То, что Лев Николаевич мог завести привидение, казалось мне вполне возможным (одного взгляда на этот дурацкий замок достаточно, чтобы понять: у дяди есть проблемы), и Женька скорее всего права: это фокус, что-то включается в тот момент, когда в подвал входят люди. Ничего себе аттракцион. Но есть любители, которым это пришлось бы по вкусу. Успокаивая себя подобным образом, я достигла поворота, здесь коридор сужался и почти полностью тонул в темноте. Даже моего оптимизма было недостаточно, чтобы продолжить путь. Женька налетела на меня и задышала в затылок.
— Что дальше? — спросила она шепотом, включила фонарик, и мы увидели, что коридор идет вниз, через каждый метр имелась ступенька, и так — пока хватало света фонаря. — Идем? — спросила подружка. Я кивнула, скорее от отчаяния, и тут совсем рядом раздался леденящий душу вопль.
Не помня себя, я бросилась к лестнице, таща Женьку за руку, впрочем, подгонять ее не требовалось, если б не узкий коридор, мы наверняка пришли бы к финишу одновременно. Не помню, как мы выскочили из подвала и, захлопнув дверь, привалились к ней спиной.
— Если это фокус, — отдышавшись, заявила Женька, — то по Левушке психушка плачет.
Теперь, когда мы вновь оказались в знакомом коридоре, происшедшее в подвале воспринималось как чья-то глупая шутка. В самом деле, кто там мог стонать? А вдруг у нас с Женькой слуховые галлюцинации? Если честно, не особо в это верилось. Значит, все-таки фокус. И тут Женька выдвинула еще одну идею.
— А если это он? — заявила она.
— Кто? — растерялась я.
— Тип с бородой, естественно. Может, он ранен? Оттого и стонет.
— Тогда ему лучше стонать подальше от дома.
— Вряд ли Лев Николаевич или его гости заглядывают в подвал. А отсюда ничего не слышно.
— Хочешь вернуться? — с тоской спросила я.
— Нет, — поморщилась Женька. — Лучше Олимпиаду выследить: если она имеет отношение к этому подвалу, значит, он точно там.
Сказать по чести, Женькина версия представлялась мне глупой, но и в привидения я не верила, а допустить, что Лев Николаевич их специально разводит, было тоже нелегко. В общем, как ни крути, чепуха получается.
Не успели мы успокоиться, как услышали шаги. В пустом коридоре они звучали отчетливо, а вскоре раздались голоса, кто-то на ходу переговаривался. Мы с Женькой испуганно переглянулись и бросились к кухне. Справа была какая-то дверь, оказавшаяся незапертой. В отчаянии я влетела туда и втянула за собой Женьку, оставив дверь приоткрытой. Через несколько секунд сквозь щель мы увидели охранников, они мелькнули лишь на мгновение, но не узнать их было невозможно.
— Ну что, еще пивка и на боковую? — спросил один.
— Почему пивка, можно и водочки. Вот только двери проверим.
— Чего их проверять? — вздохнул первый, но второй возразил:
— Порядок есть порядок.
Через минуту все стихло, и мы с Женькой смогли выйти в коридор.
— Слышала? — зашептала подружка. — Двери проверяют несколько раз за ночь, значит, Олимпиада не могла…
— Еще как могла, она лучше других знает местные порядки. Установить, как часто охрана делает обход, нетрудно.
— И все же я уверена: тот тип в подвале.
— А я теперь еще больше уверена в обратном. Что, если охранникам взбредет в голову заглянуть в подвал? Нет, тут что-то не так.
— Да… — вздохнула Женька. — В подвал мне возвращаться не хочется, и по дому бродить опасно, как бы на охрану не нарваться.
Разумеется, Женька была права: и в подвал не хотелось, и по дому бродить опасно. С другой стороны, меня прямо-таки распирало от любопытства. Мы направились по коридору, то и дело останавливаясь и прислушиваясь. Вдруг подружка схватила меня за руку и сделала знак молчать. В коридоре царил полумрак, свет пробивался только от лестницы, а тишина была как в могиле, и я не сразу сообразила, отчего Женька насторожилась. И тут ушей моих достиг странный звук, вроде бы кто-то скребется. На мои взвинченные нервы это подействовало хуже стонов и сдавленных криков, воображение услужливо нарисовало полчища крыс, которые вырвались из подвала, и я уже почти рухнула в обморок, но подружка потянула меня в соседний коридор, начинавшийся в трех шагах от нас. Как раз оттуда и шел подозрительный звук, и я, решив повременить с обмороком, вяло последовала за ней.
Коридор вел в подсобные помещения, впереди горела лампочка на длинном шнуре, и в свете этой самой лампочки я увидела… То есть в первый момент я даже не поняла, что это, лишь вцепилась в Женькину руку до ломоты в пальцах и застыла как вкопанная, и только когда сердце перестало стучать в сумасшедшем ритме, чуть поуспокоившись, я присмотрелась и сообразила, что передо мной не чудище из сказки и уж тем более не гигантская крыса из фильма ужасов, а человек, стоящий на коленях, точнее женщина крупного телосложения, в домашнем халате. Голова ее была опущена, а руками она шарила по полу. Подружка потянула меня за локоть прочь из коридора, но я при виде Олимпиады (а это вне всякого сомнения была она) страшно разозлилась и неожиданно для самой себя возвысила голос:
— Олимпиада Назаровна, что вы там делаете?
Женщина вскинула голову, с недоумением посмотрела на нас, а потом нахмурилась, с трудом выпрямилась, сделала несколько шагов нам навстречу и пробормотала:
— Вам чего не спится?
— А вам? — еще решительнее осведомилась я.
— У меня бессонница, вышла двери проверить, да вот заколку уронила.
— А здесь есть дверь? — вмешалась в разговор Женька.
— Есть, в кладовую. А вам на что?
— Я думаю, стоит разбудить охрану и проверить весь дом, — продолжила подружка. — Мы видели в окно какого-то человека, он шастал по саду.
— Что за чепуху вы говорите? — возмутилась старуха.
— Может, и чепуха, но проверить стоит, — не унималась Женька. — Мы не знаем, где ночует охрана, беспокоить Льва Николаевича не решились, вас в комнате не оказалось, вот и бродим по дому, в надежде хоть кого-то обнаружить.
— Лучше б вы спали… Идите, я ребятам скажу, они все проверят.
— А заколку нашли? — спросила я.
— Что? — не сразу сообразила Олимпиада.
— Вы же заколку искали?
— А… да, нашла. Идемте, я вас провожу, не ровен час заплутаетесь. — И старая ведьма проводила нас до лестницы, топая, как слон, и не проронив по дороге ни слова.
— Может, нам лучше с вами пойти? — предложила я, когда старуха пожелала нам спокойной ночи. — Вдруг ребята захотят узнать, где я заметила человека в саду?
— Какой человек? — разозлилась Олимпиада. — Откуда ему взяться? Вам привиделось. Вы эти глупости не вздумайте Левушке говорить, у него сердце больное. К чему ему эти ваши сказки? Идите спать, — повторила она и, резко развернувшись, пошла прочь, а мы с Женькой поднялись на третий этаж.
В доме по-прежнему стояла тишина, мы выждали минут двадцать, но тишина ничем не нарушилась.
— Дела, — пробормотала Женька. — Старушенция явно участвует в заговоре. Левушку расстраивать нельзя, и вообще, спите по ночам крепче. Этот тип в доме, старуха его прячет, и мы ей точно кость в горле. Что делать-то? Идти с доносом к Левушке? — Женька вздохнула: — Как бы после этого из окна не вывалиться. Здесь третий этаж. Заметь, только нас так высоко поселили, прямо нарочно.
— Не болтай глупостей, — рассердилась я. — Это крыло гостевое, нам же сам Левушка рассказывал. Мстислав, Олег и Руслан свои люди, выходит, из гостей только мы. К тому же у людей общий бизнес, серьезные разговоры, к чему им лишние уши?
— Ты думаешь? — с надеждой спросила Женька. — Ну так будем доносить на старуху?
— Не знаю, — вздохнула я. — Вот что, давай-ка вернемся в этот коридор.
Женька выкатила глаза и вроде бы лишилась дара речи, но ненадолго, потому что спросила:
— Ты что, спятила?
— Почему вдруг спятила? — пожала я плечами. — Просто хочу понять, что там делала старая карга. Ведь не заколку же искала в самом деле.
— И как ты это поймешь? Там обычный коридор, темный, мрачный… одни голые стены. Ты ж видела…
— Что-то должно быть, — возразила я. — Не зря она на полу сидела.
— Может, утром посмотрим? — переминаясь с ноги на ногу, предложила Женька.
— Сейчас, — отрезала я и начала спускаться по лестнице, подружка последовала за мной.
Если Олимпиада и сообщила охране о подозрительном типе в саду, то энергичных действий они предпринимать не стали. По крайней мере, зловещую тишину дома нарушали только наши осторожные шаги. Коридора мы достигли в рекордные сроки, я огляделась и недовольно поморщилась. Женька была права, коридор пуст, и что, собственно, я надеялась тут обнаружить — для меня самой загадка. Впрочем, Олимпиада говорила о какой-то двери… Мы прошли чуть дальше, и тут подружка заявила:
— Решетка.
— Что? — не поняла я.
— Посмотри под ноги. — Я посмотрела. В самом деле, в полу было небольшое отверстие, забранное решеткой. — Здесь она и сидела, — заметила Женька, тревожно оглядываясь. Я опустилась на колени и даже сунула руку между прутьев решетки.
— Похоже на вентиляционную шахту, — сказала я с умным видом, потому что ничего больше в голову не приходило.
— Может, у нее действительно что-то туда упало? — Женька, тревожно оглядываясь, опустилась на корточки рядом со мной. Включила фонарик и направила луч света вниз. Он потерялся в темной глубине, и тут слуха нашего достиг приглушенный стон. — Опять, — пролепетала Женька побелевшими губами, а я легла на пол и приложилась ухом к решетке. Вне всякого сомнения, звук шел оттуда. Мы подождали, но он больше не повторился. — А ведь она тоже слушала, — заявила Женька.
— Кто? — не поняла я.
— Олимпиада, естественно. Что-то в этом колодце есть.
— Он очень глубокий?
— Ты же видела, свет до конца не доходит, правда, фонарик слабенький и батарейки садятся.
— А ведь в дыру вполне можно пролезть, — заявила я.
Женька поспешно ответила:
— Только не сейчас, к подобным экспедициям нужно готовиться. Веревки, нож, бутылка воды и хотя бы газовый баллончик. Ты ж не собираешься прыгать, вниз надо как-то спуститься.
Не слушая Женьку, я подергала решетку. Держалась она на четырех болтах, отвинтить их не проблема, будь у нас плоскогубцы, но, кроме фонарика, который горел подозрительно тускло, у нас ничего не было. Подружка права, к экспедиции надо готовиться.
В крайней досаде я поднялась с колен, решив обследовать коридор, через несколько шагов он плавно поворачивал и заканчивался дверью. Я толкнула ее, и она открылась. Вниз вели каменные ступеньки, фонарь высветил большое помещение, вдоль стен — полки, сплошь заставленные банками, бутылками и прочей тарой, в которой хранилась всевозможная снедь. С такими запасами вполне можно пересидеть длительную осаду.
Слева у стены стояли две огромные винные бочки. Женька, проявив неожиданную отвагу, подошла поближе и открыла кран на одной из них. Тонкой струйкой полилось вино. Рядом стоял кувшин с остатками вина, вторая бочка оказалась пустой. Я села на стул возле бочки и задумалась.
— Где мы находились, когда чуть не столкнулись с охраной?
— А что? — спросила Женька, разглядывая банку с вареньем с наклеенной сбоку бумажкой. На ней от руки было написано: «Абрикосы» — почерк неровный, крупный, точно писал ребенок.
— Пытаюсь сообразить, откуда они шли.
— А это важно?
— Откуда мне знать?
Выбравшись из кладовой, мы немного пробежались и пришли к выводу, что охрана как раз из этой самой кладовой и возвращалась или просто бродила по коридорам, что, в общем-то, маловероятно. Кладовая для них явно предпочтительнее.
— Глупо лезть в эту дыру, — заявила Женька, когда мы наконец вернулись ко мне в комнату. — Она же совсем рядом с кладовкой, а там, где хранятся продукты, должна быть вытяжка, это всякий знает.
— Значит, кладовая и эта самая шахта должны как-то сообщаться? Но мы ничего похожего не нашли.
— Да там все полки заставлены, — возразила Женька. — Ты же видела.
— Видела… Не нравится мне эта шахта. Не зря Олимпиада возле нее сидела. Что-то там есть.
— Хорошо, — кивнула Женька. — Давай в нее заглянем, вот только раздобудем веревку.
Мы наметили план кампании. И хотя я принимала в этом самое деятельное участие, но при мысли, что в самом деле придется спускаться в шахту, мне делалось нехорошо.
Постояв под душем и приведя нервную систему в порядок, мы наконец-то легли спать.
Утро опять началось с суеты во дворе. Ник громко лаял, двери в доме хлопали, а несколько голосов одновременно звучали на повышенных тонах. Женька, чертыхаясь, побрела к окну, я делала вид, что сплю, подружка некоторое время молчала, потом изрекла:
— Кажется, кто-то нас покидает.
— Как это? — всполошилась я, не зная, что и думать.
— Охрана из дома вещички вытащила, чемодан и сумку.
— Это Мстислав, — зашептала я, подходя к Женьке. — Решил, что оставаться здесь для него опасно.
Пока мы с Женькой гадали, в дверь аккуратно постучали.
— Да, — сказала я почему-то дрожащим голосом, дверь приоткрылась, и появилась Наташа.
— Доброе утро, — улыбнулась она. — Вас Лев Николаевич просит спуститься вниз.
— А что случилось? — спросила подружка.
— Лев Николаевич уезжает. С братом что-то произошло. Он вам сам все скажет.
— Мы спустимся через десять минут, — кивнула Женька. — Мне кажется, — зашептала она, лишь только за Наташей закрылась дверь, — это удобный предлог от нас избавиться.
— В самом деле? — охнула я.
— Конечно. Старушенция не в восторге от того, что мы ночами по дому шастаем, наверняка присочинила что-нибудь хозяину, а мы и так на подозрении. Вот Левушка и придумал какую-нибудь нелепицу, чтоб мы съехали…
— Что же делать? — запаниковала я, хотя позавчера сама настаивала на отъезде. Но теперь даже помыслить не могла, что придется покинуть дом, так и не узнав, что здесь происходит.
— Если нас отсюда выставят, устроимся в деревне. Мир не без добрых людей. Найдем способ сюда проникнуть.
Сказанное Женькой мне очень не понравилось, путешествие по дому в ночное время и без того казалось мне опасным, а если нам придется проникать в него… Но ничего разумнее предложить я не могла.
Наспех одевшись, мы спустились вниз, готовясь достойно встретить удар судьбы. Но никакого удара не последовало. Лев Николаевич ждал нас в малой гостиной в компании Мстислава и Олега. При нашем появлении он поднялся и пошел навстречу.
— Простите, что вынужден был разбудить вас, — начал он. Мы с Женькой выдавили из себя улыбку, тут в комнату вошел Руслан, кивнул нам и спросил, обращаясь к Льву Николаевичу:
— Уезжаешь?
— Да… Видите ли, — сказал он, вновь поворачиваясь к нам, — у моего брата неприятности. Мне необходимо срочно уехать. Евгения Петровна, я надеюсь, это никоим образом не отразится на нашей с вами работе. Я вернусь уже завтра, в крайнем случае, через пару дней. Отдыхайте, дом, катер к вашим услугам.
— Не беспокойтесь. — Женька с трудом сдерживала радость. — Я пока займусь записями, прослушаю их, намечу план, подумаю над расположением глав… До десятого сентября я в вашем распоряжении.
Ее ответом Лев Николаевич остался доволен. Мы сели пить кофе, а затем проводили хозяина до пристани. Мстислав отправился вместе с ним, что нас не удивило (он ведь адвокат, и, если у брата Льва Николаевича неприятности, вполне логично быть рядом со своим клиентом), а вот охрана осталась. Правда, на катере, кроме команды, находились двое рослых молодых людей, скорее всего телохранители, а из разговора стало ясно, что на пристани хозяина поджидает Валера с машиной. Мы тепло простились, пожелали Льву Николаевичу счастливого пути, и вскоре катер отчалил от берега, а мы: я, Женька, Руслан и Олег, не спеша вернулись домой.
— Чем собираешься заняться? — спросил Руслан.
— Понятия не имею, — ответила я, хотя планы у меня, конечно, были.
— Может, махнем на Валаам? — предложил он.
Пока я соображала, что ответить, вмешался Олег:
— Сегодня двадцать восемь градусов обещают. Стоит ли затевать путешествие в такую жару, лучше отдохнуть на пляже.
Мы с подружкой его поддержали, и вопрос был решен.
На пляж мне совсем не хотелось, я бы предпочла поискать веревку покрепче и попробовать спуститься в шахту, но Руслану об этом знать ни к чему. Позавтракав, мы вчетвером отправились на пляж, где и провели время до самого обеда. Надо признаться, провели приятно. Впрочем, если б не одно обстоятельство: Руслан явно ухаживал за мной, а Олег за Женькой, причем подружке это как будто нравилось, она кокетничала с парнем и о наших проблемах вроде бы совсем забыла, по крайней мере, мои намеки, что ей стоило бы до обеда поработать, а мне ей помочь, полностью проигнорировала.
Руслан предложил покататься на лодке, я согласилась, а подружка отказалась. Олег остался с ней, в результате мы катались вдвоем с Русланом. Правда, прогулка, от которой первоначально я не ожидала ничего хорошего, на деле оказалась весьма полезной.
— Где живет брат Льва Николаевича? — спросила я, решив, что любопытство в данном случае вполне уместно.
— Где-то недалеко от Питера, — охотно ответил Руслан, который продолжал вести себя очень мило. — Точно не знаю, в какой-то клинике.
— Где? — вытаращила я глаза, решив, что ослышалась.
— В клинике, где держат психов.
— Он что, сумасшедший?
— Черт его знает. Возможно, сумасшедший, а возможно, прикидывается таковым.
— Что ты говоришь? Человек прикидывается психом, чтобы оказаться в клинике? Кому такое придет в голову?
— Обстоятельства бывают разные, — усмехнулся Руслан. — Например, если человек очень не желает сесть в тюрьму, он может предпочесть клинику, где на деньги брата будет жить комфортно и без проблем.
— Ты хочешь сказать, что брат Льва Николаевича преступник?
— Насколько мне известно, он убил свою жену. В день свадьбы, точнее, в первую брачную ночь. Придушил, а наутро не мог вспомнить за что. Может, правда крыша поехала?