– А какой смысл идти туда с мужиком? Мало у кого найдется такое чувство юмора. У них же у всех идиосинкразия на сердечки. Я бы сама почувствовала себя неловко, нет уж…
– Думаешь, будут сердечки?
– Если учесть, что ресторан называется «Романтика», – почти уверена. И все делают друг другу предложения.
– Ага, тогда мы просто обязаны туда пойти. Ладно, еще раз предложишь мне конюшню, и я, пожалуй, соглашусь.
– Только у меня нет смокинга с собой.
– Так сойдет. Главное, ты в брюках.
Солнце уже садилось, когда мы вышли из домика, а когда подошли к «Романтике», было уже совсем темно. Вопреки ожиданиям, никто из персонала не удивился, увидев нас вдвоем. По крайней мере, мы были не единственной однополой парой в ресторане. В полумраке мне удалось разглядеть двух старушек, ужинающих вместе, да еще молодые люди в галстуках за соседним столиком о чем-то спорили, то и дело передавая друг другу ноутбук.
– Интересно, что они тут забыли? – тихо спросила я Алису.
– Может, уже прошли все другие рестораны и захотели разнообразия, или потому, что тут тихо.
Здесь действительно стояла удивительная тишина. Нас провели в маленькую беседку прямо над речкой – сверху был натянут белый шатер, скрипка аккуратно играла в дальнем конце ресторана, откуда-то издалека слышится пианино.
– Смотри-ка, они обошлись без сердечек, – заметила Алиса.
– Ну да, зато теперь я чувствую себя, прямо как в ванной или SPA.
– Тебе лишь бы все испортить.
– Извини, толстые свечки и такая музыка всегда у меня ассоциируются со SPA.
Вокруг нас они стояли кругами, еще две красные разместились на столе и прекрасно сочетались с гибискусом за спиной у Алисы.
Я подняла бокал:
– Ну, за еще один потерянный день!
– Что значит, за еще один? Мы здесь всего один день, – напомнила Алиса.
– Бабка сказала «послезавтра», это послезавтра почти кончилось, и мы, прошу заметить, еще не встретились.
– Найдем ее с утра. Никуда она не денется. Если сегодня прилетела, завтра никак не улетит. Прекрати паниковать.
– Меня беспокоят пропущенные звонки – за сегодня уже пять.
– Дорогая, оглянись. Только очень медленно.
Я повернула голову – из-за кустов прямо на нас по каналу плыл крошечный плот. Ряженый мужик в соломенной шляпе отталкивал его шестом, точнее, делал вид, что отталкивает, – скорее всего, плот двигался по реке с помощью какого-то механизма. Сзади мужика на плоту стоял белый рояль, за ним сидел пианист и наигрывал романтическую мелодию, которую мы слышали, едва войдя в зал. Теперь стал ясен ее источник. Притормозив у нашего столика, пианист поиграл еще минут пять и под наши аплодисменты уплыл в следующие кусты. Мы переглянулись – лицо Алисы выражало абсолютный восторг.
– Когда-нибудь видела подобное?
– Такого – нет.
– Сюда стоило ехать уже только ради этого: белый рояль в кустах, он плывет, и это все на полном серьезе.
– Я, кстати, всегда им хлопаю. Многие делают вид, что это просто фон – сидит человек целый вечер, играет, и никто не обращает внимания, а еще хуже на арфе, струны эти, попробуй поперебирай часов пять.
– Ага, тоже не понимаю этого. Тебе приятно, ему приятно, руки не отвалятся, если похлопаешь.
– Только музыка какая-то, знаешь, неромантическая, тревожная.
– А по-моему, ты придумываешь.
После белого рояля уговорить Алису зайти на шоу не составило труда. В этот вечер на главной сцене показывали импровизацию на тему Джеймса Бонда, и, надо признать, из всех песен оттуда получился неплохой мюзикл. Конечно, сюжет, если таковой в принципе был, сильно изменился. За Бондом одновременно бегали несколько девушек и группа злодеев, некоторые из них прыгали в зал со сцены, сзади плясала массовка человек из пятидесяти, то и дело срабатывала дым-машина, включались факелы и подсветка, а по стенам карабкались люди-пауки. Когда шоу закончилось, домой мы отправились в распрекрасном настроении. Я даже собралась было заговорить о походе в казино, когда увидела вспышки света на горизонте. Как будто у берега горела каравелла.
– Это пожар? – произнесла я вслух.
– Нет, по-моему, дискотека, – ответила Алиса.
Когда подошли ближе, из-за пальм действительно стал виден сияющий рыжим цветом танцпол и возвышение над ним.
– Эй, пойдем! Смотри, как у них там весело! – сквозь грохот крикнула я, с намерением кинуться в самую середину.
– Погоди, – остановила меня Алиса, – что-то случилось у нашего домика. Глянь, какая там толпа.
Когда мы подбежали ближе, стало ясно, что зеваки собрались возле обещанной нам изначально виллы. Сейчас все двери и окна там были распахнуты, а по комнатам медленно бродили менеджеры отеля, внимательно оглядывая стены и занавески.
– Что здесь случилось? Что случилось здесь? – начала я дергать окружающих.
В конце концов один из любопытствующих снизошел до ответа.
– Да бабы перепили на жаре, и видится им черт-те что. Вот, народ подняли, типа их убивают.
Наконец все же удалось добраться до моей соседки-блондинки.
– Что произошло?
– Кто-то влез к нам в номер! Перерыл вещи! – Девицу трясло, на плечах у нее был чей-то пиджак.
– Так может, горничная? – сказала я как можно спокойнее.
– Какая горничная? Ночью? – На секунду прекратив дрожать, она посмотрела на меня, как на идиотку.
– Ну, а почему нет? Здесь круглосуточный сервис.
– Кто-то открыл сейф! Это что, тоже горничная?
– Что-то пропало?
– Нет, все вещи на месте, поэтому нам никто не верит. А он ведь мог нас убить!
– Кто он?
– Тот, кто влез. Кто-то забрался с пляжа. – Она схватила меня за плечи и уже практически рвала на мне рубашку.
– Девушка, успокойтесь, отель-то охраняется, кто мог влезть? Вещи разбросаны?
– Нет, все лежит, как лежало… Вы не понимаете, это же самое страшное. Мы только вернулись. А он…
– Вы кого-то видели?
В этот момент к блондинке подскочила вусмерть перепуганная подружка и потащила ее к вилле. Я нашла в толпе Алису.
– Признавайся, твоя работа?
– Моя? Кара, скажи, пожалуйста, когда бы я успела это сделать?
– Пока я была днем в ванной, например.
– Ага, а кто три раза выходил в туалет в «Романтике», а?! – завопила в ответ Алиса. – Три раза – это много!
– Погоди. Во-первых, я много пью. Во-вторых… Ты что, считаешь, что ли? Ну и как бы я успела добежать от «Романтики» сюда?
– А кто тебя знает. Ты первая начала, – буркнула она в ответ.
Боковым зрением я заметила посыльного у нашей террасы. Наконец-то. Я бросилась к нему, на ходу вытащив из кармана чаевые, и выхватила конверт. Внутри лежало золотое кольцо со светло-голубым камнем и записка.
«Как я счастлив иметь свою сладкую девочку…»
Что? Куда?
– Ну, что там? – Алиса заглянула мне через плечо.
Я молча протянула ей листок. Едва глянув, она ухмыльнулась:
– Так…
Договорить Алиса не успела, откуда-то сбоку с криком: «Вот они!» выпрыгнул мужик в очках. Выглядел он, может, и интеллигентно, а вот говорил не очень. За ним притулилась девушка в кудрях, а в тени магнолии дрожал перепуганный посыльный.
– Нехорошо получается, девочки! Отдаем кольцо по-хорошему, да? И берем свой конвертик. – Он недобро сверкнул очками и протянул мне другой конверт.
– Кольцо? Вы имеете в виду этот огрызок? Нате! – Я кинула украшение в его раскрытую ладонь. – Ларимар или доминиканская бирюза, ювелирная разновидность пектолита, силикат кальция, добывается вблизи озера Лаго Энрикильо, красная цена – двадцатка.
– Двадцатка? Я отдал двести! – медленно пробормотал очкастый и испуганно оглянулся на кудрявую девицу.
– Двести?! – взвизгнула та и, видимо, хотела что-то добавить, но повернулась и пошла к морю.
– Погодите. – Я остановила мерзавца, уже было кинувшегося за барышней, и протянула ему листок: – Ваше любовное письмо.
Тот было открыл рот, чтобы ответить, но передумал, вырвал свое послание из моей руки и зашагал в сторону пляжа.
– Вот жмот! Обожаю, когда ты так делаешь, – промурлыкала рядом Алиса. – Ну, что там? – Она кивнула на второй конверт.
Открыв его, я два раза перечитала факс, сунула письмо Алисе и достала мобильник.
– Здесь час ночи. Плюс восемь, это будет…
– Девять утра, – подсказала она. – Звони!
Я нашла в записной книжке номер.
– Семен Эдуардович, здравствуйте, надеюсь, не разбудила.
– Ну, наконец-то! – бодро гавкнул в трубку адвокат. – Я вам звонил весь день и всю ночь. Чем вы там занимаетесь? Я вам уже отправил письмо. Она встречается с каким-то лордом, фамилия…
– Прочла ваш факс только что, – перебила я его. – Деньги уже поступили?
– Поступили ваши деньги. – Он, как всегда, был возмущен. – Вы полетите на встречу?
– Где Олег Викторович?
– Не прилетел еще.
– А вы сами как думаете, что происходит?
– Понятия не имею, – сердито ответил Бульдожья морда.
– И что нам делать? – спросила я как можно ласковее.
– И что нам делать? – спросила я как можно ласковее.
– Да откуда я знаю, что вам делать! Вы мне скажите, что вы будете делать. Летите? Не летите?
– Летим.
– Вот и хорошо. А когда Олег Викторович выйдет на связь, я ему сообщу, – ответил он уже спокойнее.
– Ладно, как доберусь до Маврикия, перезвоню. – Я положила трубку и обернулась к Алисе: – Ну, ты все слышала.
– Ничего не поняла. Переведи. – Она махнула листом, будто отряхивая его.
– Что тут непонятного. Госпожа Вандельхох извиняется, говорит, дела задерживают ее на Маврикии, и просит нас прилететь туда. Издержки оплачивает и уже выслала двадцатку на счет. Ты слышала, он сказал: «Деньги поступили».
– Нет, что значит: «в целях безопасности они не поселяются в этом отеле»?
– Она всегда так пишет.
– Всегда – это три дня?
– Да.
– И предупреждает, что жить в том месте, где мы сейчас находимся, опасно?
– Да.
– Охренеть.
Войдя в номер, я раскрыла чемодан и начала бросать в него попадавшиеся под руку вещи. После принятых за день коктейлей голова немного гудела, хотелось спать.
Алиса не унималась:
– Что значит, дела на Маврикии задерживают? Она разве не должна быть в Акапулько? Или в триста восьмом номере?
– Это значит, что в Акапулько ее никогда и не было.
– Хорошо. Кто тогда живет в триста восьмом бунгало?
– Не знаю.
– Так пойдем и посмотрим. – Она резким движением открыла мини-бар, достала ром и разлила его по стаканам. Рядом стояла нетронутая корзина с фруктами.
– В полпервого ночи?
– Почему нет?
– Нет, потому что если «они не поселяются в этом отеле в целях безопасности», то и по территории ночью тоже не бегают. Лучше подумай, как нам быстрее оказаться на Маврикии.
– Без пересадки – никак.
– Ну, ясное дело, с пересадкой. И как можно быстрее. – Я принялась опустошать шкаф.
– Все в порядке, летим завтра вечером через Париж, – отрапортовала Алиса с террасы через полчаса.
Мой чемодан был уже практически собран, Алисины вещи тоже.
– Раньше никак? – поинтересовалась я, высунувшись на балкон.
– Никак. В восемнадцать сорок пять вылет. – Она затянулась сигаретой. – У дома наших соседок охрану поставили.
– Неужели?
Вокруг виллы действительно бродил юноша с рацией и, казалось, абсолютно не понимал, что ему надлежит делать. В темноте шумел океан – начался прилив.
– Вообще они молодцы, что выдали караул. Так спокойнее. Оставим балкон открытым на ночь?
– Наверное. Можем битого стекла перед входом насыпать, если хочешь.
– Ты тоже так думаешь, да?
– Как? – невозмутимо спросила Алиса.
– Что лезли к нам в номер.
– И просто перепутали? – Алиса, как всегда, понимала основную мысль без слов. – Ну тогда, наверное, это был кто-то из местных. Какой-нибудь Хосе-Перез. Стремился к нам, а попал к этим засранкам. Пойдем спать.
– Стой. Глянь, что это там на дереве? – Я указала на две жирные тени, прижавшиеся друг к другу на ближайшей магнолии.
– На ветке? Пеликаны. Два.
– Ты тоже их видишь?
– Кара, пеликаны летают, – серьезно заметила Алиса, – это абсолютно точно. Они летают.
– Но у них же перепончатые лапки! Как они там держатся?
– Сук толстый. Дорогая, это страна сумасшедших курьеров и птиц. Пойдем спать, завтра мы выберемся отсюда.
Утро прошло в спорах. Я хотела выехать из отеля сразу после завтрака и погулять по столице, Алиса настаивала на том, чтобы остаться и ехать напрямую в аэропорт. В целом она была права, перед полетом не мешало отдохнуть. Но интуиция подсказывала обратное.
Так мы и спорили уже на выходе из ресторана, когда столкнулись с полицией. К офицерам подбежал знакомый уже Блейзер, наглядно иллюстрирующий выражение «на нем лица не было». Гуляючи мы двинулись в том же направлении, что и стражи порядка. Несмотря на меры предосторожности, если таковые вообще принимались, около SPA-комплекса было полно зевак, но, как назло, ни одного соотечественника. Полиция уже работала, и наши «проводники» присоединились к остальным. На секунду мне удалось разглядеть тело, накрытое простыней, после чего служащие отеля начали дружно отодвигать толпу от места происшествия. Но добились обратного результата: весть о случившемся быстро достигла ресторана, и желающих поглазеть с каждой минутой становилось все больше. Нашлись и очевидцы. Один из них – старичок-канадец в белом вафельном халате, сбежавший, по всей видимости, прямо с процедур, – живо описывал, что ему довелось увидеть, прижимая руки к горлу и имитируя удушье.
– Говорит, ее молодой любовник задушил, – прошептала я Алисе.
– То, что удушил, я вижу. Кого ее?
– Старушку из триста восьмого номера.
– Так. Поехали отсюда. – Она развернулась на каблуках и тем же прогулочным шагом направилась в сторону нашего бунгало.
– Я не понимаю, как он узнал, в каком номере она живет, я имею в виду дед, – сказала я, догнав Алису.
– Не важно. Уезжаем. Главное, чтобы они не попытались нас задержать. Расследование, и все такое.
– Какое, в жопу, расследование? А если у меня деньги кончились тут жить, мне что, навсегда на пляже оставаться? У них тут людей убивают! – Я остановилась. – Погоди, а это мысль.
Меньше чем через двадцать минут мы оказались на ресепшен с чемоданами. За стойкой, как гладиатор на арене, стоял не кто иной, как Хуан-Перез, по крайней мере, так гласила табличка на груди у огромного бородатого детины неопределенного возраста. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять – он уже в курсе ужасных событий.
– Как звали женщину из триста восьмого номера? – Я сразу перешла к делу. «Тресьентас отто» было отрепетировано еще по дороге, поэтому фразу я произнесла без запинки.
– В триста восьмом номере никто не живет, – уверенно ответил Хуан-Перез.
На фоне клетки с попугаем он походил на штурмана пиратского судна во время потопа.
– Теперь уже никто. Как ее звали? – настаивала я. – Мы хотим сделать чек-аут.
– Мария Финкельхох, – внезапно сдался он. – У нее сегодня утром случился инфаркт.
Мы переглянулись с Алисой.
– Чек-аут! – повторила я, брякнув ключом по стойке.
Невзирая на уговоры выставить круглосуточную охрану около нашего бунгало, выдать сопровождение, переселить в другой номер или даже в другой отель, мы были неумолимы в своем желании покинуть Доминиканскую республику немедленно. А после того как я, дублируя себя на английском, испанском и для верности французском, завопила на все фойе, что в отеле убивают людей, наше желание стало единым. Во всяком случае, в такси на Санто-Доминго нас засунули очень быстро.
– Ага, съездили в Доминикану, отдохнули один день, – пробормотала Алиса, оборачиваясь на оставшийся позади отель.
– Ничего, на Маврикии отдохнем.
– Там такое же море и пляжи?
– Конечно, – соврала я.
– Как думаешь, что произошло в SPA?
– Думаю, это мы узнаем уже на Маврикии.
– Логично. Ты сумку крепче держи. – Перед выходом Алиса еще раз перепотрошила пальму и отдала мне шкатулку, за которой теперь вела постоянное наблюдение.
– Совпадение фамилий? – Я тоже никак не могла отпустить тему.
– Все может быть. Особенно если учесть, что «они не поселяются» в отеле, возможно все, – спокойно ответила Алиса и замолчала.
– Думаешь, будет расследование?
– Вряд ли. Замнут. Это же «пятерка», им работать надо.
Через три с половиной часа мы въехали в Санто-Доминго. На экскурсии не оставалось времени, но я настояла на том, чтобы таксист подвез нас хотя бы к маяку, который, впрочем, не произвел на Алису впечатления.
– Ну, он новый, конечно, построен лет пятнадцать назад на месте средневекового, – оправдалась я за здание из стекла и бетона.
– Была внутри? – строго спросила Алиса.
– Нет, не успела.
– То есть сама прах Колумба ты не видела?
– Я же говорю, нет.
– Поехали, – скомандовала она шоферу.
– Ты хотя бы по сторонам посмотри, это ж самый первый город Латинской Америки.
– Я тебя тоже в следующий раз по Риму на машине покатаю, – проворчала она.
– Давай хотя бы к Атаразане подъедем.
– Что это?
– Колониальные здания, если в двух словах.
– Нет, не хочу. Что я, колониальных зданий не видела?
– Хоть что-нибудь! Тогда давай к пещерам, время есть.
– Нет, стой, останови машину.
Я махнула шоферу и быстро выскочила на улицу вслед за Алисой.
– Где мы находимся? – спросила она и уже ринулась к массивной деревянной двери с изображением льва.
– Не знаю. – Я огляделась. – Погоди, кара, это не музей. Это мебельный.
Но она уже скрылась внутри, как кэрролловская Алиса, летящая за белым кроликом. Первое, что я увидела, когда ворвалась следом, – собственное отражение в большом зеркале на стене. Надо признать, вид у меня был всклокоченный. Наверное, выглядеть бодро после десятков коктейлей, перелетов и встреч с трупами способны только киногерои. Хотя сидеть в офисе с девяти до шести еще хуже. Я выглянула из аппендикса с зеркалом – вокруг столпились стулья, столы, шкафы, кровати, вот только диванов и кресел не было. Несмотря на солнце, бьющее в окна через приоткрытые жалюзи, на журнальных столиках горело несколько лампочек. Еще в комнате было неожиданно много туристов. Как механические куклы, они распахивали дверцы и выдвигали ящики в тумбочках, чтобы заглянуть внутрь. Все-таки странный способ покупать мебель.