Начиная с 2000 года тенденция к усилению неравенства несколько замедлилась. Во многих странах с традиционно высоким уровнем неравенства – в регионах Латинской Америки и странах Центральной и Западной Африки – оно незначительно снизилось, хотя они по-прежнему остаются очень неравноправными по международным стандартам.
Глобальное неравенство усилилось за последние два столетия
Согласно широко используемой оценке Бургиньона и Моррисона, глобальный коэффициент Джини составлял около 0,5 в 1820 году и вырос до 0,61 в 1910 году, 0,64 в 1950-м и 0,66 в 1992 году{140}. В соответствии с упомянутым выше исследованием, проведенным ЮНКТАД, он снизился от примерно 0,7 в конце 1980-х – начале 1990-х годов до около 0,66 во второй половине 2000-х{141}. Но эти цифры менее надежны, чем национальный коэффициент Джини.
Таким образом, если бы мир был одной страной, два столетия назад он начинал бы как очень неравноправное государство вроде Панамы или Руанды и перерос бы в высшей степени неравноправное, как Южная Африка, хотя, возможно, стал бы немного, совсем чуть-чуть менее неравноправным с 1990 года, в значительной степени благодаря Китаю, который быстро превращается в процветающую страну.
Бедность
Бедность – обычное положение человека на протяжении большей части истории
Гнетущая бедность была неотъемлемым атрибутом на протяжении всей истории человечества. За исключением случаев, когда речь идет о королях, королевах и героях, большая часть нашего фольклора и литературы до XIX века посвящена бедности и ее последствиям. И мы говорим не просто о несколько затруднительном положении, а о том виде бедности, которая вынуждала людей воровать хлеб (как в эпопее «Отверженные»), есть вареную землю (как в романе «Земля») и даже отказываться от детей, чтобы избавиться от лишних ртов (как в сказке «Гензель и Гретель»). Сегодня этот вид бедности мы видим в таких фильмах, как «Миллионер из трущоб», снятый в индийском Мумбаи, где даже посещение туалета может превратиться в жестокую борьбу.
Экономисты называют такой вид бедности абсолютной бедностью. Это неспособность обеспечить себе доход, достаточный для удовлетворения основных человеческих потребностей, например в питании, одежде и жилье. Такое положение cтало меняться только в XIX веке с началом промышленной революции. Но, как я говорил в главе 3, вначале для некоторых положение еще больше ухудшилось.
Разные определения бедности: абсолютная бедность против относительной
Сегодня в богатых государствах, таких как США или Германия, мало кто страдает от абсолютной бедности. Но мы до сих пор говорим о бедности в этих странах, потому что каждое общество имеет определенные стандарты потребления, которые считаются необходимыми для поддержания «приличия». Эта точка зрения восходит к временам Адама Смита, утверждавшего, что вещи становятся необходимостью, когда общество считает, что «уважаемым людям, даже самого низкого сословия, непристойно не иметь их». Так, в известном примере он говорил, что полотняная рубашка «не является жизненной необходимостью», но «в настоящее время в большей части Европы уважаемому поденщику должно быть стыдно появляться на публике без полотняной рубашки, отсутствие которой должно означать позорный уровень бедности».
Такое представление бедности известно как относительная бедность. Отталкиваясь от него, сегодня большинство стран определили для себя национальную черту бедности, которая, как правило, находится около значения определенной пропорции (обычно 50–60 процентов) медианного (а не среднего) дохода. Например, в 2012 году правительство США установило черту бедности на уровне 23 050 долларов годового дохода для семьи из четырех человек.
Определенная таким образом, относительная бедность неразрывно связана с неравенством. Вполне возможно, что в стране, если она достаточно богата, не будет абсолютной бедности, даже если в ней очень высок уровень неравенства. Однако в такой стране уровень относительной бедности будет высоким.
Различные меры бедности: бедность по уровню доходов против многомерной бедности
До сих пор мы определяли бедность, абсолютную или относительную, только с точки зрения доходов, но мы также можем говорить о том, что называется многомерной бедностью. Это понятие отражает тот факт, что некоторые люди имеют достаточно средств, чтобы – только – нормально питаться и одеваться, но могут не иметь или иметь совсем мало доступа к образованию и здравоохранению. Нет единого мнения, что должно быть включено в эту меру, но она, естественно, увеличивает число людей, живущих в бедности.
Измерение масштабов бедности: «счет по головам», или глубина бедности
Установив черту бедности – абсолютную или относительную, основанную на доходе или многомерную, – мы можем сказать, сколько людей опустились ниже данной черты. Это называется численным измерением бедности. Очевидным недостатком такого измерения считается то, что оно не делает различия между людьми, находящимися просто за чертой бедности, и теми, кто опустился значительно ниже нее. Таким образом, ряд экономистов измеряют глубину бедности путем оценки положения каждого бедного человека по расстоянию, на которое он отдален от черты бедности. Этот тип измерения явно требует больше информации, чем просто подсчет количества человек, а потому такие данные менее доступны.
Какой бы мерой мы ни пользовались, снимок картины бедности в настоящий момент времени не может дать нам полную картину, потому что многие люди пересекают черту бедности в обоих направлениях. Так, в долгосрочной перспективе, гораздо больше людей бедны, чем говорят нам показатели бедности, измеренные в любой конкретный момент времени. Те, кто находится за чертой бедности всю или почти всю жизнь, пребывают, как говорится, в состоянии «хронической бедности».
Что не так с бедными людьми? Причины бедности
С раннего детства, начиная еще с мультфильмов Диснея, где говорится, что мы можем достичь всего, чего пожелаем, если будем верить в себя, нас засыпают сообщениями, что люди, и только они, несут ответственность за то, что они получают в своей жизни. Нас убеждают принять то, что я называю принципом L’Oreal: если некоторым людям платят десятки миллионов фунтов стерлингов в год, то это потому, что они «того достойны». Подразумевается, что если люди бедны, то потому что они недостаточно хорошие или прикладывают недостаточно усилий.
В конце концов, люди несут ответственность за то, что они делают со своей жизнью. Даже если в целом люди происходят из одной среды, в итоге они занимают разное положение, поскольку обладают разными талантами в разных сферах и прилагают разные усилия разных типов. Было бы глупо сваливать все на «окружающую среду» или удачу. Весьма настойчивые попытки подавить проявление таланта или усилий людей, как это происходило в бывших социалистических странах, могут создать общества, которые якобы равны, но принципиально несправедливы, о чем я говорил выше.
Впрочем, некоторые причины бедности являются «структурными» в том смысле, что они не зависят от конкретного человека. Недостаточное питание в детстве, отсутствие стимулов к обучению и школы, дающие знания ниже среднего уровня (часто встречающиеся в бедных районах), ограничивают развитие бедных детей, уменьшая их перспективы в будущем. Родители до определенной степени могут контролировать то, сколько стимулов к обучению и какое питание получают их дети. И некоторые бедные родители, к их чести, прилагают немало усилий, чтобы дать своим детям максимум из этого, в отличие от других родителей, находящихся в подобных условиях, – но все же есть предел и их возможностям. Они по определению находятся под большим финансовым прессом.
Даже на пути преодоления лишений детства и стремления подняться по социальной лестнице людям из бедных семей наверняка встретится больше препятствий. Отсутствие личных связей и культурный разрыв с элитой часто означают, что людей из малообеспеченных слоев общества несправедливо дискриминируют при приеме на работу и продвижении по карьерной лестнице. Если же им «посчастливилось» иметь другие неподходящие характеристики – с точки зрения пола, расы, касты, религии, сексуальной ориентации, – им будет еще сложнее получить справедливый шанс продемонстрировать свои способности.
Нерыночные способы влияния на рынок
Из-за этих пороков общества бедным намного сложнее выиграть гонку даже в условиях самых справедливых рынков. Но рынки регулярно подвергаются воздействию в пользу богатых, как мы убедились на серии недавних скандалов, связанных с преднамеренным введением инвесторов в заблуждение об истинных характеристиках продукта и обманом органов власти.
Деньги дают сверхбогатым людям власть даже переписать основные правила игры с помощью – давайте не деликатничать – легальных и нелегальных взяток политикам и покупки политических постов (больше об этом читайте в главе 11). Множество случаев дерегулирования финансового рынка и рынка труда, а также снижение налогов для богатых были результатами применения политики барашка в бумажке.
Реальные числа
1,4 миллиарда человек живут в условиях абсолютной нищеты – большинство из них граждане стран со средним уровнем дохода
В настоящий момент международная (абсолютная) черта бедности установлена на уровне ППС, равного 1,25 доллара в день. Считается, что ниже этой черты люди получают настолько низкий доход, что не в состоянии достигнуть критического минимума даже в питании. Это определение бедности использовалось во время кампаний Оксфордского комитета помощи голодающим (Oxfam), чтобы «сделать бедность историей», или в торжественных обещаниях мировых лидеров «искоренить крайнюю нищету и голод», что заявлено в первых целях в области развития, сформулированных в Декларации тысячелетия ООН.
В переводе на годовой доход ППС составляет 456 долларов, следовательно, средние доходы по паритету покупательной способности в трех беднейших странах мира (Демократическая Республика Конго, Либерия и Бурунди) находятся ниже этой черты.
Сегодня около 1,4 миллиарда человек, или примерно один из пяти человек в мире, живут менее чем на 1,25 доллара в день. Это число приблизится к 1,7 миллиарда, или каждый четвертый в мире, если воспользоваться многомерным определением бедности.
Удельный вес населения, живущего ниже национальной черты бедности, может составлять от 5 до 80 процентов
С точки зрения относительной бедности мы можем говорить о показателях бедности в странах в соответствии с официальной чертой бедности для каждого государства.
В богатых странах доля населения, живущего ниже национальной черты бедности – которая называется уровень бедности, – колеблется между 5–6 процентами (Ирландия, Франция и Австрия) и 20 процентами (Португалия и Испания).
Во многих бедных странах большая часть населения находится ниже черты бедности, которая неизменно превышает порог ППС в 1,25 доллара. В ряде государств уровень бедности в соответствии с национальной чертой может составлять до 80 процентов. Уровень бедности в Гаити достигает 77 процентов, по данным Всемирного банка, и 80 процентов, согласно информации ЦРУ (удивительно хороший источник экономической статистики!).
Показатели уровня бедности разных стран на основе национальной черты бедности, тем не менее, нельзя напрямую сравнить, так как некоторые из них устанавливают свои уровни бедности более великодушно, чем другие. В соответствии со своей национальной чертой бедности, согласно последней доступной информации, уровень бедности в Канаде составлял 9,4 процента, в то время как в Дании он был равен 13,4 процента. Однако если вы посмотрите статистику ОЭСР, которая принимает «универсальную» (относительную) черту бедности, определяемую как доля населения, живущая менее чем на 50 процентов от медианного семейного дохода в каждой стране (после выплаты налогов и перечислений), в Дании гораздо менее насущна проблема бедности, чем в Канаде (уровень бедности в 6,0 процента по сравнению с канадскими 11,9 процента).
На самом деле из стран – членов ОЭСР с доходом более чем 20 тысяч долларов на душу населения в 2011 году у Дании был самый низкий уровень бедности, за ней шли Исландия, Люксембург и Финляндия. Государствами с самым высоким уровнем бедности оказались Израиль (20,9 процента), США, Япония и Испания[118].
Заключение: почему бедность и неравенство подвластны человеческому контролю
Бедность и неравенство в мире распространены настораживающе широко. Один из пяти человек на Земле по-прежнему живет в условиях абсолютной нищеты. Даже в ряде богатых стран, таких как США и Япония, один из шести человек живет в (относительной) бедности. За исключением небольшой горстки стран в Европе, неравенство доходов колеблется от серьезного до шокирующего расхождения.
Слишком много людей приняли бедность и неравенство как неизбежные последствия естественных различий в способностях разных людей. Нам предлагают смириться с этими реалиями, как мы миримся с землетрясениями и извержениями вулканов. Но, как мы видели в этой главе, ситуацию можно изменить благодаря вмешательству человека.
Учитывая высокий уровень неравенства во многих бедных странах, абсолютную (и относительную) бедность можно уменьшить без увеличения производства, если предусмотреть соответствующее перераспределение доходов. В долгосрочной перспективе, однако, значительное сокращение абсолютной бедности требует развития экономики, что нам продемонстрировал Китай в последние годы.
Богатые страны могли практически избавиться от абсолютной бедности, но в некоторых из них до сих пор встречается множество случаев относительной бедности и высокого уровня неравенства. Тот факт, что (относительный) уровень бедности (5–20 процентов) и коэффициенты Джини (0,2–0,5) существенно отличаются в этих странах, говорит о том, что богатые страны с высокими уровнями расслоения населения по показателю дохода и бедности, такие как США, могут значительно уменьшить неравенство и бедность путем государственного вмешательства.
Кто же останется прозябать в бедности, также во многом зависит от государственного вмешательства. Даже чтобы разрешить малоимущим людям выбраться из нищеты за счет собственных усилий, нам необходимо уравнять условия для детей (посредством улучшения благосостояния и образования), расширить доступ к рабочим местам (за счет уменьшения дискриминации и присутствия «людей из клуба» в руководстве) и не допустить, чтобы богатые и влиятельные манипулировали рынками.
В доиндустриальной Корее часто говорили, что «даже всемогущий правитель ничего не может сделать с бедностью». Больше это утверждение не соответствует истине, если когда-либо вообще соответствовало. Современный мир производит достаточно материальных благ, чтобы победить абсолютную бедность. Даже без всемирного перераспределения доходов все страны, за исключением самых бедных, производят достаточно, чтобы сделать это. Неравенство всегда будет существовать, но при соответствующей политике мы сможем жить в равных по уровню дохода и возможностям обществах, о чем вам охотно расскажут многие норвежцы, финны, шведы и датчане.
Глава 10 Знал я нескольких работающих: работа и безработица
Работа
Работа как определяющее условие человечества
Для Берти Вустера, доброго, но невежественного аристократического денди (его играет молодой актер Хью Лори, сегодня известный по роли доктора Хауса) в экранизации ВВС 1980-х годов классических новел Пэлема Вудхауза «Дживс и Вустер», работа – это то, что делают другие люди. Тем не менее, помимо крошечного меньшинства богачей-бездельников, или праздного класса[119], таких как Вустер, работа была определяющим состоянием человечества на протяжении большей части его истории.
До XIX века большинство людей в сегодняшних богатых западных странах, как правило, работали по 70–80 часов в неделю, а некоторые даже больше 100. Поскольку у них часто (но не всегда) воскресное утро было свободным, чтобы сходить в церковь, это означало, что они трудились по меньшей мере одиннадцать часов и, возможно, до шестнадцати часов в день, кроме воскресенья.
Сегодня мало кто работает так много даже в бедных странах. Средняя продолжительность рабочей недели колеблется от 35 до 55 часов. Тем не менее большая часть взрослого населения тратит около половины времени бодрствования на работе (даже больше, если учесть дорогу на работу), не считая выходные дни и оплачиваемый отпуск.
Собака, которая не лает: странное отсутствие понятие о работе в экономике
Несмотря на ее огромную роль в нашей жизни, работа считается относительно незначительным предметом в экономике. Достаточно часто о ней вспоминают только в связи, как ни странно, с ее отсутствием, то есть когда говорят о безработице. Когда же о работе все-таки вспоминают, то ее в основном рассматривают как средство получения дохода. Мы следим за величиной дохода или временем отдыха, но не за работой самой по себе. В доминирующей неоклассической теории мы миримся с тяготами труда только потому, что ожидаем пользы от вещей, которые способны купить за счет полученного дохода. В связи с этим мы работаем только до того момента, когда бремя от дополнительного часа труда компенсируется за счет пользы, которую мы можем извлечь из дополнительного дохода от него.