону дивана, и Вишневецкий с Кейси в ужасе подскочили.
– Су-ка! – завывал рыжий, катаясь по полу и зажимая руки между ног.
Мой ствол был в сумочке, и я решила, что пора его достать. Я принялась расстегивать замок, однако недооценила силы противника: едва я отвлеклась, доставая пистолет, как парень успел среагировать, дотянувшись до своего ствола. Не поднимаясь, он выстрелил прямо с пола, и я рухнула за диван. Вишневецкий с Кейси издали такой истошный визг, что у меня чуть не заложило уши.
Я выстрелила из своего укрытия. Парень выругался, не ожидая, что я буду стрелять. Пару секунд я наблюдала, как он колебался, а потом вдруг резко, пулей рванул к выходу. Я услышала только, как громыхают по лестнице его ботинки...
Едва переведя дух, я кинулась за ним следом, причем лифт также проигнорировала. От души надеясь, что рыжий не станет стрелять в подъезде, я тем не менее держала свой пистолет наготове. Картина, наверное, была еще та: по лестнице обычного мирного девятиэтажного дома бежит мужик с пистолетом в руке. Отставая на несколько пролетов, за ним несется девушка также с пистолетом.
Вылетев на улицу, выругалась: за угол дома заворачивал синий «Фольксваген-гольф», за рулем сидел рыжий. Спрятав пистолет, я вернулась в квартиру Вишневецкого. Там мне представилась невеселая картина: Артур, закрыв лицо ладонями, глухо всхлипывал. Перед ним на коленях стояла Кейси и трясущимися руками гладила своего приятеля по голове. При моем появлении Артур поднял глаза и простонал:
Вылетев на улицу, выругалась: за угол дома заворачивал синий «Фольксваген-гольф», за рулем сидел рыжий. Спрятав пистолет, я вернулась в квартиру Вишневецкого. Там мне представилась невеселая картина: Артур, закрыв лицо ладонями, глухо всхлипывал. Перед ним на коленях стояла Кейси и трясущимися руками гладила своего приятеля по голове. При моем появлении Артур поднял глаза и простонал:
– Господи, закончится это сегодня или нет?!
И, резко дернувшись, рванул в сторону ванной комнаты. Кейси тоже захлюпала носом, а потом, не сдерживаясь, разревелась в голос.
– Я сейчас уйду, – мягко сказала я. – Не волнуйтесь. Рыжий, скорее всего, больше не появится. Но на всякий случай дверь не открывайте. И вообще, лучше пересидите сегодня у кого-нибудь.
– Господи, за что нам все это, за что?! – причитала Кейси.
Я похлопала ее по плечу.
– Кто это был? Вы знаете этого человека? – спросила я.
– Не знаю! – прокричала Кейси. – Ничего я не знаю!
Через некоторое время из ванной появился Артур.
– Вы знаете этого человека и что ему от вас нужно? – обратилась я уже к нему.
– Понятия не имею, – буркнул Вишневецкий. – Никогда его раньше не видел!
«А вот я, помнится, видела», – подумала я про себя.
На этом я попрощалась с творческой парочкой, повторив на прощание напутствие быть настороже и не открывать дверь кому попало.
Было ясно, что Москву желательно покинуть как можно быстрее. Но оставалась еще «элитная» проститутка с красивым именем Элеонора, и к ней я все же решила заехать во что бы то ни стало, от души надеясь, что хоть там на меня никто не наведет ствол. Однако подстраховаться все-таки не мешало. И первым делом я обратилась к своим верным двенадцатигранникам, с которыми не общалась уже очень давно. Достав свой любимый замшевый мешочек, я любовно погладила косточки и задержала их в ладони. Потом высыпала на сиденье машины рядом с собой.
11+36+17 – Как бы плохо вы ни думали о женщинах, любая женщина может подумать о вас еще хуже.
«О как! – усмехнулась я. – Это что, к вопросу о том, что я думаю о проститутках? У меня интерес к ним чисто профессиональный, так что из-за этого уж точно не должно возникнуть никаких недоразумений».
Я решительно направила машину на улицу Песчаную. Элеонора проживала на третьем этаже красивой двенадцатиэтажки, украшенной башенками, балкончиками и витыми лесенками.
«А проститутки-то покруче композиторов устраиваются, – усмехнулась я. – На то она, видно, и древнейшая профессия – надежная такая, доходная».
Но я тут же взяла себя в руки, вспомнив о справедливом предупреждении костей, и прекратила иронизировать. Я поднялась на третий этаж и просто позвонила в дверь.
– Кто-о? Кто? – пропел мелодичный голос. Хозяйка квартиры, однако, не стала дожидаться моего ответа, поскольку вслед за вопросом я тут же услышала, как открывается замок, а следом показалась и Элеонора.
– Ой, а вам кого? – удивленно подняла она красивые черные, словно нарисованные, брови.
– Мне Элеонору.
– Я Элеонора, – с легким кокетством сказала девушка, поправляя изящный локон на щеке и улыбаясь.
– Вот и славно, а я Татьяна, – приняла я ее миролюбивый тон. – Вы позволите мне с вами пообщаться?
– Как-то не привыкла я видеть женщин среди своих гостей, – хихикнула Элеонора, пропуская меня в квартиру.
– Я по делу. У меня свой профессиональный интерес. Я частный детектив.
– Ой, как интересно! – всплеснула руками Элеонора и заулыбалась еще шире: – Вы проходите, проходите.
Мне понравилось такое начало: Элеонора не задавала вопросов, не чуралась, не пугалась и не ждала, видимо, от меня ничего плохого.
– Правда, женских тапочек у меня нет, – развела она руками.
– Ничего страшного, – заверила я ее, разуваясь и проходя в комнату.
Комнат в квартире Элеоноры было две. Мы расположились в гостиной, а дверь в спальню была открыта настежь, так что первым делом я могла лицезреть выдающихся размеров кровать овальной формы, покрытую розовым покрывалом. Мягкие подушки в виде сердечек, в рюшечках и оборочках, а также большое зеркало напротив кровати довершали картину любовного гнездышка. Правда, наличествовал еще туалетный столик у кровати с множеством различных флакончиков. Больше в спальне из обстановки ничего не было.
Элеонора усадила меня на мягкий диван ярко-красного цвета, сама устроилась рядом и положила ногу на ногу. Хозяйка квартиры оказалась пышногрудой блондинкой, весьма симпатичной и сексапильной – яркой, голубоглазой и улыбчивой, с ямочками на круглых щеках. На ней был надет темно-бордовый атласный халат, который то и дело распахивался, обнажая стройные ноги девушки. Судя по ее певучему голосу и характерному выговору, она была родом с Украины. А имя у нее, скорее всего, вымышленное – для довершения имиджа, так сказать.
– Так о чем вы хотели со мной поговорить, частный детектив Татьяна? – весело спросила Элеонора.
– Об одном вашем хорошем знакомом. Точнее, о двух, – хитро прищурилась я.
– Да хоть о десятерых, – засмеялась девушка. – У меня этих знакомых знаете сколько? Я ведь правильно понимаю, что вас мужчины интересуют?
– Правильно понимаете, – улыбнулась я, поскольку утверждение Элеоноры прозвучало несколько двусмысленно.
– Ну и кто именно? – полюбопытствовала она, в очередной раз запахивая разошедшиеся полы халата.
Надо сказать, делала она все это изящно, кокетливо, с неуловимой грацией – видимо, сказывалась профессиональная привычка производить впечатление на мужчин. Мне, естественно, все эти женские штучки-дрючки были по барабану.
– Вячеслав Карпинский и Анатолий Гольдберг, – сказала я.
– А-а-а, – как-то многозначительно произнесла Элеонора, затем придвинула ближе стоявшую на журнальном столике хрустальную пепельницу. – Закурите? – предложила она мне.
– Нет, спасибо, я недавно бросила, – отрицательно покачала я головой.
– А я вот не собираюсь. Да и работа не позволяет, – притворно вздохнула Элеонора и достала пачку тоненьких дамских сигарет. Закурила и сразу же стала стряхивать пепел ухоженным белым пальчиком.
– Так чего вы можете о них сказать? – повторила я.
– Да много что! Все-таки долгое время вместе работать приходилось, – неожиданно выдала Элеонора.
– Вот как? Это в каком же смысле? – удивилась я, грешным делом заподозрив Вячеслава Карпинского еще и в сутенерстве.
– Да в прямом! Думаете, зачем я из Запорожья сюда приехала? Чтобы на сцене выступать. Я же певица!
«Где-то я это уже слышала», – усмехнулась я, но вслух ничего комментировать не стала.
– Так что Карпинского с Гольдбергом знаю отлично, они же продюсерами моими были. Только не сразу, – вздохнула Элеонора. – Я-то думала, как в Москву приеду, так все сразу мой талант заметят, оценят, известной стану... А оказалось, тут только и норовят тебя использовать, никакие твои таланты на фиг никому не нужны. В общем, помыкалась-помыкалась я, потом с девчонками познакомилась, они меня на работу устроили в одну контору. Так я год прожила. А что? Ничего, нормально, человек ко всему привыкает, – махнула она рукой. – Зато квартиру себе сняла, цацек всяких полно – я их обожаю просто! А потом меня познакомили с Карпинским. Ну, я и повелась на его предложение стать солисткой. Давай, говорит, петь будешь, а не мужиков обслуживать, вся страна тебя узнает. Я, естественно, согласилась, он еще нескольких девчонок набрал, стали диски записывать, даже гастрольные туры у нас были. Я поначалу думала – ну ва-аще класс! Значит, действительно мечты сбываются. А потом пошло так, что они с Анатолием нас просто использовали и в хвост и в гриву. Ну, Анатолий, правда, не такой все же, а вот Славик не стеснялся!
– Что же произошло? – уточнила я.
– Что, что! Диск записали – нам прибыли никакой. По пятьсот баксов выдал каждой, и все! Мне, правда, как солистке, штуку подкинул. Но это же просто смешно! А уж как на гастроли начали ездить – мама родная! Наличными денег он нам не платил вообще! То есть нам оплачивали гостиницу – самую дешевую, между прочим, – кормили, ну, костюмы концертные выдавали. И все! Да к тому же Слава постоянно старался еще и на нас подзаработать, предлагая всяким козлам вонючим! Один раз меня под такого подложить попытался – меня чуть не стошнило! А он и шепчет мне на ухо, дескать, что ты ломаешься, знаешь, сколько он платит, дура? Ага, думаю, нашел дуру! Не такая уж я и дура! Платит он! Заплатит – а Слава все себе в карман положит, а мне разве что на мороженое подкинет! Ха-ха-ха! – Несмотря на возмущенную тираду, Элеонора вдруг заразительно расхохоталась. – О-о-ох! – промокая уголки глаз платком, покачала она головой. – Этот Слава Карпинский – такой прохиндей! Вечно он кому-нибудь должен был, вечно пытался себе еще больше загрести. – И никакой злости или ненависти по отношению к прохиндею Славе Карпинскому в голосе Элеоноры не наблюдалось. – А сами они с Гольдбергом и так почти все деньги себе загребали. Девчонки даже сбегать начали из группы. Реально, просто брали и сбегали. А за что там держаться-то? Ни денег, ни популярности! А то, что он пел соловьем – вся страна вас узнает, – так это все басни Крылова, мы только перед всякими пьяными рожами и выступали. Ну, в конце концов и я сбежала, – подытожила она. – Помыкалась-помыкалась, да и вернулась в контору, решила былым ремеслом заняться. А что? Это дело, во всяком случае, уж куда прибыльнее.