Парень, которого назвали Муслимом, провел девушек через темный коридор в небольшую комнату, с единственным расположенным под самым потолком оконцем. Пол был застелен брезентом. У стены справа – надувная двуспальная кровать. Слева стол и две скамьи. На стене полка с посудой. В углу, прямо на полу, небольшой переносной радиоприемник.
– Здесь вы будете жить, – дождавшись, когда девушки осмотрятся, пояснил Муслим. – Мыться у ручья. Без моего разрешения за забор не выходить.
С этими словами он вышел.
Глава 23
Антон подошел к кровати Тумана. Майор спал на правом боку, по-детски подложив под щеку кулак. Напряженная неделя, недолгий, но насыщенный плен, побег, ночной допрос бандитов наложили определенный отпечаток на лицо. Складки стали глубже, сетка морщин от уголков глаз к виску гуще, кожа посерела. Он не сопел, дыхание было едва слышно. Это еще одна из особенностей спецназовцев. Они должны были уметь контролировать себя даже во сне. На это также обращалось внимание при профотборе. Вообще, чем-то опека спецназовцев разного рода специалистами и службами была навязчива и порой вызывала раздражение. Иногда Антон не мог понять, для чего их готовят. Дрон не раз задавался вопросом: кто они, космонавты или диверсанты?
Антону необходимо было поговорить с Туманом по поводу боевика, который помог пленить Худого. Со слов Родимова, чеченец пошел на сотрудничество взамен выполнения условий. По закону на весь период проверки бандита на предмет совершенных преступлений местом его пребывания должен был стать следственный изолятор. Он пытался убедить Родимова, будто не боится следственных действий, поскольку за ним нет ничего криминального, просто очень не хотел сидеть в камере с бандитами, которых, по сути, предал, и обещал находиться все это время безвыездно дома. Антон от такого заявления даже рассмеялся. Наглости бандитов не было предела. Они в Чечне жили по своим, придуманным ими же самими законам. Бахром уже не считает преступлением незаконное ношение оружия, участие в нападении на группу спецназа, захват в плен российского офицера. Бандит утверждал, что даже в бою у ручья стрелял в направлении спецназовцев только для того, чтобы отвести от себя подозрение в нежелании воевать на стороне боевиков. В банде оказался по глупости, совершенно случайно и искал способ уйти.
Антон посмотрел на часы. Туман спал почти три с половиной часа. Еще немного – и норма для особых условий. Но даже этого Антон сейчас не мог позволить ему. Как он и предполагал, стоило остановиться рядом и посмотреть на офицера, как он сам открыл глаза.
– Время?
– Нет. – Антон опустился на соседнюю кровать. – Разговор есть.
Туман без лишних вопросов сел. Посмотрел по сторонам, потом на часы, протянул руку к стоявшему в изголовье табурету, взял штаны.
– Тебе не кажется странным поведение твоего пленника по имени Бахром? – пристально глядя на Тумана, спросил Антон.
– Мне здесь не нравится все, – огорошил Туман, вставляя ногу в штанину. – Он сначала убежал, потом вернулся. Да так ловко, словно в кино.
– Думаешь, заранее спланировали? – насторожился Антон.
– Нет, – покачал головой Туман. – Откуда он знал, что я положу троих провожатых Худого? Просто, сбежав от меня, он находился рядом, ожидая приезда бандитов и развязки. Напрашивается вопрос: зачем? Чудом вырвался, иди домой, моли Аллаха, чтобы никто из дружков не вложил адрес.
– Ты говорил об этом Родимову?
– Конечно, – кивнул Туман, поднялся и застегнул ремень. – И не только об этом. Я, например, не вижу логики в подготовке провокации на территории непризнанных республик. Для чего отправлять бандитов в Косово? Там что, боевики умнее?
– Значит, вы с Родимовым и этот вопрос обсуждали, – констатировал Антон и хлопнул себя по колену. – Ну, лис! Снова мне тренировку интеллекта устроил. Нет бы сразу сказать, что этот вопрос проработал. Так он прикинулся простачком.
– В напряжении держит? – усмехнулся Туман и накинул на себя разгрузочный жилет.
– А ты чего оделся? – спохватился Антон. – Ведь так все выяснили.
– Все равно скоро вставать. – Туман взял полотенце и отправился умываться, однако на половине пути развернулся к Антону. – Знаешь, когда я его только взял, он сказал, будто является единственным среди рядовых моджахедов, кто знает задачу, которую должны выполнить семеро боевиков в России.
– Абхазия и Осетия – далеко не Россия, – не сводя взгляда с Тумана, задумчиво протянул Антон. – Хотя это заявление можно объяснить незнанием географии.
– Он может не знать, что Минск – столица Белоруссии, но что касается Кавказа, я сомневаюсь, – покачал головой Туман.
– А когда вы с Родимовым трясли его здесь, он как объяснил свое заявление? – Антон подался вперед.
– В один голос с Худым говорил о поездке в Абхазию, – Туман пожал плечами, разглядывая на руке ногти, – а потом в Осетию.
– Погоди, – Антон нахмурился. – Ты что-то говорил насчет семерых боевиков. Почему так мало?
– Не я, а Бахромчик, – уточнил Туман. – Теперь утверждает, что имел в виду тех, кто приедет из Косово. Остальные подтянутся из Чечни.
– Совсем ничего не вяжется, – Антон чертыхнулся. – Да и колоться они рано стали.
– В том-то и дело, – с этими словами Туман ушел.
Антон задумался. Бахром жил в соседнем селе. Двадцатипятилетний чеченец утверждал, что в банду попал месяц назад. Будто бы сломалась машина, на которой он возил из Грозного в село товар. Пришлось ремонтировать прямо на дороге. Уже почти сделал, когда подъехали «Жигули», в которых сидели четверо бандитов. Угрожая оружием, они забрали машину вместе с грузом. Кое-как добрался до поселка. Однако хозяин не стал слушать объяснений. Стоимость «КамАЗа» вместе с пропавшим товаром тянула почти на миллион. Деньги, по местным меркам, огромные. Как это бывает на Кавказе, здесь чего-то найти не могут только те, кто не ищет или не имеет родственников. Он узнал, что в районе хозяйничает новая банда, которой командует Худой. С большим трудом ему удалось выйти на этого человека. Тот пообещал помочь, но взамен предложил поучаствовать в небольшом мероприятии.
«Стоп! – Боясь потерять нить рассуждения, Антон встал и, теребя подбородок, направился к выходу. – Как тогда боевику, который без году неделя в отряде, удалось узнать планы Худого? Ведь по всему выходило, что ему было предложено участвовать только в организации ловушки на группу. После этого, если все заканчивалось благополучно, он возвращался домой. А если расскажет кому? Не вяжется! Кроме этого, получалось, что Бахром не имел боевого опыта. Между тем он сумел уйти от Тумана, затем подкрасться к Худому и обезоружить. Хорошо, в Чечне многие мужчины умеют драться. Но тогда напрашивается вопрос: для чего он связался с Туманом, обезоружив Худого? Даже если бы его после всего нашли, он подвергал себя меньшей опасности, чем сейчас, предав своего командира. Этого он не знать не мог. Значит, Бахром либо очень смелый, либо попросту дурак. Скорее прикидывается недалеким человеком, – вспомнив разговор с ним, неожиданно подумал Антон. – Возможно, как раз Бахром и есть тот эмиссар. До некоторых пор он негласно курировал банду, пока не возникла угроза захвата ее полевого командира. Чтобы предупредить Худого, как действовать дальше, ему было необходимо с ним пообщаться».
Антон восстановил разговор с Бахромом. Чеченец односложно отвечал на все вопросы, всем своим видом давая понять, что очень напуган затянувшимся нахождением под стражей.
«А что, если действительно отпустить его домой, взяв расписку не покидать пределов своего двора? – неожиданно мелькнула мысль. – Если он не тот человек, за кого себя выдает, то сразу попытается связаться с теми, кто курирует банду. Каким образом он это будет делать? Эфир в республике круглосуточно сканируется. Поэтому оптимальный вариант – посыльный. Как исключение, если дело затевается масштабное, то бандиты могут иметь в своем распоряжении спутниковую связь или специальные японские станции кодированной связи. Но в этом случае почти наверняка место, где состоялся сеанс связи, будет запеленговано».
Антон вышел во двор. Туман уже направлялся навстречу, утирая лицо полотенцем.
– Ну, что решил? – он вопросительно уставился в глаза Антону.
– Думаю, придется навестить родственников Бахрома.
– Смысл какой? – удивился Туман. – Обыск? Вряд ли он что-то даст. Не мне тебе рассказывать, как чеченцы умеют оборудовать тайники.
– Я думаю прибегнуть к помощи наших горцев, – взвешивая в голове все «за» и «против» своего решения, проговорил Антон.
– Они же «засвечены»! – лицо Тумана вытянулось от удивления.
– Худой скорее блефовал, – возразил ему Антон. – Возможно, он просто располагал фамилиями и именами наших чеченцев. Мы слишком часто останавливались в этом селе. Информация здесь расходится быстро. Теперь да, Джина он знает в лицо. Но где могли видеть родственники Бахрома того же Стропу?
– Они же «засвечены»! – лицо Тумана вытянулось от удивления.
– Худой скорее блефовал, – возразил ему Антон. – Возможно, он просто располагал фамилиями и именами наших чеченцев. Мы слишком часто останавливались в этом селе. Информация здесь расходится быстро. Теперь да, Джина он знает в лицо. Но где могли видеть родственники Бахрома того же Стропу?
– Логично, – согласился с ним Туман.
– Все, решено, – заторопился Антон. – Давай Истрапилова ко мне в кабинет. Я там буду.
Родимов одобрил план Антона и разрешил действовать. Остаток дня ушел на подготовку. Стропа собрал снаряжение. Джин съездил к родственникам в Шали и позаимствовал у них «Ниву». Там же поменял на ней номера, установил сзади шторы, на дверцу со стороны водителя наклеил небольшого, размером с ладошку орла. В общем, до неузнаваемости изменил внешний вид внедорожника. Делалось это на всякий случай. Чечня не такая уж и большая. Машину могут запомнить, и потом греха не оберешься. В полночь она затормозила недалеко от дома, где жил Бахром. Из-за руля вышел Стропа. На нем была черная кожаная куртка, обыкновенные штаны. Еще за неделю до командировки он, как и остальные чеченцы группы, перестал бриться, поэтому был страшно заросший. Черная, отливающая синевой поросль начиналась от самых скул. Оглядев погрузившуюся в темноту улицу, он направился вдоль нее. Пройдя мимо их домов, остановился у железной калитки и несколько раз стукнул в нее. Во дворе загремела цепью и залаяла собака. Ей ответила соседская.
К этому времени Антон уже располагал данными, что этот человек действительно прописан по этому адресу. Вместе с ним проживала жена и двое детей. Родители и два брата жили по соседству. Удалось также установить, что Бахром действительно работал на частного предпринимателя и все рассказанное им в комендатуре – правда.
Антон не сомневался: биографию лепили специально. Для этого же украсили ее заметными событиями.
Щели забора осветились желтоватым светом. Послышались шаркающие шаги. Кто-то женским голосом прикрикнул на собаку и остановился по другую сторону забора.
– Кто там? – на чеченском спросила женщина.
– Я от Бахрома. Он просил заехать к вам.
– Уходите! – после небольшой паузы потребовала она. – Зачем вы пришли?
– Я не могу так разговаривать.
– Если вы чеченец, то как можете стучаться в дом к женщине, зная, что она одна?
– Я знаю законы, – стал оправдываться Стропа. – Но нет другого выхода. Был бой. Он арестован.
– Мой муж не боевик!
– Он просто не говорил вам!
– Уходите! Ничего, кроме беды, вы нам не принесли!
– Хорошо, – разочарованно проговорил Стропа. – Я сделаю, как вы сказали, только мне надо забрать все, что он оставил. Возможно, у вас будет обыск.
– У меня ничего нет, – с ходу ответила она. – Бахром не мог уйти к вам. Он не такой человек.
– Тогда где же он? – разозлился Стропа.
– Пропал, – она всхлипнула.
Стропа вернулся к машине ни с чем.
Глава 24
– Ровнее руку, – стоящий сзади Алибек коснулся грудью плеча Вероны и легонько поправил ладонью ее локоть. – Теперь плавно давим на спуск. Лови момент между ударами сердца, – наставлял он.
Вероне хотелось потереть ухо, в которое вкрадчивым голосом говорил чеченец. Его горячее дыхание неприятно щекотало и делало влажной кожу. Иногда он касался ее щекой, и тогда по телу пробегала неприятная судорога. Она старалась делать в точности так, как он говорил. Пистолет вздрогнул, оглушив выстрелом. Стоящий на заборе крайний обломок камня крутанулся, брызнул осколками и слетел на землю.
– Молодец! – сдержанно похвалил он и отошел. – Давай так же остальные.
Верона сместила ствол правее и выстрелила в следующий камень. Он также свалился вниз.
– Хорошо, – подбадривал Алибек.
«А что, если развернуться и всадить ему пулю меж глаз? – неожиданно подумала она. – Потом отбежать и расстрелять Муслима. Этот меланхолик дремлет на брезентовом коврике у стены. Остальные бандиты на занятиях. Криков не услышат. Тем более, вон как там грохочет». Под горой, где был оборудован небольшой полигон, уже полчаса что-то взрывалось. Мысль показалась до того заманчивой, что Верона замерла.
– Почему не стреляешь? – заволновался Алибек.
Верона спохватилась и разрядила оставшиеся патроны. В ушах звенело. Она опустила руку с оружием вдоль туловища. «АПС» был тяжелее всех пистолетов, из которых ей пришлось стрелять. Как оказалось, именно он лежал в деревянной кобуре у Алибека. А она подумала, что там оружие революции, «товарищ маузер».
День стоял солнечный. В небе метались птички. У подножия гор вовсю зеленела трава. Пахло весной. Даже лишенные листвы деревья смотрелись по-другому. Чувствовалась просыпающаяся в них жизнь. Казалось, прижмись к шершавому стволу ухом, и услышишь, как журчат соки земли, поднимающиеся вверх. Но Верону это не радовало. Возможно, это была самая грустная весна в ее жизни. Уже больше недели она живет в лагере террористов. Здесь его принято называть учебным центром диверсионной подготовки. С утра и до позднего вечера пятнадцать молодых и крепких мужчин, среди которых были чеченцы, русские, украинцы и даже казах, учились делать яды из лекарств, собирать взрывные устройства, стрелять, уходить от преследования, прикрываясь заложником. Постигали науку ведения переговоров с представителями силовых кругов, изучали вопросы оказания медицинской помощи и многое другое. В качестве инструкторов здесь были разные люди. Они скрывали свою принадлежность к тому или иному государству, хорошо владели русским языком, но говорили только по существу учебных тем и жили отдельно. Их дом располагался по соседству с тем, где устроились Верона и Таня. Туда из числа курсантов назначался дневальный, который следил за чистотой, порядком и отвечал за вопросы безопасности. На ночь по периметру лагеря выставлялись дополнительные посты. Службу на них несли подростки-албанцы. Некое подобие «гитлерюгенда» времен Второй мировой войны жили обособленно и днем отдыхали. Больше всего ее поразило то, что здесь появлялись представители западных стран. Как ни странно, они прилетали на вертолете, который приземлялся в километре от селения. Кто такие эти люди в защитного цвета форме и без знаков различия, стоило только гадать. Они подолгу говорили с Алибеком. О чем, также оставалось загадкой. Время для встреч выбирали такое, когда лагерь был пуст. Прилетавшие с ними албанцы привозили ящики с боеприпасами, дровами, продуктами, аккумуляторами. Их выгружали и оставляли на поляне, служившей небольшим аэродромом. Вечером, когда вертолет улетал, а курсанты возвращались с занятий, Алибек отправлял их переносить груз.
В общем, полным ходом шла подготовка какого-то мероприятия. Пока Верона не имела представления, для чего здесь все эти люди. Как она и предполагала, в первый же день Алибек приказал ей носить платок и спать с ним. Она безропотно подчинилась. Он с жадностью терзал ее тело до глубокой ночи. За время переезда Верона успела отойти от кошмара притона, да и Алибек не шел ни в какое сравнение с ее прежней клиентурой. Но нервное напряжение, усталость, накопившийся груз отрицательных эмоций, обстановка, сравнимая с пещерой, свели на нет все эти факторы. Она с трудом скрывала, что ничего, кроме страданий, занятие любовью ей не приносит. По возне в соседней комнате, всхлипам и скрипу Верона поняла, что Таня тоже работает на всю катушку. Утром подругу было не узнать. Она выглядела разбитой, под глазами образовались круги. Верона не стала ни о чем спрашивать. Это могло показаться издевательством. Она знала не понаслышке о таком состоянии. И так было ясно, что бедняге пришлось обслужить всю свору боевиков. С этого дня отношения между девушками стали вновь напряженными. Верона оказалась на правах «любимой жены» и спала только с одним мужчиной. Однако уже через два дня она узнала, что кроме нее и Тани в лагере есть еще две женщины. Даже девочки. Они жили в том же доме, где и основная часть банды, однако пользовались другим выходом. Этим двум существам на вид было не больше пятнадцати, и походили они на самые настоящие тени. Затравленный, злой взгляд загнанного в угол зверька поразил Верону. Она столкнулась с ними рано утром, у ручья. Одна черпала в ведро воду небольшим алюминиевым ковшиком, вторая, спустившись ниже по течению, стирала. Непропорционально большие руки были красными от холода. Верона даже поежилась. Обе были одеты в длинные темные платья и похожие на калоши туфли. На головах платки. При виде ее девушки заторопились и вскоре покинули берег.
– Ты видела? – спросила Верона Таню, спустившуюся к воде через несколько минут после того, как девушки ушли.
– Кого? – Таня удивленно захлопала ресницами.
– Тут еще две девчонки! – Верона показала взглядом на селение.
– А ты не знала? – удивилась Таня, зевнула и потянулась. – Ну, даешь! Да если бы не они, я бы к утру ползала! Это в первый день меня всей гурьбой… Свеженького захотели. – Лицо ее сделалось злым. – Скоты. А это Марика и Фанниза. Одна из Чечни, вторая из Азербайджана.