– То есть? – не поняла Диана.
– В каждом сериале у каждого персонажа должна быть проблема. У Стептоу и его сына это взаимная неприязнь и безденежье, а Гарольд, помимо всего прочего, считает, что достоин лучшей участи. Альф Гарнетт из «До смерти» отстал от жизни – мир уходит вперед без него. Софи и Джим были полными антиподами, но при этом любили друг друга и работали над своими семейными отношениями…
– Ой, такая скукотища, – протянула Диана. – Никто из моих друзей этого не смотрел.
Тони уставился на нее в недоумении:
– Скукотища?
– Ну что смешного в каких-то старьевщиках? А этот жуткий старикан со своей крокодилицей-женой, которые без конца талдычат про Черчилля и королеву? А Софи и Джим… Без обид: четыре года балаболили о книгах и политике, чтобы потом разбежаться! Понятно, что никто не смотрит такую тягомотину.
– Подожди, что значит «никто не смотрит»? Все смотрят!
– Да, – сказала Диана, – мои мама с папой. И бабуля. Двоюродные сестры из Девона. Вот такая публика.
Тони вдруг почувствовал себя стариком. Они с Биллом, как и другие сценаристы их поколения, годами отвоевывали себе право говорить об окружающей действительности, а потом внезапно совершили прорыв и тем самым приблизили рождение нынешней обновленной Англии, в которой есть место книгам, фильмам, телепередачам, повествующим о реальных проблемах и реальных людях. От этого страна преобразилась, стала ярче, острее, интереснее, моложе. А теперь Диана ему вкручивала – если, конечно, он правильно понял, – что из этого ряда ее привлекают исключительно яркость и молодость, помноженные на шмотки, моду и деньги.
– Итак, в чем ее проблема? – повторил Тони.
Он надеялся, что Диана не расслышит в его голосе той усталости, которую слышал он сам.
– Нет у нее никаких проблем, – ответила Диана. – В том-то и фишка. Все любят Софи.
– Что ж, – сказал Тони, – по крайней мере, заглавие у нас есть. Теперь дело за небольшим.
На следующее утро Диана стала горячо ратовать за реанимацию кошки.
– Чтобы Софи было с кем побеседовать, – объяснила Диана.
– А у тебя есть кошка? – спросил Тони, просто чтобы не молчать.
– Есть, Ринго – котик, – ответила Диана.
– И ты с ним беседуешь?
– Ну да, – подтвердила Диана.
Тони что-то такое подозревал.
– На какие темы?
– Да так… С ходу и не вспомнить. Спрашиваю, хочет ли он кушать. Если нашкодил – ругаю.
– И это правильно, – сказал Тони.
– А еще отрабатываю на нем интервью.
– И как, получается?
– Развернутых ответов он не дает. Но я хотя бы вижу, какие вопросы интересные, а какие не особенно.
– Ты выучила кошачий язык жестов?
Диана посмотрела на него как на полоумного.
– При чем тут язык жестов? Это же котик. Он не понимает. Но когда проговариваешь вопросы вслух, сразу становится ясно, какие из них дурацкие.
– Ага. Ты права.
– Моя соседка по квартире думала, что я свихнулась. Наверное, потому она и съехала.
Ему хотелось биться головой о стол. Зачем, зачем он пошел работать сценаристом? Ясно, что это было ошибкой, но сейчас он уже начал думать, что вообще неспособен к умственному труду.
– У тебя была соседка?
– Была. Мэнди. Правда, мы с ней постоянно грызлись.
– Слушай, а не подселить ли нам кого-нибудь к Симмондс?
– Вместо кошки?
– Именно. Вместо кошки.
У Тони в мозгу заворочался неподъемный, ржавый механизм. Можно было только удивляться, что Диана не слышит ни лязга, ни скрежета.
– И пусть это будет цветная девушка.
– Цветная?
– Да-да.
– А среди твоих друзей есть цветные?
– Есть парочка. Через Билла познакомился, но это не важно.
– Но… Как актриса будет играть цветную девушку?
– Найдем цветную актрису.
– О господи. Что-то я торможу. Да, конечно.
– Как тебе такая мысль?
– Не слишком депрессивно?
– А что тут депрессивного?
– Уж больно мрачная проблема.
– Это правда, но соседка-то не обязана быть мрачной. У нас будет обыкновенная девушка.
– И никто не посмеет сказать вслух, что она – цветная?
– Отчего же раз-другой не сказать? Все равно главной героиней останется Симмондс. А так – просто появится какой-никакой оперативный простор. Давай-ка посовещаемся с Деннисом и Софи.
Тони знал наперед, как пойдет разговор; знал, что такая тема их заинтригует, взбудоражит, воодушевит. Но сейчас ему грезилась совсем другая картина: в один прекрасный день он позовет Билла в ресторан и как бы невзначай обронит, что водит знакомство с цветными девушками, а с одной даже вместе работает. Быть может, ему еще будет чем гордиться.
В дневное время Софи встречалась со знакомыми телевизионщиками, чтобы выпить чашку кофе, иногда обедала с каким-нибудь театральным продюсером, но больше ходила по магазинам, а вечерами они с Деннисом валялись в постели, смотрели телевизор и обсуждали «Все любят Софи». Они хотели работать вместе и с радостью восприняли новый замысел, который изложили Тони с Дианой; оставалось только ждать, чтобы начальство дало добро. И только об одном они не заговаривали вслух: оба мечтали вернуться в шестьдесят пятый. Тогда они достигли пика, а ведь это еще было совсем близко, на расстоянии вытянутой руки, но поди дотянись… Тем более что внизу лежала круча над пропастью – долгие, долгие мили.
Как могла, Софи оттягивала поход к врачу, зная, что ей скажут. Это ведь дело житейское. Деннису она не признавалась и по утрам, до его ухода, боролась с тошнотой, закрывая глаза. Но, приняв вертикальное положение, она уже ничего не могла с собой поделать и только металась между туалетом и ванной.
В конце концов стало ясно, что откладывать больше нельзя. Ответ врача, полученный через двое суток, в течение которых она избегала Денниса, ничуть ее не удивил. Свой страх она загоняла внутрь, памятуя о миллионах женщин, которые молятся, чтобы их настигло такое бедствие.
– А что, если Софи Симмондс у нас залетит? – предложила она, когда Деннис вечером пришел домой.
– Очень смешно, – ответил он, и на миг ей показалось, что он видит в такой ситуации комический потенциал, что их проект и впрямь открывает возможности для такой беды. – Мы запускаем совершенно новый проект, чтобы только не возвращаться к ее материнству, а она у нас, видишь ли, залетит?
У нее брызнули слезы.
– Она залетела, – выдавила наконец Софи, и Деннис уже открыл рот, чтобы заспорить, но вовремя понял.
Софи заметила, что это известие обрушилось на Денниса ушатом холодной воды, но ради нее он сохранил серьезный, озабоченный вид, и у нее упало сердце, но уже по другой причине.
– Не расстраивайся, – сказала она. – Это даже хорошо.
– Извини, – ответил он. – Я тебя люблю, люблю с самого первого дня и хочу от тебя ребенка. Возможно, это слегка несвоевременно, но я постараюсь сделать тебя счастливой. Мы оба постараемся. Малыш и я. Вот увидишь.
Она его обняла.
– А работа будет продолжаться, – добавил он. – Просто… чуть позже, вот и все.
Терзаться больше не приходилось, но она все равно терзалась, а когда силы кончились, купила билет на поезд, чтобы съездить к матери.
Глория взяла выходной, и они назначили встречу в Блэкпуле, в кафе универмага «Р. Х. О. Хиллз». Добираться поездом до Моркемба было бы куда сложнее, и когда Глория предложила это место встречи, Софи даже охватило какое-то необъяснимое волнение. Универмаг «Р. Х. О. Хиллз» вдруг стал единственной точкой в мире, от которой можно измерять расстояние. Как-никак, это был противоположный полюс. А когда Софи, присев за столик, вдохнула знакомый магазинный запах, вобравший в себя нотки трубочного табака, духов, кожи, чая, ей пришел в голову вопрос: не потому ли она задумалась о пройденном пути, что уже остановилась? Глория опаздывала, и Софи по старой памяти взяла стандартный набор – чай с сэндвичами плюс десерт на выбор с сервировочной тележки, а потом огляделась в поисках знакомых лиц. В тот день светлые волосы Софи скрывал головной платок, но через некоторое время она его сняла, подумав, что будет даже приятно, если кто-нибудь ее узнает. На нее тотчас же уставились муж с женой, сидевшие за соседним столиком, и к приходу матери она уже бойко раздавала автографы.
С гордой улыбкой Глория подсела к ней за столик, но за четверть часа им не дали спокойно поговорить и пары минут. Во вторник днем особой толкучки здесь не было, но подходившие не спешили оставлять их в покое. Одна женщина с полным удовольствием и без оглядки на время рассказывала, как ее сестра работала наверху, в отделе игрушек, именно в ту пору, когда Софи работала внизу, в отделе косметики; другая решительно утверждала, что Софи училась в одном классе с ее дочуркой, хотя Софи даже не вспомнила это имя.
– Синтия Джонстон?
– Теперь она Синтия Перкинс, – объяснила женщина. – Но вы, наверное, забыли.
Софи наморщила лоб, показывая, что ее вот-вот посетят счастливые воспоминания о Синтии Джонстон.
– Чего уж там. – Женщина поджала губки. – Вы теперь с премьер-министром чаи распиваете.
Софи до сих пор могла без запинки отбарабанить список класса, от Андерсон до Янга, но Джонстон там не было. Был Гарви, а сразу после него шел Джоунз. Так что мамаша Синтии Джонстон ошибалась: Софи ничего не забыла. До переезда в Лондон у нее было не так уж много знакомых: одноклассники, девушки-продавщицы да двое-трое парней, вот и все. Путаница наступила позже, когда перед ней стали бесконечной чередой возникать разные личности, заявлявшие, что познакомились с ней на какой-то тусовке или на съемках.
– Как же, как же, – пришла ей на помощь Глория. – Синтия Джонстон. Милая девочка. А какая рукодельница.
На лице женщины отразилась неуверенность, но все же она поняла, что ей предлагают путь к отступлению.
– Она самая, – подтвердила мать Синтии.
– Ну конечно, – оживилась Софи. – Передавайте ей привет.
– Непременно, – процедила женщина, давая понять, что Синтия Джонстон никогда не забывала старых друзей.
Они поспешно допили чай и ушли, пока никто не занял место недовольной матери.
– Вот спасибо, – сказала Софи на тротуаре, успев надеть платок.
– Иначе она бы не отстала, – заметила Глория. – Ну да ладно, женщина просила о такой малости.
Случись этот разговор за пределами ее родного города, Софи могла бы не понять, с какой стати люди считают себя вправе что-то у нее просить, но теперь сообразила: достигнутым нужно делиться.
Они прошлись по Южному пирсу, мимо бассейна, возле которого Софи одержала свою первую победу. День тогда был ясный, но очень ветреный; ей на всю жизнь запомнились мурашки на руках и ногах.
– Я выиграла титул «мисс Блэкпул», – сообщила Софи. – В шестьдесят четвертом.
– Не было такого!
– Представь себе. И тут же отказалась.
Сейчас это звучало абсурдно, как выдумка законченной фантазерки, и Софи порадовалась, что с тех пор тоже кое-чего добилась.
– Но почему?
– Не хотела на целый год попадать в кабалу. Чтобы окончательно не застрять в этих местах.
– Жаль, что я этого не увидела – порадовалась бы, – сказала Глория.
– Говорю же: никакой радости не было. Я даже не вышла на помост, чтобы мне надели корону.
– Вот именно этому я бы и порадовалась, – сказала ей мать. – Я никогда не хотела, чтобы ты прозябала в этих краях и обихаживала Джорджа. Я хотела, чтобы ты уехала.
Этот разговор, с намеками на разочарования и несвободу, напомнил Софи, зачем она приехала в родной город и почему захотела поговорить не с кем-нибудь, а с матерью.
– Мама, у меня будет ребенок.
– Ох, Софи. Ты ведь даже не замужем.
Это вылетело у нее из головы. Она и думать забыла, что для матери такие вещи могут иметь значение.
– Это не важно.
– Многие с тобой не согласятся. Например, папа. Ты собираешься ему сказать прямо сегодня?
– Я вообще не собираюсь с ним сегодня встречаться. Мне хотелось поговорить с тобой.
– Можно спросить: кто отец?
– Сама догадайся. Ты оказалась проницательнее меня.
– Этот милый Деннис?
– Он самый. – Софи улыбнулась, предвидя удовольствие матери.
– Выходит, не такой уж он милый, – сказала Глория.
– Он замечательный, – возразила Софи.
– А жениться он собирается?
– Да, конечно, только угомонись, пожалуйста, речь сейчас вообще не об этом.
– И что ты хочешь от меня услышать?
– Не знаю. Я думала, ты сама поймешь.
– Пойму – что?
– Я была для тебя желанным ребенком? Или ты пришла в панику, когда узнала?
– В панику? О чем ты? Да у нас два года ничего не получалось.
– Потому что ты не хотела.
– Я не хотела его. Он меня просто убивал. А потом я влюбилась в другого. У меня же не было того, что есть у тебя.
– А что у меня есть?
Тут ее мать рассмеялась – без горечи, но с искренним удивлением.
С Брайаном они не виделись давным-давно. Агент был ей не нужен – карьера сама собой шла в гору. Он сидел за своим письменным столом и перебирал огромную стопку фотографий десять на пятнадцать, изображавших молодых, красивых и честолюбивых девушек.
– А вот эта ничего. – Софи указала на фотографию, которую он отбросил в сторону.
– Я женат и счастлив, – с вызовом сказал Брайан.
– Да знаю я, – сказала Софи. – Просто говорю, что на этой можно подзаработать.
Он вновь придвинул к себе этот снимок, разглядел повнимательнее и скривился.
– Чем плоха?
– Физиономия больно умная.
Софи засмеялась. Она давно поняла, что на агента, который не скрывает своих шкурных интересов, обижаться невозможно. Он недолюбливал умных девчонок, потому что те не позволяли распылять на себе позолоту. Они хотели играть, а это дело рискованное.
– Кстати, об умных, – сказал Брайан.
– То есть?
– Как подвигается сериал? Сценарий закончили?
– Понятия не имею, – ответила Софи. – Я в положении.
– Так-так, – сказал Брайан. – В таком случае ты обратилась прямо по адресу.
– Неужели?
– Ты догадываешься, сколько раз в моем кабинете звучала эта фраза? Я, конечно, тут ни при чем, видит Бог.
– Меня не нужно убеждать, – сказала Софи. – «Я женат и счастлив».
– Не веришь – спроси у Пэтси.
– Я верю. И что вы им отвечаете?
– Направляю на Харли-стрит, к опытному доктору. Его услуги стоят недешево, зато надежность и полная конфиденциальность гарантированы.
– Типун вам на язык, – сказала Софи. – Мне совсем другое нужно.
– Ну-ну, – пробормотал он, – я, конечно, не доктор, но других возможностей не вижу.
– За исключением очевидной.
Брайан пришел в замешательство.
– По всей видимости, я что-то упустил, – сказал он.
– Некоторые, когда оказываются в положении, просто-напросто рожают.
– Кто, например?
– Некоторые. Да все.
– Мне понятен ход твоих мыслей. Но мы ведь о другом говорим?
– Да нет, почему же.
Опустив на стол фотографии, Брайан весь обратился в слух.
– Давай с самого начала, – потребовал он. – Ты меня совсем запутала.
– У меня будет ребенок.
Теперь она поняла, как донести это до Брайана. «Я в положении» – совсем не то же самое, что «У меня будет ребенок». Первая фраза предполагала временную напасть, тогда как вторая медленно, но верно наводила на мысль, что будущее Софи теперь прочно связано с появлением маленького человечка.
– А как же сериал?
Брайана, как отметила Софи, не интересовали вопросы отцовства или ее семейного положения. Соединить бы такого, как Брайан, и ее родную мать – получилось бы гармоничное целое.
– Сериал подождет, – ответила она.
– Ты так считаешь? – Брайана, похоже, насмешила ее уверенность.
– Он называется «Все любят Софи». А Софи – это я.
Брайан вытащил из середины стопки первую попавшуюся фотографию.
– А будет называться «Все любят Фриду». Вот тебе Фрида.
– Ужасающее имя: Фрида.
– Давай поменяем: «Все любят Сюзи». Неплохо звучит?
Такое название звучало вполне реально и оттого пугающе; на миг Софи подумала: «А ведь он прав». Но тут же поняла, что спор этот не стоит выеденного яйца. Она не собиралась обращаться к опытному доктору с Харли-стрит. Хотя могла бы: эта возможность казалась не менее реальной, чем новое название. Доктор может сделать так, чтобы ребенок просто исчез, как исчез ребенок Барбары. А Тони с Дианой даже ничего не узнают, и она, бездетная, беззаботная, безбашенная Софи, появится в сериале «Все любят Софи». Но каково будет сразу после аборта изображать бездетную, беззаботную, безбашенную девицу? Как она будет к себе относиться, если пойдет на аборт ради того, чтобы стать бездетной, беззаботной, безбашенной вымышленной личностью? Каково будет Деннису, отцу убитого ребенка, ставить этот сериал? Так ли уж смешны окажутся передряги и похождения беззаботной Софи?
Глория, вероятно, считала, что ее дочь вольна поступать как заблагорассудится. Разъезжать по стране, менять имена, жить в одиночестве, спать с кем угодно и не собираться замуж, пить кофе в отеле «Ритц», в одночасье избавляться от детей, а потом, если будет желание, возвращать их обратно. И правда: все эти возможности были ей доступны – нужно было лишь повернуть у себя внутри какой-то винтик. Притвориться, что ничего не происходит, – лишь бы жизнь и дальше катилась так, как тебе хочется. Почему-то она задумалась: какой финал будет у сериала про Софи, а может, про Сюзи через шесть месяцев или через пять сезонов? Софи, а может, Сюзи встретит своего мужчину и захочет от него ребенка, а у Тони с Дианой к тому времени иссякнет запас идей. Но ведь так заканчивается добрая половина всех историй на белом свете. Пусть это не самый блестящий финал, но для таких девчонок, как она, люди пока ничего другого не придумали. А Софи на самом деле уже встретила своего мужчину, забеременела и обрела с ним счастье. Нельзя же требовать, чтобы исписанные страницы одна за другой отправлялись в мусорную корзину, особенно если на них напечатан осмысленный текст.