Последовала долгая пауза. Я вдруг поняла, что позади меня, у дверей офиса, кто-то стоит – высокий смуглый мужчина средних лет, одетый по моде другого века: кремового цвета жилет, свободная черная рубашка, расстегнутая до пупка, широкие белые брюки, какие иногда надевают, отправляясь на море. Все это – чуть более яркое и кричащее, чем принято в наши дни. Улыбнувшись, он посмотрел на меня, затем на Алекса и поздоровался. Такого глубокого баритона я никогда не слышала.
– Гарри Уильямс, – сказал Алекс, выпрямляясь.
– К вашим услугам, сэр. Чейз, я бы не стал сразу отвергать мысль о том, что они выжили. – Он пересек комнату и сел в ближайшее к Алексу кресло. – Думаете, вам удастся найти планету-колонию?
Я остановила проекцию.
– Алекс, мне казалось, что его изображений не сохранилось.
– Проявив упорство, можно добиться многого, – улыбнулся Алекс. – «Никогда не сдавайся» – вот мой девиз.
– Где ты его нашел?
– Осталось несколько изображений. То, что ты видишь, взято из мемуаров одного современника.
Он и впрямь выглядел неплохо – благородные черты и все такое. Неудивительно, что люди готовы были следовать за ним даже в далекие края, где нет ресторанов. Алекс перелистал блокнот и вновь активировал Гарри.
– Цель состояла в том, чтобы «создать свободный разум в свободном обществе». Так, Гарри?
– Ваши слова? – спросила я.
– Да.
– У вас были благородные намерения.
Он кивнул:
– Увы, это чистое преувеличение. Никто не живет в свободном обществе.
– Но ведь мы живем.
– Сомневаюсь. Все мы верим в то, во что верили наши родители. Ты получаешь основную массу знаний в первые несколько лет жизни, когда твой разум полностью открыт и ты полагаешь, будто взрослые все знают. И поэтому ты уязвим. А если позднее ты решаешь отвергнуть местную мифологию, какой бы она ни была, это имеет свою цену. Родители недовольны, друзья шокированы, тебя подвергают остракизму. Полностью свободного общества не существует.
Появился диван, и аватар Уильямса опустился на него.
– К нам это не имеет отношения, – сказала я.
– Свобода – всего лишь иллюзия, – улыбнулся он.
Мы смотрели друг на друга через разделявшее нас пространство офиса: казалось, нас разделяет не один световой год. Алекс усмехнулся – «ты что, всерьез намерена обсуждать с ним философские вопросы?»
– Вам не кажется, что вы слегка преувеличиваете? – упрямо продолжала я.
– Мы племенные существа, Чейз. Мы говорим о свободе, но не стоит говорить о том, о чем племя не желает слышать. Не стоит также поступать вопреки общепринятым нормам.
– Например?
– Где я? – Он обвел взглядом комнату, увидел выставленные специально для клиентов предметы старины и несколько благодарностей в рамках. – Вы собираете артефакты?
– Да.
– Это ваша профессия?
– Совершенно верно.
– Вы находите их сами?
Об этом легко можно было догадаться из заключенного в рамку видео, подаренного Коринским университетом.
– Да. Иногда.
Он посмотрел на Алекса:
– Вас и вашу помощницу когда-либо обвиняли в разграблении могил?
– Еще и не в том обвиняли, – заметил Алекс.
– Вот оно, ваше свободное общество.
– Это совсем другое дело.
– Почему же другое? Вы честно зарабатываете на жизнь. Но племенной инстинкт, требующий считать места захоронений неприкосновенными, никуда не девается. Вы можете прикасаться к могилам, только если работаете на музей.
– Давайте поговорим об этом в другой раз, – прервал его Алекс. – Гарри, нам хотелось бы найти планету-колонию. Вы знаете, где она?
– Понятия не имею. Никакого. Источники, использованные Джейкобом для создания этой программы, не содержат такой информации.
– Жаль.
В нем явно чувствовалась харизма. А может, тут подошло бы другое слово – «властность». Я понимала, что нахожусь в обществе тяжеловеса. Судя по тому, как этот человек улыбался, закидывал ногу на ногу, общался с нами, он привык давать указания, брать на себя ответственность, противостоять чему угодно. Конечно, все это являлось лишь частью программы: настоящий Гарри Уильямс мог быть совсем другим. И тем не менее манера речи и черты личности аватара основывались на том, что было известно о человеке.
– Сколько прошло времени с тех пор? – спросил он.
– Девять тысяч лет.
Глаза его расширились. Он глубоко вздохнул, затем сглотнул, и я прочла на его лице страх.
– Вы хотите сказать, что не знаете, где они?
– Нет.
– Разве это возможно?
– Никто о них не слышал. Никогда.
– Как давно?
– С тех пор, как они покинули Землю.
Он почти перестал дышать.
– Господи. – Он откинул назад голову. – Не понимаю, как такое могло случиться. Могу я поинтересоваться, где мы сейчас?
– Не на Земле, – ответил Алекс.
– Удивительно. – Он улыбнулся. – Вы ведь не шутите?
Алекс отрицательно покачал головой.
Гарри встал, подошел к окну и выглянул наружу.
– Совсем как дома.
– Большая часть сада – искусственно созданные растения. Все остальное – деревья, трава и прочее – местная флора Окраины.
– Так называется это место? Эта планета?
– Да. Мы на самом краю Рукава Ориона. В свое время это была самая далекая от Земли планета, населенная людьми.
– Потрясающе, – проговорил он со слезами на глазах. – И вы так и не обнаружили ту колонию?
– Нет.
– За девять тысяч лет?
– Да.
– Невероятно.
Мне стало жаль его.
– С ними поддерживались контакты после их отлета с Земли?
– Ни о чем подобном нам неизвестно.
– Что ж, – сказал он, – таков был план. А я еще считал нас оптимистами.
С улицы доносились голоса играющих детей.
– Вы слишком хорошо сохранили вашу тайну, Гарри. Мы не можем проникнуть в нее. А значит, и вы не можете.
– Что-то пошло не так.
– Видимо, да.
– Трудно понять, что могло случиться. Мы планировали существовать сами по себе, пока не создадим такое общество, какое хотели. Но исчезнуть навсегда? Непостижимо. Такого просто не могло быть.
– Предприятие было рискованным, – сказала я. – И вы наверняка знали об этом.
– Мы учли все возможности.
– Но что-то упустили.
– Да. Похоже на то.
Алекс озадаченно покачал головой:
– Гарри, у вас ведь не было сверхсветовой связи?
– Нет.
– Значит, при возникновении серьезной проблемы никто не пришел бы на помощь вам – разве что снова послали бы «Бремерхафен» или «Искатель».
– Совершенно верно.
– Иными словами, помощи пришлось бы ждать два года.
– К чему ты клонишь, Алекс? – спросила я.
– Мэтти Кленденнон говорит, что Уэскотты нашли «Искатель» в дрейфе, что в момент аварии – или, скажем так, происшествия – он был полон пассажиров. – Он снова посмотрел на Гарри. – У вас были планы отправки больших групп людей в другие места? После колонизации Марголии?
– Мы считали, что со временем это может произойти. Но вообще-то, планов переселения не существовало. Нас ведь было совсем немного.
– И куда же они летели?
Гарри покачал головой. Алекс спросил, были ли в группе другие корабли.
– Нет. Только два транспортника.
– Когда вы их покупали, оба корабля были уже старыми?
– Да, Алекс. Но мы получили сертификаты на них. И заплатили немало денег за проверку и ремонт.
– Однако, судя по имеющимся сведениям, после каждого полета их приходилось ремонтировать заново. Если бы оба вышли из строя или пришли в негодность, ваши люди запросто могли оказаться без транспорта.
– Алекс, выход из строя обоих кораблей – маловероятное событие.
– Не уверен. Они требовали постоянного ремонта. Вы готовы были заниматься этим в течение долгого времени?
– Да. Обслуживанием кораблей занималась особая организация.
– А что случилось бы после смерти представителей первого поколения? Вы планировали замену им?
– В момент отлета, естественно, не планировали. Тогда это мало беспокоило нас. Мы летели на гостеприимную, безопасную планету, вооруженные всеми необходимыми технологиями. Мы не хотели вступать в контакты с Землей и устроили все так, чтобы надобности в них не возникало. – Он опять глубоко вздохнул. – Трудно даже представить, что прошло столько времени. Девять тысяч лет… На Земле все еще существует организованная власть?
– Да, Гарри, – сказал Алекс.
– Что это за власть? И при какой власти живете вы?
– У нас республика, как и на Земле. Мы расселились по тысяче с лишним планет. Думаю, вам будет приятно слышать, что мы живем хорошо и что у нас существует свободное общество, свободное по всем разумным критериям. Наша жизнь вполне нас устраивает.
– Удивительно.
– Вы сомневаетесь, что мы можем жить хорошо?
– В мои времена жизнь была куда хуже. – Он посмотрел на лужайку за окном. Вечерело, холодные серые тучи затянули небо. – Совсем как дома.
За окном пронеслось какое-то крылатое создание – слишком быстро, чтобы его можно было разглядеть. Гарри посмотрел ему вслед.
– Не могу поверить, что я в самом деле на другой планете.
– Мы об этом просто не задумываемся.
– Догадываюсь. А там что – кладбище?
– Да. Сразу за границей участка.
– На вид довольно старое.
– Я рос здесь, и в годы моего детства оно уже было там, – улыбнулся Алекс. – Я всегда его боялся.
– Как давно мы тут живем? На Окраине?
– Давно. Больше шести тысяч лет.
Он покачал головой:
– Это больше, чем срок существования земной цивилизации в мое время.
– Примерно одинаково. – Алекс пристально посмотрел на него. – Значит, вам не нравилась жизнь в Американской республике?
– Мы искали место получше.
– Где вы взяли звездолеты? – спросила я.
– «Искатель» мы купили у компании «Интерворлд», торговавшей списанным имуществом. «Бремерхафен» построили китайцы. Некогда он пользовался большой известностью, так как в числе прочих судов доставлял людей и оборудование на Утопию.
– Утопию? – переспросила я.
Гарри вздохнул:
– Одна из первых попыток колонизации. Но неудачная. – Он подошел к книжному шкафу и начал изучать заголовки. – Я не слышал ни о ком из них.
Алекс пропустил его замечание мимо ушей:
– Это была ваша идея – отправиться к звездам?
Гарри устало посмотрел на него:
– Сомневаюсь, что эту идею предложил кто-то один. – Казалось, он пытается что-то вспомнить. – Вероятно, совместно выдвинула группа людей. Не помню, чтобы она прозвучала в выступлении конкретного человека. О бегстве с Земли говорили многие. Сможем ли мы добыть корабль? Сумеем ли найти планету, которая может стать нашей? Сперва это были лишь разговоры. – Он с трудом сдерживал переполнявшие его чувства. – Планета, которая может стать нашей. Для нас эти слова сделались настоящей мантрой.
– Как вы нашли пять тысяч добровольцев?
– Если точнее, пять тысяч триста. Сперва их было восемьдесят. Но для размножения этого слишком мало, и мы посвятили в наши планы друзей. Единомышленников, тоже уставших от общества, в котором им довелось жить.
– И они присоединились к вам? – спросила я.
Он рассмеялся:
– Лишь немногие, даже из числа самых отважных, готовы навсегда покинуть родной дом. Но приток добровольцев был постоянным, пока нам наконец не пришлось его остановить.
– Были и другие попытки колонизации. Вы говорили об Утопии.
– Да. К тому времени как мы полностью подготовились, все уже знали, что у них ничего не вышло.
– Как реагировало правительство? Вам пытались помешать?
– Напротив, они были даже рады. Нас заклеймили как врагов родины, заставив общественность в это поверить. Но при этом нам оказывали всю необходимую помощь.
– Кто решал, на какой планете следует обосноваться?
– Никто. Мы послали несколько человек – ученых и других специалистов. Они нашли подходящую планету…
– И поклялись хранить ее существование в тайне.
– Да.
– Не думал, что такую тайну можно сохранить.
– Алекс, – сказал он, – каждый из нас понимал, что, если кто-то выдаст местонахождение колонии, все злодеяния и глупости, от которых мы пытались сбежать, никогда не оставят нас. Вам известно, где находится Марголия?
– Нет. И вы об этом знаете.
– Похоже, у нас все получилось.
– Что дальше?
– Не знаю, – сказал Алекс. – Есть идеи?
– Мы могли бы обшарить каждую систему, упомянутую в отчетах Уэскоттов. Но нет никакой гарантии, что «Искатель» не окажется где-нибудь еще.
– Чейз, ты говорила, что для каждой экспедиции им выделялась определенная область космоса. Насколько велики эти области?
– Очень велики.
– А если точнее?
– Там, куда летали Уэскотты, вероятно, есть около тридцати тысяч звезд класса G.
– Это хоть как-то ограничивает поиск. – Он взглянул на панель управления Джейкоба. – А что с искином?
– В смысле?
– Возможно, мы идем по неверному пути и надо искать не арендованный ими корабль, а корабль разведки, которым они пользовались.
– «Сокол»?
– Он так назывался?
– Да.
– И его искин должен был все записывать?
– Да, но Уэскотты могли стереть то, что хотели скрыть от других.
– Если бы это вскрылось, против них выдвинули бы серьезные обвинения?
– Да.
– Ты говорила, что искинов никто не проверяет. Зачем тогда что-то менять?
– Именно, – кивнула я. – Но не стоит радоваться: разведка обновляет оборудование каждые несколько лет. Они приходят, стирают все данные в системе, возможно, меняют ряд блоков, а потом заново устанавливают все программы.
– Каждые несколько лет?
– Да. Искина Уэскоттов наверняка стерли давным-давно.
Алекс немного помолчал, затем вдруг начал говорить о погоде, кладбище и делах. Мне уже казалось, что с прежней темой покончено, когда он вдруг заявил:
– И все же давай попытаемся.
– Попытаемся? Что ты имеешь в виду?
– Извлечь что-нибудь из искина. Может, нам повезет.
– Алекс, это бессмысленно.
– Нам нечего терять. Давай позвоним и спросим. Вдруг они сгружают все данные в архив?
Он отправился обедать с клиентом, а я позвонила в разведку. На этот раз мне ответил аватар в облике пожилого мужчины.
– Здравствуйте, леди, – сказал он. – Чем могу помочь?
Я объяснила ему, что ищу подробные сведения о полетах Уэскоттов в 1380-е и начале 1390-х годов. Не сохранились ли, случаем, данные из памяти искина «Сокола»?
– У нас есть официальная информация, – ответил он, как будто это решало все проблемы.
– Да, конечно. Но нам кажется, что где-то могла произойти ошибка. Мы хотели бы восстановить память искина, если это возможно.
– В самом деле?
– Да.
– Прошу немного подождать.
Он исчез. Разведка схожа с любой другой бюрократической структурой. Вас просят подождать и начинают показывать картинки – водопады, песчаные пляжи, горные вершины, и все это под приятную музыку. Так вы сидите целый час. Но на этот раз все оказалось по-другому. Водопад действительно появился, но минуту спустя связь снова заработала. Теперь со мной говорил не аватар, а человек.
– Здравствуйте, Чейз, – сказал он. – Я Аарон Уинслоу. Вы меня, наверное, не помните, но мы встречались с вами на приеме в честь годовщины «Поляриса», в прошлом году.
– Когда устроили теракт?
– Да. Ужасно. Но я рад был узнать, что пострадали лишь немногие из нас. Чем могу помочь?
– Аарон, я работаю в «Рэйнбоу».
– Знаю. Компания Александра Бенедикта.
– Совершенно верно. Я изучаю материалы, связанные со смертью Уэскоттов в девяносто восьмом. У меня была надежда на то, что сохранилась информация из памяти искина с их корабля – «Сокола».
– Тридцать лет спустя? Вряд ли, Чейз. Они с каким-то религиозным рвением перепрограммируют всех искинов после каждых шести экспедиций. – Он прикусил губу. – Говорите, они летали на «Соколе»?
– Да.
– Не припомню такого названия. – Он посмотрел в сторону: вероятно, на монитор. – Одну секунду.
– Хорошо.
– «Сокол» был еще до меня. Собственно, его продали после того, как Уэскотты летали на нем в последний раз.
– С ним были проблемы?
– Нет. Он прослужил сорок лет. Тогда это был предельный срок для судов разведки.
– А как сейчас держат?
– Пятьдесят пять лет. Теперь мы закупаем технику получше.
– Что происходит с кораблем, когда его время заканчивается?
– Если есть возможность, продаем. Если нет, отправляем в металлолом.
– А память искинов при этом стирают?
Он озадаченно посмотрел на меня:
– Понятия не имею. Никогда не думал этим интересоваться. – Он скорчил гримасу и постучал пальцами по плоской поверхности – видимо, по столу. – Одну секунду, Чейз.
Снова появились живописные изображения – на этот раз песчаные дюны – и музыка, призванная пробуждать чувство любви к разведке. Затем снова возник Уинслоу.
– Мне сказали, что сейчас стирают. Но неизвестно, волновало ли это кого-нибудь в конце прошлого века. Восемнадцать лет назад прошел один судебный процесс, после чего к этому стали относиться серьезно и начали стирать все данные.
– Не могли бы вы сказать, что произошло с «Соколом»?
– Проверю, – ответил он, – и перезвоню вам.
Как вы понимаете, я даже не надеялась, что из моих расспросов что-нибудь выйдет. Но Алекс требовал от меня доводить все до конца.
Когда Аарон перезвонил, перед Алексом лежал листок бумаги.
– Чейз, – сказал он, – его купил в девяносто втором году фонд Хеннесси.
– Хеннесси? – переспросила я.
– Они выступают за мир с «немыми».