– Эти идиоты на завтрак готовят лобстеров. – Она поставила на стол тарелку, доверху наполненную морепродуктами, креманку со свежей клубникой, два бокала шампанского и потребовала у официанта свежевыжатый ананасовый сок и двойной эспрессо. – А ты чего себе ничего не взяла? Выпей, полегчает. – Она пододвинула ко мне бокал. – Это я тебе принесла.
– Да ладно, не суетитесь, я сейчас доберусь до бара, возьму куба либру.
– Ну, как знаешь. – Алиса подложила к остаткам моего омлета несколько пахнущих морем гребешков.
Позавтракав и потерпев первое на этот день фиаско на ресепшен, мы отправились на пляж. Тут же сказались минусы большой территории: лежать на берегу было неспокойно при одной только мысли, что старушка из последних сил бегает по отелю с миллионом в поисках нас и рискует получить инфаркт на такой-то жаре. Ездить к ресепшен и вилле каждые полчаса, проверяя, не заходил ли кто, слишком утомительно – поезд добирался туда минут двадцать, останавливаясь по пути. Мысль о том, чтобы по очереди дежурить в холле, мгновенно была отвергнута. В итоге после обеда решено было арендовать «крошку-мобиль» и кататься по территории самостоятельно. Условившись на этом, мы сделали первый торжественный заход в Атлантический океан, проплыли метров сто в сторону Пуэрто-Рико, вернулись назад и теперь отсыхали на лежаках под огромными пальмовыми зонтами.
Зонты и правда были хороши. В чем минус всех пляжей Средиземного моря: кроме того, что они короткие, узкие, у них серый, желтый или грязно-коричневый песок, так еще там ужасно куцые зонты. Отдыхающие целый день двигают лежаки то вбок, то вверх, пытаясь хоть как-то спрятаться в тень, в результате оказываются под чужим зонтом, слушают чужие разговоры и утыкаются носом в чужой кроссворд. Здесь лежаки стояли так далеко друг от друга, что соседей было если и видно, то не слышно. В какой-нибудь Турции под одним таким зонтом тут же соорудили бы целое кафе. Всему виной жадность и короткие пляжи.
Хотя другого места, чтобы спрятаться в тень, кроме зонта, здесь просто не было – на этом побережье кусты низкие, а длиннющие королевские пальмы – штука восхитительная, но абсолютно не дающая тени.
После второго стакана рома с колой жизнь, как всегда, принялась налаживаться сама собой. Любимого развлечения в виде новичков-виндсерфингистов с их вечно падающими парусами не наблюдалось, зато по берегу фланировали загорелые красавицы и красавцы. Такого количества великолепных тел на пляже нигде, кроме как в Вест-Индии, не увидишь.
– Что-то мне абсолютно не нравится этот коктейль! – Алиса внимательно разглядывала мутный стакан.
– Это мамахуана, ром с травой, якобы укрепляющий потенцию, – его всегда почему-то суют туристам. Очень хорош от похмелья и вызывает галлюцинации в больших дозах.
Алиса поставила коктейль на столик:
– Он невкусный.
– Я вообще в таких местах стараюсь пить только три вещи: «Пинья коладу», «Дайкири» и «Куба Либре». Особенно «Пинья коладу», потому что в любом другом месте ее пить просто невозможно.
– А «Мохито»?
– Не, «Мохито» только в баре, а сейчас мы на пляже. В Москве «Пинья коладу» вообще не умеют делать, так что наслаждайся. – Я дернула за торчащую рядом веревку – над зонтом взвился требовательный синий флаг. Минут через десять из ближайшего бара к нам лениво подошел официант. – Дос пинья коладас и дос кубалибрас, пор фавор, – сказала я.
Официант кивнул и так же медленно двинулся обратно.
– И эта…
Он слегка притормозил и оглянулся.
– Закуски! Тапа!
Вид у него стал удивленный.
– Да, господи, камида. Дос пиньяколадос, дос кубалибрас и камида.
Теперь он довольно улыбнулся, кивнул и снова зашагал в сторону бара, интенсивно покачивая бедрами.
– Опять, что ли, жрать? – возмутилась Алиса.
– Если будем так пить и не закусывать, мы никогда не доберемся до ресепшен и сорвем миссию.
– Логично.
Мы чокнулись остатками кубалибре и мамахуаны. Кубики льда в стаканах издали звонкий треск.
– А что сделали с Джеймсом Бондом! – напомнила я.
– А что с ним сделали?
– Как что? Пил себе человек водку с мартини, никого не трогал. И тут началось: сок ему сверху, вермут, оливочку, лимончик… Получился девичий такой коктейльчик.
– Дорогая, смотри-ка, по-моему, наш клиент, – перебила меня Алиса.
К нашим лежакам действительно подбирался мужик в широченных бермудах, впрочем, нисколько не скрывавших его рыхлого пивного брюшка.
– Девушки, здравствуйте! Как отдыхается?
– Здравствуйте, – вежливо ответила я. – Отлично!
Алиса уставилась на береговую линию с таким видом, будто там шла театральная постановка.
– Такие красивые, прям не знаю, кто больше, – снова заговорил мужик.
– Ну, вы уж определитесь, – прошипела она.
– А вот не могу. – Мужик ухмыльнулся. – Хотел вас обеих во французский ресторан пригласить сегодня вечером.
– Знаете, это вряд ли. Мы тут отдыхаем, расслабляемся, у нас медовый месяц, так сказать. – Я взяла ладонь Алисы в свою.
– А-а… – удивленно протянул тот, – раз так, ладно. Удачного вам этого. – Тут он кинулся прочь, на ходу чуть не сбив нашего официанта, тащившего коктейли, мини-пиццу и булочки.
– Во французский ресторан он нас пригласит. – Алиса уже схватила коктейль, но никак не могла успокоиться. – Ты слышала? В отеле ультра-олл-инклюзив! Ты меня в Москве пригласи во французский ресторан, мудак!
– Надо бы его с нашими соседками познакомить, там он найдет понимание.
Тут со стороны Алисы возник здоровый павлин и одним щелчком распушил свой гигантский хвост.
– Так! И этот туда же! А ну пошел вон. – Она махнула в его сторону платком. – Вон! Иди, иди! Ща, перья тебе… И вообще, кто из нас поведет мобиль, когда мы его возьмем? – строго спросила она, повернувшись ко мне после короткого победоносного боя с павлином. – Посмотри, сколько ты пьешь!
Вместо ответа я пересчитала пустые стаканы. Пока у нас было равное количество.
– У мобиля скорость десять километров в час. Думаешь, нам удастся кого-нибудь сбить? Если очень сильно напьемся, то пересядем на коней, – ткнула пальцем туда, где в ста метрах от нас под деревьями отдыхали бесплатные для туристов лошадки. – Чур, беру белую поню в бантиках. А кстати, чего же ты все-таки согласилась лететь?
– Все ждала, когда ты спросишь. Орула. Из-за Орулы, – ответила Алиса и начала рыться в своей пляжной сумке.
– Орула? Что такое Орула? – Я перебрала в памяти похожие слова, но ничего не приходило в голову.
В ответ она протянула мне две фотографии. На первой была изображена абсолютно черная лошадь, стоящая к зрителям попой, вернее пушистым длинным хвостом, – грива кокетливо завивалась, а стоячие черные ушки напоминали Бэтмена. На второй та же лошадь, а точнее конь, стоял в профиль, развернув в анфас только черную морду. Длинный поводок уходил куда-то влево, к не видимому в кадре человеку.
– Орула – это лошадь? – зачем-то спросила я.
– Андалузец. На аукционе нашла позавчера. Смотри, какой красивый. – Она сунула мне вторую карточку ближе к носу. – Фотография, конечно, не передает. Помнишь лошадь в «Зорро»?
Из «Зорро» я помнила только Алена Делона, Антонио Бандераса да Кэтрин Зета-Джонс. Хотя, надо признать, конь на фотографии выглядел действительно очень красивым, породистым и, главное, дорогим.
– И на какие деньги ты собралась эту самую Орулу покупать?
– Разберусь. Я уже позвонила в поместье, там все условия для него на конюшне. – Она бережно засунула фото в косметичку.
– Что? – после поливалки это был уже второй сюрприз за день. – В поместье? Ты имеешь в виду итальянское поместье?
– Да. Представилась тобой, поговорила с управляющим, его зовут Массаро, работает там уже сорок лет.
– И как ты узнала название поместья, телефоны?
– Ты же сама говорила, в Италии я знаю каждый столб. Ты мне показала фотографии.
– И что тебе ответил этот Массаро?
– Сказал, ждут новую хозяйку, готовятся. Очень удивился, что ты так хорошо говоришь по-итальянски. Я ему рассказала, что скоро привезу новую лошадь.
Моим друзьям никогда нельзя было отказать в сноровке, и это мягко сказано.
– Так. И когда, ты сказала, я приеду? – Я поднялась с лежака.
– На следующей неделе… может, через две. – Она встала следом.
– Как ты вообще могла туда звонить, не спросив меня? Ты вообще понимаешь, что делаешь?
– А что такое? – удивилась Алиса. – Помогаю тебе, как ты просила.
– Поместья у меня еще нет, конюшни, как ты помнишь, тоже.
С береговой линии на нас начали удивленно оглядываться, хотя я говорила спокойно, видимо, почувствовали напряжение. А здесь редко кто-то напрягался.
– Ну, так скоро будет. Найдем сегодня бабку, завтра оттащим ее к юристам – и вот тебе поместье. Пойдем еще искупаемся и поехали на ресепшен! – крикнула Алиса, уже отбегая к волнам.
Прыгая по накалившемуся песку, я кинулась следом. Во всем надо искать положительные стороны: против Алисы, вцепившейся в конюшню, у бабки и ее родни просто нет шансов.
– А что такое? – удивилась Алиса. – Помогаю тебе, как ты просила.
– Поместья у меня еще нет, конюшни, как ты помнишь, тоже.
С береговой линии на нас начали удивленно оглядываться, хотя я говорила спокойно, видимо, почувствовали напряжение. А здесь редко кто-то напрягался.
– Ну, так скоро будет. Найдем сегодня бабку, завтра оттащим ее к юристам – и вот тебе поместье. Пойдем еще искупаемся и поехали на ресепшен! – крикнула Алиса, уже отбегая к волнам.
Прыгая по накалившемуся песку, я кинулась следом. Во всем надо искать положительные стороны: против Алисы, вцепившейся в конюшню, у бабки и ее родни просто нет шансов.
С третьего раза нам повезло. Отзывчивая красавица по имени Разабель согласилась заглянуть в базу данных в отсутствие ставшего уже мифическим Хуана-Переза и мгновенно нашла старушку в триста восьмом бунгало. Слишком быстро. Пока мы ломали голову над тем, что заставило нашу гранд-даму поселиться в таком скромном номере на отшибе, если в отеле вообще имелись скромные номера, ее телефон не отвечал. Более того, по утверждению Разабель к нам никто не звонил и не оставлял сообщений. В то же время на мобильнике было три непринятых вызова, как назло поступивших во время очередного заплыва. Казалось, старушка не очень жаждет нас видеть, хотя, возможно, ей тоже рассказали про Хуана-Переза. И теперь нам суждено было искать друг друга вечно или просить помощи у Москвы.
Отложив штурм триста восьмого бунгало до вечера, мы пошли в бассейн. К тому времени, когда я начала уставать, по моим подсчетам мы плавали уже минут сорок, точнее переплывали от одного пул-бара в другой, изредка повисая на декоративных спасательных кругах вдоль бортика и огибая пальмы с фонтанами. Слева, прямо в бассейне, компания играла в волейбол, справа между пальмами на танцполе десяток учителей давали туристам уроки меренге. Зрелище выглядело сомнительно, как всегда бывает на первых занятиях по латиноамериканским танцам.
– Они сейчас поучатся, а вечером, когда на пляже будет дискотека, учителя их выберут, и они будут показывать, чему научились, – пояснила я.
– Бесплатно? – уточнила Алиса.
– Конечно. Здесь все бесплатно – все виды спорта, уроки, глажка одежды, стирка. Платно только казино. – Я на секунду нырнула послушать, не звучит ли под водой другая музыка, как бывает во многих бассейнах, но тут стояла тишина, нарушаемая только движениями ног.
– Настоящий рай. Еще бы не толстеть от еды.
– А людям всегда мало. Мне рассказывали историю – произошла в таком же отеле, только в Мексике. Тоже все включено, круглосуточный сервис, дискотеки, рестораны, казино, все дела, только выход на пляж после одиннадцати закрывался. Почему – никто не знал. Видимо, чтобы местные, разбираясь друг с другом, в темноте туристов не перешмаляли, а может, акулы. Вечером развлекайся внутри на территории нескольких километров или езжай в соседний городок. Я тебе не рассказывала эту байку, нет?
Алиса замотала головой.
– Короче, какая-то наша пьяная компания, перелив коктейли из пулбаров в пластиковые бутылки и натаскав спиртного из номеров, проделала ночью дырку в заборе и выползла на пляж в количестве десяти человек. Пока мужики пытались поймать рыбу, бабы натаскали хвороста. В итоге они даже чего-то поймали, рыба-то непуганая. Разожгли костер и начали эту нечищеную рыбу прямо так жарить. За этим занятием их застукала мексиканская полиция. Увидев у них на руках браслеты соседнего оллинклюзива, сошла с ума от удивления и прямо в трусах и с рыбой на палке сдала всю группу на ресепшен. Слушай дальше. На следующий день из Акапулько прилетел владелец отеля, устроил скандал и уволил нескольких поваров с формулировкой: «Мы что, людям рыбу не можем приготовить?»
– А потом? – спросила Алиса.
– А что потом… Наши, конечно, защищали персонал, как могли, но разве их менеджеры способны понять русскую душу. В отеле сделали объявление, что каждый гость может лично проследить, как блюда готовят на кухне. Если не доверяет. И еще: если чего-то поймал сам, можно отнести повару, тот приготовит.
Усмехнувшись, Алиса вылезла из бассейна. В номер мы отправились по пляжу. После обеда поднялся ветер. В пяти метрах от берега на волнах прыгали только самые отчаянные. Остальной народ дремал под зонтами, не обращая внимания на доносившуюся из баров музыку. Кто-то качался в гамаке, дети под деревьями играли в огромные шахматы: точнее, не играли, а двигали фигурки ростом с них самих. Какая-то компания, сидя на песке, передавала по кругу сигарету.
– Что это они делают? – спросила Алиса.
– Не то, что ты подумала. Ветер сильный, прикурить невозможно, так они от одной сигареты и зажигают.
Мой же интерес вызывали в основном старушки, особенно те, что загорали в дорогих украшениях. Их на пляже было предостаточно.
– Мы не можем подходить к каждой и спрашивать: «А не вы ли Маргарита Вандельхох», – съязвила Алиса, проследив направление моего взгляда.
– Конечно, не можем.
– Тем более, каждая – не одна. Выглядит омерзительно, если честно.
Бабушки и правда лежали в тени зонтов не с дедушками или внуками, как можно было бы предположить, а с годившимися им во внуки латиноамериканскими юношами. Мачо были разной степени мужественности и симпатичности, но старушек, похоже, все устраивало.
– А что тебе не нравится? – спросила я. – Лежат, развлекаются, никому не мешают. Только представь, если бы все наши разведенные тетеньки старше пятидесяти, все эти бухгалтерши, чиновничихи, соседки, контролерши вместо того, чтобы указывать окружающим, как им надо жить, вот так оттягивались. Пускай за свои деньги, но они никому не трепали бы нервы, не читали мораль, не было бы этой зависти черной. Жизнь стала бы прекрасна.
– Гм. – Алиса задумалась. – Ну, если с этой стороны посмотреть, может, ты и права.
– Не может, я просто права. Вон наш домик.
В номере уже навели красоту и пополнили мини-бар. Алиса проверила сейф: шкатулка-дубликат находилась на месте, а вот корзины с фруктами не было. Я подняла телефонную трубку.
– Слушай, зачем тебе эта корзина? – спросила Алиса, по обыкновению предугадав мои действия. – Хочешь есть? Мы же ужинаем в «Романтике».
– Как раз закажу столик. И корзину пускай принесут – постоит, фламинго покормим.
С заказом проблем не возникло, но когда я вышла из душа через полчаса, корзины все еще не было. Алиса разгадывала сканворд на террасе.
– Скажи честно, ты отменила заказ? – спросила я.
– Я? Нужна мне твоя корзина! – возмущенно откликнулась она. – Ну, позвони им еще раз. Закажи вторую.
– Если думаешь, мне лень позвонить в пятый раз, ты ошибаешься. – Я снова начала набирать номер.
– Погоди. Может, они заблудились и сейчас принесут тебе три корзины.
– Заблудились?
– Съели по дороге или просто забили на заказ. Такое может быть?
– Нет, такого не может быть, мы не в Москве.
Я выглянула на улицу, впрочем, без всякой надежды увидеть курьера. У двери соседнего бунгало разворачивалась удивительная сцена. На застывшего как тушканчик посыльного что есть силы орал абсолютно голый молодой человек. Перед собой, как будто обороняясь, посыльный держал корзинку с фруктами. Голый сосед сражался с ним точно такой же корзиной, другой рукой придерживая крохотное полотенце, которым безуспешно старался прикрыться. На плечах у соседа повисла раздетая сеньорита, тщетно пытавшаяся затащить любовника обратно в номер. Воспользовавшись паузой, вызванной моим появлением, курьер рискнул всучить фрукты девушке поверх головы ее кавалера, но получил возмущенный отпор первой корзиной.
Пора было вмешаться. В два прыжка оказавшись возле их двери, я первым делом выхватила корзину у посыльного и схватилась за другую. Противник явно не ожидал такого поворота событий и вцепился в свою половину, но потом ослабил хватку, вспомнив про полотенце. Решив не вдаваться в объяснения, я улыбнулась всем троим и так же быстро упрыгала обратно, со всего маху захлопнув за собой дверь. Оставалось надеяться, что они приняли меня за голодного кенгуру.
Алиса стояла перед зеркалом и завязывала белый бант на черном платье в стиле шестидесятых.
– Успешно? – безразлично спросила она.
– Как видишь, – ответила я, подняв две корзины.
– Стеснялся к нам зайти и поставил перед входом?
– Лучше. Какой-то испанской парочке не давали заняться любовью: носили им наши корзины и, видимо, прерывали на самом интересном месте.
– Ты уверена, что это были наши корзины?
– А чьи ж еще?
– Сколько раз ты заказывала?
– Три. Судя по всему, лишняя уже у них в комнате. Не отнимать же. Тем более для этого надо постучаться к ним еще раз.
– Что за бардак у них тут творится, – сказала Алиса, в основном обращаясь к банту, тот каждый раз получался неидеальным, ей приходилось развязывать его и начинать все снова. – И вообще какой смысл идти в романтический ресторан без мужика?