Он подождал минуты две. Все тихо. Крадучись подошел к проему и выглянул наружу.
Прямо перед ним через шоссе находилась коробка ресторана. Старенькие механические наручные часы «Сейко» показывали половину седьмого. Ждать оставалось недолго.
И тут раздался громкий злобный выкрик:
— Э! Вы че там потеряли, орлы?
Голос был незнакомый. Но, судя по тембру, принадлежал уверенному в себе мужчине. Тот, по всей видимости, обращался к Фариду Усманову и Зверьку.
Между тем снизу раздался скрип — это скрипели ветхие лестничные доски под тяжестью идущего… Человек поднимался наверх крадучись — прямо к нему.
Абрамов медленно вытащил пистолет ПМ из внутреннего кармана своего пиджачишки и тихонько снял с предохранителя.
***
Они успели преодолеть только один пролет хлипкой, чудом сохранившейся лестницы, как их настиг снизу чей-то резкий окрик. Андрюшка Зверек обернулся и обомлел. Внизу на улице стоял черноволосый здоровяк, которого он уже видел — и не раз. Зверек сразу его узнал. Это был один из тех двоих амбалов из «Нивы», которую он несколько раз встречал у Речного вокзала, — эти мордовороты сопровождали странного мужика в черной косухе… Что он тут делает? Как он тут оказался? Лоб Зверька покрылся холодной испариной. Он мельком глянул на Усманова. Тот хладнокровно смотрел на черноволосого, и по его взгляду было понятно, что он еще не решил, как себя вести: то ли изобразить святую простоту, то ли действовать внезапно и резко на опережение.
— А в чем проблема? — спокойно отозвался Фарид, как бы невзначай сунув руку в карман, где у него лежал ПМ. — Вы кто такой?
Амбал не ответил и грозно двинулся на них, тяжело ступая по лестнице ботинками явно не меньше сорок шестого размера. Его свирепый вид не предвещал ничего хорошего.
Зверек понял, что надо предупредить Фарида. Он повернулся вполоборота к Усманову и торопливо шепнул краем рта, так, чтобы мордоворот его не слышал:
— Этого я видел на Речном… Помнишь, я Валерьянычу докладывал про мужика в черной косухе на «жигулях», и с ним двое были. Так это один из тех двоих.
Усманов хмыкнул понимающе и бесстрастно повторил свой вопрос, обращаясь к амбалу:
— Вы кто такой? И что здесь делаете?
— Сейчас я тебе покажу, кто я такой, — осклабился брюнет. Он убрал руку за спину — но только на одно мгновение: его рука тотчас вернулась обратно, и в ней уже поблескивал ствол.
— А ну-ка, артисты, спускайтесь — будем знакомиться!
Усманов, мгновенно оценив ситуацию, тихо произнес: «Зверек, кажись, нам на выход!» И, скомандовав: «Пошли, а то, чего доброго, палить начнет», — стал спускаться вниз.
Черноволосый профессиональным взглядом окинул обоих и процедил:
— Так, а этот камуфляж для чего? Вы чего вырядились, точно ряженые. — Потом он вгляделся в лицо Зверька и добавил:
— А тебя, пацан, я где-то уже видел. Ну-ка, гвардейцы, топайте за мной.
Усманов лихорадочно соображал. Пистолет в руке брюнета очень красноречиво свидетельствовал о его решительных намерениях. Ясно, что стоит им сделать хоть одно резкое движение — и можно схлопотать пулю. Пожалуй, придется повиноваться. Пока. А там будет видно.
В это время Абрамов, услышав шаги на лестнице, метнулся к стене и нацелил свой пистолет с глушителем в сторону лестничной клетки, откуда должен был показаться незваный гость. Но тот оказался не дурак. Шаги стихли. Человек остановился и выжидал. Снизу, с улицы, донесся резкий выкрик: «А ну-ка, артисты, спускайтесь, сейчас будем знакомиться!»
«Так, — подумал Абрамов, — нештатная ситуация. Что за черт. Неужели все сорвется?»
И тут он заметил, как над бетонной кромкой пола снизу взметнулось что-то белое. Скорее машинально, чем сознательно, Абрамов нажал на спусковой крючок.
Раздался приглушенный хлопок выстрела, эхом раскатившийся по пустой комнате.
Абрамов выругался. Ну что он наделал, дурак! Вот зараза!
— Бросай оружие! Я сотрудник милиции! — громыхнул снизу раздраженный бас.
Только теперь он рассмотрел белый предмет, сбивший его с панталыку.
Платок. Обычный носовой платок. Подбросили вверх и взяли его дуриком, как самого последнего лоха.
— Брось пушку, кому сказал, мудила! Буду стрелять па поражение!
Абрамов понял, что ситуация зашла в тупик.
— Бросаю! — крикнул он, на всякий случай вытащив обойму и спрятав ее в карман. И швырнул пистолет на бетонный пол.
Снизу выглянуло крупное багровое блинообразное лицо с копной волос соломенного цвета. Оглядевшись, парень стал осторожно подниматься, и из-за порога показались широченные плечи, могучий торс, обтянутый синей рубашкой.
Детина держал в лапе ПМ. Зафиксировав взгляд на валяющемся пистолете Абрамова, он удовлетворенно гыкнул.
— Иди сюда. И смотри, чтобы без глупостей. Скажи спасибо, что я сегодня добрый. — Он ловко подхватил пистолет и опустил в карман брюк. — Сейчас Никита твоих корешков приведет. И поедем.
— Куда? — на всякий случай поинтересовался Абрамов. Он все еще надеялся, что это балуют охранники авторитетных людей, съезжавшихся в «Золотую ниву».
Ответ его ошарашил:
— На Петровку, мудила!
Глава 15
В большом банкетном зале ресторана «Золотая нива» стояла необычная тишина. Сегодня на сходняк приехали все, и даже старик Михалыч, который последние годы по состоянию здоровья на сходняках появлялся редко. По старому заведенному обыкновению, сначала принялись за трапезу. За стол в этот раз отвечал Максим Кайзер. И он не ударил в грязь лицом: накрыто все было по высшему разряду. Разве что запеченных соловьиных язычков да тушеных бараньих яиц, как выразился в шутку один из участников схода, не поднесли с кухни.
На сходняк опаздывать было не принято, и к семи ровно все собрались.
Важных гостей встречали перед входом в ресторан предупредительные охранники, выполнявшие сегодня одновременно роль обслуги, — одни отгоняли роскошные иномарки на парковку, а другие проводили гостей в зал и там рассаживали по местам.
В зале также все было строго. Во главе стола положено было восседать самому старому и уважаемому вору в законе — сегодня, как и последние несколько лет, за патриарха был Михалыч, который сидел сгорбившись между Варягом и Шотой, ничего не ел, а только потягивал из рюмки свой любимый французский коньяк. По правую руку от Варяга сидел Кайзер, за ним Дядя Толя и Закир Большой. Слева от Шоты — Паша Сибирский, Тима, Витек. И уж совсем в отдалении от патриарха и смотрящего расположились региональные авторитеты. Только Филата, питерского смотрящего, не было на этом сходняке, считалось, что он был еще зелен, без году неделю сидел в Питере и ему еще не подошел срок оказаться за этим почетным столом.
— Ну, — поднялся Кайзер, принимая на себя еще и роль тамады, — предлагаю, люди, выпить в память Медведя. Может, кто и не знает или не помнит, но сегодня двадцать пятое сентября — как раз ровно шесть лет с того дня, как Медведь отдал богу душу. Помянем не чокаясь!
Все выпили. И опять над столом повисла тягостная тишина, нарушаемая стуком вилок и ножей, звоном хрусталя, сопением и чавканьем.
— Мы всэ знаэм, зачэм собрались здэс, льуди, — без предупреждения начал вдруг Шота. — Нэ хорошо, что между нас остается нэпониманые. Это нэпониманые надо развэять. И поэтому я хачу папрасить тэбя, уважа-эмый Варьяг, дать нам атвэт. Вапросов накалилось много. И самый паслэдний вот какой.
Шота встал. Старый грузинский вор в законе пользовался беспрекословным авторитетом как у старых, так и у молодых воров. После смерти Медведя на сходняке не было более заслуженных воров, чем он, Михалыч да Ангел. Но Ангел, правая рука Медведя, сгинул в пучине воровских или ментовских разборок от пули неведомо-то киллера. И из старой гвардии осталось лишь двое — Михалыч и Шота.
Но Михалыч был дряхлый старик, да и не лез он никогда вперед, в сторонке держался. А Шота в свои шестьдесят с лишком лет выглядел молодцом — как достойный представитель древнего княжеского грузинского рода, с гордостью неся имя и храня честь своих предков. Слово Шоты было веским — к нему прислушивались даже те, кто не мог внутренне согласиться с ним, потому что все знали: в конечном счете Шота всегда оказывается прав.
— У людэй, Варьяг, к тэбе есть вапросы. И чем скарэе мы все расставим по мэстам, тэм будет лучше нам всэм. Вапрос первый — финансовый. Вапрос втарой — палитыческий. Но оба они взаимосвязаны. — Шота сделал, долгую паузу. Он поднес правую руку к усам и слегка потеребил седые, коротко подстриженные волосы над верхней губой. — Первый вапрос. Тут долго гаварить нэ стоит. Льюдям нэ нравится, что ты, Варьяг, давно уже, после гибели Егора Сэргеевича, практычески бэскантрольно распоряжаешься общаком. Мы нэ знаэм, сколько там дэнег, куда они уходьят, откуда приходьят… Но мы знаэм, что уходьят дэньги парой нэ по дэлу.
Сначала Балтыйский флот — сколько мы потэрьяли там? Тэперь вааружение. Все началось с Медведя, царство ему нэбесное. Именно Медведь научил нас выгодно дэлать бизнес. Это было правильное решение. Но ты, Варьяг, пашел еще дальше. Ты хочешь, чтобы мы работали прямо в систэме гасударства! Это уж савсэм ни в какие варота нэ лезьет. Пасему, уважаемый, мы хатым тэбя сместить с общака. Пусть дэньгами займется кто-нибудь другой. Кто — мы и это решим. — Шота помолчал. — И втарой вапрос — палитыческий. До нас дошли слухи, что ты, оказывается, втайне от нас всэх финансировал партыю Шелехова. Того Шелехова, каторого нэдавно убили. Скажу тэбе прямо. Кагда ты вошел в ближний круг к старому премьеру, мы всэ на это сматрели благосклонно. Ты дэйствовал прямо, аткрыто — и мы панымали, что это все для нашего общего дэла. Но Шелехов… Тут ты сделал недастойное дэло. Я так нанимаю, на Шелехова ты угрохал нэ один миллион баксов. И все напрасно. Был Шелехов — и нэт Шелехова. Так что я считаю — решение мы далжны принять одно: выбрать другого смотрящего России и общак ему пэредать. Словом, давайте рэшать, льуди.
Шота сел. Воры молчали. Слышно было, как с клекотом вырывается из груди Михалыча воздух на излете.
***
Их подвели к забрызганной грязью «девятке». Только теперь Абрамов догадался, что за ними следили как раз из этой тачки и они лохонулись самым банальным образом. Интересно, куда их повезут. Он все еще не верил, что на Петровку.
Блондин, который в этом дуэте явно был за старшего, распорядился:
— Вызывай подкрепление по рации, посадим одного в нашу колымагу, а другого, — он кивнул на Абрамова, — к Усачеву. Представляешь, стрелял в меня, сволочь! Жаль, браслетики я не захватил, я б те ручонки за спину заломил и…
Бывалый майор военной разведки понял, что единственный шанс на спасение у них есть, пока не подъехала вторая машина. По всему выходило, что это и впрямь ментура. Только вот с какой стати они тут пасутся — прямо под самым носом у воровского схода. Неужели охраняют? Но на долгие раздумья времени не было.
Абрамов, подмигнув Фариду, повернулся к блондину вполоборота и внезапно без замаха влепил ему прямой правой в скулу. Майор лет восемь занимался в секции бокса и в свое время был чемпионом округа в среднем весе. Поэтому его неожиданный сокрушительный удар сразу вывел блондина из строя, но для верности Абрамов нанес падающему блондину еще один страшный удар левой в солнечное сплетение и, не дожидаясь ответной реакции (хотя после такого апперкота какая там может быть реакция!), рванул прямо на брюнета. Тот явно не ожидал такой прыти от задержанного, но попытался стать в оборонительную стойку. В этот момент, воспользовавшись мгновенным замешательством брюнета, Фарид Усманов сделал резкое движение и, ловко захватив брюнета сзади за шею, сделал тому удушающий прием, да с такой силой, что брюнет в считанные секунды обмяк и беспомощно повис на мощных руках Фарида.
— Рвем когти! — рявкнул Абрамов, устремляясь обратно в калитку. За ним дернули Усманов и Зверек.
Они пулей пересекли всю строительную площадку, через прореху в заборчике выбрались во двор соседнего дома и помчались в глубь жилого массива.
Зрелище было занятное: два сорокалетних мужика и паренек лет двадцати делают спринтерский рывок по пересеченной местности без всякой видимой причины.
— Сейчас надо словить тачку и — кружным путем в центр! — на бегу командовал Абрамов.
— А что скажем Чижевскому? — выпалил, пыхтя, Усманов.
— Я потом сюда один вернусь! Задание превыше всего!
— А если тебя там эти громилы перехватят? — не унимался Фарид.
Абрамов на бегу махнул рукой.
Они выбежали на какую-то улицу. Навстречу им неспешно катил старенький «москвичек». Абрамов выбежал на проезжую часть и не терпящим возражения жестом приказал водителю остановиться. Дверца «москвича» приоткрылась, и показалось добродушное старческое лицо в толстых очках.
— На пожар?
— На похороны, отец. Довези до Тверской. Сотню даю! — выпалил Абрамов. А Фарид Усманов уже открывал заднюю дверь…
***
Обстановка на сходе накалилась до предела. Уже высказалось пятеро человек: после Шоты говорил Максим Кайзер, Паша Сибирский, Закир Большой, Дядя Толя. Встал Витя Тульский.
— Я на прошлом сходе говорил и сейчас могу повторить. У меня лично такое подозрение, что Варяг с кремлевскими заключил полюбовное соглашение. И что бабки из нашего общака перетекают к ним. Вот и весь сказ. Вот зачем Варяг Шелехова подкармливал. И еще неизвестно, люди, может, он не одного Шелехова кормил. Может, у него на коште еще десяток таких шелехо-вых сидит. И выходит, что Варяг всех нас продал с потрохами — и за всеми этими разговорами… — Он осекся, явно не зная, что еще сказать. В зале снова повисла тишина.
И вдруг старик Михалыч шевельнулся и, не вставая со своего стула, заговорил:
— Люди, я знаю, зачем вы собрались сегодня. Вы уже все решили. Ты, Максим, и ты, Закир, и ты, Витя, и ты, Толян. Вы свое решение вынесли еще до того, как сели за этот красивый стол. Вы говорите, что хотите Варяга отлучить от общаковых бабок. Но по сути вы ведь хотите утвердить новые порядки в нашем мире. Я стар, Шота, — заметил Михалыч, поворачивая голову в сторону грузинского авторитета, — но и ты не мальчик. И ты не хуже моего чуешь, куда ветер дует. И что даже не в Варяге тут дело, хотя, конечно, и в нем тоже, но во вторую очередь. Вы говорите: главное — в общаке и хотите общак взять из рук Варяга. Но все вы знаете — и я это знаю, и ты, Шота, это знаешь, что Варяг из нас, может быть, самый чистый и самый правильный вор, и уж если он контролирует нашу кассу, наш общий банк взаимного кредита… — на этих словах Михалыч лукаво улыбнулся, радуясь своей невольной шутке, — то с общаком все будет в порядке. А вот будет ли такой порядок при новом смотрящем — это еще вопрос. Впрочем, вопрос в другом: зачем вы, люди, завели этот разговор о смене смотрящего, о передаче общака? С какой целью…
Сидящие за столом недовольно заерзали. А Дядя Толя не выдержал и грубо оборвал Михалыча:
— Ты, Михалыч, понимаешь, что городишь? Ты что же, нас подозреваешь в чем?
— Я-то понимаю, — повысил голос Михалыч. — А вот понимаешь ли ты, Толян?
Дошли до меня слухи, люди, что по крайней мере один из нас недавно встречался с крупным ментовским начальником. И этот начальник дал некий приказ, некие инструкции относительно сегодняшнего сходняка, относительно Варяга…
Закир Большой сидел молча, сузив глаза и положив руки перед собой на столе. Витя Тульский вскочил:
— Да ты, Михалыч, чо говоришь — спьяну, что ли?
— Я-то не спьяну, Витек! — злобно отрезал старик. — Но лучше быть пьяным, чем вот таким, как ты, тверезым, но ничего не чующим. Я таким быть не желаю!
Варяг молча, напряженно слушал все, что говорили о нем на сходе. Михалыч явно знал что-то такое, чего не знал даже он. Варяг, и о чем старик, видать, не успел его предупредить. Но что? Почему Михалыч так явственно выделил слово «тверезый». Тверезый… И тут Варяг вспомнил, что в Москве есть законник с погонялом Тверезый — Бабурин его фамилия. Уж не на него ли намекает старый вор?
— Сделаем перерыв, — предложил Закир глухим голосом. — Надо остудиться… А то что-то мы все горячимся. — И, не дожидаясь реакции остальных, встал из-за стола и вышел. За ним последовали еще человек пять.
Михалыч тоже собрался было удалиться, привстал, но замешкался. И тут вдруг Дядя Толя взмахнул рукой.
В зал вбежали пятеро здоровенных громил — гладиаторы Кайзера. Максим, как ответственный за сегодняшний большой сходняк, обеспечивал всю охрану этого мероприятия силами своей пехоты. Но эти быковатые пацаны были явно не просто пехота, а по меньшей мере спецназ ВДВ…
— В прошлый раз, Варяг, ты нас сильно оскорбил, когда твои люди чуть было перестрелку не затеяли, но сегодня мы умнее поступили, — угрожающе захрипел Дядя Толя. — Чтоб тебе неповадно было… — И, повернувшись к вбежавшим охранникам, отдал короткий приказ:
— Берите его!
Варяг такого не ожидал. Это было страшное нарушение всех законов и правил большого сходняка. Подобные мерзкие сцены коварного предательства и полнейшего беспредела он видел только в старых американских боевиках про итальянскую мафию, когда приглашенных на мирные переговоры представителей враждующих кланов обманом завлекали в кровавую ловушку. Неужели свои воры решились на такое предательство по отношению к смотрящему России!
Варяг выскочил из-за стола с намерением добраться до боковой двери, ведущей из банкетного зала на кухню. Он попытался опередить ломанувшихся к нему бритых ребят, но тут страшный удар обрушился ему на затылок. В глазах потемнело, пол ушел из-под ног, все тело охватила внезапная слабость и ватная тяжесть…
Варяг провалился в пустоту и мрак.
***
Мимо ресторана «Золотая нива» со стороны МКАД медленно тащился древний «москвич». Старичок водитель оказался говорливым простачком, который за лишнюю сотню был готов не только отвезти одного из трех странных пассажиров обратно примерно в то же место, где он их подобрал, но даже прокатить по всей кольцевой автодороге хоть десять раз.