- Вран, что ты делаешь?
От изумления герцог едва не свалился с узковатой для двоих кровати. А Рита, пошатываясь от слабости, подперла себя руками и села, огляделась:
- Это не моя комната, и вообще, где мы?
- Это Сортай, городок неподалеку от резиденции герцогов эт Верис.
- Да? А как мы тут оказались, вроде бы только что уехали из трактира, где лечили девушек?
Вран онемел.
- И почему ты со мной в одной постели? Я же тебе сказала: или замуж, или ничего.
- Мы женаты, - выдавил герцог.
- Что???
Молнии из глаз полураздетой леди едва не спалили герцога на месте, к счастью, рефлексы сработали, увернуться он успел.
Несколько раз, глубоко вздохнув, Рита вдруг спросила, сколько прошло дней с тех пор, как мы уехали из трактира?
Поняв, что прямо сейчас метать в него очередной 'сюрприз' не станут, Вран уселся в кресло, уцепил недопитый бокал с вином и, отхлебнув, пробормотал:
- Восемь.
- Что? Восемь дней? Ужас, я только часок поговорила с Благословением, а прошло восемь дней?
Потом девушка посмотрела вокруг еще раз.
- А что это за сказки насчет того, что мы женаты?
- Это не сказки, - сказал, уже успокоившись, герцог, - около часа назад мы поженились в часовне, примыкающей к этой гостинице.
Глава 19
Рита
Ох, что-то я устала очень, скорее бы забраться в двуколку и подремать, ничего что трясет, зато оттуда можно потихоньку наблюдать за Враном сквозь сомкнутые ресницы. Кажется, его обидело мое заявление, а может, он был не готов услышать такое от девушки? Жестоко, наверное, ставить ему условия, я же вижу, как его тянет ко мне, и меня тянет к нему, но моя жизнь здесь так хрупка и неопределенна. Сегодня я баронесса и Травница, а завтра меня может вышвырнуть в мой мир, или убьют адепты Чужой крови. Я покрепче сжала руки, чтобы не тянулись в сторону отстраненно сидящего за столом герцога. К счастью, пирог быстро кончился, и все пошли собираться, на дворе затрубил рог. Прибежала запыхавшаяся Ситтариэ, и мы мирно уселись в повозку. Мысли о герцоге не давали мне покоя, и чтобы отвлечься, я решила продолжить свои занятия с Благословением Династии. Усевшись поудобнее и закрыв глаза, я начала прислушиваться к внутреннему ритму, к биению сердца, постепенно шум крови превратился в грохот, меня понесло в сияющее пламя, которое плясало внутри меня, не обжигая и не показываясь наружу. Ох, как там было интересно! Я бродила внутри, разговаривала с прежними Хранительницами Благословения, училась использовать его силы. Особенно мне понравилась 'Радуга чувств' - такой калейдоскоп из быстро сменяющих друг друга эмоций, который позволял определить намерения человека. И вот однажды, когда я спокойно беседовала с очередной Хранительницей - смуглой, гибкой брюнеткой, увешанной колокольчиками, они вдруг все разом зазвенели, потом в воздухе разлилось яркое зеленое сияние, сменившееся золотым.
- В чем дело? - спросила я Аришшаэйру.
Хранительница хихикнула и сказала: - Тебе пора! - И с силой толкнула меня в грудь.
После падения я осторожно к себе прислушалась, вроде бы все в порядке, кости целы, боли нигде нет, только слабость. Потоки эмоций вижу хорошо, даже не открывая глаз, только откуда тут такой насыщенно красно-золотой вихрь? И тут этот вихрь слега коснулся моей кожи. Что? От изумления я распахнула глаза и увидела склоняющегося надо мной Врана.
Прошло два дня, в ту ночь Вран убедил меня остаться в его комнате, сказав, что будет нанесен урон его чести, если молодая жена сразу после свадьбы сбежит в свою комнату. Пришлось взять с него обещание, что моей девичьей чести ничего угрожать не будет, на том и порешили. Меня как больную и ослабленную оставили спать в кровати, а герцог всю ночь промучился в жестком кресле и к утру выглядел таким красноглазым и помятым, что гвардейцы внизу встретили его восторженным свистом. Я, напротив, слопала принесенный Ситтариэ ужин, хорошо выспалась, обдумала ситуацию и выглядела великолепно. Выходило, что ловушка захлопнулась для нас обоих: скрыть свадьбу было нельзя, множество людей знали о церемонии и теперь ринулись нас поздравлять. Белое с золотом платье невесты полагалось носить три дня, да и герцог с небрежным шиком облачился в тот же белый костюм. Первая утром нас поздравила Ситтариэ, потом охрана, и дальше посыпались как горох важные лица и чиновники. Некоторые прибывали с подарками, некоторые только с поздравительными свитками, обещая прислать подарки в резиденцию герцогов эт Верис.
Королевский двор
Почтовый голубь принес сообщение о свадьбе герцога эт Вериса и баронессы эт Солариэсс в то время, когда кронпринц работал в своем кабинете. Быстроногий мальчишка отдал легкий свиток секретарю, а тот уже положил на специальный поднос на столе Его Высочества. Развернув лоскуток шелка, замер, а потом прочитал еще раз, вглядываясь в строчки. Посидев в кабинете минут пять, принц велел подавать коня и еще через десять минут забылся в дикой скачке со свистом ветра в ушах и напряжением всех мышц. После обеда Королева-Мать поинтересовалась отсутствием кронпринца, но, кроме того, что Их Высочество уехал на незапланированную прогулку, сказать ей ничего не смогли. Еще через три часа обеспокоенный Ульсоритас, оторвавшись от Хранительницы Династии, отправил на поиски кронпринца отряд егерей. Около полуночи, когда весь дворец стоял на ушах, во всех окнах горел свет, а измученная королева пила валерьянку вместе с побледневшей Хранительницей в конце подъездной аллеи появился Расколоритер. Не спеша подъехав к крыльцу, он бросил поводья конюху и, забрызганный грязью с головы до ног, вошел в холл. Увидев скульптурную группу 'Королева-Мать и нервы', подошел и аккуратно чмокнул мать в щечку:
- Не волнуйся, мама, уже все хорошо.
- Уже? - только и смогла произнести королева.
Иначе повел себя Ульсоритас, когда беспокойство и гнев притупились, младший принц вызвал секретаря и спросил:
- Какое последнее сообщение подавали старшему принцу?
- Я не знаю его содержания, Ваше Высочество, но это было сообщение от охраны герцога эт Вериса.
Кивнув, младший принц вышел из кабинета и нашел в гостиной мать и возлюбленную. Хранительница сразу заметила задумчивый взгляд принца и под благовидным предлогом отошла к окну, принц подошел к ней со спины и негромко сказал:
- Было сообщение от свиты герцога эт Верис, похоже, у нас появилась еще одна герцогиня.
Хранительница едва заметно кивнула, подтверждая услышанное, и вернулась к королеве со стаканом вишневых капель от головной боли. Так что к возвращению брата Уль уже откровенно беспокоился - как бы Рас в темноте не свалился с лошади, все же гнев скачке не товарищ.
Однако все обошлось, Расколоритер вернулся целый и невредимый, а Руима просидела рядом несколько часов без попытки разбить о голову жениха что-нибудь тяжелое. Поэтому Уль просто стиснул старшего брата в крепких объятиях и отошел в сторонку, давая высказаться Хранительнице. Покачав головой, достойная дама всмотрелась в спокойное лицо кронпринца и сказала:
- С благополучным возвращением, Ваше Высочество.
Принц и ее ласково чмокнул в щечку и проследовал к своим покоям, оставляя грязные следы на паркете. Собравшиеся на спектакль придворные тоже разошлись, Королева-Мать отправилась спать, а Хранительницу, неторопливо шагающую по коридору, утянул в свои комнаты младший принц.
- Пустите меня, Ваше Высочество!
-Тссс! Что уже опять 'Высочество'? А как же Уль? Повтори по буквам Ульсоритас! Ну будь хорошей девочкой! - насмешливо уговаривая Руиму, принц притиснул женщину к обтянутой шелком стене и с удовольствием, прижимаясь всем телом, поглаживал.
- Ваше Высочество! - зашипела, как вода на сковородке, Хранительница.
- Ну вот, опять забыла. - Вздохнул притворно принц и, прижавшись губами к губам, прекратил дальнейшие споры.
Да и достойная дама, способная уложить в рукопашной пару гвардейцев, лишь беспомощно трепыхалась, как оранжерейная бабочка, а потом сама прижалась к принцу крепче, углубляя поцелуй до абсолютного головокружения. Через несколько минут, оторвавшись друг от друга, они едва стояли на ногах; Руима сползала по стене, а принц уперся лбом в ее плечо и, жадно вдыхая теплый запах ее тела, собирал в кучу разбежавшиеся мысли. Наконец постояв немного, он вновь обнял свое сокровище и выдохнул ей в ухо:
- Вот видишь, как нам хорошо, а ты все еще боишься. Скажи мне. - И лизнул длинную, гибкую шею в высоком воротнике мантии. Вздрогнув, Хранительница открыла глаза и пристально всмотрелась в бесшабашные карие глаза.
- Скажи, - повторил принц, - если ты мне поверишь, я скажу это первым.
Прижавшись к женщине всем телом и, глядя в черные от ужаса, расширившиеся глаза, Ульсоритас медленно проговорил:
- Я люблю тебя, Руима, я люблю тебя больше жизни и хочу, чтобы ты всегда была рядом и стала матерью моих детей.
- Вот видишь, как нам хорошо, а ты все еще боишься. Скажи мне. - И лизнул длинную, гибкую шею в высоком воротнике мантии. Вздрогнув, Хранительница открыла глаза и пристально всмотрелась в бесшабашные карие глаза.
- Скажи, - повторил принц, - если ты мне поверишь, я скажу это первым.
Прижавшись к женщине всем телом и, глядя в черные от ужаса, расширившиеся глаза, Ульсоритас медленно проговорил:
- Я люблю тебя, Руима, я люблю тебя больше жизни и хочу, чтобы ты всегда была рядом и стала матерью моих детей.
В ответ донесся лишь слабый всхлип, и мужчина, не дожидаясь ответа, вновь приник к трепетным губам возлюбленной.
Утром за традиционным завтраком младший принц объявил, что свадьба назначена на Длинную ночь, и поскольку времени осталось маловато, посоветовал дамам поспешить с нарядами. Верховная Хранительница за столом была, но вела себя скромно и на слова принца не возражала. Пришедший в себя от изумления Расколоритер насмешливо поблескивал глазами на брата и шепотом комментировал:
- Что, решил поступить как честный человек?
- Конечно, - невозмутимо ответил Уль, - дети должны рождаться в законном браке. - И подмигнул оторопевшему брату.
Обрадованная Королева-Мать подняла тост за жениха и невесту. А потом тут же предложила дамам обсудить наряды в большой гостиной, куда все спешно и удалились. Мужчины, оставшись за столом в одиночестве, отдали должное вину, и поздравления незаметно перешли в восхищение младшим принцем, это ж надо, на саму Хранительницу позарился, да еще и замуж выйти уговорил!
Глава 20
Рита
И вот теперь я осматривала замок эт Верис практически с высоты птичьего полета: покои герцогини находились в самой высокой башне. Наверное, в этом был смысл с точки зрения безопасности или там, в желании разглядеть всадника на подступах к замку, но вот Ситтариэ мне было жаль: бегать туда-сюда за каждой малостью врагу не пожелаешь! Первый день после свадьбы мы вынужденно провели в трактире - желающих посмотреть на скоропостижно женившегося герцога было много. Даже менестрель, какой-то общипанный, заглянул, но, узнав, что я не простая селянка, а все-таки какая-никакая баронесса разочаровался и слинял. Ночью Вран решительно отказался мучиться в кресле, да и мне не хотелось. Следовать примеру сказочных героев и укладывать в кровать обнаженный меч мы не стали, ограничились крепостной стеной из одеяла.
Сначала я волновалась, крутилась и прислушивалась к его дыханию рядом, а потом плюнула на все и нырнула в разноцветные волны Благословения, и проснулась от того, что стало очень жарко. Крепостная стена оказалась частично на мне, а частично подо мной. Руками я оплела Врана за талию, уткнувшись носом ему подмышку, а если учесть, что спать он лег только в бриджах, а моя рубашка задралась едва не до горла, бутерброд получился тот еще. Его руки вполне комфортно разместились - одна поверх моей головы подгребала меня поближе, а вторая скромно заблудилась в складках рубашки где-то между подолом и моей хм, талией...
Глубоко вздохнув, я поняла, что еще немножко - и лопну, потихонечку выпуталась из мужских рук и поползла вниз, не отводя взгляд от его лица, вдруг проснется? Я ж со стыда сгорю! Уф, выбралась! А теперь бегом за ширмочку, знатные дамы в одних сорочках по двору не бегают! Ффууу, хорошо! Теперь можно и умыться, и волосы расчесать, рубашка практически глухая: длинные рукава, подол до лодыжек, ворот на завязках, в моем мире за пальто сойдет. Вот выплываю я расписная с гребнем в руке из-за ширмы и вижу, что этот тип, который вдруг оказался моим мужем, лежит, вытянувшись во весь рост, и, сонно жмурясь, как огромный кот, смотрит прямо на меня. Край одеяла, который он из скромности накинул на стратегическую часть организма, весьма выразительно топорщится. Это я думала, что мне было жарко в кровати? Это я сильно заблуждалась! У меня даже уши налились румянцем, судя по ощущениям. Ну и ладно! Воздев нос повыше, протопала к креслу у окна и принялась разбирать волосы - вчера, торопясь спрятаться под одеяло, не стала причесываться после мытья, результат, конечно, не мог не радовать. От снадобий Руимы волосы не только окрепли и отросли, они еще и виться начали, не сильно, но если с вечера не расчесать, пиши пропало, минимум полчаса с гребнем просидишь. Сижу, причесываюсь, а сама невольно прислушиваюсь: вот встал, потянулся до хруста в костях - щекам снова стало жарко. Вот зашелестела ткань: штаны, камзол, оружие, шляпа и плащ, Вран проверил пояс с кошелем и ножнами и, оглянувшись на меня, вышел из комнаты. Уфф. Значит сейчас прибежит Ситтариэ и опять удивленно посмотрит на кровать, ну и пусть. Вздрогнув плечами, соображаю, что придется опять натягивать белое с золотом платье, как-то я уже стала думать, что один день в свадебном платье - это хорошо.
Ситтариэ прибежала не просто так, а с подносом завтрака и сплетнями. Оказывается, почтенные горожане решили проводить своего владетеля до резиденции, поэтому нам предстоит торжественный выезд - платье, прическа и украшения. Мама! Это ж килограмм пять золота и камушков. Мои стоны камеристку не впечатлили, быстро она освоилась, развернула кресло к зеркалу, и пока я мусолила сухарик с медом, уложила волосы в нечто сногсшибательное. Вот это камушки! Я только сейчас рассмотрела то, что Тари осторожно на меня надевала. Полюбовалась на себя в зеркало, а неплохо, что-то более вычурное здесь было бы неуместно, а вот такая строгая красота в самый раз. Настроение поднялось, что ж, сыграем герцогиню!
Когда я выплыла на крыльцо, свист раздался со всех сторон, Вран обернулся, оглядел меня и вдруг задорно так улыбнулся, что сердце пропустило удар и ухнуло к коленкам. Подошел, изящно протянул руку в полупоклоне, я слегка присела и положила кончики пальцев на его ладонь. Откуда-то набежали девушки с корзинками и стали посыпать нас зерном и лепестками оранжерейных роз, что потрясающе смотрелось на утреннем морозце. Мы быстренько добрались до повозки, и Вран к моему удивлению сел рядом со мной, а Ситтариэ поднял в седло один из гвардейцев. На мой изумленный взгляд герцог шепнул:
- Так надо, нас сопровождают знатнейшие граждане города, но не все могут ехать верхом, если я буду в седле, им тоже придется.
Кивнув, я порадовалась, что двуколка небольшая - мы сидели рядом, тесно прижавшись, друг к другу и закутавшись почти по плечи в тяжелый полог. Руки мои Вран так и не отпустил, и едва мы отъехали начал ласково перебирать пальцы. Горячее дыхание прямо над ухом заставляло мурашки бежать вдоль позвоночника, а крупные мужские ладони, поглаживающие мои пальцы, как нечто драгоценное, посылали тысячи иголочек во всех направлениях. Минут через пятнадцать я начала ерзать, сидеть стало жестко и неудобно, хотелось вытянуть ноги и замурлыкать.
Неожиданно к повозке подъехал гвардеец и, поклонившись, спросил у герцога, какой дорогой изволит следовать Его Светлость. Смутившись, я опять покраснела и максимально отползла в сторону от мужа, да еще и отвернулась. Дальнейший путь провели в молчании, правда, руку мне так и не вернули; мягкие поглаживания и поцелуи в ладошку, в конце концов, заставили меня растечься сиропом.
Проснулась я лежа на коленях у му... кхм, у герцога. Он осторожно обводил пальцем контуры моих бровей и дышал на ресницы. Я моргнула и поняла, что ресницы побелели от инея.
- Пора вставать, - шепнул Вран, - замок уже виден.
Я сонно приподняла голову, диадема впилась в волосы, браслеты звякнули, явно отпечатались на щеке.
- Сейчас остановимся, я пришлю к тебе Ситтариэ, - успокоил герцог.
Ну и хорошо, что-то я еще не проснулась. Через полчаса мы вновь выглядели на миллион: Ситтариэ поправила мне прическу и украшения, принесла флягу с еще теплым чаем, расправила складки белого плаща и даже смазала губы каким-то сладковатым маслом, чтобы блестели. Вран тоже освежился, сменил дорожную шляпу на роскошное произведение с пышным пером и крупным блестящим украшением, то ли аграф, то ли эгрет такой интересный. Вновь усевшись в двуколку, мы покатили к замку.
Замок впечатлял. Возвышающаяся на холме серая громада совсем не походила на неопрятную груду камней, которые я видела на картинках. Огромные серые блоки отливали благородной синевой, крыши блестели сланцевыми пластинами, на высоких шпилях реяли флаги, в общем, вид был самый нарядный, хотя и строгий. Дорога огибала холм по спирали и тянулась неторопливо, как бы позволяя рассмотреть это колоссальное строение со всех сторон. Гвардейцы пришпорили коней, возвещая обитателям замка о прибытии сюзерена. К тому времени, как двуколка добралась до узорчатой кованой решетки, возле нее толпилось уже множество народу с обеих сторон. Все началось с того, что нас не пустили в замок. Стражники у подъемного механизма увальнями вовсе не выглядели, но упорно требовали бумагу за подписью кастеляна, мол, без данной писульки обозы пускать в замок не велено. Когда Вран вышел из коляски, парочка самых спокойных организмов совсем заткнулись и отошли в сторонку. Прищурившись, я на них посмотрела и прошептала герцогу: