Генерала Осипенко я, конечно, помнил - какие волшебные фитили он вставлял! Крутой мужик, и цеплючий - ужас. Уж он-то быстро меня построит - заставит соблюдать субординацию и чтить устав..
Подошедший офи... красный командир подал пакет Федору Георгиевичу. Тот молча расписался в получении, чем вызвал у меня недоумение - с чего бы это расписываться в получении документа от своего подчинённого, которому сам же и приказал его оформить?
Упс! То есть, ой! И мне пакет. Расписавшись в получении, вскрываю, и глаза мои вылезают из орбит. Имя подписавшего его человека знакомо. То есть фамилия - она мне больше нигде не встречалась. Но я же в авиации, а этот товарищ наверняка флотский. Точно, так и написано - адмирал. И приказывает он мне передислоцировать полк, причем срочно - ещё вчера - не куда-нибудь, а на румынскую территорию.
- Александр Трофимович! - выводит меня из ступора Мичугин. - Раз уж я всё равно здесь, ознакомьтесь с приказом о вашем переподчинеии. Теперь ваш начальник - Иван Степанович Исаков. Милейший человек. При встрече передайте ему привет от меня.
- Поклонюсь непременно, - машинально ответил я.
На этом и распрощались.
Глава 37. В Румынии
Под нами Галац. Это румынский город несколько выше впадения в Дунай реки Прут. Горючего у нас с ведомой осталось минут на пятнадцать полёта, а у сопровождающего бензовоза - спарки УТИ-17 - вообще, кот наплакал. На северной окраине идёт бой, в прибрежных кварталах сплошные завалы и сильные разрушения, а с запада приближаются Юнкерсы-87.
- Филя, садись прямо на улицу. Да нормально садись, на шасси - видишь, ровно и, вроде, всё чисто.
- Есть, - звучит короткий ответ, и наш бензовоз снижается прямо в направлении застройки, где на мгновение мелькнул просвет.
Мы разворачиваемся в сторону пикировщиков - они как раз на подходе.
- Бю! Мотор и кабина у этих машин бронированы.
- Помню. У них ещё и стрелок сзади.
- Остаётся только подобраться снизу под хвост и бить по рулям высоты. Иначе их просто не пронять.
Закладываем дугу, заходя сзади, но пилот замыкающего Юнкерса мигом задирает нос, подставляя нас под огонь стрелка. А от другого замыкающего в нашу сторону тянется трасса - бомбардировщики идут тройкой.
Шарахаемся в стороны и пытаемся атаковать снова. Я захожу снизу под ведущего, но ведомый опускает нос и наводит его на меня - сейчас ударит из пулеметов. Отскакиваю. Однако строй немцы потеряли - замотали мы их своими наскоками. Бю повисает на хвосте у одного из них, не подходя близко и пытаясь держаться так, чтобы стрелку мешало перо руля. А я приближаюсь сбоку, однако проскакиваю, потому что у меня выше скорость. Но ствол заднего стрелка поворачивается в мою сторону. Очередь проходит ниже. В это же время стреляет и моя ведомая - на этот раз выше, чем надо.
А я с разгону оказался рядом с ведущим и снова ухожу от очереди.
Бомбардировщики, тем временем, явно миновали точку, где должны были начать бомбометание - под нами лес. И горючее на исходе. Быстро возвращаемся и садимся - приземлившийся раньше Филя с земли наводит нас по радио на ту же улицу - она, действительно оказалась подходящей для посадки.
Только заглушили моторы, как подбежавшие бойцы в чёрных бушлатах навалились на крылья, заталкивая самолёты куда-то в поперечные улочки. Не только в бушлатах - на многих форменки, но на головах у всех каски, а на ногах - сапоги. Я придирчиво осматриваюсь, пытаясь сообразить, можно ли тут посадить транспортник - это же не поле - тут кругом дома. Можно и зацепиться.
- Почему не сбили? - требовательно спрашивает подошедший моряк тоже в сапогах и каске, но на рукаве его кителя целых четыре полосы, одна из которых - широкая.
- Горючее кончилось, товарищ адмирал. Мы же прямо с перелёта.
- Горючее? Где же мне взять для тебя горючего?
- Может, у катерников? - раздался голос слева. - У них же авиационные моторы.
- На полную заправку нужно около тонны, - тут же уточнил я. - А сейчас я смогу подготовить к вылету одну машину за счет того, что привезли с собой. Но мне необходимо целеуказание - пусть дадут знать, когда подойдут бомбардировщики.
- Исаков, - протянул мне руку адмирал.
- Субботин, - ответил я на рукопожатие.
- Когда прилетит ваш полк?
- В течение часа подтянется группа аналогичного состава, а ещё через час прибудет первая эскадрилья - восемь истребителей. Но здесь будет только аэродром подскока - полк я планирую разместить на нашей стороне Прута. И нам нужна более просторная площадка.
- Нефёдов! Доставить горючее и заправить самолёты. Тамилов - найти площадку или выровнять - главное, чтобы была. Об исполнении доложить. Зайцев, на крышу. Как только появятся лапотники - дай знать.
- А что истребительное прикрытие из Измаила? - спросил я недоуменно.
- Было прикрытие, да всё вышло. Огромные потери. И теперь эти Юнкерсы ни на час нам покоя не дают.
- Дадут, товарищ адмирал.
Филя вместе с моей ведомой перекачивали горючее из бака, сделанного в размер передней кабины спарки, как раз в эту самую спарку. Нет, я не давал такого распоряжения, просто нам требовалась машина с пушкой - это они сами сообразили. Какой-то морячок отодвинул девушку и заработал рукояткой, что-то весело рассказывая.
- Летят! - вопль с соседней крыши.
- Откуда, кто, сколько? - ору я, торопливо натягивая шлем.
- Так все оттуда же - с севера. Опять три лаптёжника, как всегда.
Подбегаю к спарке - Филя закрывает горловину, а с Бю я сталкиваюсь на крыле:
- Шурик! Уступи даме.
- Мы не в трамвае, милая фройлен, - торопливо спроваживаю я её на землю.
- А ничего, что это моя машина!? - разоряется Филя. - Командир, а ну свали.
Запрыгнув на всё то же крыло, он просто отпихивает меня. Я сопротивляюсь, но проигрываю - тот ещё бугай этот Максим Филимонов. Забравшись в кабину, он кричит на обступивших самолёт моряков: - Хвост я за вас занесу, бездельники? И от винта, от винта! А то он вас на капусту порубит!
С помощью подоспевших моряков разворачиваем аппарат вдоль улицы и отбегаем под струями воздуха из-под уже разогнанного винта. Машина сразу трогается, выруливая на удобную позицию, разгоняется и отрывается от дороги. Как же здесь узко!
- Тамилов! - обращаюсь я к морскому офицеру, так и стоящему в задумчивости. - Так что с нашей площадкой?
- Думаю, лучше этой не найти. Там завалы, тут пули свистят. Вы же, считай, прямо в штабе сели - самое тихое место.
- Заборы убрать, деревья спилить. Херми - проследи. Рядовая Бюхель подскажет, как правильно оборудовать стоянки. Где ваши люди? - снова перевожу взгляд на Тамилова. - Э-э-э... так я же не доложил товарищу адмиралу по всей форме о том, что мой полк прибыл в его распоряжение.
- Доложили, - за только что сваленным забором, скрывавшим его до этого момента, за столиком под тенистыми деревьями сидит Иван Степаныч и смотрит, как краснофлотцы в двух шагах от него примеряются топором к развесистой груше. - Вас очень трудно не заметить.
- Сучья сначала срубите, а уж потом валите ствол, - распоряжается Бю. - Товарищ адмирал, позвольте перенести ваш стол в дом?
- Интересный у вас стиль руководства, товарищ Субботин, - подошёл ко мне адмирал. - Но эффективный. Не желаете подняться на ЭнПэ?
Мы взбираемся на довольно высокую крышу, откуда видно, как наш УТИ-17 спокойно, словно в тире, с дистанции недоступной для пулемёта, одного за другим валит лаптежников.
- Отличный лётчик, - комментирует адмирал.
- И пушка у него, что надо, - киваю я.
- Ещё самолёты с севера. Маленькие. Четыре штуки, - кричит наблюдатель. Бегу к лестнице и вижу, как краснофлотцы выкатывают на улицу самолет Херменегильды.
- Что? Подвезли горючее? - ору я.
- Да, тебе тоже заливают, - отвечает моя ведомая.
Поспешно спускаюсь и бегу к самолёту на ходу пытаясь нащупать шлем за ремнём. Нет его там - он на голове. Забираюсь в кабину и воплю: - От винта!
Запуск моторов, взлёт, набор высоты - мессеры с жёлтыми румынскими крестами пытаются свалить Филю, отбиваются от наскакивающей на них Бю, и ещё не видят меня.
Атакую сходу с набором высоты и потерей скорости. Огонь открываю, рискуя упасть. Очередь, попал, падаю - не летают самолёты, если двигаются слишком медленно.
Обдувом хвоста направляю нос отвесно вниз и через секунду, уже разогнавшись, торопливо выхожу из пике - мала высота. Поспешно набираю скорость, поднимаюсь, осматриваюсь - Филя подловил Мессера на вираже и теперь висит у него на хвосте, ожидая, когда тот попытается уйти вверх. Есть - пошёл на подъём. И напоролся на очередь из пушки и ШКАСов. Просто на глазах рассыпается.
Где же ещё два? Как удачно! Подоспевшая вторая пара москитов со вторым нашим "бензовозом" просто растерзала одного из них, а второй падает кувыркаясь - моя ведомая "убедила" его больше не безобразничать.
Где же ещё два? Как удачно! Подоспевшая вторая пара москитов со вторым нашим "бензовозом" просто растерзала одного из них, а второй падает кувыркаясь - моя ведомая "убедила" его больше не безобразничать.
Садимся вшестером. Мы с Бю задерживаемся в воздухе, прикрывая остальных, заодно я, пользуясь устойчивой радиосвязью с ближней группой полка, выслушиваю доклады и отдаю распоряжения. Сверху радио лучше добивает, а мы далековато залетели.
***
В штабе - оказался он не в доме, а обложенном кирпичом подвале, относительно тихо. Связист в наушниках сосредоточено пишет карандашом. Два морских офи... красных командира, заглядывая в бумажки, наносят пометки на разложенную по столу карту. Я стою рядом и знакомлюсь с обстановкой.
- Что это за значки? - нет, читать карту я умею, но это для меня нечто незнакомое.
- Противник успел накидать мин на фарватере между Галацем и Браиловом. Один монитор подорвался и затонул, - отвечает мне капитан первого ранга.
- Донных, с дистанционным взрывателем магнитного и акустического действия? С приборами кратности? - уточняю я на автомате.
- Товарищ лётчик ещё и минный инженер? - интересуется капитан третьего ранга.
- Шурик я, - отвечаю. - Просто Шурик. Страсть как книжки люблю читать. Помнится, в одной из них писали, что такие постановки разминировали торпедным катером, который на большой скорости гонял над ними, пока они все не срабатывали. Но много раз. Десятки.
- А сколько в точности, не припомните?
- Нет, не припомню. Это же цифры, а мне интересно про любовь.
- Может быть, в книжках про любовь писали и про другие неординарные способы разминирования?
- Бомбы ещё кидали. Донные...
- Глубинные.
- ...Может и глубинные, я в морских терминах ни петь, ни читать. Такие, на бочки похожие. С самолётов тоже проходы пробамбливали. Баржу с металлоломом таскали. Вроде, и всё.
Капитан третьего ранга молча выходит, а его коллега продолжает наносить на карту значки, заглядывая в записи. Обстановка интересная - не из моего времени.
Джурджулешти, рядом с которой устраивается мой полк, расположены на нашей стороне реки Прут у впадения её в Дунай. Мост отсюда ведёт прямиком в Румынию. Он не взорван и сейчас находится в руках наших войск. Все три десятка километров, отделяющие это селение от Галаца, тоже наши. Поэтому наскоро оборудованный аэродром полка находиться, пусть и в неглубоком, но в тылу. Не совсем ещё оборудованный - работы ведутся там, где нашелся луг достаточной протяжённости, чтобы можно было взлететь. Паранойя нашёптывала мне на ухо избегать мест, где хоть когда-то были малейшие признаки аэродрома - маскировка, вот лучшее ПВО, - твердил мне опыт. В наблюдательности и способности сегодняшнего противника к верным заключениям я не сомневался.
Наши аргументы сейчас - скрытность и внезапность.
Но главное - я вижу явные следы своего вмешательства в реальность - крупное соединение, именуемое ударным корпусом, силами примерно десятка речных броненосцев - мониторов рвётся вверх по Дунаю. Они что? Стянули сюда силы со всех речных флотилий? И катерников Черноморского флота? Вообще-то наши войска, распределённые сейчас по северному берегу Дуная, выглядят впечатляюще, правда, помечены они не как дивизии, и даже не как полки - сплошные батальоны. Зато много. Около двух десятков.
- Товарищ Субботин! Хорошо, что вы здесь, - появляется Исаков. - Для вас готовят площадку рядом с Браиловом. Горючее уже завезли. Патронов для пулемётов тоже найдём. Нужно срочно перебазировать туда такую же группу, что и здесь.
- Патроны для наших ШКАСов специальные. Должны быть на складах морской авиации. А вот для пушек...
- Парамонов! - взгляд в сторону морского красного командира, что сосредоточенно пишет за столом, - разберись.
- Лейтенанта Филимонова возьмите за жабры, - уточняю я. - Того, что лапотников побил. Он у нас по снабжению.
- Снабженец - летчик?
- Так ведь, как во флоте все умеют плавать, вот и в авиации все должны уметь летать, - пожимаю плечами я.
Неожиданно, народ начинает хохотать.
- Нет, ну не все подряд. Повариха и доктор у меня к этому совсем неспособные.
- С вами не соскучишься, Субботин, - улыбается адмирал.
- Летят! - в подвал врывается младший морской красный командир.
- Кто, сколько, откуда?
- Много, оттуда - взмах рукой, - немцы.
- Разрешите идти, товарищ адмирал, - обращаюсь я к Исакову.
- Да уж бегите, голубчик. Не смею вас задерживать.
Удачно. Это оказались Хейнкели-111, сбивать которые мы умеем хорошо. Но прикрывали их опять же Хейнкели-112, с которыми очень хлопотно. Группу из двенадцати истребителей связать боем вчетвером удалось, а вот на бомбардировщиков нас просто не хватало. Если бы не подоспела эскадрилья Ахтямова, могли бы пропустить их к Галацу.
Глава 38. Рабочие моменты
Сумерки. На катер грузят раненых. В их числе и Вася Ахтямов - его крепко зацепило, но доктор сказал, что в строй он вернётся. Вовремя заштопали - даже крови потерял не особенно много.
- Неудобно-то как, Шурик, - жалуется он на прощание. - Дезертиром себя чувствую. И как я мог напороться?
- Не казни себя, Ахт. Мы тут посоветовались, и я решил, что пуля эта была шальная. Может, что и своя. Хмырь как раз носом к тебе гасил того, что всё из прицела выскальзывал. От него могло прилететь.
- То есть - был разбор? А пулю осмотрели? Её же, вроде, извлекли!
- Извлекли и выбросили. Дунай, Дунай, а ну узнай, где, чей подарок? - пропел я насмешливо. - В общем - делай добро и бросай его в воду. Это я к тому, что дело житейское. Ты поправляйся, давай. И, как выпишешься, обратно сюда не спеши - просись на преподавательскую работу - сам видишь, одного москитного полка на всю армию мало - подготовишь личный состав, укомплектуешь часть - тогда и вернёшься. И не дёргайся там - я похлопочу, чтобы так и было.
- А это ничего, что у меня есть своё мнение?
- Оно у тебя неправильное, потому что сгоряча после боя и под действием наркоза. Короче - приступай к выздоровлению. Исполнять.
***
Тяжелый получился бой - мы опять отбивались от целой кучи истребителей. Это была явная засада, что стало ясно позднее. Вы можете себе представить, чтобы трёх бомбардировщиков охраняли шестнадцать истребителей? Впрочем, прилетели они не все сразу - сначала нарисовались только четыре. Остальные появились чуть погодя, когда мы уже ввязались в драку. Сверху со стороны солнца, и снизу, подкравшись на бреющем. Наша четвёрка не столько атаковала, сколько уворачивалась. Это в тот момент, когда выяснилось, что роль бомбардировщиков выполняют тоже истребители - двухмоторные Мессершмит-110. Подоспевшая нам на подмогу четвёрка из Браилова сходу срубила одного такого притвору, но машина нашего первого ведомого напоролась на очередь заднего стрелка и закувыркалась к земле.
Мне пришлось вывалиться из боя и, прикидываясь, будто получил повреждения, выманить за собой... хотел четверых, но пошла всего пара. Они нагоняли, потому что я сбросил скорость. И тут я, обдувом хвоста задрал нос, уперевшись всем брюхом самолёта в набегающий поток - это очень быстрое торможение и огромная перегрузка. К счастью - недолгая. Почти замерев, занёс хвост дальше вперёд, оказавшись на спине носом к преследователям. Успел дать длинную очередь неизвестно куда, и перешёл в свободное падение - говорил же, что самолёты без скорости не летают.
Снова опустил нос вниз, разогнался с помощью гравитационного поля земли и только потом вышел из пике - на этот раз запас высоты у меня был. Тут и попытался меня подловить один из охотников, но его срезал кто-то из наших, кажется Сыч - он как раз проскакивал мимо - буквально мелькнул.
Э...- Увлёкся я мелкими подробностями, а о чем начинал - упустил. Короче, бой был тяжелый - четыре машины сели с повреждениями, а гимнастёрки лётчиков потемнели от пота. И в этот момент, когда хочется упасть и попросить добрых людей стянуть с тебя сапоги, к моей ведомой подошёл лейтенант НКВД в сопровождении двух автоматчиков и заявил:
- Сдайте оружие. Вы арестованы.
Я бью его в ухо рукояткой нагана, а ствол навожу на автоматчиков: - Хенде хох!
Те чего-то дёргаются, но только что повылезавшие из машин горячие потные парни их мигом скручивают. Вижу, как в мою сторону бежит местный особист, сопровождаемый группой вооружённых товарищей, и деловито связываю лейтенанта его же ремнём.
- Что же вы, товарищ капитан допустили на аэродром вражеских шпионов, - пеняю я особисту с расстояния уверенной слышимости. - Они хотели лишить авиацию прикрытия корпуса лучшего пилота. Вы уж допросите их, пожалуйста, поскорее, и построже, по всем законам пролетарской защиты.
Мотя! - это я уже повернулся в сторону одного из своих лётчиков. - Ты опять открыл огонь со слишком большой дистанции. Да я тебя за перерасход боеприпасов на патронный завод сошлю девушкам гильзы набивать.