Я волновался, как курсант. Потому что, несмотря на свое звание и опыт, впервые стрелял торпедами по реальной и видимой цели. Как сам легендарный Маринеско – а также Колышкин, Щедрин, Матиясевич, чьи мемуары я прочел еще в училище.
Большой транспорт разорвало пополам. Его половинки накренились в разные стороны и синхронно исчезли – совсем как первый у Щедрина – правда, он писал, что успел даже сфотографировать эту сцену через перископ. Второй просто нырнул в волны, как подлодка. Точно, железо в грузу – техника, авиамоторы, орудия, оборудование для никелевых рудников или ремонта битого Тирпица – ну явно что-то ценное, раз так охраняли! Куда делся третий, я даже не заметил – наверное, опрокинулся мгновенно, и днище уже не видно из-за горизонта.
Затем пришел звук. Затухающий гром – от которого двадцать тысяч тонн лодки, слегка встряхнулись – впрочем, возможно это мне лишь показалось. Зато это точно – слышал весь экипаж. Где-то в отсеках кричали "ура!" – или это тоже мне показалось?
– Товарищи подводники, поздравляю за отлично проделанную работу! Нами потоплен немецкий минный заградитель с запасом мин, а также три транспорта, общим водоизмещением до двадцати тысяч тонн. Что наблюдал лично.
– Дистанция.. пеленг – взрывы глубинных бомб! – доклад акустика.
Рыбу глушат. Давайте – меньше бомб у вас останется!
– Все, уходим! Перископ убрать, ныряем на двести, курс вест, 270.
– Командир, а чего бояться -кто из этих, нас догонит?
– Нас не видели – пусть и не знают. И думают, что наши лодки, везде! А мы – отойдем мористее, и будем слушать. Саныч, проложи курс!
от Советского Информбюро 20 июля 1942
В районе Воронежа наши части ведут упорную борьбу с перешедшим к обороне противником. Бой в одном населённом пункте, длившийся весь день, закончился победой наших пехотинцев и танкистов. На улицах села немцы потеряли только убитыми 1.500 солдат и офицеров. Дополнительно захвачены 5 орудий, две миномётные батареи. 24 пулемёта и склад с боеприпасами. На одном из участков гитлеровцы предприняли танковую контратаку. Наши артиллеристы и бронебойщики открыли огонь и подбили 7 немецких машин. Затем ударили с фланга наши тяжёлые танки. Потеряв ещё 12 танков, немцы отступили. На другом участке батальон немецкой пехоты пошёл в "психическую" атаку. Гитлеровцы шли в атаку пьяными. Огнём нашей артиллерии, миномётов и пулемётов почти все наступавшие немцы были уничтожены
На других участках фронта существенных изменений не произошло.
Мы ждали три дня. Слушая эфир, узнали много интересного – причем как от немцев, так и от англичан. Немцы объявили, что при отражения нападения на конвой, потопили две английские подлодки. Англичане же заявили об утоплении шести немецких кораблей, при отсутствии своих потерь. Как ни странно, английские данные были ближе к истине – потому что, в расшифрованных нами немецких сообщениях говорилось, что еще один транспорт получил при взрыве Ульма такие повреждения, что его едва дотянули до порта, а три противолодочника (бывшие траулеры) приложило взрывной волной – причем один так, что почти половина команды убиты или ранены, а саму лоханку проще списать.
Сан Саныч ошибся. Лютцов действительно, при выходе на конвой PQ-17 вместе с Тирпицем, поймал подводную скалу, повредив руль и погнув лопасти одного винта – из-за чего едва ковылял на десяти узлах, управляясь с трудом. Прочтя упоминание "был в ремонте с .. до ..", Саныч здраво решил, что его перегоняли в Германию. Это было неправдой – на самом деле, ремонт и его, и Тирпица, поймавшего в борт две лунинские торпеды (два метра углубления – в броневой пояс! Ниже – и разворотило бы борт!) – был проведен с помощью кессонов, в базе в Нарвике.
Но юмор в том, что, (как мы узнали очень много позже, но это совсем другая история), спецоборудование для ремонта Лютцова, погибло на одном из утопленных нами транспортов! И вышло, что мы изменили историю под себя, сами того не ожидая!
Сначала Саныч, как и все раздосадованный ожиданием, прочел материалы более внимательно. Схватился за голову – и прибежал ко мне. Сильно ругаться не хотелось. Летеху какого-нибудь обматерил бы, и непременно придумал наказание – ну а Саныч, старая гвардия, боевой конь – в общем, ему прощалось. На первый раз.
И если б не мой день рождения.. Пустяк – но оказавшийся решающим. Отчего-то взбрелось – отметить, а после, ходу. Попросил кока, испечь торт или пирог. а также, придумать что-то на закусь. В нашем времени, мы всегда праздновали вместе, все друзья за одним столом – а теперь вон как вышло.. У Петровича, жена наверно испекла свой фирменный пирог с голубикой, приготовила утку с клюквой, такая вкуснятина, что даже в желудке заурчало. А уж в штабе, наверное сейчас места себе не находят, мы же пропали три недели назад. Как нас сейчас, всем флотом ищут – гадают, куда исчезла атомная подводная лодка, таких размеров – и наверное, думают про второй Курск. Или С-80, что пропала без вести в шестьдесят первом. Ее долго искали – а нашли случайно, через семь лет. Всего пятьдесят миль от берега, лодка лежала на грунте, с затопленными четвертым и пятым отсеками – а остальные, были сухие, люди жили там еще не меньше недели. Тела еще можно было узнать в лицо, воздушные резервуары торпед и баллоны ИДА были пусты. Двести метров глубины – выброситься через аппараты наверх, можно было максимум со ста двадцати. Лодку подняли тогда же, в шестьдесят восьмом. И семьдесят восемь могил – на кладбище в Оленьей Губе.
Ладно – не будем о плохом. Может мы вернемся к себе, в тот же день и тот же час, и никто не заметит нашего исчезновения в будущем.
И как тогда отчитаемся – за потраченный боезапас?
Кок не подвел, приготовил отличный торт, и не один, чтоб по маленькому кусочку, досталось всему экипажу, да и остальные блюда тоже хороши, настоящий праздничный обед, с обязательной рюмкой красного вина. Были поздравления, пожелания, и даже подарки. Как без подарков.
И вдруг – сообщения из центрального. Сначала – о двух воздушных целях, кружащих над выходом из фиорда. И почти сразу после – о множественных шумах винтов. Причем не транспортов – а боевых кораблей.
– Боевая тревога!
Сначала я подумал, что это – по нашу душу. Обозленные немцы взялись за нас всерьез – сформировав корабельную поисковую группу. Как поступил бы я сам – на месте немецкого адмирала. Четыре-пять эсминцев, с гидролокаторами, и полным запасом глубинных бомб, при поддержке базовой авиации – мы бы конечно уклонились, ушли – а то и сделали бы, одного двух. Но это было бы уже настоящее дело – когда добыча пытается показывать зубы охотнику.
– Цели! Первая, вторая..
Ого! Больше двадцати штук! Глянем – уйти успеем всегда!
Показались. Впереди, гребенкой, сразу четыре "противолодочных тральщика", все те же восьмисоттонники. За ними – крейсера? Нет – два эсминца типа Нарвик, это у них была такая характерная двухорудийная башня на полубаке, шестидюймовый калибр! Еще эсминец, тип Маас – орудия в обычных, одинарных установках. За ним, уже точно крейсер, тип Кельн, – или Лейпциг? – три трехорудийных башни, причем две в корме. Кельн – Лейпциг вроде в сорок втором был на Балтике, а вот Кельн отметился здесь. И еще дальше – Лютцов! Уж его-то силуэт я изучал, готовясь к этой атаке, много раз! Около него, еще кто-то непонятный, опять минзаг, или плавбаза, и замыкает – еще один эсминец. И целый рой всякой мелочи – тральщики, траулеры, еще кто-то, с такого расстояния не разобрать. И самолеты – два, нет, три, крутятся чуть впереди, и в сторону моря – но до нас не достают.
Эскадра. Сила. Моща.
А для нас – дичь.
– Сережа! Готовь две 65х, и четыре 53х – полный залп! Цели..
БИУС принимает данные. Эскадра уже несколько впереди нас – но нам это лишь на руку, потому что меньше помех между нашими главными целями, и прочими. Лодки времен войны должны были атаковать с носовых курсовых углов, и с относительно малой дистанции, которую сейчас и контролируют эсминцы. Ну а дальноходным управляемым торпедам – по фигу!
В последний момент решили чуть сменить приоритеты – так как Саныч, взглянув, заявил, что это что-то, плетущееся рядом с Лютцовом, уж больно смахивает на штабной корабль! Разумно – разместиться там штабу перехода!
– Ну а крейсер что тогда тут делает?
– Могли придать для охраны, от надводных кораблей англичан. Еще писали, что у них обитаемость была, спартанская – если Чину да со штабом, то там тесно и некомфортно будет.
Одиннадцатиметровая дура, весом 5 тонн, выскальзывает из аппарата. За ней, с положенным интервалом – вторая. И четыре поменьше, 53-сантиметрового калибра. Идут, повинуясь заложенной в головки программе – каждая на свою цель, игнорируя мелочь.
Ныряем. Отсчет времени. Когда он почти вышел – снова всплываем под перископ.
Кажется, торпеды заметили? Мелочь вдруг задергалась, концевой эсминец изменил курс. Поздно!
Одиннадцатиметровая дура, весом 5 тонн, выскальзывает из аппарата. За ней, с положенным интервалом – вторая. И четыре поменьше, 53-сантиметрового калибра. Идут, повинуясь заложенной в головки программе – каждая на свою цель, игнорируя мелочь.
Ныряем. Отсчет времени. Когда он почти вышел – снова всплываем под перископ.
Кажется, торпеды заметили? Мелочь вдруг задергалась, концевой эсминец изменил курс. Поздно!
Первой дошла 65я – по Лютцову. И это выглядело – как если бы по хрупкой фарфоровой вещи врезали кувалдой, причем снизу. В воду быстро погружалось уже что-то бесформенное, разъятое на фрагменты – похоже, что в дополнение к боеголовке, на броненосце рванули погреба – но и без этого, говорить после о подъеме и вводе в строй, будет издевательством над здравым смыслом. Затем 53я, разорвала пополам концевой эсминец. Почти одновременно с попаданием в штабной корабль – или плавбазу – плевать, пусть черти в аду сортируют! У крейсера, после взрыва второй 65й, просто исчезла кормовая половина, вместе с орудийными башнями – здесь точно, артпогреб рванул! – а то что осталось, быстро валится на борт и задирает форштевень. И последними взлетают – оба Нарвика, в голове конвоя.
А мелочь – ну прям, тараканы на кухне, где включили свет! Последний уцелевший эсминец разворачивается в сторону предполагаемого места атаковавшей лодки, даже стреляет куда-то – но снаряды ложатся с большим недолетом. И обгоняя его, мчатся катера – так вот это кто, "шнелльботы", они же стотонники, торпедные, но также и сторожевые, если взять бомбы вместо торпед! И самолет – идет в нашу сторону!
– Влево, курс норд, пять, глубина двести, мощность семьдесят процентов!
Заметил нас самолет, или бросал абы куда – не знаю. Бомба упала кабельтовых в полутора от нас – но мы уже прошли стометровую отметку, и быстро уходили на глубину, так что ущерба никакого не понесли, только тряхнуло, правда, довольно прилично. Затем наверху и в стороне начали во множестве рваться бомбы, очевидно с эсминца и катеров – но это тем более, не могло никак нас достать.
Через час – все стихло вдали. Рыбы же немцы наглушили! А сколько потратили бомб?
Однако – десять штук! Кто из наших подводников-североморцев, в реальности имел такой счет? Выходит, я уже сравнялся с такими по жизни героями, как Колышкин, Котельников, Видяев, Фисанович – с которыми надеюсь, познакомлюсь в Полярном, вживую? А еще ведь – и половина БК не потрачена, и Граниты, и Водопад! И если дальше будет так идти, одна цель – одна торпеда..
Вот уж – как мало нужно человеку для полного счастья! Всего лишь осознание себя на своем месте, при своем деле, которое ты делаешь хорошо!
– Теперь, в Мурманск, командир?
– Пока – держать курс норд! Есть еще одна задумка..
от Советского Информбюро 22 июля 1942
В районе Воронежа наши войска теснили противника и наносили удары по его переправам через реку Дон. На одном из участков гитлеровцы упорно защищали шоссе. Наши танкисты сломили сопротивление противника и, уничтожив 17 танков и до батальона немецкой пехоты, овладели этим шоссе. На другом участке артиллеристы товарищи Шеметов, Фесин и Иванов, выдвинувшись вперёд, прямой наводкой разбили 10 вражеских автомашин с пехотой и разрушили дорогу к переправе. Наводчик т. Куликов захватил немецкое орудие и, повернув его в сторону противника, расстреливал отходящих немцев. Красноармеец т. Сокол из противотанкового ружья подбил три немецких танка.
На других участках фронта никаких изменений не произошло
– Подведем общий итог – говорю я – с одной стороны, результат впечатляющий. Броненосец, крейсер, три эсминца, минзаг, плавбаза, три транспорта, две подлодки – сколько помню, ни у кого их наших подводников в реале, такого не было. С другой стороны, извините, занимаемся полной херней! Тот же Лютцов, в реале, не сделал по нашим ни одного выстрела, как впрочем и Кельн. Так же и эсминцы – в реале, последние боестолконовения их с нашими кораблями, были на Севере весной сорок второго, когда торпедировали Тринидад – и все. Я к тому – что наши потрясающие успехи, не оказали ни малейшего влияния на советско-германский фронт, на общий ход войны!
– Погоди, командир, так ты хочешь сказать, что весь наш Северный флот, наши подводники, всю войну херней занимались!? – едва не вскочил Сан Саныч.
– Они-то как раз делали большое дело – отвечаю я – отправив на дно, от пятой до четверти всего снабжения армии Дитля, из-за чего им наступать на Мурманск было ну очень хреново. Тянули исправно воз – как ломовые лошадки. А мы, по той же шкале – призовой скакун. Сидеть на коммуникациях и топить транспорта – ну не хватит у нас торпед! А крупной, разовой цели, имеющей стратегический характер – на Севере нет. Даже если утопим Тирпиц – эффект будет лишь моральный. Поскольку в реале он опять же, после того самого выхода, работал исключительно пугалом. И вылез в море лишь однажды – по Шпицбергену пострелять.
Вернее стратегический объект есть – с нашей стороны. Порт Мурманск, конечный пункт маршрута ленд-лиза – в отличие от Архангельска, круглогодичный. Но с обороной его, наши там справились и сами.
У меня задумка есть – но хотелось бы выслушать прежде и ваши мнения. ТриЭс, скажи сначал ты – то, что мне вчера доложил.
– Киркенес! – вскочил наш командир БЧ-2 – аэродром Хебуктен. Там базируются бомбардировщики, которые на Мурманск – ну тут Саныч подробнее укажет, у него инфа есть. У нас в боекомплекте, "Граниты-И", новой модификации, с возможностью стрельбы по наземным – причем есть резервный режим наведения, помимо спутникового: со сканированием рельефа местности, как было на Томагавках. И наличествуют все необходимые данные по объектам "вероятного противника" – то есть, по всем норвежским военно-морским базам! Конечно, за прошедшее время могло что-то поменяться, включая даже расположение взлетных полос – но не рельеф же! Да и полосы, если подумать, передвинуть сложно – все ж не равнина, не так много удобных мест и направлений. Короче – реально, аэродром и порт Киркенес, со всем содержимым, помножить на ноль. С расходом БК, от четырех до шести Гранитов. Нужно лишь целеуказание.
(прим. "Гранит-И" – это вымысел автора. В.С.)
– А почему именно Хебуктен? – спросил Бурый, рассматривая карту – тут я вижу объектов, с полдюжины. Луостари, Алакурти…
– Так я ж говорю; ЦУ нужно! – перебил его ТриЭс- а вот тут, я с Большаковым согласен.
Все дружно взглянули на командира наших пловцов-диверсантов.
– Хебуктен – сказал он, как гвоздь вбил – на карту гляньте: тут подобраться удобно. Нет, если надо, мы и к любому другому пройдем – но с большим риском и за большее время. А тут – смотрите! Всего-то четыре камэ, от точки высадки – и вот отсюда, аэродром как на ладони: лазерным дальномером, координаты снять – и готово. Командир БЧ-2 сказал – ему хватит!
– Положу в цель с точностью плюс-минус тридцать метров – подтвердил ТриЭс – для боеголовок Гранитов, это тьфу! Если только не долговременное бетонное сооружение – каковых на аэродроме, смею предположить, нет.
– Самолеты могут быть в капонирах – покачал головой Петрович – и что тогда?
– А нам не самолеты, в первую очередь, нужны! – ответил ТриЭс – приоритет, это летный состав! Летчика или штурмана, быстро не подготовить – особенно немцам, у которых вся система была заточена не на массовость, а на штучных бойцов. И если они живут как у нас было, в "общежитии барачного типа", при аэродроме..
– Ну не было в реале, здесь ни партизан, ни диверсантов! – подключился Большаков – а значит, не верится мне, что тут у немцев, противодиверсионная оборона, в тонусе! Скорее всего, обычная патрульно-постовая служба, силами охранной дивизии – сиречь, старших возрастов, для фронта негодных. Колючка, вышки, доты вокруг объектов – это по уставу положено. А вот налаженная система, чтоб и план действий готов, и егеря-волкодавы, в секретах, и мобильная группа на товсь, и чтоб вся территория под контролем – вот это, сильно сомневаюсь! Да и выучка тех егерей, была все ж нам не чета – короче, пройдем!
– Так. План хороший. Возражений нет?
Все дружно закивали.
– План хороший – говорю я – мы посовещались, и я решил.. Эт верно, что нам, еще до встречи с нашими, надо показать себя ну очень хорошо – чтоб заметили, и отметили. И удар по Киркенесу, очень даже подходит. С одним лишь "но": какого черта – сейчас?
Все молча смотрели – ожидая, что дальше.
– Есть тут такой, стратегический объект, у немцев – продолжаю я – и такой, что реально может повлиять на весь ход войны. Никелевые рудники у Петсамо. Сколько помню, другого источника никеля у немцев – не было. А никель – это и броневая сталь, и камеры сгорания реактивных. В реале, в конце войны, броня Королевских Тигров, при неподъемной толщине, была худшего качества чем у Тигров обычных – снаряд держала даже хуже. А реактивные Мессершмитты почти не оказали влияния на ход войны в воздухе, потому что их моторы Юмо-4 имели ресурс, десять часов – сделали "двести шестьдесят вторых" довольно много, а вот боеготовных среди них было..