Мысль о загадочной записке, оставленной Сталиным, не выходит у Осипа из головы. Определённое сходство почерка, сходство имени и даже, блин, внешности, некоторые совпадения в характере – что всё это значит?.. Он часто смотрит на себя в зеркало, сравнивая отражение с оставшимися портретами вождя, и ничего не понимает. Одно ясно: он, Осип Пржевальский, рождённый более ста лет назад, – посторонний в нынешнем времени.
Так что, значит, вперёд в прошлое? Там разберёмся?
Всевозможные планы возникают в его голове и рассыпаются, возникают и рассыпаются…
Отец произносит из соседней комнаты:
– А ты знаешь, Ося, я ведь на самом деле бывал в Лхасе, что бы про меня ни писали. Там, верстах в пятидесяти к северу, по слухам, есть конфигурат с особыми свойствами. Вот туда я не дошёл. И не то чтобы тибетцы помешали, они сами туда сунуться боятся. Там такие дикие аномалии пространства и времени, что можно не только левую и правую ногу перепутать, а даже состариться за одну ночь… Кстати, как ты относишься к длительным путешествиям без удобств?
Криптоисторическое приложение
Пра-Мир. Мир Начала Творения, состоящий из пра-Веществ. Существует независимо от времени в Вечной реальности. Каждое пра-Вещество является корнем ряда химических элементов нашего мира, отцом ряда психических качеств и также ряда изделий.
Девятка. Держит в своих руках треть (контрольный пакет) всех Посредников. Умеренные лидеры Девятки ставят своей целью лишь контроль над мировыми ресурсами, радикальные считают, что наш мир должен быть «свёрнут» и над ним выстроен сверх-мир – «Новый Асгард».
Ложа Строителей Нового Асгарда. Проводит тайные операции в интересах Девятки, в первую очередь по добыванию Посредников. Ведёт научные изыскания в области пра-минералогии. Высшая цель – создание нового мира для избранных.
Конфигураты. Сочетания Посредников, способные устанавливать связи с пра-Миром и переносить свойства его объектов на земные объекты, например город или страну.
Места силы. Представляют собой каналы, связывающие наш мир с пра-Миром. Проявляют себя влиянием на артефакты, например, увеличивая/уменьшая их вес или вызывая свечение. В частности, Ломоносов выявлял места силы, курсируя с Посредником по городу и окрестностям. Если артефакт прибавлял в весе – значит, направление взято верно. Где артефакт становился буквально неподъёмным, тянул к земле, напитавшись Силой, – там и было нужное место.
Смотрители. Построение Петербургского Покрывала привело к учреждению службы Смотрителей. В обязанности Смотрителя вменено было пожизненное наблюдение за одним из артефактов Покрывала, предотвращение его обнаружения и похищения кем бы то ни было. Каждый из Смотрителей получил персональные инструкции от Ломоносова, в том числе, куда может быть перенесен артефакт в случае угрозы. На протяжении 250 лет каждый Смотритель передавал свою должность выбранному им самим преемнику. Во времена императрицы Елизаветы Петровны Смотрители содержались казной, позднее получали жалование со специального счета, открытого Иваном Шуваловым в швейцарском банке. Последние сто лет они не получают материального вознаграждения, действуя из патриотических побуждений.
Тетради. Рукописная книга Ломоносова, состоящая из двух тетрадей. Содержит результаты изучения александрийского трактата и латинского пергамента Тевтонского ордена, описание пяти Посредников, включая их физические свойства, рассказ об определении «мест силы» и подробные инструкции по возможным размещениям Посредников в конфигурате Петербургское Покрывало.
Марина и Сергей Дяченко. Залитый солнцем весенний перрон Рассказ
– Почему все-таки эту работу должны получить именно вы?
Артем только что закончил речь о доблестях, о подвигах, о славе, точнее, об опыте, мотивации и множестве ценных свойств. Впустую сотрясенный воздух колебался вокруг его головы, будто шлем из студня.
По ту сторону стола сидел коричневый костюм в полоску. Артему, который устал смотреть на него в первые минуты интервью, приходилось делать усилие, чтобы видеть что-то кроме костюма. Чтобы различать перед собой человеческие глаза, а не карие пуговицы с вылинявшими нитками, крепящими пластмассу к лоснящейся ткани.
– Вот ваше резюме: вы были редактором юмористической радиопрограммы, менеджером по продажам, системным администратором кабельной сети. Почему вас всякий раз увольняли?
– Сокращали должность.
– То есть ваша деятельность оказывалась экономически нецелесообразной?
– Нет. По-разному. Юмористическую программу закрыли, потому что она не была достаточно популярна. Магазин перепрофилировался. Кабельная сеть поменяла хозяина. Но всякий раз я уходил с запасом нового опыта…
Костюм, восседавший напротив, окончательно взял верх над заключенным внутри человеком, и на бледном лице собеседника явственно обозначились пуговицы:
– Большое спасибо. Мы с вами свяжемся.
Артем кивнул, поднялся из-за стола и ощутил с удивлением, что ноги затекли. Он толкнул дверь купе и вышел в коридор.
Поезд шел на запад. Солнце стояло над восточным горизонтом. Холмы и деревья за окном, поросшие травой развалины и одиноко стоящие камни отбрасывали тени вперед по ходу поезда, будто стрелки-указатели. Ровно стучали колеса: мы здесь. Все по плану. Устойчивый мир.
В тамбуре воняло. На лязг двери обернулся человек с сигаретой – Артем узнал его. Лёва Лукич, быстроглазый, тонкогубый, рыжеватый; когда-то они вместе работали на радио.
– Ты закончил? – Лукич смотрел, прищурившись, будто желая разглядеть череп Артема изнутри. – И как?
– Замечательно, – сказал Артем.
Беседа с коричневым костюмом сделала его тугодумом. Только теперь он догадался, что Лукич, пожалуй, претендует на ту же позицию и приглашен на интервью сразу же после Артема.
– Ну-ну, – Лукич покровительственно кивнул, затушил окурок, поглядел на часы. – Удачи…
И прошел в административный вагон.
На открытой площадке бил ветер и скучал солдат с автоматом. Железо на стыке вагонов скрежетало и тряслось, внизу под ним лязгала сцепка. Артем шел, иногда останавливаясь, чтобы пропустить идущих навстречу, иногда просто замирая, упираясь лбом в вагонное стекло, бездумно глядя на проносящиеся мимо рыжие пески, бурые перелески, зеленоватые спокойные озера.
В сорок четвертом вагоне он встретил контролеров. Вытащил билет из внутреннего кармана.
– У вас заканчивается проездной через неделю.
– Я знаю.
– Не забудьте пополнить.
– Обязательно.
– До свидания. Счастливого пути.
В своем купе он сел у окна. Бутылка газировки шикнула, когда Артем свернул ей крышку, будто голову. Алан, попутчик, глянул с верхней полки вниз:
– Был на интервью?
Артем кивнул.
– Опять ничего?
Артем покачал головой.
Алан, кряхтя, спустился вниз массивной пыльной бабочкой. Он был широк во всех проявлениях, помят после сна и недавно пьян. Артем плеснул ему воды в пластиковый стаканчик.
– Что будешь делать?
Артем пожал плечами.
– А на обходчика, грузчика, кочегара ты подавал?
– Сто раз. Там меня даже на интервью не приглашают.
Алан допил воду и аккуратно протер стаканчик полой рубашки:
– А кого возьмут на эту позицию, не знаешь?
Артем посмотрел за окно. В нескольких километрах от поезда, по ровному участку степи, неслись всадники – полсотни, не больше, и еще полсотни сменных верблюдов, без седоков. Они шли параллельным курсом и даже, кажется, немного быстрее.
– Бичи, – сказал Алан. – Тяжелое время для них – равноденствие… Так кого возьмут на эту… твою позицию?
– Не знаю. Скорее всего, Лукича… – Артем прислушался. – Мы что, замедляем ход?
– Средняя Вилка, технический стоп.
Колеса стучали все тише. Звук замедляющегося движения всегда внушал Артему инстинктивный страх: мы останавливаемся. А ночь не ждет. Ночь идет по пятам, мы не должны стоять, мы не успеем…
Всадники пропали из виду.
– У меня так было, – вдруг заговорил Алан, и по звуку его голоса Артем понял, что будет сказано важное. – Вместо меня на работу взяли одного… шустрика. Умел подкатить к начальству.
Алан вытащил из-под подушки плоскую флягу, плеснул пару капель на донышко пластикового стакана.
– И вот мы остановились, как сейчас. Уголька загрузить, воды закачать, стрелку перевести. Я угостил этого… шустрика сигаретами, у меня как раз хорошие были. Вот вышли вместе покурить на площадку, рядом – никого, кто спит, кто занят. Стоим, я чем-то ему баки забиваю, а поезд тем временем трогается. И вот когда он полез за новой сигареткой, я его…
Лицо Алана неуловимо изменилось.
– Я его высадил, – он выпил одним глотком и облизнул губы. – Насыпь в том месте невысокая, шею не сломаешь, и скорость еще не набрали. Я видел потом долго, как он бежал по шпалам. А вот не надо шустрить, начальству вылизывать.
– Может, он выжил, – сказал Артем, борясь с тошнотой. – Может, бичи его подобрали.
– Дело было летом. Бичи сидели за полярным кругом, радовались длинному дню, и какого лешего им было делать на экваторе.
– Может, другой поезд…
– Нет. Через пару витков мы остановились в Сопках. Стояли долго, я сошел прогуляться. И наткнулся на него. Он, видно, так и шел за поездом на запад. Много прошел, километров тридцать.
– А почему ты думаешь, что это был он?
Поезд остановился. Стало так тихо, как почти не бывает в жизни.
– Средняя Вилка, – хрипло сказал голос в динамике. – Стоянка пятнадцать минут. Всем, не занятым в погрузочных работах, просьба оставаться на своих местах.
– Узнал по одежде, – губы Алана еле шевельнулись. – Времени мало прошло, одежда сохранилась прилично. Ну и… сигареты вывалились из кармана. Мои, я его угощал.
Он вдруг засмеялся – открыто и искренне:
– Я все выдумал! Выдумал, слышишь?
По соседнему пути, в нескольких десятках метров, прокатил, не сбавляя хода, Второй Полуденный поезд.
* * *Составы шли на запад. Катились, дымя трубами, гремя поршнями, грохоча и догоняя солнце, держась на светлой стороне маленькой тяжелой планеты. Полотно изнашивалось, уголь в хранилищах грозил исчерпаться, но пока его хватало, и поезда шли, останавливаясь только затем, чтобы пополнить ресурсы или наскоро починить что-то, поддающееся ремонту.
Полотно укрывало степи и пустыни вдоль экватора. Почва и климат благоволили к рельсам и шпалам, но двенадцать огромных составов, каждые сутки совершавших виток вокруг планеты, изнашивали полотно, а ремонт требовал ресурсов и времени.
Администрация владела точными данными о состоянии путей и механизме работы стрелок. Или делала вид, что владеет такими данными. От выбора пути зависела жизнь состава: ошибившись в выборе дороги, превысив скорость на изношенном участке, можно было потерпеть крушение, как случилось недавно с Пятым Полуденным Экспрессом.
Говорили, что Пятый погиб не сам. Говорили, на рельсах под ним взорвалось самодельное устройство. Казалось, откуда ему взяться? Говорили, за сутки до происшествия в администрации Пятого случился раскол: трое были объявлены путчистами и высажены на станции вместе с семьями. Один из этих троих был штурманом и отлично знал маршрут Экспресса на ближайшие сутки, а другой изгнанник раньше был связан с армией и заведовал оружейным складом.
Говорят, бомбу подложили с таким расчетом, чтобы заметить ее прежде времени было невозможно. Паровоз сошел с рельсов, а за ним головные административные вагоны. Говорят, многие умерли в момент катастрофы и тем спаслись от дальнейшего ужаса.
А вот что совершенно точно – уцелевшие пассажиры Пятого пошли дальше двумя группами. Одни, как звери, инстинктивно бросились на запад, за солнцем. Другие, которых вел кто-то из спасшихся администраторов, взяли на север: стояло лето. В северном полушарии дни были длиннее, и у второй группы была, хоть и призрачная, надежда засветло добраться за полярный круг и найти там бичей с их верблюдами.
Единицы выдержали этот переход. Многих застала ночь. Но те, что пошли на запад, погибли все.
Крушение Пятого отрезало экваториальную ветку, считавшуюся надежной. Поезда теперь шли в обход, южнее и севернее, и на каждом витке вдали проступал силуэт разрушенного поезда. А дальше к западу на протяжении многих километров вдоль дороги лежали останки его пассажиров.
Никто не знал точно, что происходит с человеком Ночью. Те, кто побывал на темной стороне планеты, возвращались под солнце неподвижными кучами тряпья, в которых еще некоторое время угадывались очертания тела…
Артем потер лицо. Второй Полуденный прокатил мимо, последний вагон мотался на стыках, и на открытой площадке трепетало вывешенное для просушки белье. Девочка лет двенадцати махнула рукой, увидев, что Артем на нее смотрит, и заулыбалась.
В двенадцать лет еще жива вера, что все люди хорошие. Даже те, кто едет в другом поезде. И можно махать им рукой и улыбаться. И даже часовой с автоматом помашет в ответ.
Пока ты не побежишь к нему, умоляя взять на платформу. Вот тогда смеяться будет дуло автомата… Мимо пассажиров Пятого катил состав за составом, и ни один не замедлил ход.
Артем опомнился. Интервью с коричневым костюмом, а потом разговор с Аланом ввели его в неподобающе мрачное состояние духа. Хотя унывать смешно: за неделю он обязательно найдет работу, а еще у него есть право на семь дней социальной помощи…
Стоянка затягивалась: не пятнадцать минут прошло, а целых полчаса. О чем-то переговаривались голоса в динамиках раций, обходчик пробежал по старому перрону по направлению к голове.
– В пятьдесят втором вагоне треснуло колесо, – сказал Алан.
Он вышел на площадку и закурил, как обычно, со значительным и важным видом.
– Откуда знаешь?
Алан пожал плечами.
Вдоль состава пробежали от головы к хвосту человек двадцать: рабочие, инженеры и даже кто-то из администрации. Прокатила моторная вагонетка-кран, которую редко снимали с платформы.
– А может, и что похуже, – веско сказал Алан.
Затрещал динамик над дверью.
– Внимание, всем пассажирам и членам экипажа, – заговорил сухой, яростный голос. – В связи с техническими неполадками стоянка продлевается на два часа. Увольнительные для военнослужащих отменяются. Отпуска для железнодорожных рабочих отменяются. Всем членам экипажа прибыть к местам несения службы. Всем пассажирам оставаться на своих местах.
Алан со смаком затянулся.
– Вот так оно все и начинается, – проговорил с непонятным удовлетворением. – С малого. Сперва колесо треснет у кого-то…
Он развлекается, ему скучно, сказал себе Артем и усилием воли сдержал нервную дрожь.
Солнце стояло в зените. Уже полдень, а потом обязательно наступит вечер; как они, наверное, бежали, эти люди из Пятого Полуденного. Как они бежали на запад, за солнцем, а оно опускалось все ниже, и сзади все ближе подступали сумерки…
А тот, которого «высадил» Алан?
По всей планете людей высаживают каждый день, сказал себе Артем и потер ладони. Высаживают вполне официально, на вокзале, с чемоданом, и поезд уходит, а они остаются. И долго стоят, глядя по сторонам, не в состоянии понять слабым человеческим разумом, что произошло.
Потом, конечно, бегут на запад. Но планета вращается быстрее. Пешеход не в состоянии догнать уходящее солнце.
От хвоста к голове поезда катил на велосипеде раскрасневшийся обходчик.
– Что там? – крикнула женщина из соседнего вагона.
Поезд сильно дернулся.
– Пятьдесят второй эвакуировали! – обходчик с натугой крутил педали, колеса увязали в песке. – Отцеплять будем!
Поезд дернулся еще раз.
– Теперь вагонов станет меньше, а людей больше, – пробормотал Алан. – Конкуренция за место подрастет маленько. Учитывай на будущее.
Солнце перевалило зенит и устремилось, как все живое, на запад.
* * *Чтобы догнать график, они набрали рискованную скорость. Поезд мотало так, что с трудом можно было удержаться на полке.
Вечер за окном сменился полуднем, а потом утром. Артему снился кошмар – человек, бегущий за уходящим поездом.
Когда он открыл глаза, состав шел нормальным размеренным ходом, колеса стучали, успокаивая: мы здесь.
Артем резко сел, так что закружилась голова. Контролеры с сожалением констатируют, что проездной документ недействителен, и дадут время, чтобы собрать вещи. Предполагается, что ссаженный с поезда пассажир не обязан умирать – он может двигаться на запад любыми другими средствами.
Когда-то это действительно было так. Кроме вездесущих бичей с их верблюдами были машины, автобусы, даже самолеты…
Но горючее кончается, а металл устает. Никто не может двигаться постоянно. Кроме солнца. Оно уйдет за горизонт на западе, и машины встанут, а самолеты не смогут взлететь. Спасет только уголь, только старые запасы угля, только бесконечная железная дорога.
Он взял себя в руки, выпил воды и проверил почтовый ящик возле купе.
Потом перешел в соседний вагон и, улучив момент, проверил почтовый ящик перед купе Лукича.
На самом дне лежала серая бумажка: «Управление по делам образования и досуга приглашает вас для оформления договора»… Ни имени, ни адреса указано не было.
Им все равно, кто займет позицию, в отчаянии подумал Артем. Ненужную должность все равно через месяц сократят. Нас высадят, одного за другим, через месяц, через два…