Значит, писательница Данилевская вышла с ней на связь. Странно, что она сделала это в обход своего мужа, Павла Максимова. Случайно не он ли стал в ее повествовании тем самым «ботаником», провожающим семнадцатилетнюю девушку до дома?
Дубровская была почти уверена в этом. Кроме того, она знала теперь наверняка, что продолжение странной повести последует. Надо было просто подождать.
Глава 10
– Почерк в записке не принадлежит Крапивиной, – ошарашил Елизавету следователь Красавин.
Дубровская с минуту глядела на него, пытаясь понять, как то, на что она надеялась всю последнюю неделю, разлетелось вдребезги под напором одного-единственного вывода – «не принадлежит».
– Надеюсь, эксперт не ошибся, – спросила она с легкой долей сомнения.
Красавин рассмеялся.
– Вы надеетесь как раз на то, что эксперт ошибся и записку написала Ольга. Ну же, признайтесь! Вы, должно быть, разработали целую версию, пытаясь объяснить, что привело Данилевскую на место происшествия. Хотя, испытывай вы немного больше доверия к моей скромной персоне, давно уже собирали бы справки о состоянии здоровья и прочие характеристики вашей подопечной, которые принесли бы куда больше пользы, чем все эти нелепые затеи с исследованиями почерков.
– Доверчивость – не самое хорошее качество для адвоката, – парировала Елизавета. – Но мне все же хотелось бы взглянуть на заключение эксперта. Надеюсь, вы мне это позволите?
– Ваше право, – отозвался Красавин, протягивая ей форменные бланки, заполненные на нескольких страницах. – Зря стараетесь. Тут все как полагается. Исследовательская часть, выводы… Можете начать с конца. Так вы хотя бы сэкономите время.
Но Дубровская не поступила как послушная девочка, понимая, что исследовательскую часть пропускают только лентяи и недоумки. Спору нет, разбираться в специфических терминах эксперта, вроде таких – «разгон почерка», «наклон почерка», «выработанность почерка», – занятие не самое увлекательное, а, наоборот, рутинное. Но именно так можно понять, к каким выводам пришел эксперт, основываются ли его рассуждения на солидной научной базе или являются скороспелыми утверждениями.
– Эксперт установил, что автором записки являлась женщина, уже взрослая, во всяком случае, достигшая двадцати пяти лет, у которой имеются определенные проблемы с психикой, – говорил Красавин, посматривая на склонившуюся над бумагой Елизавету. – Конечно, эти выводы приблизительны, как вы понимаете, но они вполне способны удовлетворить ваше любопытство. Однако утверждение о том, что автором послания не может являться сама Крапивина, сделано вполне категорично. Так что здесь у вас шансов нет!
Конечно, чудеса, которые проделывал некогда достопочтенный Шерлок Холмс, пользуясь своим знаменитым методом, тут были ни при чем. Дубровская знала, что эксперт, сопоставляя исследуемый почерк с почерками определенной социально-демографической группы пишущих, делал выводы о том, являлась ли автором записки женщина или же это был мужчина. Существовали методики, позволяющие определить возраст автора, а по нарушениям координации движений проанализировать и его психическое состояние.
– Значит, госпожа Данилевская наводит тень на плетень, пытаясь заверить нас, что записка принадлежала Ольге, – хмыкнул следователь. – Детективщица, ничего не скажешь! Неужели она не знала, что ложь подобного рода может быть легко опровергнута?
– Данилевская предполагала, что записка принадлежит Ольге, – поправила его Дубровская, удрученная результатами исследования. – Она же сказала, что нашла ее в своем спальном мешке. Откуда ей было знать, что послание передала ей какая-то женщина?
– Неужели она не знала почерк подруги? – недоверчиво спросил следователь. – Никогда в это не поверю.
– Значит, Данилевская заблуждалась, – твердила Елизавета, цепляясь за шаткую добродетель своей подопечной. – Вопрос только в том, чего хотела от нее эта странная женщина и почему она подсунула записку, вместо того чтобы просто переговорить с писательницей о том, что ее волновало.
– Как хорошо, что меня это абсолютно не волнует, – сладко потянулся следователь. – Все уже позади. Расследование подошло к концу. И вы, надеюсь, не упрекнете меня в том, что я игнорировал интересы защиты? Я сделал все, что было в моих силах. А теперь можете готовиться к ознакомлению с материалами дела. Предупредите свою клиентку, что дело в скором времени будет передано в суд.
Максимов воспринял новость стоически, словно он заранее предвидел результат.
– Значит, это не Ольга, – сказал он задумчиво.
– Нет, это не Крапивина, хотя автор записки – женщина, психически неуравновешенная, – проговорила Дубровская, цитируя на память строки из экспертного заключения.
– Немного не в себе, говорите? – оживился Павел и, повернувшись к Диане, торжествующе добавил: – Ну, может, теперь ты что-нибудь добавишь? Кто эта дама с больной головой?
– Прошу тебя, не вмешивай в это дело Марию, – произнесла Данилевская. – Она здесь ни при чем.
Максимов развел руками, выразительно глядя на Елизавету, словно говоря: посмотрите, мол, как мне приходится тяжело!
Дубровская нахмурилась, понимая, что супружеская чета в очередной раз играет с ней в какую-то «угадайку» и нагнетает таинственность.
– Может, объясните, наконец, кто такая эта Мария и почему она тут ни при чем? – спросила она. – Я так понимаю, с ваших слов, это она могла стать автором послания?
– Мария – бедная женщина с проблемной психикой, – устало проговорила Диана. – Но это не ее вина.
– А эти ее звонки за полночь, дыхание в трубке, дурацкие бумажки с угрозами – это, прости, чья вина? – спросил Максимов.
Данилевская молчала.
– Так, – подала голос Дубровская. – Мне кажется, пришла пора объясниться. Или мы по-прежнему будем играть в прятки? Я разве вам еще не сказала: дело отправляется в суд! В суд, вы это понимаете?
– Как не понять, – сокрушенно вздохнул Максимов. – Дело – дрянь!
– Я не могу поручиться за результаты, когда вы со мной неискренни! – воскликнула Дубровская. – Если защита провалится, то отчасти по вашей вине. Лично я умываю руки!
– Хорошо, – проговорил Максимов. – Я все расскажу, но, конечно, предпочел бы, чтобы вы узнали это от Дианы… Мария – это одна из ее поклонниц, хотя правильнее ее было бы назвать фанаткой.
Мария подошла к Данилевской на одной из встреч с читателями. Выстояв большую очередь из желающих получить автограф известной писательницы, она приблизилась к Диане с заискивающей улыбкой на лице.
– Мне очень нравятся ваши книги, – сказала она.
– Спасибо. Мне это очень приятно, – ответила Данилевская. – Если вам нужен автограф, я вам его непременно дам.
Она собирала цветы в охапку. Встреча подошла к концу, и у магазина ее давно дожидался водитель.
– Мне не нужен автограф. Я хочу с вами в экспедицию.
– В экспедицию? – Диана улыбнулась. – Досадно вас огорчать, но, отвечая на вопросы читателей, я уже сказала, что скалолазкой не являюсь. Я посвятила книгу своей подруге. Вот она знает в этом толк.
– Я тоже многое могу вам рассказать, – сказала женщина, хватая Данилевскую за руку. – Я прошла Альпы, была на Памире и в Гималаях.
– Вот как? Это очень занимательно, – проговорила Диана, обдумывая путь к отступлению. Эта незнакомая женщина пугала ее. На ее лице, бледном и изможденном, лихорадочно сверкали глаза. Одета она была чистенько, но как-то уж слишком убого. Да и телосложением она мало походила на сильную мускулистую Ольгу. Вывернутые вперед плечи, сутулая спина и костлявые ноги, болтающиеся в сапогах, – все это было малопригодно для вида спорта, основанного на гибкости, силе и выносливости. Кроме того, незнакомка нарушала границы чужого личного пространства, цепляясь за руки писательницы.
– Вам нужна помощь? – обратился к ней охранник книжного магазина, где происходила встреча с читателями.
– Да. Проводите меня до машины, – попросила Диана, опасливо отступая в сторону. – Сегодня здесь очень людно.
Охранник отстранил женщину, но та и не думала уходить.
– Сделайте меня персонажем вашей книги. Прошу вас! – она протянула руки к писательнице. – Меня зовут Мария.
– Всего доброго, Мария, – произнесла Диана, направляясь к выходу.
Как оказалось, незнакомка отличалась недюжинным упрямством и настойчивостью. Она появилась на следующей встрече с читателями в публичной библиотеке и остановилась поодаль, рядом с экспозицией новых книг, сверля Диану недобрым взглядом.
– Вы не выполнили мою просьбу, – сказала она, когда толпа жаждущих приобщиться к творчеству Данилевской иссякла. – В вашей книге нет персонажа по имени Мария!
– Зато там есть персонаж по имени Ольга, – устало сказала писательница. – Серия романов посвящена ей, и я не собираюсь пока что-нибудь менять.
– Всего доброго, Мария, – произнесла Диана, направляясь к выходу.
Как оказалось, незнакомка отличалась недюжинным упрямством и настойчивостью. Она появилась на следующей встрече с читателями в публичной библиотеке и остановилась поодаль, рядом с экспозицией новых книг, сверля Диану недобрым взглядом.
– Вы не выполнили мою просьбу, – сказала она, когда толпа жаждущих приобщиться к творчеству Данилевской иссякла. – В вашей книге нет персонажа по имени Мария!
– Зато там есть персонаж по имени Ольга, – устало сказала писательница. – Серия романов посвящена ей, и я не собираюсь пока что-нибудь менять.
– А все-таки это вам сделать придется, – сказала Мария. – Вы должны написать обо мне! Это я попала в лавину в районе Хибинских гор…
Диана оглянулась. На этот раз с ней рядом не оказалось мускулистого мужчины в форменной одежде. Звать на помощь сотрудников библиотеки было бы смешно. Они мирно переговаривались где-то в стороне, не мешая известной писательнице общаться с читателями. А ужасный словесный поток, лившийся из уст почитательницы ее таланта, все никак не иссякал.
– …Была середина марта, самое лавиноопасное время. Мы укрылись в лощине, спасаясь от пронизывающего ветра. Накануне шел сильный снегопад, потом резко наступило потепление. Под утро нас накрыли тонны мокрого тяжелого снега. Четыре человека погибли. Я провела в ледяной тюрьме десять часов! Вы знаете, как я спаслась?
– Не имею понятия, – проговорила Диана, пытаясь встретиться глазами с заведующей библиотекой.
– Я капала винный уксус на язык и старалась не паниковать. Вы знаете, что губит людей в такой ситуации?
– Нет.
– Паника! Человек умирает не от жажды, и не от голода, и даже не от переохлаждения. Он умирает от страха! Я не поддалась. Я оказалась сильнее. «Слава богу! – думала я, изо всех сил борясь со сном. – Если я даже умру, то такая смерть прекрасна. Я, наконец, увижу своего покойного мужа»…
– Слушай, – спрашивала Диана Ольгу. – Могла ли эта самая Мария, оказавшись в снежной ловушке, повредиться в рассудке? Кто ее знает? Иногда ее рассказы кажутся мне вполне правдоподобными.
– А ты опиши мне ее, – попросила Крапивина.
Словесный портрет, данный писательницей, оказался точным, и уже через пять минут скалолазка смеялась, глядя сквозь слезы на испуганную подругу.
– Имя ее – Мария, но в горах она была разве что во сне. Не знаю, чем ее занимает этот сюжет, но она просто одержима скалолазанием! Обивала пороги, пытаясь записаться на курсы, но инструктор вовремя вычислил ее и попросил принести справку из поликлиники, что у нее нет противопоказаний для занятий этим видом спорта.
– Ну и как, принесла?
– Еще лучше! Нам оттуда позвонили и крепко-накрепко запретили пускать ее даже на порог. «Свернет себе шею, сами отвечать будете», – сказали нам и что-то очень мудреное добавили про ее диагноз. «Нам нужно это записать», – потянулся за ручкой инструктор. «Ненормальная она! – рявкнули на том конце провода. – Так понятнее?»
– И что потом?
– Потом началась маета. Знаешь, есть больные люди, которые сутками просиживают в приемных больших начальников, пишут письма в прокуратуру, слоняются по коридорам суда. Наша Маша всю энергию направила в другое русло. Она сидела на тренировках, высунув язык, наблюдая за движениями спортсменов; доставала инструкторов вопросами о том, что может произойти с человеком, который сиганет со скалы вниз, и даже пыталась учить чему-то новичков.
– Но постой! – удивилась Данилевская. – Откуда тогда она знает про Хибинские горы? Я вот только благодаря Марии узнала, что они расположены на Кольском полуострове.
Ольга махнула рукой:
– Здесь как раз все очень просто. Не поверишь, но она нашла нас в горном лагере! Вытурить обратно мы ее так и не смогли. Да и жалко стало. Она вроде смирная такая, по характеру на собаку похожа. Сядет у костра и слушает байки, которые инструктора новичкам рассказывают. А те, как понимаешь, не только про Хибинские горы загнуть могут. Опять же польза от нее была. Принести воды, помыть посуду, постирать белье – сама представляешь, добровольцев на такую работу еще поискать.
– Понятно, – мрачно резюмировала Диана. – Значит, теперь с ней нянчиться придется мне.
Но все оказалось еще хуже. Узнав каким-то образом номер телефона своей обожаемой писательницы, Мария начала звонить по нему днем и ночью, повторяя, как в горячечном бреду:
– Настоящая скалолазка – это я! Напишите обо мне, иначе вам будет хуже…
Когда трубку брал Максимов, она только молчала. Но он слышал ее тяжелое дыхание, перемежаемое редкими всхлипами.
– Нет, это невозможно! – говорил он, в сердцах швыряя трубку на рычаг. – Эта сумасшедшая сама кого угодно сведет с ума!
– Может, и в самом деле посвятить ей книгу? – спрашивала Диана. – Иначе она не оставит нас в покое.
– Да. Только, боюсь, автор «Палаты номер 6» тебя уже опередил.
Но когда в издательстве Данилевской вручили заказное письмо, надписанное корявым почерком, она опять почувствовала признаки беспокойства. В конверте оказался листок бумаги, на котором топорщились вырезанные из журнала буквы: «Я – скалолазка! Если не напишешь обо мне, то пожалеешь однозначно». Конечно, там было море ошибок но имя Мария в конце было написано от руки. Больная женщина пыталась зашифровать себя, как в любимом ею детективе, но оставила море улик: образец своего почерка, подпись и грязные отпечатки пальцев, перемазанных в клее.
– Довольно! – проговорил Максимов, решительно убирая в карман своей куртки письмо. – Зло должно быть наказано!
Сонный следователь доводам писательской семейки не внял.
– Ну и где здесь угроза убийства? – спросил он, рассматривая послание Марии. – «Пожалеешь однозначно». Понимать можно по-разному. Может, автор письма просто хочет вам дать пинка под зад, а может, слегка встряхнуть за шиворот. Кто ее разберет?
– И вы так легко говорите об этом? – возмутился Максимов. – А если она переломает моей жене шейные позвонки?
– От пинка под зад не ломаются даже кости таза, – отозвался следователь, гоняя по кабинету муху. – А вы говорите, шею… Да и откуда у вас такие мрачные прогнозы? Может, женщина просто имеет в виду, что вы будете маяться угрызениями совести всю оставшуюся жизнь? Обижать блаженных грешно. Нет, я определенно не нахожу в ее действиях ничего криминального.
– А я утверждаю, что эта Мария опасна для общества, – не сдавался Максимов. – Вам обязательно нужно ждать, пока что-то случится? А нельзя ли просто предотвратить преступление?
– Вот когда произойдет преступление, тогда и приходите. А пока нечего мне голову морочить! – заявил следователь, заканчивая дискуссию…
…Когда Данилевская увидела Марию в горном лагере, она была морально к этому готова. Женщина сновала от палаток к костру с засученными рукавами и казалась на редкость сосредоточенной и серьезной. Она чистила картошку, следила за костром, начисто отмывала миски и котелки. Она готова была всем услужить, а инструкторам даже стирала в ручье белье. Диана поздравила себя с легким решением проблемы, но, как оказалось, поторопилась.
Вечером, когда усталая молодежь уселась вокруг костра с гитарой, Мария подобралась поближе к писательнице.
– Я тебя в покое не оставлю, – пообещала она, скаля в полумраке зубы. – Говорю, делай, как я велю! Скалолазка здесь одна. Это я! А та, которая сидит сейчас у костра, та не в счет!
У костра сидела Ольга и, перебирая струны гитары, пела песню. Люди зачарованно слушали. Крапивина считалась здесь кем-то вроде богини, сошедшей с Олимпа, и поэтому каждому, сидевшему у огня, хотелось приобщиться к горной романтике, которую олицетворяла здесь эта сильная, волевая женщина.
– Ишь, распелась! – бурчала себе под нос Мария. – Я, может, еще лучше могу. Вот когда я была на Карпатах…
– Оставьте меня в покое, – попросила Диана. – Я больше не буду писать. С этим покончено.
– Как это не будешь? – изумилась женщина. – А что ты тогда здесь делаешь? Разве не собираешь материал для новой книги?
– Нет. Я же говорю, с книгами покончено. Я только хочу стать скалолазкой, так же, как и вы…
– Ну, ты даешь! – не поверила ее словам Мария. – А ты не врешь? Что тогда будет с ней? – Она мотнула головой в сторону Ольги, которая, закончив песню, принялась рассказывать анекдот.
– С ней тоже будет покончено, – пожала плечами Диана.
– Каким же образом? – выпучила глаза женщина.
– Я скину ее со скалы, и она разобьется о камни, – просто ответила Данилевская.
Глава 11
– Нет, ты с ума сошла, Диана! – вскричал пораженный Максимов. – Сказать такое, да еще и человеку с больной психикой?! Ты представляешь, что она могла там себе напридумывать?
– Я была не права, – потупила голову Данилевская. – Конечно, я имела в виду книгу. Кто бы мог тогда предположить, что все случится именно так? Я была немного не в себе… Мне трудно об этом говорить.