Мне тогда подумалось, что лучше бы нас КРУ оштрафовало за совковые лопаты; дешевле, во-первых, да и не так обидно. Ведь с помощью этих лопат дерьмо выгребают.
В этой связи не могу не вспомнить еще одну казначейскую инструкцию. Короче говоря, копили мы деньги на один прибор, о котором долго мечтали. Анализатором зрительного нерва называется. Мечтали мы об этом приборе, поскольку он позволяет лучше лечить людей. Немцы его выпускают. Стоит он почти 50 тысяч долларов или 1,5 миллиона рублей.
Накопили мы денег на этот прибор, и готовы были его уже оплатить. Да не тут-то было! Оказывается, существует инструкция о том, что государственное учреждение имеет право оплатить прибор стоимостью только до 200 тысяч рублей. Не более! А анализатор зрительного нерва стоит 1,5 миллиона рублей. Что делать?
Мы тут, конечно же, задергались и стали звонить фирме-производителю. Они, производители, посоветовали нам, что, раз уж у вас, дураков, существуют такие инструкции, можно оплатить… 7,5 раз по 200 тысяч рублей за разные части этого прибора: оптическую, механическую, электронную и другие (выдуманные!) части.
— Но ведь тогда каждую часть прибора КРУ посчитает за комплектующее изделие и придется оплачивать по статье… «Медикаменты», — воскликнули мы. — А у нас деньги накоплены по статье «Оборудование». Как быть-то?
— Ничего страшного, — ответили немцы-производители. — Такое у нас бывало. Пишите «Оптический анализатор зрительного нерва», «Механический анализатор зрительного нерва», «Электронный.» У нас, в Германии, тоже дураков хватает. Они это проглатывают.
— А-а, — ответили мы. — А как же быть с тем, что все эти «приборы» внутри одного корпуса (маленького, причем) находятся? Так и ответьте, — сказали немцы, — что, они спрятаны внутрь одного корпуса. Что они, разбирать, что ли полезут?
— А-а-а, — опять ответили мы.
В итоге мы купили этот анализатор зрительного нерва в виде… семи приборов по 200 тысяч рублей, да еще и… «полприбора» в придачу. И все эти 7,5 приборов инвентаризировали («поставили на складской учет»), написав на боковой стороне прибора безобразной красной краской (как положено!) семь инвентарных номеров. А вот насчет «полприбора» мы заколебались: кто-то говорил, что полномера надо внести, кто-то — полный, а кто-то — вообще не надо. В конце концов, мы поставили на «полприбора» полный инвентарный номер, подчеркнув его красной краской, чтобы запомнить, что подчеркнутое означает «полприбора», а не целый, хотя все эти «псевдоприборы» располагались внутри одного небольшого корпуса. Зато мы «сдали на склад» 7,5 приборов. А сестра-хозяйка Лариса Матвеевна в инвентаризационном журнале шариковой авторучкой для себя отметила в скобках — «полприбора», да и… многоточие поставила, понимая, что… такого не бывает. Но… директор надавил.
Лариса Матвеевна конечно же, на себя большую ответственность берет, но когда ее штрафуют за… «полприбора», то мы расплачиваемся… общаком. Не подставлять же человека… за «бумажную» дурь.
Хочу похвастаться, что этот прибор в виде… 7,5 приборов… до сих пор у нас числится, а КРУ до него еще не добралось. Семь приборов мы, наверное, объясним, показывая на линзу как на «Оптический анализатор зрительного нерва» или на корпус прибора как на «Механический анализатор зрительного нерва», а вот… полприбора?! На Ларису Матвеевну свалим, что она не так заинвентаризировала… наверное.
Вот и ждем мы сейчас КРУ, когда будем объясняться за… полприбора… для людей.
Но самое ужасное в работе КРУ — это зарплата. Какие-то дураки в Москве на этой низкопробной бумаге прописали, что в бюджетных организациях зарплата санитарки должна быть 600 рублей (20 долларов), но можно подработать еще и на полставки, то есть прибавить к зарплате еще 300 рублей (10 долларов). Вот и крутишься ты, директор, стараясь повысить зарплату санитарок до уровня хотя бы прожиточного минимума, чтобы покушать назарплату..- хотя бы, не то чтобы (о какой шик!) еще и одеться… оСОбенно на зиму. А человек, ведь, хочет выглядеть достойно, пусть не совсем достойно, но… хоть чуть-чуть… хоть чуть-чуть! Вот и повышаешь ты зарплату им, тем, кто сохраняет чистоту нашей жиз-нИ… особенно в туалете (да в жиже подвальной!) до достойного уровня, чтобы тебе, в красивой рубашке с галстуком было не стыдно смотреть им в глаза… в чистом туалете.
Но вскоре наступают времена, когда приходит КРУ, и ты, как сволочь последняя, начинаешь краснеть не просто перед работниками КРУ (которые, кстати, тоже иногда краснеют, штрафуя тебя за превышение зарплаты санитарок), но и перед своей человеческой гордостью, которая растоптана инструкцией, прописанной какой-то московской куклой на «туалетной бумаге»… вот так вот… с дурости, оторванной от жизни. А ведь эта «кукла» тоже ходит в туалет, убирать который, извините, не очень-то приятно.
Вот и платим мы во время каждой проверки КРУ штраф за превышение «Фонда зарплаты» (этак по 300–400 тысяч рублей или по 10 и более тысяч долларов), и платим добросовестно, не возмущаясь, как дань… государству, поскольку знаем силу… «туалетной бумаги», на которой… прописано! В жижу подвальную окунуться хочется… А куда деваться?! Сила… «туалетной бумаги»… велика! Хоть лощеной была бы… что ли?!
А вообще, все наши финансовые законы составлены так, чтобы любого директора всегда можно было бы «взять за задницу», чтобы он, зараза, всегда склонял голову перед инструкцией.
Рассуждая на эту тему, можно сказать, что, вообще-то, финансисты и казначеи не очень-то виноваты в том, что творит… «туалетная бумага». Они, может, лучшего хотят! Они, может, Америке подражают, где вся жизнь расписана по пунктам (на лощеной бумаге!) и где каждый юридический контракт проверяют пять юристов, будто бы именно пятый юрист будет самым честным, проверяя четвертого… менее честного!
Русские тоже пишут такие инструкции о жизни, но пишут на… «Туалетной бумаге», будто бы мода у нас такая — чем важнее документ, тем на более поганой бумаге его надо напечатать. Что-то глубинное проявляется у нас — россиян (в том числе и у «московских кукол»), что побуждает… писать эту дрянь именно на «туалетной бумаге». Глубинное осознание дерьма просачивается. Одухотворенным дерьмо творчеством можно было бы это назвать. Почему'? Мы, господа, по-моему, никак не можем жить по инструкциям как американцы. Никак. Другие мы. Другие, да и все. Мы не понимаем того, что наше подсознание подсказывает нам — «Чужое это! Не наше! Не надо вкладывать в это душу!». А так хочется, так хочется написать такую инструкцию, такую… которой бы боялся весь страждущий воровства российский мир. Но поскольку подсознание шепчет что-то другое, приходится мириться со средним вариантом — писать «красивые» строгие инструкции, но… на «туалетной бумаге». Ведь мы, россияне, живем чувствами… в основном… От инструкций, конечно же, чувствами не пахнет. Инструкции
они — бесчувственны. Вот и подсказывает нам подсознание — «печатай инструкции на туалетной бумаге, печатай именно на ней, чтобы чувствами от них и не пахло».
А приятно, все-таки, что люди подчиняются подсознанию… Так и печатают во всей России инструкции на «туалетной бумаге», как бы намекая, что… так и должно быть. Любви нет в инструкциях потому что! А любовь требуется везде, даже… в инструкциях. Но если кто-то и напишет инструкцию с любовью, то… все равно кто-нибудь напечатает твое «одухотворенное» творчество — на поганой туалетной бумаге. Не мы управляем миром, нас кто-то ведет и ведет по жизни, полной таких противоречий, в которых даже гений не сможет разобраться, но такова уж наша жизнь, господа!
Америка смогла внедрить в свой народ «инструктивный бум под эгидой пяти юристов». Внедрила, да и все. Даже любовь ввела под крыло бумажных инструкций, заставляя людей браться за перо и составлять любовный кон тракт, дающий право ухаживать за смачной толстушкой с крупными зубами, не задумываясь о последствиях… вполне естественных сексуальных притязаний. А ведь это так естественно, так естественно, поскольку сам Бог создал телесные органы для телесного выражения того, что клокочет в душе, — через тело оно смачнее как-то получается… ощутимее. Американские дамы… с крупными или мелкими зубами… когда-то давным-давно, с дурости, посчитали, что надо добиться «прав женщины» и добились их… через любовный контракт. А это привело к извращенному пониманию пресловутых «прав человека», которые так широко распространились по миру, все более и более вовлекая в этот эгоистический процесс людей… с любыми типами зубов. Как говорится, платить приходится за «свободу»… инструкциями. Никогда не бывает в жизни идеального, и не может человек придумать «универсальную инструкцию от всех невзгод жизни», поскольку он всего-навсего человек и не ему, человеку, решать — по каким законам жить. Бог внедрил в нас, кроме правил поведения в обществе, еще и страсть, стремления, похоть, любовь и многое-многое другое, что начинает глухо роптать тогда, когда мы уклоняемся от главного божественного принципа — быть самопрогрессирующим началом, тем началом, которому не нужна никакая инструкция. Поэтому так важно любить, ошибаться, стремиться и пылать страстью, чтобы не Попасть под влияние вездесущих инструкций, от которых… смертью пахнет… духовной смертью! А любовь облекать в инструкции — вообще идиотизм.
Мы, россияне, в глубине души, наверное, понимаем это, поэтому… печатаем инструкции… на «туалетной бумаге». Мы как будто бы чувствуем, что инструкции остаются позади (или… сзади?), поэтому подсознательно придаем им пошловатый… «туалетный» вид. Подсознательно мы понимаем — то что сзади, спереди уже не будет; вот и… намекаем.
Гималайские йоги мне говорили, что из России начнется духовное развитие мира в новом тысячелетии. Кто знает — так это или не так?! Но «туалетная бумага инструкций» подсказывает, что что-то вскоре свершится, и вскоре — я уверен в этом — миром будут править Добро и Любовь.
О, как далеко, наверное, до этого! Но это время придет, обязательно придет! И, когда оно придет, будет так хорошо, так хорошо… потому что мы будем опираться не на какие-то инструкции, а на Честь, Совесть и Любовь. А это так здорово, братцы!
Европа, старушка Европа, уже сделала первый задел. Но мы, россияне, свободнее, чем Европа. Мы еще не накушались благосостояния. И это тоже здорово! Мы стремимся к каким-то высотам, сами не понимая того, что наша вершина не есть подобие культурной и прекрасной Европы. Мы не понимаем того, что мы пойдем совсем по другому пути. И когда этот путь как-то, хоть чуть-чуть очертится, мы будем сладостно и немного загадочно улыбаться, в глубине души понимая, что за этой улыбкой стоит что-то большее. А за этой улыбкой, наверное, будет стоять огромная сила, громадная и мощная Сила Духа, которой предначертано сменить все виды привычных физических энергий, из-за которых сейчас бесится весь мир, пересчитывая дьявольские нефтедоллары.
А Европа, старая добрая Европа, ввела «евро» — валюту дружбы, от которой уже веет Любовью. Смогли же немцы, государство которых составляет стержень Европы, несмотря на национальную ущербность из-за поражения во Второй мировой войне, кивнуть головой, приняв в богатый Евросоюз маленькие и слегка пыжащиеся остальные государства Европы, подарив им европейское величие, но… общее, многонациональное величие. Из-за своего ве-дичия сделали это немцы, которым совсем недавно жизнь показала «почем фунт лиха».
И в этой самой Европе все более и более набирает силу неосознанное еще людьми главенствование Добра, Чести и Совести, перед которыми меркнут даже самые всесильные инструкции.
Спрашивается, почему в Европе все подчиняются законам, хотя обойти их, как говорится, раз плюнуть! Ну, например, разве трудно разбавить бензин на бензоколонке, дав тонкую пачечку немецкой или итальянской бензозаправщице, да еще и призывно посмотрев на ее отсиженный на замшелом стуле зад? Ну, разве трудно… разве трудно?..
И вот этого «разве трудно?» можно найти ой-ой как много раз, лишь бы сложнее были инструкции, потому что чем сложнее инструкции, тем легче воровать. Но что-то глубинно-затаенное мешает тебе, когда у тебя открывается возможность «сыграть на поганой инструкции». Что же?
А мешает то, что невозможно прописать инструкциями. И это «то» называется Честью.
Честь
Честь — понятие сложное. Гусары и дворяне знали хорошо, что это такое. И ради этой самой чести шли на дуэль. Честь многого стоит, господа!
Честь, на мой взгляд, есть олицетворение одного из важнейших принципов жизни Того Света, когда душевный порыв ставится выше телесной жизни. Возможно, именно в этот момент ты ощущаешь, что телесная жизнь есть всего лишь «так себе», и что жить с душевной болью в душе хуже, чем просто умереть, опять оказавшись там… откуда ты пришел в этот мир испытаний. Человек с потерянной честью обречен на то, что в его душе все время будет свербить, свербить и свербить…
О как, наверное, тяжело, когда свербит! Не зря ведь люди уходят на войну или на верную смерть, чтобы всего лишь, всего лишь Не поступиться своей честью. Это чувство, называемое Честью, очень часто оказывается сильнее, чем твое тело, просящее его покормить и сводить в то место, где обычно сбоку висит туалетная бумага.
GИ не зря солдаты с легкостью идут на смерть… не ради Сталина или Гитлера, а ради своей Чести. Честь многого стоит, господа!
Что такое Честь? Честь — это, на первый взгляд, какая-то фатально странная смесь любви к самому себе и любви к людям вообще. Но это только на первый взгляд, господа! Здесь вообще нет даже маленькой толики любви к самому себе, то есть эгоизма. Так я думаю. Честь есть выражение, чистое выражение великой Любви к Людям вообще, присущее… вообще-то… каждому человеку.
Ведь если осознать, что Бог вначале создавал вечно го «энергетического человека» Того Света, то можно представить, что он создавал его из каких-то энергий. Я не думаю, что в этом принимали участие такие энергии, как электрическая или еще какая-нибудь, здесь действовала невероятно «умная» энергия. Какая?
Ответ на этот вопрос можно найти в любой религии, — человек создавался за счет Энергии Любви — Главной Божественной Энергии.
Кто такой Бог, мы, конечно же, не знаем и не будем знать, потому что это нам не дано, хотя и очень хочется. Но в нас есть главное, привитое нам, божьим детям, качество — уметь любить.
Мы, конечно же, порой с дурости любим самих себя или любим деньги, но чувствуем, что от этой «любви» что-то свербит так сильно, аж мочи нет, и хочется… с дурости… еще большеполюбить себя (дурака!) или накопить еще больше денег для… для будущих жизней, чтобы… жратвы всегда было вдоволь (хотя на Том Свете жратвы-то и нет, — без жратвы там люди живут!).
Но Богом-Создателем нам привита и другая любовь, которая называется «Любовь кЛюдям вообще», когда надо просто любить людей, да и все, вот так вот просто — любить да и все: любить алкоголика с фиолетовым носом, любить старушку с авоськой сиреневого цвета, любить красавчика с фигурной бородкой, любить женщину с вечным страхом своего возраста и многих-многих других.
А разве можно их всех искренне любить? Да, можно, да еще и как искренне, очень даже искренне можно любить… их. Но любить чуть-чуть другой любовью — Всеобщей Любовью, той Любовью, которая создала человечество вообще и человека как такового в частности.
Видимо, когда-то давным-давно, Бог за счет своей Энергии Любви создал человека Того Света — главного Человека, способного кочевать по мирам, но во время материальной жизни порой забывающего о своем божественном происхождении и упивающегося в этот период… деньгами, жратвой и водкой. Но Бог не забывает периодически возвращать этого человека обратно на Тот свет, чтобы он вновь мог окунуться в прошлые свои жизни и взглянуть на череду своих будущих жизней, да и… горнило наказании пройти за уклонение от духовных принципов.
А главным духовным принципом является все же то, чтобы человек никогда не забывал о том, что его создала энергия Всеобщей Любви Бога — самая созидательная энергия Творца — странная энергия, которая тихо клокочет в душе, в то время, как жизнь течет… вперемежку с пачками денег, жратвой на столе, рюмками водки и сладостными речами друзей.
Напоминанием о нашем божественном происхождении и является Честь, поскольку именно Честь есть проявление главной созидательной энергии — Любви к Людям вообще. Бог вселил в нас эту Энергию одновременно с Созиданием Человека. И, хотим мы того-или не хотим, эта Энергия иногда вспыхивает в нас, ведя нас порой по совершенно необдуманному пути, когда смерть кажется уже и не страшной. Но такова сила этой Энергии — мощнейшая сила, в которой слышны отголоски Созидания Человека.
Стержень энергии Всеобщей Любви проявляется тогда, когда в горящих глазах прорисовывается слово «Честь». И поэтому так важно не запятнать ее; ведь мы все равно окажемся на Том Свете, и там, на Том Свете, главным принципом оценки нас выступят Честь и связанная с ней Совесть. И поэтому, если Вы встретите на улице старушку с сиреневой авоськой, — посмотрите на нее с любовью, пожалуйста; если Вы способны на это, то в Вас не угасла Всеобщая Любовь, которая выражается простым словом — Честь.
Сантехнический этюд № 9
— Шеф! — раздался голос завхоза. — Докладываю, что вторую дыру в трубах нашли. Из тебя бы, шеф, еще раз повторяю, хороший сантехник получился бы. Ты как чуял, что вторая дыра должна быть.
— Молодцы! Веревку-то ко второй дыре привязали, чтобы не потерять?
— Конечно, шеф. Я отмотал еще один длинный кусок веревки от того мотка, который дала снабженница Дамира Касимовна, дал задание Олегу сунуть обе руки в жижу и привязать один конец ко второй дыре, а другой конец собственноручно привязал к левой ноге Олега.
— А почему именно к левой?
— А к правой-то ноге, веревка от первой дыры привязана. Чтобы не перепутать.
— А-а…
— Одно только плохо, шеф, что после того, как веревки привязали к обеим ногам Олега, движения у него ограничились.
— Как так?
— Да дело в том, что одна веревка тянется от одного конца подвала, а вторая — от другого. Олег с двух сторон оказался подвязанным. Пойдет направо — веревка слева тянет, пойдет налево — справа тянет. Противно, говорит, в таком состоянии находиться. Скучно.