— Тем самым, — донёсся из-под поддона усталый голос робота, вы имеете в виду, конечно, меня. — Он выплыл вперёд и поставил поддон у ног Ксоксарла. Бальведа сразу сошла с него. Робот подлетел к стоящим подле идиранина Хорзе и Йелсон.
— Мы займёмся этим вместе с роботом, — сказал Хорза Йелсон и отложил ружьё. — Держи его под прицелом.
Вабслин, сейчас стоявший на коленях и возившийся с регуляторами сенсора массы, тихо насвистывал себе под нос. Бальведа обошла поддон, чтобы посмотреть на него.
— Вот он. — Вабслин улыбнулся и кивнул на ярко-белую точку на экране, покрытом зелёными полосами. — Разве не красиво?
— По-вашему, станция «семь», Вабслин? — спросила Бальведа, взглянув на экран. Она втянула голову в узкие плечи, сунула руки поглубже в карманы куртки и поморщилась. Она чувствовала запах собственного тела.
Они все воняли, все издавали звериные запахи, не имея возможности мыться с тех пор, как спустились вниз.
Вабслин кивнул.
— Он должен быть там, — сказал он агенту Культуры. Хорза и робот пытались приподнять обмякшее тело идиранина и перевернуть его на бок. Эвигер вышел вперёд, чтобы помочь, и на ходу снял шлем. — Он должен быть там, — прошептал Вабслин, больше самому себе, чем Бальведе. Ружьё свалилось с его плеча, он снял его и хмуро поглядел на зажимную катушку, которая должна была натягивать ремень. Потом положил ружьё на поддон и продолжал возиться с сенсором. Бальведа придвинулась ближе и заглянула инженеру через плечо. Вабслин повернул голову, посмотрел на неё, смущённо улыбнулся и отодвинул ружьё подальше. Бальведа отреагировала слабой улыбкой и отступила на шаг. Потом вынула руки из карманов, скрестила их и продолжала наблюдать с немного большего расстояния.
— Тяжёлый, — прохрипел Хорза. Наконец вместе с Эвигером и Юнахой-Клоспом ему удалось прислонить Ксоксарла спиной к стене туннеля. Массивная голова идиранина бессильно свисала на грудь. Из уголка большого рта сочилась жидкость.
Хорза и Эвигер выпрямились. Эвигер закряхтел и потянулся.
Ксоксарл казался мёртвым… целую секунду или две.
Потом будто какая-то могучая сила отшвырнула его от стены. Он косо бросился вперёд, одна его рука ударила Хорзу в грудь и швырнула его на Йелсон. Одновременно согнутые ноги идиранина выпрямились, швырнув его вверх. Он прыгнул от группы людей перед поддоном, толкнул Эвигера в стену, а другой рукой отбросил Юнаху-Клоспа.
Ксоксарл прыгнул на поддон. Поднятая рука с массивным кулаком упала вниз. Вабслин как раз протягивал руку к своему ружью.
Идиранин со свистом опустил кулак и одним ударом раздробил сенсор массы. Другая рука с молниеносной скоростью схватила лазер Вабслина. Тот инстинктивно отпрянул назад и столкнулся с Бальведой.
Рука Ксоксарла сомкнулась вокруг ружья, как спущенный капкан вокруг ноги животного. Он прокатился по разлетевшимся обломкам сенсора. Ружьё крутнулось в его руке и повернулось стволом в туннель, где Хорза, Эвигер и Йелсон все ещё пытались восстановить равновесие, а Юнаха-Клосп начал двигаться. Ксоксарл коротко поискал опору и прицелился в Хорзу.
Юнаха-Клосп, как маленький снаряд далеко не обтекаемой формы, с такой силой врезался в нижнюю челюсть Ксоксарла, что командира отделения приподняло в воздух. Шея выдвинулась из плеч, три ноги оторвались от земли, и идиранин, раскинув руки в стороны, с глухим стуком рухнул рядом с Вабслином и остался лежать.
Хорза нагнулся и подобрал своё ружьё. Йелсон, пригнувшись, повернулась вокруг и прижала ружьё к плечу. Вабслин сел. Бальведа, спотыкаясь, отступила назад, прижала ладонь ко рту и смотрела на Юнаху-Клоспа, парившего в воздухе над лицом Ксоксарла. Эвигер потирал голову и злобно смотрел на стену.
Хорза подошёл к идиранину. Глаза Ксоксарла были закрыты. Вабслин выдернул своё ружьё из обмякшей ладони идиранина.
— Неплохо, робот.
Хорза кивнул машине, и она повернулась к нему передней частью.
— Юнаха-Клосп, — отчаянно проартикулировала она.
— О'кей, — вздохнул Хорза. — Хорошо сделано, Юнаха-Клосп. — Потом Оборотень посмотрел на запястье Ксоксарла. Оно было свободно. Проволока на ногах ещё держала, но на руках была разорвана, как нитки.
— Я ведь его не убил? — спросил Юнаха-Клосп. Хорза, прижав ствол ружья вплотную к голове Ксоксарла, отрицательно помотал головой.
Тело Ксоксарла задрожало, веки затрепетали.
— Нет, я не мёртв, маленькие друзья, — прогремел его низкий голос, и скрипучий, скрежещущий смех эхом отразился в туннеле. Он медленно приподнял туловище.
Хорза пнул его в бок.
— Малыш! — засмеялся Ксоксарл, прежде чем Хорза успел что-то сказать. — Так ты обращаешься с союзниками? — Он потёр челюсть и пошевелил сломанной роговой пластиной. — Я ранен, — громким голосом оповестил он и снова засмеялся.
Большое «V» его головы качнулось вперёд и указало на обломки, лежащие на поддоне. — Но не так тяжело, как ваш драгоценный сенсор массы!
Хорза толкнул идиранина стволом ружья в голову.
— Мне стоит…
— Тебе стоило бы на месте снести мне голову, я знаю, Оборотень. Я уже говорил тебе, что ты должен был сделать. Почему ты не делаешь этого?
Хорза согнул палец на спусковом крючке, задержал дыхание, а потом зарычал, зарычал без слов и смысла на сидящую перед ним фигуру.
— Связать этого ублюдка! — крикнул он и затопал мимо Йелсон вниз по туннелю. Она коротко посмотрела ему вслед и, кивнув, сразу повернулась к остальным. Эвигер множеством витков проволоки примотал идиранину руки к бокам. Вабслин помогал ему и временами бросал печальные взгляды на тот металлолом, в который превратился его сенсор массы. Ксоксарл все ещё трясся от смеха…
— Эта штука почувствовала мою массу! Она почувствовала мой кулак! Ха!
— Надеюсь, кто-нибудь обратил внимание этой скотины на то, что у нас все ещё остался датчик массы в моём скафандре, — сказал Хорза, когда Йелсон догнала его. Йелсон через плечо посмотрела назад и ответила:
— Сказать-то я ему сказала, но он, кажется, не поверил. — Она посмотрела на Хорзу. — Он работает?
Хорза бросил взгляд на маленький экран у запястья.
— Не на таком расстоянии, но он заработает, когда мы подойдём ближе. Мы найдём этот мозг, не волнуйся.
— Я не волнуюсь, — сказала Йелсон. — Ты вернёшься и пойдёшь с нами? — Она ещё раз обернулась на остальных. Ксоксарл, все ещё время от времени сотрясаясь от смеха, шёл впереди, сопровождаемый Вабслином, который охранял идиранина с парализующим пистолетом. Бальведа сидела на поддоне, а Эвигер летел сзади.
Хорза кивнул:
— А я волнуюсь. Подождём здесь.
Он остановился, и Йелсон, шедшая пешком, тоже.
Они привалились к стене. Ксоксарл приближался.
— Как твои дела? — спросил Хорза женщину. Йелсон пожала плечами.
— Хорошо. А твои?
— Я имел в виду… — начал Хорза.
— Я поняла, что ты имел в виду, — перебила Йелсон, — и сказала, что хорошо. Только перестань быть таким занудой! О'кей?
Он улыбнулся:
— О'кей.
Хорза направил ружьё на Ксоксарла, когда тот проходил мимо.
— Ты заблудился, Оборотень? — загрохотал гигант.
— Иди-иди! — коротко приказал Хорза и зашагал рядом с Вабслином.
— Мне жаль, что я положил своё ружьё на поддон, — виновато сказал инженер. — Глупо.
— Оставь, — успокоил Хорза. — Ему нужен был сенсор. Ружьё было просто приятной неожиданностью. Во всяком случае, робот нас спас.
Хорза фыркнул через нос. Прозвучало похоже на смех.
— Нас спас робот, — повторил он про себя и покачал головой.
…ах, моя душа, моя душа, все теперь темнота, теперь я умираю, теперь я скольжу прочь, и не остаётся ничего, я боюсь, великий боже, помилуй меня, но я боюсь, не победный сон, только моя смерть, темнота и смерть, мгновение, когда всё превращается в одно, мгновение аннигиляции, я подвёл, я слышал и теперь знаю точно, подвёл, смерть для меня слишком хороша, забытьё, как растворение, больше, чем я заслужил, куда больше, я не могу сдаться, я должен выдержать, потому что не заслужил быстрого, добровольного конца, мои товарищи ждут, но они не знают, как я их подвёл, я недостоин их общества, мой клан должен плакать, ах, эта боль… тьма и боль…
Они добрались до станции.
Поезд Командной Системы возвышался над перроном. Его тёмное тело засверкало в свете фонарей маленькой группы людей, которые вошли на станцию.
— Наконец-то, — заметил Юнаха-Клосп. Он остановился и дал Бальведе сойти с поддона. Потом опустил плиту с припасами и материалами на пыльный пол.
Хорза приказал идиранину встать у ближайшего посадочного мостика и крепко привязал к нему.
— И что теперь с твоим мозгом, малыш? — спросил Ксоксарл, когда Хорза привязывал его к металлической опоре. Идиранин с упрёком, как взрослый на ребёнка, посмотрел сверху вниз на человека, который обматывал проволокой его тело. — Где он? Я что-то не вижу.
— Терпение, командир отделения, — ответил Хорза. Он закрепил проволоку и проверил её. Потом отступил назад. — Удобно? — спросил он.
— У меня болят внутренности, сломан подбородок, а в ладонь воткнулся обломок сенсора массы, — сказал Ксоксарл. — И мой рот немного изранен, потому что я кусал себя, чтобы получить всю ту убедительную кровь, которой я плевался. А в остальном все хорошо, спасибо, союзник. — Ксоксарл склонил голову, насколько это было возможно в его положении.
— Не уходите, пожалуйста. — Хорза тонко улыбнулся. Он поручил Йелсон охранять Ксоксарла и Бальведу, пока они с Вабслином сходят в щитовую включить энергию.
— Я голоден, — оповестил Эвигер, сел на поддон и открыл плитку рациона.
В щитовой Хорза мгновение изучал панели, выключатели и рубильники, а потом взялся устанавливать регуляторы.
— Я э-э… — начал Вабслин и почесал лоб сквозь открытое забрало шлема, — я спрашивал себя… твой сенсор массы скафандра… он работает?
В контрольной группе вспыхнули огоньки, ряд из двадцати слабо светящихся шкал. Хорза прочёл показания. — Нет, я уже смотрел, — ответил он. — Он регистрирует размытое эхо от поезда и ничего больше. Последние два километра одно и то же. Или мозг удалился с тех пор, как был разрушен корабельный сенсор, или сенсор моего скафандра не функционирует, как положено.
— Дерьмово, — вздохнул Вабслин.
— К чёрту, ну и что? — Хорза перебросил несколько выключателей. Засветились новые шкалы. — Включаем ток. Может, что-нибудь придёт в голову.
— Да. — Вабслин кивнул. Он выглянул в открытую дверь, будто хотел посмотреть, не загорелись ли уже лампы, но всё, что увидел, был тёмный силуэт Йелсон на сумрачном перроне. За ней тенью обозначился отсек поезда в три этажа высотой.
Хорза подошёл к другой стене и установил рубильник. Потом постучал по двум шкалам, посмотрел в яркий экран, потёр ладони и приложил большой палец к кнопке на центральном пульте. — Вот он, великий миг, — сказал он.
И вдавил кнопку.
— Да!
— Хэй-хэй!
— Давно пора было, если ты спросишь меня.
— Хм, малыш, значит, вот как это устроено…
— …Дерьмо! Если бы я знал, что он такого цвета, я бы ни разу даже не откусил…
Хорза слушал остальных. Он глубоко перевёл дыхание и посмотрел на Вабслина. Коренастый инженер немного щурился в ярком свете ламп и улыбался.
— Великолепно, — сказал он, оглядел помещение и кивнул. — Великолепно. Наконец-то.
— Отлично, Хорза! — крикнула Йелсон.
Хорза услышал под полом движение других, больших переключателей, автоматики, связанной с главной кнопкой, которую он только что нажал. Комнату наполнил слабый гул, и вокруг них в воздух поднялся запах сгоревшей пыли, подобно тёплому запаху проснувшегося животного. Свет втекал через дверь со станции. Хорза и Вабслин проверили несколько приборов и вышли.
Станция была ярко освещена. Она сияла; серо-чёрные стены отражали свет прожекторов и покрывающих потолок светящихся полей. Поезд Командной Системы, который сейчас можно было разглядеть по-настоящему, заполнял станцию от одного конца до другого: сверкающее металлическое чудовище, похожее на гигантскую андроидную версию сегментированного насекомого.
Йелсон сняла шлем, взъерошила пальцами коротко подстриженные волосы и посмотрела вверх и вокруг. Яркий жёлто-белый свет, льющийся с потолка станции, заставил её прищурить глаза.
— Ну! — Юнаха-Клосп подлетел к Хорзе. Корпус машины сверкал. — Где точно этот прибор, который мы ищем? — Машина придвинулась ближе к лицу Хорзы. — Твой сенсор его регистрирует? Он здесь? Мы нашли его?
Хорза ладонью отодвинул машину в сторону.
— Дай мне время, робот. Мы ведь только пришли. Я включил ток или нет? — Он шёл дальше, сопровождаемый Йелсон, которая все ещё осматривалась, и Вабслином, который тоже делал большие глаза, которые главным образом касались сверкающего поезда. Внутри него горел свет. Станция наполнилась жужжанием моторов на холостом ходу, шипением воздушных магистралей и вентиляторов. Юнаха-Клосп летал вокруг лица Хорзы. Он вертелся вокруг него в воздухе, постоянно оставаясь на высоте головы.
— Что ты тянешь? Тебе ведь достаточно только посмотреть на экран. Ты сможешь на нём опознать мозг или нет? — Робот приблизился и опустился, чтобы посмотреть на регуляторы и маленький экран на манжете скафандра Хорзы. Хорза отпихнул его в сторону.
— Я принимаю помехи от реактора, — сказал Хорза Вабслину. — С этим мы справимся.
— Осмотри-ка ремонтную зону. Разведай её! — посоветовала машине Йелсон. — Будь полезным!
— Он не работает? Я прав? — возликовал Юнаха-Клосп. Он держался вровень с Хорзой, всё время поворачиваясь к нему передом и летя задом наперёд. — Этот трёхногий безумец разбил сенсор массы на поддоне, и теперь мы слепы. Мы опять на первом игровом поле, верно?
— Нет, — нетерпеливо возразил Хорза, — совсем нет. Мы отремонтируем сенсор. А ты не мог бы для разнообразия сделать что-нибудь полезное?
— Для разнообразия? — переспросил Юнаха-Клосп тоном, в котором слышалось оскорблённое чувство. — Для разнообразия? Ты забыл, кто спас вам всем жизнь, когда наш сладкий маленький идиранский контактер начал буйствовать?
— Ну хорошо, робот, — прошипел Хорза сквозь зубы. — Я сказал «спасибо». А теперь ты бы мог осмотреть станцию, на тот случай, если там есть на что посмотреть.
— Например, мозг, который ты не можешь обнаружить этим бесполезным сенсором? А что собираетесь делать вы, пока я работаю?
— Отдыхать, — ответил Хорза. — И думать.
Он остановился перед Ксоксарлом и осмотрел его путы.
— О, великолепно, — надменно заявил Юнаха-Клосп. — Что же не даёт вашим раздумьям принести фантастические результаты…
— К чёрту, Юнаха-Клосп! — Йелсон тяжело вздохнула. — Можешь уйти или остаться. Только заткнись!
— Понятно! Хорошо! — Юнаха-Клосп отступил назад и поднялся вверх. — Тогда я ухожу совсем! Я немедленно… И он улетел. Хорза крикнул ему вдогонку:
— Прежде чем уйти, скажи, ты не слышишь никакой тревоги?
— Что? — Юнаха-Клосп остановился. Вабслин с мучительным выражением на лице оглядел блестящие стены станции, будто пытаясь услышать частоты, на которые его уши не были рассчитаны.
Юнаха-Клосп мгновение помолчал, потом ответил:
— Нет. Ничего тревожного. Я пошёл. Осмотрю второй поезд. Вернусь, когда мне покажется, что вы в более любезном настроении.
Он повернулся и умчался прочь.
— Доролоу смогла бы почуять тревогу, — пробормотал Эвигер, но никто его не слышал.
Вабслин смотрел на поезд, блестевший в свете станции и сиявший, как и сама станция перед ними.
…что это? свет? или мне кажется? я умираю? умираю? сейчас, так рано я думал, что ещё поживу, и я не заслужил этого…
свет! это свет!
я снова могу видеть!
В собственной крови, растёкшейся по холодному металлу; с разбитым и искалеченным телом. Он открыл свой неповреждённый глаз как можно шире. Слизь на нём засохла, и он поморгал, чтобы освободиться от неё.
Тело как тёмная и чужая страна боли, континент муки.
…Остался один глаз. Одна рука. Одной ноги не хватало, просто обрублена. Вторая парализована, а третья сломана (чтобы быть совершенно уверенным, он попробовал ею пошевелить. Боль прожгла огнём, как молния затенённую землю, которая была его телом и его болью), а моё лицо… моё лицо…
Он чувствовал себя раздавленным насекомым, которое дети оставили лежать после ужасной игры. Они сочли его мёртвым, но он устроен иначе, чем они. Несколько дырок ничего не значили; ампутированная конечность… ну, его кровь не брызнула, как у них, когда им отрывают руку или ногу (он вспомнил записи о вивисекциях человека), а у солдата не бывает шока, вовсе не то, что при их убогой, мягкой и дряблой плотской системе. Ему выстрелили в лицо, но луч или пуля не пробили внутреннюю роговую оболочку мозга и не перебили ни одного нерва. То же и с глазами. Они были выбиты, но вторая сторона лица осталась неповреждённой, и он всё ещё мог видеть.
Так светло. Его взгляд прояснился, и он смотрел, не двигаясь, на потолок станции.
Он буквально чувствовал, как медленно умирает. Это было какое-то внутреннее знание, которого у них, вероятно, тоже не было. Он чувствовал, как его кровь медленно вытекает внутрь тела, чувствовал нарастающее внутреннее давление и как кровь слабо просачивается сквозь разрывы в роговой оболочке. Останки скафандра помогли бы ему, но не спасли. Внутренние органы отключались один за другим. Желудку не переварить последней пищи, а передний лёгочный мешок, в нормальных условиях содержащий насыщенный кислородом аварийный запас крови на случай, если телу придётся мобилизовать последние силы, опустел; ценное горючее было растрачено в заведомо проигранном бою, который его тело вело против падающего кровяного давления.