Он занялся недвижимостью, дела пошли очень удачно, и долго еще будут удачно идти — спрос на жилье растет, все-таки время довольно стабильное, люди могут заработать, значит, и хорошие квартиры могут себе позволить… Сейчас он своим бизнесом очень доволен, и жизнью своей доволен вполне. Правда, третья жена от него недавно ушла, и тоже с квартирой, машиной и счетом, но это он сам виноват: о чем думал, когда женился на девчонке, которая на двадцать лет моложе? Вообще-то, если честно, женясь в очередной раз, он думал, что хоть эта жена ему детей нарожает. Ну, пусть не детей, а всего одного ребенка. Например, девочку. Его дочку. Ух, как бы он баловал свою дочку!..
— Зачем же баловать? — Тамара завороженно слушала его, ясно представляя себе маленькую девочку, красивую, здоровую, веселую, которую изо всех сил балует этот человек. Сил-то у него — немерено, он дочку так избалует… — Баловать детей опасно, особенно девочек. Жизнь у них будет так и так нелегкая, а если в детстве только и делали, что баловали, — то как она потом? Тяжело ведь.
— Нет, я бы на потом придумал чего-нибудь, — упрямо сказал Юрий Семенович. — Я бы ее как-нибудь обезопасил… Защитил бы. Она бы у меня хорошая была, умная, красивая. И деньги — любые! Чтобы ей не пришлось замуж идти за богатого, но старого. Чтобы могла любым делом заняться, к которому душа лежит. И чтобы никогда ни от кого ни в чем не зависела.
— Так не бывает, — сочувственно сказала Тамара. — Что угодно делай, а от всего их не защитишь. И умная, и красивая, и хорошая, а такое, бывает, обломится… Вот за что?
— Мне бы хотелось с вашими дочками познакомиться, — после минутного молчания сказал Юрий Семенович, внимательно разглядывая ее лицо, неторопливо, черту за чертой, потом взял ее руку и так же внимательно принялся разглядывать ее пальцы, ногти, ладонь. — Это возможно? Впрочем, познакомлюсь, когда вы будете работать у меня.
— Как это — работать у вас? — растерялась Тамара. — Кем я буду у вас работать?
— А я разве не сказал? — Он уверенно смотрел на нее, слегка улыбаясь. — Мне нужен помощник. Я давно ищу, да все какие-то не такие попадаются.
— А почему вы решили, что я… какая-то такая?
— Значит, решено, — игнорируя ее вопрос, сказал он и полез в карман. Вынул визитную карточку, протянул ей и долго молча ждал, пока она не взяла. — Я завтра утром уеду на пару дней, а в среду вы мне позвоните — скажете, когда сможете приступить к работе. Лучше не затягивать. Вы сегодня как домой доберетесь?
— Э-э… я доберусь. — Тамара все еще не знала, как отнестись к его внезапному предложению… Да какое там предложение! Это был приказ, вот что это было. — Меня подруга довезет, мы почти рядом живем. Я и сюда с ней приехала. Вон она, которая смеется. Лена… Елена Владимировна.
Юрий Семенович с сомнением глянул на Ленку:
— Елене Владимировне нынче везти никого нельзя, я не хочу рисковать своими лучшими кадрами.
Тамара невольно засмеялась, и он слегка улыбнулся, вынимая из кармана мобильник.
— Впрочем, я тоже пьяный… Алло, Саша, ты трезвый? А голос чего такой? А-а, ну просыпайся в темпе. Тебе полчаса хватит? К Виктору Васильевичу в новый дом, где свадьба была, помнишь? Приезжай на своей, сначала человека одного отвезем, потом ты меня обратно подкинешь, потом свободен. Жду.
Он сунул телефон в карман и ожидающе уставился на Тамару:
— Ну что, будем прощаться с хозяевами, да? Сейчас Саша подъедет. Может быть, и Елену Владимировну прихватим, раз уж по пути?
— Зачем вы Сашу вызвали? — недовольно сказала Тамара, испытывая страшную неловкость. — Я сама добралась бы… Подняли человека посреди ночи из-за пустяка. Вот что он после этого должен думать?
Юрий Семенович вдруг громко, искренне и очень заразительно засмеялся. Так же внезапно перестал смеяться и серьезно сказал:
— После этого он должен думать то же, что, по-видимому, думал до этого: что ему неслыханно повезло с работой. Он у меня водителем уже пять лет работает, и среди ночи я его поднимаю в первый раз. Да и вообще я чаще сам за рулем… Не люблю быть пассажиром.
— Вы намекаете, что вы хороший начальник?
— Почему это «намекаю»? Я никогда не намекаю, я так прямо и говорю: я хороший начальник. — Он ожидающе посмотрел на нее, будто она должна была как-то отреагировать, и с нажимом повторил: — Я очень хороший начальник. Скоро вы сами в этом убедитесь.
— У меня что, даже права выбора нет? — Тамара чувствовала беспомощность, и это ей совсем не нравилось. — Вы уже все за меня решили, да?
— Я-то решил, — невозмутимо ответил он. — Но право выбора у вас есть. Я же вам свои телефоны дал, а ваших не попросил. Вы сами все и решаете. Позвоните в среду — значит, судьба. Не позвоните — значит, тоже судьба. Но совсем другая…
Глава 9
Потом Тамаре было смешно вспоминать, как она промаялась целый день, решая вопрос запредельной степени сложности: звонить Юрию Семеновичу в среду или нет. Или позвонить в четверг. Право выбора он оставил за ней. Конечно, на самом деле она давным-давно сделала этот выбор — еще в тот момент, когда после долгих колебаний и самоуверенного молчаливого ожидания Юрия Семеновича взяла протянутую ей визитную карточку. Во-первых, ей нужна была работа. Во-вторых, ей нужна была не абы какая работа. В-третьих, она бредила Надюшкиной квартирой, а если Юрий Семенович может делать такие квартиры, то как можно отказываться идти работать к нему? В-четвертых, ей очень понравился Юрий Семенович, что там скрывать. И сам по себе понравился, и то, что рассказали о нем Ленка и Надежда, — тоже очень понравилось. Оказывается, его знали многие ее знакомые и все относились к нему по-разному.
— Поддуев говорит, что этот твой Юрий Семенович — хам и жмот, — докладывала Ленка по телефону свежесобранную информацию. — Поддуев к нему сунулся — денег просить на новую газету, независимую. Говорит, пообещал за это любой пиар и самому Юрию Семеновичу, и его фирме. А тот, говорит, спрашивает: «И чем это ваша газета будет от других отличаться, если за копейку что угодно о ком угодно соврет?» Поддуев все в шутку хотел перевести, отвечает: «Не за копейку и даже не за рубли, а за доллары. Мы профессионалы, а профессионалы дорого стоить должны». Тогда Юрий Семенович говорит: «У вас есть бизнес-план, смета какая-нибудь, хотя бы черновые прикидки неизбежных расходов и предполагаемых доходов?» Поддуев всегда готов, ты же знаешь! Сразу на стол папочку — хлоп: извольте ознакомиться! Юрий Семенович папочку полистал — и знаешь, что сказал? Сказал: «Вы, может быть, и валютные, но, увы, не профессионалы». Представляешь? Поддуев в ярости. Говорит, он этого Юрия Семеновича во всех газетах по пням и кочкам разнесет. Как тебе эта история нравится?
Тамаре эта история понравилась. Она знала Поддуева много лет, было время — даже сочувствовала ему: бедный парень никак не мог осуществить свою мечту — организовать областную независимую газету, совершенно новую, прогрессивную, профессиональную… Для этого нужны были деньги, и Поддуев годы провел в хождении по администрациям всех уровней, по крупным предприятиям и организациям, по сколько-нибудь заметным бизнесменам, выпрашивая деньги. Говорят, даже в открытое недавно казино совался, но кроме дежурного охранника никто его бизнес-план смотреть не стал. Поддуев пару раз даже ухитрился зарегистрировать какие-то издания, даже выпустить по разовому тиражу, но продать ни одного экземпляра не удалось, и он долго еще ходил с пачками газет по привычному маршруту: администрации — приемные директоров предприятий — фирмы — акционерные общества — даже казино — и раздаривал свое очень независимое де-тище с привычной же присказкой: «Вы нам — деньги, а мы вам — пиар». Поддуев был профессиональным попрошайкой, от него отвязаться было труднее, чем от толпы цыган на рынке, и деньги ему, случалось, давали. Нечасто и немного, но, наверное, на жизнь ему хватало. Во всяком случае, Поддуев уже много лет нигде не работал, местные газеты его не печатали, потому что писал он плохо, врал неинтересно, да и вообще из всех животрепещущих тем предпочитал разоблачение культа личности. Правильно Юрий Семенович сделал, что послал этого валютного профессионала…
Через час Ленка опять позвонила, у нее были новые агентурные данные:
— Нинель Кудрявцева говорит, что твой Юрий Семенович просто святой человек! Просто святой! Помнишь ее сестру? Да помнишь, она еще в первом конкурсе красоты у нас победила! Как ее… Тамара! Так это его бывшая жена, не первая, а вторая! Нинель говорит, что она ему по гроб жизни обязана, не Нинель, а Тамара эта! Она же от него ушла к какому-то молодому, красивому, артисту какому-то, аж из самой Москвы! В кино пристроить обещал, золотые горы, любовь-морковь, все такое… И конечно, кинул ее, как последнюю лохушку, когда все, что ей муж оставил, они там вместе прокутили за год. Так что ты думаешь? Нинель говорит, что Юрий Семенович этой дуре опять квартиру купил, денег дал, к делу пристроил. Фитнес-клуб «Царица Тамара» знаешь? Так вот это — ее! Как тебе такая история нравится?
Через час Ленка опять позвонила, у нее были новые агентурные данные:
— Нинель Кудрявцева говорит, что твой Юрий Семенович просто святой человек! Просто святой! Помнишь ее сестру? Да помнишь, она еще в первом конкурсе красоты у нас победила! Как ее… Тамара! Так это его бывшая жена, не первая, а вторая! Нинель говорит, что она ему по гроб жизни обязана, не Нинель, а Тамара эта! Она же от него ушла к какому-то молодому, красивому, артисту какому-то, аж из самой Москвы! В кино пристроить обещал, золотые горы, любовь-морковь, все такое… И конечно, кинул ее, как последнюю лохушку, когда все, что ей муж оставил, они там вместе прокутили за год. Так что ты думаешь? Нинель говорит, что Юрий Семенович этой дуре опять квартиру купил, денег дал, к делу пристроил. Фитнес-клуб «Царица Тамара» знаешь? Так вот это — ее! Как тебе такая история нравится?
Эта история понравилась Тамаре еще больше. Черт его знает, что там стоит за таким невиданным великодушием… Может быть, он какие-нибудь собственные грехи таким способом искупает. Но ведь искупает же, против факта не попрешь. Много таких? То-то.
Потом позвонила Надежда и пронзительно защебетала с места в карьер:
— Том, это правда, что Юрий Семенович тебя на работу берет? Он сам сказал, так что не скрытничай! К нему на работу! С ума сойти! А кем?.. Помощником?! С ума сойти! А почему тебя? Ну, как это не знаешь, как это не знаешь! А кто знать должен? И я не знаю! И никто не знает! Он вообще никогда никого на работу не берет, если хочешь знать! То есть когда-то кого-то взял, конечно, но они с ним так все это время и работают… Кажется, пять человек. Те же самые, сто лет подряд! И никаких новых, потому что старые не уходят, что они — сумасшедшие, чтобы от него уходить? А ты когда к нему идешь? Что значит — не решила?! С ума сойти! Я уже почти решила в следующий раз за него замуж выйти, а ты не решила, идти ли к нему работать! Я тебя просто не понимаю!
Тамара мельком удивилась, с чего бы это Надюшка озаботилась чужими проблемами, но тут опять позвонила Ленка.
— Ты знаешь, — сказала она таинственно, — наши уже все в курсе, что ты у Юрия Семеновича работаешь. Народ взволнован.
— Так. — Тамара сделала голос построже, хотя ужасно хотелось смеяться. — Откуда все знают? Это во-первых. И во-вторых, с чего бы народу волноваться?
— Это не я, — быстро ответила Ленка. — Я никому не говорила. Наоборот — все приходят и рассказывают мне. Это во-первых. А во-вторых, у него же, говорят, зарплаты в три раза больше наших! Кто ж не разволнуется?
Этот разговор Тамаре почему-то не понравился. Что-то слишком много ажиотажа вокруг ее будущей работы. Ее предполагаемой работы. Так бывает, когда человек постоянно в центре внимания, — тогда ему все косточки перемоют, все его слова процитируют, все его телодвижения прокомментируют, все деньги в кармане пересчитают… Но она не была в центре внимания, особенно сейчас, уволившись, уйдя в подполье, почти ни с кем не общаясь даже по телефону. Значит, в центре внимания находится Юрий Семенович, и в центре очень пристального внимания, если судить по шуму, который поднялся даже по такому незначительному поводу, как прием человека на работу. Тамару смутно тревожило то, что он находится в центре всеобщего внимания, к тому же она не понимала, с какой стати он в этом центре оказался.
После работы забежала Ленка, выслушала ее и страшно удивилась:
— Здрасте вам! Ты что, ничего не знаешь, что ли? А кому еще быть в центре внимания? Самый удачливый бизнесмен, самый завидный жених, самый ранний миллионер… В смысле — миллионером он стал раньше, чем другие. И миллионов этих у него — как вшей у бомжа. У него ж не только эта недвижимость, у него ж еще и какой-то магазинчик в Париже, и какой-то заводик в Германии, и какая-то фабричка в Финляндии… Или в Финляндии типография? Не помню. Главное — он ничего не скрывает! Ни-че-го! Налоги бешеные. У других-то, может, тоже не три копейки в чулке спрятаны, да разве ж кто признается? Никто не признается, боятся все — вдруг спросят: откуда? И налоги опять же… А он ничего не боится. Потому все и бесятся. Сколько раз на него всякие проверки напускали — уму непостижимо. А наковырять ничего не смогли. У него все по закону, да и юристы хорошие — и у нас, и в этих Германиях, наверное. Ты что, правда, что ли, о нем ничего не слышала?
— Слышала, кажется, — задумчиво сказала Тамара. — Что-то такое слышала. Давно. Только почему-то внимания не обратила.
— Бывает, — недоверчиво заметила Ленка. — Ну так как, будешь ты у него работать?
— Мне до среды время на раздумье дано. — Тамара знала, что никакого времени на раздумье ей вообще не давали, но даже перед собой упрямо делала вид, что право выбора и на самом деле за ней. До среды еще больше суток. Раздумывай — не хочу…
Но раздумывать до среды ей не пришлось. Во вторник она с утра сбегала на рынок, вернулась домой ближе к полудню, не успела разгрузить сумки, как зазвонил телефон.
— Я звоню седьмой раз, — сказал Юрий Семенович без всяких приветствий, предисловий и прочих пустяков. — Я знал, что на этот раз дозвонюсь. Семь — мое счастливое число. Ну как, вы готовы выйти на работу?
— А… э… а сегодня разве уже среда? — спросила Тамара со всей доступной ей холодностью. Пусть не думает, что она ночей не спит, мечтая о его работе. — Я ведь в среду должна позвонить, разве нет? И откуда вы знаете мой телефон?
— Кстати, о телефоне. — В его голосе появилась озабоченность. — Надо вам мобильник выдать. Это первое, что необходимо сделать. А то что это такое — полдня дозвониться не могу! Помощник называется.
— А я разве уже на работе? — Теперь она старалась только не так откровенно радоваться. Этот ранний миллионер и так запредельно самоуверен.
— Конечно, — отозвался он. — А у вас какое счастливое число?
— Двадцать четыре, — машинально сказала она и тут же спохватилась: как это она могла такое ляпнуть? Много лет подряд двадцать четыре было для нее не просто счастливым числом, а паролем, открывающим двери в рай. Двадцать четвертого декабря Евгений впервые приехал в Москву за ней… к ней… В общем, чтобы найти ее. — Юрий Семенович, я ошиблась. Мое счастливое число — это единица.
— Замечательно, — весело отозвался он. — Собирайтесь, сейчас Саша за вами заедет. Вы работаете со вчерашнего дня, вчера как раз было первое…
Вот так началась ее новая работа, ее новая жизнь — нежданно-негаданно, совершенно случайно, как-то нелепо, не по правилам, что ли… И так резко, что она ни обдумать ничего не могла толком, ни своими будущими обязанностями поинтересоваться, ни о своем работодателе, этом тиране и сатрапе, как следует разузнать. Впрочем, Тамара смутно подозревала, что если бы даже ей сообщили, что Юрий Семенович японский шпион, крестный отец сицилийской мафии и вождь племени людоедов, — и тогда она пошла бы к нему работать. Побежала бы, закрыв глаза. Потому что день и ночь перед ней стояло видение Надюшкиной квартиры, и этот аргумент никакие другие перевесить не смогли бы никогда…
Как началась ее новая работа, ее новая жизнь, так и продолжалась: каждый день под завязку был набит неожиданностями, запланированными и незапланированными встречами, внезапными поездками, горами документов, сотнями телефонных звонков. И радостью. Нет, конечно, она страшно уставала, особенно в первое время, когда пришлось по ходу дела вникать во всякие юридические и финансовые тонкости, совершенно неизвестные ей раньше. Работы было очень много, и работа эта была нелегкой: Юрий Семенович не платил людям только за то, что они приходили вовремя и отсиживали положенное время от и до. Критерием оценки работы был результат, то есть прибыль, а уж от прибыли зависела зарплата. Так что напрасно ее бывшие сослуживцы завидовали… привыкшие к совсем другому режиму и к совсем другим требованиям, здесь они сумели бы заработать в лучшем случае треть того, что получали у себя… А скорей всего, ничего не заработали бы.
Тамара гордилась тем, как быстро она вошла в курс дела, как хорошо у нее все получается, какие замечательные отношения установились с новыми коллегами. И тем, что Юрий Семенович откровенно радуется ее успехам. Впрочем, так же откровенно он радовался успехам и всех остальных своих работников. Работников у него было много, уж конечно, не пять человек, о которых говорила Надежда. Пять человек сидели только на телефонах, а еще незнамо сколько было юристов, финансистов, менеджеров, которые дежурили по очереди. Еще человек десять постоянно мотались по командировкам. И еще было много таких, которые в штате не числились, а выполняли время от времени какую-то работу по договорам. Но в одном Надежда была права — все они работали по многу лет, никто не уходил, и новых людей Юрий Семенович не искал. Так что действительно странным было то, что он пригласил ее, в общем-то не специалиста, да еще практически ничего о ней не зная. Тогда, после новоселья у Надежды, она заподозрила в нем мужской интерес к ней, даже насторожилась сначала, даже начала заранее придумывать, как бы в случае чего улизнуть в сторону так, чтобы и его не обидеть, и работу не потерять… Но скоро подозрения ее рассеялись — он был совершенно одинаков в общении со всеми работающими у него женщинами: открыт, внимателен, даже заботлив, и было совершенно очевидно, что они ему нравятся — все до одной. И он им нравился, всем до одной, и ни у кого не возникало даже мысли о каком-то там мужском интересе, потому что точно так же он относился и к работающим у него мужчинам. Просто все они были его людьми, его друзьями, его жизнью. Наверное, в какой-то степени даже его собственностью. Тамара ощущала это, потому что примерно так же она сама относилась к своей семье. И еще ей страшно нравилось, как к нему обращаются его подчиненные, его друзья, члены этой его семьи. Главный бухгалтер Софья Максимовна в чем-то убеждала начальника примерно так: