В «периферийных» странах еврозоны, особенно сильно пострадавших от кризиса 2008 года, ситуация с безработицей находится в диапазоне от катастрофической до страшной. В Греции и Испании уровень безработицы вырос с примерно 8 процентов до кризиса до 28 и 26 процентов соответственно, а уровень безработицы среди молодежи (от 15 до 24 лет) превышает 55 процентов. Проблема безработицы стоит весьма остро и в Португалии (18 процентов) и Ирландии (14 процентов).
Сложность определения безработицы в развивающихся странах: неполная занятость и низкая производительность
Уровень безработицы в развивающихся странах гораздо сложнее определить и измерить. Сложность состоит в том, что в развивающихся странах многие люди по стандартному определению работают (один час оплачиваемого труда в неделю), но могут быть частично занятыми в том смысле, что во время работы у них случаются долгие периоды простоя и/или они вносят маленький вклад в объем производства страны.
В беднейших регионах мира 50–60 процентов людей заняты в сельском хозяйстве; среднее значение для стран Центральной и Западной Африки составляет 62 процента и 51 процент для государств Южной Азии. Большинство их населения работает на семейных фермах, даже если их вклад в объем производства минимальный, поскольку это единственный способ получить хоть какой-то доход. Нужно ли рассматривать этих работников как занятых, вопрос спорный, поскольку, если они перестанут работать на семейных фермах, сокращение в выходе продукции окажется совсем небольшим, если вообще заметным.
Вне сельскохозяйственного сектора много людей трудятся слишком малое количество часов (скажем, около 30 часов в неделю) не по собственной воле. Они работают с неполной занятостью. По оценкам МОТ, доля трудового населения, находящегося в такой ситуации, превышает 15–20 процентов в некоторых развивающихся странах. Там уровень безработицы можно легко увеличить на 5–6 процентов, если преобразовать этих людей в эквивалент рабочих с полной загрузкой.
Даже если люди много работают, зачастую в бедных странах они заняты на низкооплачиваемых работах в неформальном секторе, который приносит очень мало пользы обществу. Однако они просто не могут позволить себе «не работать». Часть выполняемой ими работы можно описать словом «придуманная». Люди придерживают двери для тех, кто входит в престижное здание, продают жевательные резинки, которые никто в действительности не хочет покупать, и без просьбы моют лобовые стекла машин, застрявших в пробке, в надежде, что какая-нибудь добрая душа даст им монетку. Следует считать этих людей работающими или безработными – сложный вопрос.
Помня о том, что цифры нужно интерпретировать с большой осторожностью, давайте рассмотрим данные по безработице для развивающихся стран.
За последнее десятилетие государством с самым высоким уровнем безработицы среди развивающихся стран, по данным МОТ, была Южно-Африканская республика: там уровень безработицы обычно превышает 25 процентов, а иногда переваливает за 30. Рядом с ней идут Ботсвана и Намибия (около 20 процентов). Другими странами с высоким уровнем безработицы считаются Албания, Доминиканская Республика, Эфиопия и Тунис (15–20 процентов).
Умеренно высокий уровень безработицы наблюдается в Колумбии, Ямайке, Марокко, Уругвае и Венесуэле (10–15 процентов). Бразилию, Сальвадор, Индонезию, Маврикий, Пакистан, Парагвай и Шри-Ланку мы можем отнести к странам с умеренно низким уровнем безработицы (5–10 процентов).
В некоторых развивающихся странах уровень безработицы довольно низкий: по данным МОТ, от 1 до 5 процентов. К ним относятся Бангладеш, Боливия, Китай, Гватемала, Малайзия, Мексика и Таиланд.
Заключение: воспринимаем работу всерьез
Работа представляет собой основную часть жизни для большинства людей. Даже если они официально классифицированы как «неработающие», например домохозяйки, большинство взрослых работают – нередко очень много времени и в тяжелых условиях. В беднейших развивающихся странах трудятся даже дети. Там люди настолько отчаялись, что часто «изобретают» работу, чтобы выжить.
Несмотря на все это, в большинстве экономических обсуждений людей в основном рассматривают как потребителей, а не работников. Особенно в доминирующей неоклассической экономической теории принято считать, что люди работают ради потребления. Обычно обсуждение труда заканчивается воротами фабрики или входом в магазин, так сказать. Внутренняя ценность работы, то есть удовольствие от творчества, чувство самореализации и достоинства, которое приходит от того, что делаешь что-то полезное для общества, не берется в расчет.
В действительности то, что происходит на работе, очень сильно влияет на людей, особенно в бедных странах, где многие трудятся в условиях полного отсутствия соблюдения основных прав человека. Их помещают в опасные для жизни и здоровья условия и мешают их дальнейшему развитию (в случае детского труда). Даже в богатых странах работа может либо давать людям чувство удовлетворенности и ценности, либо вызывать скуку и стресс. Труд формирует личность человека на самом глубоком уровне.
Больше всего внимания работе уделяется, когда ее нет – то есть в случае безработицы. Но даже это явление экономисты не рассматривали достаточно серьезно, воспринимая его как нечто неизбежное. Полная занятость – некогда самая главная и часто достигаемая политическая цель в развитых капиталистических странах – считается чем-то недостижимым и, соответственно, не важным. Человеческие издержки безработицы – экономические трудности, депрессия, чувство унижения и даже самоубийство – едва признаются.
Все это приводит к серьезным последствиям в управлении экономикой и обществом. Работа считается неудобством, которое приходится терпеть, чтобы получить средства к существованию. Нас рассматривают как личностей, которыми движет исключительно желание потреблять, – а для этого нам необходим доход. Особенно в богатых странах такое потребительское мышление привело к пустой трате денег, пристрастию к шопингу и невозможности выплатить семейные кредиты; причем подобное отношение не способствует сокращению выбросов углекислого газа и борьбе с изменением климата. Пренебрежение к работе приводит к тому, что, до тех пор пока оно сопровождается ростом заработной платы, ухудшение условий труда считается приемлемым независимо от того, насколько вредное воздействие оно оказывает на физическое и психическое состояние работников. Высокий уровень безработицы воспринимается как относительно незначительная проблема, несмотря на огромные разрушительные последствия для людей и общества, тогда как небольшое повышение инфляции рассматривается как национальное бедствие.
В некотором смысле работа напоминает безумного дядюшку: все старательно делают вид, что его не существует. Тем не менее, не принимая работу всерьез, мы не сможем построить сбалансированную экономику и счастливое общество.
Глава 11 Левиафан или правитель-философ? Роль государства
Государство и экономика
Политическая экономика: более честное имя?
В прошлом ни в одной стране не было министерства обороны, но в каждом государстве имелось министерство войны, потому что именно войной оно занимается на самом деле. Патенты раньше назывались патентными монополиями, так как они были (и остаются) искусственно созданными монополиями, хоть и способны приносить пользу обществу. Теперь вы понимаете, что иногда старое, забытое название передает истинную суть предмета, который оно описывает, намного лучше, чем современный аналог.
То же самое касается старого названия экономической теории – политическая экономия, или учение о политическом управлении экономикой. В наше время, когда экономическая теория превратилась в «науку обо всем», легко прийти к выводу, что экономическая политика правительства не занимает в ней главной позиции. Однако большая часть экономической теории по-прежнему касается деятельности государства или правительства и рекомендаций в отношении них[123]. И в самом деле, даже те экономисты, которые пытаются подать экономическую теорию как науку обо всем, показывая, что экономическое (рациональное) можно найти повсюду – по крайней мере, невольно, – делают вклад в дискуссию о роли государства в экономике. Доказывая, что люди ведут себя рационально, даже в самых неожиданных областях жизни – семейных отношениях, борьбе сумо, да в чем угодно, – они без обиняков говорят, что люди знают, что хорошо для них и как этого достигнуть. Подразумевается, что их нужно оставить в покое. Правительство по-отечески не должно указывать им, что делать, потому что они сами знают, что для них хорошо.
Конечно, ни одна серьезная экономическая теория не утверждает, что правительство следует полностью ликвидировать. Но есть огромное многообразие мнений о том, какая роль подобает государству. На одном конце этого спектра находится мнение свободного рынка, предпочитающего не более чем минимальное государство, обеспечивающее военную защиту, защиту прав собственности и инфраструктуру (например, дороги и порты). На другом конце – марксистский взгляд: рынки должны быть изолированы или даже полностью ликвидированы, а всю экономику следует координировать с помощью централизованного планирования со стороны государства.
Как только отходишь от этих двух крайних взглядов, осознаешь, что существует умопомрачительно много всевозможных комбинаций того, что должно и чего не должно делать правительство. И правда, даже те, кто поддерживает «крайние» взгляды о минимальном влиянии государства или централизованном планировании, не могут окончательно договориться друг с другом о том, каким именно должно быть минимальное государство или до какой степени детализации необходимо планировать экономику.
Государственное вмешательство с точки зрения морали
Государство не может быть выше людей: договорная точка зрения
Многолетний спор о роли государства представляет собой дискуссию о морали: имеет ли государство право указывать гражданам, что им следует делать.
Большинство современных экономистов верят в индивидуализм, то есть в то, что не может быть ничего выше власти отдельных людей. Эта философская позиция приходит к выводу, что правительство – это продукт общественного договора между суверенными индивидуумами, следовательно, оно не может быть выше этих индивидуумов. С этой точки зрения, называемой договорной теорией, действия государства оправданны только тогда, когда каждый человек дает на них свое согласие.
«Неприятная, жестокая и короткая»: первоначальный аргумент договорной теории Томаса Гоббса
Существуют различные теории общественного договора, но сегодня наибольший вес имеет теория, основанная на идеях английского политического философа XVII века Томаса Гоббса. Свою знаменитую книгу 1651 года «Левиафан», названную по имени библейского морского чудовища, Гоббс начинает с предположения о том, что в «естественном состоянии» люди существуют без правительства. В таком мире, по словам Гоббса, люди вели «войну всех против всех», в результате чего их жизнь была «одинокой, бедной, неприятной, жестокой и короткой». Для того чтобы изменить такое положение дел, они добровольно согласились до определенной степени ограничить свою свободу под контролем правительства ради обретения социальной стабильности.
Современный сторонник договорной теории, или либертарианец, и рассуждение о роли государства
Сам Гоббс использовал свои аргументы для оправдания абсолютной монархии. Он выступал за полное подчинение индивидуумов власти монарха, поскольку якобы только монарх способен вывести человечество из естественного состояния. Однако философ Роберт Нозик, экономист Джеймс Бьюкенен, лауреат Нобелевской премии по экономике 1986 года, и другие современные сторонники теории общественного договора развили идеи Гоббса в другом направлении и продвигали политические теории, оправдывающие государство с минимумом функций. В этом варианте теории общественного договора, поддерживающей свободный рынок и более известной в США как либертарианство, Левиафан изображает государство как потенциального монстра, которого необходимо обуздать (что не соответствует идеям Гоббса). Это мнение лучше всего иллюстрирует высказывание Рональда Рейгана: «Правительство существует для того, чтобы защитить нас друг от друга. В решении защищать нас от себя самих правительство вышло за рамки своих полномочий».
По мнению либертарианцев, любое вмешательство государства без единодушного согласия всех членов общества нелегитимно. Выходит, обоснованны только такие действия правительства, как контроль над соблюдением правовых норм и поддержание порядка (особенно защита прав собственности), оборона страны и обеспечение инфраструктуры. Эта деятельность абсолютно необходима для существования функционирующей рыночной экономики, поэтому указы государства, касающиеся этих сторон общественной жизни (как только они будут предложены), поддержат все граждане. Все, что находится за пределами этих минимальных функций – законодательство о минимальной заработной плате, система социального государства или таможенная защита, – рассматривается как нарушение суверенитета индивидуумов и, следовательно, это первый шаг по «дороге к рабству», как гласит название знаменитой книги Фридриха фон Хайека.
Философская позиция современного сторонника теории общественного договора, или либертарианца, должна быть воспринята всерьез. Как только люди начинают верить в то, что государство выше своих граждан, ему намного легче удается требовать жертв от меньшинства во имя «высшего блага», которое произвольно определяется теми, кто контролирует государство. Действительно, мир пострадал от слишком многих правителей, которые считали, что они знают, что хорошо для всех остальных – от Пола Пота и Сталина до Пиночета и Гитлера, – и навязывали свои взгляды насильственными методами. Положение о том, что государство не выше своих граждан, служит очень важной защитой людям от злоупотребления властью со стороны государства или, вернее, от тех, кто контролирует государственную машину.
Теория общественного договора преувеличивает независимость индивидуумов от общества
Тем не менее положения теории общественного договора тоже имеют слабые места. Начнем с того, что они основаны на вымышленной, а не реальной истории, что с готовностью признают Бьюкенен и Нозик. Люди никогда не существовали как свободно договаривающиеся стороны в «естественном состоянии», а всегда жили как члены сообщества (подробнее см. раздел «Встроенные индивидуумы…» главы 5). Сама идея автономного индивидуума родилась как продукт капитализма, который возник уже после появления государства.
Таким образом, становится понятно, что, основывая свою теорию на вымышленной истории, сторонники общественного договора значительно преувеличили независимость людей от общества и недооценили легитимность коллективных образований, особенно (но не только) государства.
Провалы рынка
Если рынки не справляются с производством оптимальных для социума результатов, это называется провалом рынка. В главе 4 на примере внешнего эффекта я уже излагал вам основную идею, лежащую в основе данной концепции. Но здесь мы исследуем ее подробнее и получим очень важные аналитические инструменты для изучения различных ролей государства.
Некоторые продукты должны предоставляться для коллективного пользования: общественные блага
Многие продукты и услуги представляют собой частные блага в том смысле, что только тот, кто заплатил за них, скажем, за яблоко или отпуск, может ими пользоваться. Тем не менее нельзя предотвратить потребление товаров людьми, за них не платившими, уже после того, как они были поставлены. Такие продукты и услуги называются общественными благами, и их существование, пожалуй, наиболее часто упоминается как причина провала рынка. О них говорят даже чаще, чем о внешнем эффекте – первоначальной причине провала рынка.
В общественные блага включаются дороги, мосты, маяки, системы защиты от наводнений и другие объекты инфраструктуры. Если вы можете ездить по дороге, не заплатив за ее строительство, почему вы как владелец автомобиля должны добровольно отдавать деньги на прокладку еще одной дороги? Маяк не блокирует выборочно свой свет для вашего корабля, потому что вы не внесли вклад в его строительство и содержание, выходит, любой владелец судна может позволить другим платить за него и продолжать пользоваться маяком.
Итак, если вы можете свободно переложить обязанность платить за общественные блага на других людей, у вас нет стимула платить добровольно. Если же каждый начнет думать подобным образом, никто не станет за них платить, а это означает, что общественные блага исчезнут вообще. В лучшем случае крупные потребители будут обеспечивать недостаточное количество таких благ, потому что им выгоднее позволить другим пользоваться ими, чем не иметь их вообще. Большая компания, ведущая в своей области, может построить дорогу и позволить пользоваться ею бесплатно, если отсутствие дороги обойдется слишком дорого ее бизнесу. Впрочем, даже в этом случае пропускная способность дороги определяется потребностями компании, а не общества; стало быть, с общественной точки зрения она может быть неоптимальной. Поэтому широкое признание получило мнение, что достаточно общественных благ создается только в том случае, если правительство облагает налогом всех потенциальных пользователей (что часто означает всех граждан и жителей города) и употребляет полученные средства, либо самостоятельно предоставляя общественные блага, либо нанимая поставщика для их обеспечения.