Обреченно вздохнув, Анатолий достал из багажника аварийный знак, выставил его позади машины, начал искать домкрат. Алексей присел на травку и, покусывая стебелек, комментировал:
— Темно, идет дождь, мимо, сигналя и ослепляя тебя фарами, проносятся машины. У тебя в багажнике солдат со шпагой пропадет... — Алексей закурил, смотрел на товарища усмешливо. — Надо подстилочку иметь, грязь.
— Сухо же, — буркнул Анатолий, но послушно расстелил целлофан.
Бравин шел по улице, отвечая на приветствия военных, раскланиваясь со знакомыми, когда увидел девушку лет двадцати трех, которая шла по улице, грызла яблоко и старалась не замечать двух молодых парней, шедших рядом и изрекавших оригинальные фразы:
— Девушка, мы, кажется, знакомы...
— Вас зовут Галя?
— Ваше имя начинается на А?
Бравин на секунду закрыл глаза, открыл, но девушка не исчезла, продолжала следовать по улице в сопровождении «телохранителей». Бравин быстро пересек улицу, некоторое время шел следом за ними.
— Я никогда не пристаю на улице... — говорил один из парней. — Но ваша неземная красота...
— А я чемпион района по знакомству на улице, — вмешался Бравин, взял девушку под руку мягко, но решительно, взглянул на парней недоуменно и спросил: — Вопросы есть? Вопросов нет, вы свободны, — и, оставив ошарашенных парней, пошел с девушкой по улице.
— Если вы меня прогоните, — Бравин попытался улыбнуться, — то первое место в районе захватит мой личный враг водопроводчик Вася. У него двое детей, и он пьет портвейн.
Девушка протянула Бравину яблоко и сказала:
— Ты похудел. — Она быстро взглянула на него: — Еще больше похож на Печорина.
Бравин откусил яблоко и спросил:
— Наташка, давно рассталась с Печориным?
Наташа устало вздохнула:
— Бравин, почему ты не можешь хоть изредка быть простым человеком, ничего не изображать...
Они свернули с центральной улицы, вошли в малолюдную аллею.
— Мог бы рассердиться... обрадоваться, — продолжала Наташа. — Обнять... и поцеловать, обозвать стервой, ударить, в конце концов...
Бравин усадил Наташу на лавочку, сел рядом, поправил девушке волосы.
— Ты хорошеешь, я рад, — он смутился и достал сигареты.
— Куришь? — Наташа словно обрадовалась. — Человеческая черта.
— Девушка, приглашаю вас в ресторан... — Бравин усмехнулся. — На товарищеский ужин.
— Да? — Наташа провела ладонями по талии. — Мы не будем говорить о нас...
— Нет, будем танцевать, пить и есть, — подхватил Бравин.
— Годится! — Наташа вскочила, взяла Бравина под руку.
— Только мне необходимо, — Бравин указал на свою форму.
— Боже! — Наташа схватилась за голову. — Ну, хоть бы раз, один-единственный раз ты выпрыгнул из своего устава!
Наташа в гимнастическом трико, вытянувшись в шпагате, застыла в воздухе.
Эта огромная фотография висела на стене. Наташа задумчиво рассматривала себя, покачала головой:
— Не из лучших.
Бравин вошел в комнату, одетый уже в штатский костюм, завязывая на ходу галстук.
— А ретушь такая, что меня и узнать нельзя, — Наташа взглянула на Бравина. — Тебе было необходимо переодеваться?
— Нет, дорогая, я хотел, чтобы тебя мучила совесть, — Бравин раскладывал по карманам бумажник, сигареты, зажигалку, взял со стола ключи, указал на фотографию: — Ты бросила мужа, а он только и думает о тебе...
— Бросают собак и кошек, Бравин...
— Оставила, забыла...
— Ты не зонтик. — Наташа открыла дверцу шкафа, посмотрелась в зеркало, поправила прическу, взглянула на полку, увидела, что все ее вещи лежат строго на своих местах, провела пальцем по полке, убедилась, что она тщательно протерта, взяла флакон с духами, понюхала, поставила на место. — Ловушка для Золушки, Бравин.
Он повернулся, взглянул на Наташу, жестко, совершенно не похоже на мягкого и улыбчивого Бравина.
— Ты готов? — Наташа закрыла шкаф и направилась к двери, на пороге задержалась, указала на плафон в коридоре: — Сколько раз я тебе говорила, сними эту пошлятину.
Бравин подпрыгнул и сильным ударом кулака разбил плафон вдребезги.
— Бравин! — Наташа выскочила на площадку. — Сумасшедший! — взглянула с любопытством. — Ты способен на...
— Уезжая прошлым летом, — перебил Бравин, — ты тоже сказала о плафоне. В следующий раз тебе придется придумать что-нибудь новенькое.
— Ты предусмотрителен...
Бравин рассмеялся, взял жену на руки и побежал по лестнице.
Зал ресторана был полупуст, официанты выглядывали из-за перегородки. Убеждались, что новых гостей не прибыло, и скрывались.
Наташа и Бравин расположились в уголке, отнюдь не спешили и на равнодушие официантов никак не реагировали.
В зал вошли Алексей и Анатолий, сели за столик.
Иван Парфентьевич Родин, официант, открыл шампанское, наполнил бокал Наташи, затем Бравина, поставил бутылку в ведерко со льдом и спросил:
— Что желаете?
— Осетрину фри, — ответила Наташа.
Родин хихикнул и развел руками:
— Только слышал. Могу предложить шницель с картофелем, антрекот...
— Один шницель, — перебил Бравин, — и если нет отварной рыбы, то два кофе без сахара.
Родин кивнул, лицо его потускнело, он без надобности переставил тарелочку, подвинул вазу с апельсинами, казалось, пересчитал их для верности и шаркающими шажками направился на кухню. Заметив Анатолия и Алексея, застыл на полпути.
Алексей что-то писал. Анатолий увидел официанта и сказал:
— Мы в вашем подчинении, — он взглянул на табличку, стоявшую на столе, — уважаемый Иван Парфентьевич?
— В подчинении, — шлепнул резиновыми губами Родин, опустил блокнот мимо кармана, листки рассыпались по ковровой дорожке.
Анатолий легко поднялся из-за стола, помог собрать «бухгалтерию», взял Родина под руку, подвел к столу и доверительно зашептал:
— Реза Шах и сопровождающие лица, проездом. Бутылка, минеральная вода, закуска, как себе, горячее по рекомендации шефа. Запомнили? Выполняйте.
Алексей, смеясь, проводил взглядом спотыкающегося Родина:
— С этим номером — на эстраду.
— Экспромт, годами отшлифованный до блеска.
— Так вот, — Алексей посмотрел в свои записи. — Ты сделал Москва — Минск, то есть семьсот кэмэ, за десять часов и Минск — Брест, то есть триста пятьдесят кэмэ, за пять часов...
— Со спровоцированной остановкой, — вставил Анатолий.
— Для человека, который три месяца назад сел за руль, просто здорово.
— Я талантливый, — Анатолий потупился.
— Вообще-то ехать по Европе с таким водительским стажем, мягко выражаясь, неразумно.
— Кто не рискует, тот не пьет шампанского, — изрек Анатолий.
— Уф, — Алексей помахал рукой, словно отгоняя дурной запах. — Почему ты один? Взял бы кого-нибудь из друзей.
— Поехали?
— Работы... да и не успею оформиться. — Алексей помолчал. — А жаль.
— Если бы я имел такого водителя...
— Ты и в школе любил прокатиться за чужой спиной... Пятнадцать лет как корова языком... Чем ты занимался все эти годы?
— Я исправился и сердечно благодарю за тренерские установки и истраченное на меня время.
— Брось, мне же все равно надо было в Брест...
— Нет-нет! — Анатолий махнул рукой. — Мне повезло. Его Величество Случай!
Родин подкрался к столику, поставил запотевшую бутылку с водкой, воду, овощной салат, селедку, ростбиф. Посуда в его руках настороженно вздрагивала.
— Спасибо, — Анатолий оглядел стол, — но с фантазией у вас бедновато.
— Не у меня бедновато, — Родин попытался улыбнуться, кивнул в сторону кухни.
— Спасибо, мы понимаем, — Алексей широко улыбнулся, и Родин засеменил от стола.
— Я — Наталья Серебрякова! — Наташа наклонилась к мужу, лицо ее стало некрасивым. — Меня знает весь мир! Ты должен гордиться, что у тебя такая жена!
— Я горжусь, — Бравин пожал плечами.
— Почему ты не пьешь? — Наташа, расплескивая, подвинула бокал с шампанским. — Мы встретились. Я приготовилась лгать, мол, заболела мама, я прилетела к ней... Я прилетела к тебе...
— Что с Матвеевым?
— Таких женщин, как я, не бросают.
— Да-да, бросают собак и кошек...
— Какой ты злой! — Наташа отпила шампанского. — Мне нельзя ни капли, у меня и так... — она дернула плечом, — лишнее...
— Давай совершать подвиги, — Бравин тоже выпил.
— Олег, — Наташа взяла мужа за руку, — я бросила все и прилетела к тебе. Ты понимаешь? Я при-ле-те-ла, — она повторила по слогам: — К те-бе.
— Одну рюмку, шеф! — попросил Анатолий, но Алексей налил только себе и отставил бутылку.
— Забудь, парень. Даже я не позволяю себе перед трассой. Сегодня вечером двинешь назад на Минск, завтра утром на Москву. — Алексей положил руку приятелю на плечо: — Две тысячи с небольшим за трое суток — это тренинг.
— А ты?
— У меня здесь дело, — Алексей развел руками. — Я, извини, в командировке. У тебя с какого начинается тур?
— Седьмого пересекаю границу Польши.
— Вряд ли я тебя дождусь. — Алексей выпил, налил снова, подмигнул: — Завидую трезвенникам, ведь пьянство есть добровольное сумасшествие.
— Чертов цитатчик! — Анатолий налил себе воды, поднял бокал: — За удачу! За Его Величество Случай!
— Верно, — Алексей поднял рюмку. Ведь неизвестно, что нас ждет за поворотом.
Не закончив ужина, Наташа и Бравин вышли на улицу.
— Боже ты мой, — говорила Наташа, — ну, что я в тебе нашла? Какие мужчины ухаживают... Перспективы какие!
— Разводись, выходи замуж перспективно...
— Не разведусь. Женился — терпи!
— Я терплю по причине, тебе непонятной.
— Ты любишь, — Наташа с деланным пониманием кивнула, затем прижалась к его плечу: — Олежка... Милый... Но ведь я прилетела... Мы снова вместе...
В отличие от Бравина и Наташи приятели плотно пообедали, а Алексей и крепко выпил. Они положили на стол деньги и пошли, не обращая внимания на официанта, который, стоя в стороне, провожал их взглядом. Когда они вышли, Родин вздохнул, незаметно перекрестился, начал убирать со стола и заметил, что счет наколот на вилку. Родин взял счет, перевернул и на обратной стороне прочитал: «Ты мне нужен, скоро появлюсь!»
Приятели хотели перейти улицу, но дорогу им преградила шумная процессия.
По улице шел слон. Клоун, стоя на его спине, жонглировал тарелками. Слон вез тележку, на которой акробаты построили пирамиду. На следующей тележке был закреплен огромный щит с надписью: «Гастроли одну неделю! Труппа проездом в Варшаву! Спешите! Только одна неделя!»
За цирком бежали мальчишки.
— Я в детстве тоже хотел стать артистом, — сказал Алексей. — Даже научился показывать фокусы.
Бравин и Наташа устали пикироваться, молчали, подыскивая какой-нибудь предлог для разговора, когда из-за угла вышла группа пограничников во главе с прапорщиком Сергеем Грузинцевым.
— Товарищ капитан, — увидев Бравина, Грузинцев вытянулся, — находящиеся в увольнении следуют в кино...
— Отставить, — Бравин повернулся к Наташе: — Извини. — Он взглянул на солдат, которые торопливо оправляли форму, незаметно бросали сигареты: — Сергей, следуют корабли, вы — идете. И идете не как пограничники...
— Построиться! — скомандовал Трофимов.
— Не надо строем, Василий, — спокойно ответил Бравин. — Надо идти так, чтобы на вас приятно было смотреть. Всего хорошего.
— До свидания, товарищ капитан.
— До свидания, до свидания.
Солдаты сделали несколько шагов, Бравин скомандовал:
— Отставить!
Солдаты остановились и повернулись. На том месте, с которого они сошли, валялись окурки и семечки.
— Эх вы, пограничники, — Бравин повернулся и пошел догонять Наташу.
Солдаты подбирали мусор с тротуара.
— Осторожно! Отпечатки пальцев! — сказал Трофимов, переждал смех и добавил: — А наш капитан, — он щелкнул себя по горлу.
Грузинцев взял товарища за плечо.
— Сергей! — Трофимов прижал руки к груди. — Пахнет от него, а не от меня.
— Да хоть бы он при тебе из горла хватил. Как клятву запомни: капитан Бравин лучший офицер на границе.
Мать Наташи Мария Григорьевна выглядела моложе своих сорока пяти лет, и женщин можно было принять за сестер. По комнате были разбросаны кофточки, платья, туфли; на диване лежал раскрытый чемодан. Женщины рассматривали привезенные Наташей подарки, Бравин сидел за столом и разглядывал открытки с видами Парижа и Рима.
— Ты представляешь, Олег, — говорила Мария Григорьевна, примеряя туфли, — дочь два дня не давала мне заглянуть в чемодан... Тебя ждала, — она прошлась по комнате, пританцовывая. — Снова носим шпильки?
Наташа подошла к мужу и набросила ему на плечи кожаную куртку. Бравин прижался щекой к руке жены, продолжая рассматривать открытки, сказал:
— Спасибо, — он вздохнул, — и ты все это видела...
— Кое-что... из окна автобуса, — ответила Наташа, помолчала и добавила: — Мать и муж, вы ничего о моей жизни не знаете...
В фойе толпился народ, люди пили сок, ели мороженое, нетерпеливо поглядывали на закрытые двери зала.
Около курительной комнаты в окружении пограничников стояли Алексей и Анатолий. Алексей рассказывал анекдот:
— После политзанятий старшина объявляет, — он заговорил с украинским акцентом: — «А теперь, товарищи бойцы, я отвечу на любые ваши вопросы». — «На любые?» — поинтересовался один боец. «На любые», — ответил старшина уверенно. «Ученые всего мира, товарищ старшина, не могут ответить на такой вопрос, — ехидно говорит солдат, — как соединить пространство и время?» — «Пространство и время? Так вот, будешь копать траншею, от забору и до вичиру», — ответил старшина.
Пограничники рассмеялись, Алексей сделал постное лицо, угостил ребят сигаретами и спросил:
— Как служится? По какому году? — И, не ожидая ответа, продолжал: — Я-то на флоте служил, долгий срок...
Алексей был уверенный и обаятельный, ребята смотрели на него с интересом, только прапорщик Грузинцев — настороженно. Алексей заметил это и спросил:
— Прапорщик, я через несколько дней еду в Европу на машине. Сколько бензина мне пропустят?
— Понятия не имею, — сухо ответил Грузинцев.
— А кто имеет?
— Мы завтра у шоссе стоим, подъезжайте, спросите у начальства, — сказал один из солдат.
Грузинцев хотел одернуть говорившего, но Алексей взглядом не отпускал прапорщика. Раздался звонок, публика пошла к дверям. Алексей пожал руку прапорщику, кивнул на зал:
— Всего доброго, увидимся. Я еще буду в Бресте, очерк приказано о вас написать. Журналистская жизнь хлопотная.
Когда пограничники прошли в зал, Алексей задержал Анатолия:
— Не сходи с ума, Толик, дался тебе этот чертов вестерн.
— Ковбой, — Анатолий расправил плечи, — вестерны любят все, но лишь немногие имеют мужество в этом признаться.
Алексей взял его под руку, вывел на улицу.
— Тебе, ковбой, еще пять часов за рулем, — он взглянул на часы.
— Справлюсь, — Анатолий озорно подмигнул. — Что это ты о бензине спрашивал?
— Ты знаешь, сколько в Европе стоит бензин? Сколько можно вывезти за границу? Ничего ты не знаешь. Отложи ты поездку, через месяц оформимся вместе...
— Не могу! — Анатолий провел пальцем по горлу. — Цейтнот!
В этот день наряд Бравина нес службу на КПП, расположенном на шоссе. Контрольно-пропускной пункт — небольшое современное здание, с обеих сторон его паркуются машины, приезжающие в страну и уезжающие из нее. К машинам выходят работники таможни, которые производят досмотр, пограничники проверяют паспорта.
От здания КПП в сторону Польши метров сто шоссе, затем мост, при въезде на который шлагбаум и пограничная будка. Мост перекинут через неширокую речку, в центре моста поперечная полоса, здесь кончается территория нашей Родины. Длина моста небольшая, так что шлагбаум, будка и часовой на той стороне видны превосходно.
На площадке было несколько машин, владельцы и пассажиры оформляли документы в помещении.
Добродушный толстяк в светлом, изрядно помятом костюме, жестами восполняя нехватку русских слов, подвел пограничника с овчаркой и таможенника к запыленному «мерседесу».
— Прошу, прошу, битте, — он быстро открыл все двери и багажник и продолжал по-немецки: — Я еду к вам через много, много границ... Проверяли, хорошо проверяли... Что я могу везти? Бриллианты? Опиум?
Овчарка обежала «мерседес», сунула нос в багажник.
— Что может найти здесь собака? — бормотал на немецком суетливый хозяин. — Шпиона я к вам везу, что ли?
— Альма проверяет, хороший приехал человек или плохой, — сказал подошедший Бравин.
— Такую собаку со щенками надо везти в ООН, — ответил немец.
— Прапорщик, — позвал Грузинцева таможенник, протягивая ему связку книг.
— Это библия, — быстро заговорил немец. — Я человек верующий. Я знаю, что у вас свобода религии.
Пограничник отвел собаку, приказал сидеть. Грузинцев начал перелистывать книгу. Таможенник поставил на капот еще две упакованные связки книг.
— Я протестую! — не очень уверенно заявил немец.
Грузинцев указал Бравину на пачки:
— Товарищ капитан?
— Вы не новичок, прапорщик, принимайте решение, — Бравин сделал несколько шагов к зданию.
Немец догнал Бравина:
— Господин капитан! Господин капитан! Я друг вашей страны.
— Господин Штольц, объясните это прапорщику, — Бравин направился на КПП.
Подходя к зданию, он увидел Алексея, который, заложив руки за спину, стоял в стороне и наблюдал за происходящим.
Бравин козырнул, представился: