– Класс!
– Теперь ты полноправный боец! – получил я поздравление.
– Ага. До самой смерти!
– Сплюнь! – громкий окрик хлестнул меня. – Через левое плечо три раза. Кто ж так шутит!
Я поспешно сплюнул трижды. Даже поворачивать голову не пришлось, лицо и без того было направлено на завершённую только что татуировку.
* * *…Он протяжно вздохнул, сказал:
– Эх-хе-хе-е… Ну и ладно, Крайт так Крайт.
– Вспомнил ещё что-нибудь? – опять поинтересовалась Рута.
Пока он был не против делиться, ей необходимо узнать о нём как можно больше, для того чтобы убедить саму себя окончательно. В том, что перед ней именно тот, кого она искала и за кем следовала. О том, что сталось с напарницей по заданию, оставленной по ту сторону портала, Рута запретила себе думать…
Дверь распахнулась, и в комнату вошли двое дикарей. Один с наполненными водой вёдрами, второй с одеждой в руках.
– Переговоры подходят к концу, – объявил он. – Приводите себя в порядок.
– Время! – резко вскинулся Крайт. – Сколько сейчас времени?!
Вопрос был подкреплён соответствующим жестом – он похлопал себя по запястью. Вряд ли этот жест городского обитателя что-то сказал зонному дикарю, но чистый язык некоторые ублюдки всё-таки кое-как понимали, хотя в их среде считалось, что западло на нём говорить.
– На кой оно тебе, – недовольно буркнул дикарь с охапкой одежды; но просветил – на зонном, конечно: – До заката часа полтора.
Передние решётки клеток распахнулись, открывая товару путь к вёдрам и одежде. В виде исключения мужчине и женщине позволили выйти из клеток и разгуливать по комнате.
– Что он сказал? – спросил Крайт, когда пленники вновь остались в комнате одни.
– Что переговоры подходят к концу и что время примерно седьмой час, – ответила Рута.
– Утра или вечера?
– Вечера, конечно же.
– Когда стемнеет?
– Через час-полтора.
– Сколько мы тут ещё пробудем?
– Если переговоры скоро завершатся, то… – Рута сделала паузу, прикидывая. – Ну, в общем, часок у нас есть. Что ты задумал?
– Пока сам не понял до конца, но попробовать стоит, – уклончиво ответил Крайт. – Давай помоемся, только быстро.
Рута обеспокоенно подумала, что для страдающего амнезией этот человек действует на удивление собранно. Уж не обманывал ли он её с самого начала? Прикидываясь бедным-несчастным, потерянным и несведущим…
Времени оставалось немного, и Рута в процессе водных процедур не теряла его. Она между делом вела разговор обо всём и ни о чём. Торопилась убедиться во что бы то ни стало, что её товарищ по плену – не случайный «залётный попадун», а тот самый, объект. Втягивая в диалог, поджидала фатальной оговорки, которая послужит окончательным, гарантированным подтверждением.
– Тебя скорее всего заберут те грязные мужики со Стадиона, – просвещала Рута. – Ты им понравился.
– Думаешь? – спросил он, не оборачиваясь. Крайт обмывался, стоя к ней спиной. Трясти перед ней мужским хозяйством не желал, будто позабыв или не придав значения, что женщинам вид голого мужчины с тыла даже более приятен, позволяет им любоваться ягодицами.
Или он просто не хочет видеть её обнажённую, опасаясь повторения бурной реакции гениталий, уже имевшей место быть?..
– Уверена. – Девушка отжимала губку, намачивала снова и проводила раз за разом по животу, бёдрам, бокам, груди, отмывая мерзость, которая налипла на неё с момента пленения в ночном лесу. Кстати, странно, что среди тюремщиков и конвоиров не видно тех, кто захватил её. Разделение функций в клане? Одни охотятся и захватывают, другие сторожат и продают…
– Ох-хо-хо, да я произвёл впечатление. – По тону было непонятно, что Крайт вложил в комментарий – гордость или досаду.
– Куда больше их поразило, когда ты не скис после атаки в грудь… Как тебе удалось выдержать?
– Что именно? – не понял Крайт.
– Зомбак ударил тебя со всей дури, а тебе хоть бы хны… – После небольшой паузы Рута спросила в лоб: – Кто ты такой?
– Говорю же, сам не знаю. Было больно, но не до такой степени, чтобы перестать соображать. У меня и сейчас грудь болит. Наверное, сломаны рёбра.
– Вряд ли. – Девушка со знанием темы покачала головой. – При переломе рёбер ты бы так резво не двигал корпусом.
Именно это обстоятельство смущало её и не позволяло вынести окончательное суждение, идентифицировав Крайта как свою цель. Только мутант мог бы в подобной ситуации легко отделаться от последствий. Уж слишком браво этот мужчина переносил побои. Он ловок, вынослив, силён… И не имплантированный модер. При этом ни разу не мутант. Он вообще не имеет отношения к Зонам Посещения.
В том-то и дело. Он какой-то совершенно иной, неожиданный… Хм, будто не от мира сего, если скаламбурить.
– На мутанта ведь не тянешь… ой! – Рута спохватилась, что произнесла это вслух. Крайняя степень измотанности организма довела, и самоконтроль дал сбой.
– Кого?
– Мутанта, – неохотно повторила девушка.
– Люди Икс? – спросил он и пояснил: – При слове «мутант» в моей голове возникла именно эта ассоциация.
– Что за люди такие?
– Мне тоже интересно. Просто вспомнил. Люди Икс. А что за люди, без понятия.
– Ну а ещё что-то вспомнил? Имя, место рождения, маму, папу, коллег, друзей? – Рута вдруг поняла, что задаёт вопросы чуть ли не строгим тоном стража правопорядка из Большого мира. Нужно срочно менять интонацию. Самоконтроль ни к чёрту!
– Нет. Вспомню что новое, скажу.
Рута промолчала. Сейчас она предпочитала ему верить. Хотя уже имелся факт утаивания. У него в памяти явно что-то просверкнуло, когда он дёрнулся и моргал.
Отмывшись и переодевшись, получившая заряд энергии Рута сообщила Крайту, что он вполне может повернуться.
– Я ещё не вымылся, – буркнул он, присел на корточки над ведром и вдруг спросил: – А ты сама кто?
– Я человек, – без запинки ответила она.
– Просто человек?
– Да.
– А вот и нет, – возразил Крайт. – Ты же сама говорила, что ошейник надевают с целью блокирования экстрасенсорных способностей.
Рута мысленно чертыхнулась. Внимательный, чёрт! Впрочем, ничего удивительного. Ведь это – он.
Он? Пока что решительно убрать знак вопроса она не могла.
– На тебе тоже ошейник, – парировала она адекватно. – Но разве ты не человек?
– Понятия не имею, кто я. Но страстно хочу выяснить.
Вода в ведре бурно заплескалась, когда Крайт раздражённо заболтал в нём тряпкой.
– Кто ты такая на самом деле? – напористо спросил Крайт. – Признавайся!
– Даже если я скажу правду, ответ тебе ничего не даст. Потому что ты здесь чужой.
– Не заговаривай мне зубы, – теперь в его голосе сквозанула явная угроза.
Ого, показывает клыки! Неужели вспомнил о себе нечто такое важное, что рискнул пойти на конфронтацию с единственной в этом аду союзницей?
– Даже не пытаюсь… Я внимательно наблюдала за тем, как ты вёл себя там. На площадке… Сарки, зомбак, покупатели… Ты всех увидел впервые, – медленно, делая паузы между предложениями, вещала Рута. – Будешь спорить? – Не дожидаясь ответа, она продолжила: – По твоему восприятию окружающего только безголовый не догадается, что сейчас ты здесь впервые… И это я ещё скромно промолчала насчёт непонимания местного языка.
Крайту нечего было ей возразить. Он действительно всё здесь видел впервые в жизни. Амнезия амнезией, но если ты забыл адрес, то при виде дома скорей всего поймёшь, что живёшь в нём. В случае же Крайта все реалии были новыми, ранее ему незнакомыми. И что-то в них было такое, неуловимое… Оно не давало Крайту покоя, бередило его.
– Если мы выберемся, обещаю помочь тебе найти путь домой, – сказала Рута, смотря в глаза мужчине. – Верь мне.
– С чего бы вдруг? – Агрессия Крайта стухла, сейчас он скорей выглядел усталым, растерянным путником в незнакомой местности.
– У тебя есть другие варианты? – Девушка невесело усмехнулась. – Можешь, конечно, довериться тому мужику с гайкой на шее…
– Это тот, что говорил на русском?
«Русском». Опять он использует устаревшее название!
– Да, он, – кивнула Рута. – Но не переоценивай фактор, чистый при желании используют здесь все. Только желание далеко не у всех…
– Как это? – удивился Крайт. – С чего вдруг? Мы что, не в России?
– Строго говоря, именно так, мы ни черта не в России. – Рута улыбнулась ещё раз, неожиданно для себя – весело; наивный вопросец поднял настроение, и она добавила: – Хотя Россия вокруг и везде, куда от неё денешься-то. – И тем самым окончательно запутала Крайта.
Неудивительно, что у Крайта вырвалась фраза на матерном, короткая, но весьма энергичная.
– В Троте всё не как у людей. Вот и российский… э-э-э… мутировал. Что-то подобное в своё время произошло в процессе виртуального общения, и появился искажённый новояз компьютерных сетей. Но в нашем случае перекорёжило весь лексикон, полностью, как будто Зоной была поставлена цель не оставить камня на камне от устоявшихся норм литературного языка… – терпеливо просвещала Рута малознающее, зато великовозрастное дитятко. – Вообще так было не всегда. Но Круговое Вторжение многое поставило с ног на голову, и наоборот, стоявшее на голове перевернуло ногами вниз. Особенно когда «окна» перехода начали возникать где ни попадя, и потекли ручейки перемещенцев. Местные и пришлые пытались общаться на российском как на всеобщем, но потом, когда набралось прилично иностранцев, да не только современников, но ещё из разных эпох истории, и вдобавок… м-м-м… в «окна» начали проходить разумные нелюди, разномастные, образчик за образчиком… короче, языки смешивались, человеческие с нечеловеческими, и…
– Нечеловеческими?!
Крайт наконец покончил с помывкой и развернулся. Сказанное Рутой так его поразило, что он даже не вспомнил о том, что во всей красе продемонстрировал своё «хозяйство».
– Да, да! – вовсю разулыбалась девушка, откровенно разглядывая новые виды, передние. – Сюда же затягивает всяких, в том числе и неземлян. Не так уж много, но и далеко не единичные случаи. Говорят, что настоящие инопланетяне как бы нуль-транспортируются с других планет…
– Разумные, но не люди… – медленно повторил он, будто смакуя это словосочетание. – И на кого они похожи? Может, вампиры, оборотни, орки, эльфы…
– Да. Да. Да. Да, – чётко, с одинаковыми паузами ответила Рута. – Ты всё понял правильно. И ещё другие. Мифы, сказки и легенды не совсем лгали, они прозрачно намекали, что в прошлом уже случались контакты с жителями других планет.
– Всё это похоже на какой-то… э-э-э… жестокий прикол.
– В точку. – Рута убрала с лица улыбку, сейчас уже не до смеха. – Все Зоны и особенно Трот – сплошной прикол. Издевательство над человечеством и нашей планетой. Были изначально, а теперь и подавно…
На этом они закруглили тему. У мужчины пропало желание углубляться, а девушка не форсировала. Пусть переваривает, пока есть возможность.
– Слушай, Крайт, – миролюбиво обратилась она к нему. – Трот слишком опасный мир, здесь очень легко умереть. Без меня ты долго не продержишься. Оно тебе надо, бесследно сгинуть здесь и сейчас, вдали от родного дома? Небось там у тебя остались близкие. Жена, дети, родители, братья, сёстры…
Крайт вздрогнул, шумно задышал и схватился за голову.
Неужели что-то важное вспомнил?! Если да, то сейчас наверняка придёт к нему горечь осознания, что Рута чертовски права! Это время для него – чужое. Как и он для него. И как человек бывалый должен прийти к выводу, что напарница действительно сможет ему помочь. В конце концов, хуже не будет.
Она отвлеклась от экстраполяции мыслей собеседника и обнаружила, что всматривается не в нижнюю часть тела, отвлекавшую внимание, а в его отмытое лицо. Когда до неё дошло, она широко распахнула глаза. Ей даже показалось, что глаза полезли на лоб. Ещё бы они не полезли!
Вода преобразила лицо мужчины, и Рута увидела практически обычную кожу. Почти никаких следов побоев! Разве что пара не слишком заметных пятен ещё напоминала о них. Девушке захотелось попросить Крайта снять налепленные «пластырьки» – она захотела удостовериться, что повреждения на торсе уже мало похожи на раны. Но передумала: ему сейчас и так нелегко, а тут ещё она с проверками своих предположений…
Предоставленная дикарями одежда была, мягко говоря, поношенной и нечистой. С трупов снимали? Рута поначалу решила, что это она сама нелепо выглядит в таких обносках. Однако, увидав Крайта, облачённого в шмотки «выдано дикарями», поняла, что ещё легко отделалась. Если на ней одежда смотрелась как мешковина на картошке, то мужчина… Настолько убогую, не по размеру и сомнительной целостности одежонку в Троте носят разве что совсем зелёные новички, особого выбора не имеющие, или сталкеры-лузеры, которым до последней ходки немного осталось.
В этом прикиде спутник Руты выглядел прямо как карикатура на сталкера. А неуместные чёрные кроссовки – переобуваться он не стал – и сосредоточенное, хмурое выражение лица только усиливали эффект. Посматривая на него, девушка чуть было опять не разулыбалась, но веселье вдруг исчезло, как ветром сдуло.
До неё дошло.
Кроссовки! Те самые, которые она видела в больнице.
«И как я раньше не обратила внимания?!» – сокрушилась Рута.
Вспомнилась и МОЩЬ. Та самая. Лицо. Круглое, не костистое. Форма и положение глаз, линия подбородка. Он был похож на сестру. Не слишком сильно, но похож. Как и положено единокровному брату.
А ещё он похож, вдруг обескураженно осознала Рута, не на кого иного, как… на этого водителя грязного фургона, сталкера с гайкой на шее. Пускай лицо «стадионного», который звался Скифом, уже морщинистое, сухое, но пропорции схожи, будто черты его и Крайта формировались из одинаковых заготовок. Добавить Крайту морщин, сухости… и родная мать не отличит!
Окончательный, удостоверенный по всем правилам вывод о том, что потерянный объект вновь найден, не вызвал у Руты радости. Это, конечно, хорошо, что брат оказался буквально на расстоянии вытянутой руки, но… феноменальное везение стоит дорого. А как же! Сейчас возьмут и продадут в бордель, и всё – здравствуй, новая жизнь. Вернее, не жизнь, а существование ради исполнения самых тёмных и грязных желаний клиентов. А чтобы не было обидно за свою нелёгкую судьбину – получи, красавица, драгоценное осознание.
Роскошная, вселенская несправедливость: без пяти минут зонная шлюха, зато обладающая важнейшей информацией. Или же наоборот, узнала информацию и в качестве платы заполучила существование в борделе. Всё-таки до чего права была её собственная мать. «За всё в этой жизни приходится платить, даже за везение, а за удачу плата особая!» – часто повторяла она. Девушка встряхнула головой, прогоняя тяжёлые мысли.
В отличие от Руты, загрузившейся по полной, Крайт, судя по его расслабленному виду, в эти минуты ничем уже себя не терзал. Он явно вспомнил что-то существенное, и это укрепило его в избранном решении. Запустив руку в задний карман своих скомканных, изодранных джинсов, мужчина достал оттуда зубочистки.
– Вот. – Он протянул Руте открытую ладонь. – Возьми.
Приняв одну из тонких деревянных палочек, девушка повертела ею в пальцах.
– Откуда это у тебя? – спросила она.
– Взял у того типа с пулемётом. – Крайт ухмыльнулся. – Или ты думала, что я просто так захотел с ним подраться? Э, нет, таких здоровяков нужно или сразу убивать, или обходить сторонкой.
– Ну-у… – протянула девушка. – А вдруг тебе понравилось бы?
– Да, точно! – оживлённо ответил Крайт. – Я требую продолжения банкета! – раздухарился было он, но спохватился и вновь стал серьёзным и сосредоточенным. – Твоей задачей является отвлечение внимания. – Почти без перехода мужчина начал излагать свой план: – Кольнёшь одного зубочисткой, второго пихни локтем… Главное, заставь сосредоточиться на тебе. Всё остальное сделаю я.
– Ты намерен убежать с помощью зубочисток? – на всякий случай уточнила Рута, потому как ничего безумнее не смогла бы и представить. – Это и есть твоя гениальная идея?
– Во-первых, убегаю не я, а мы. Или ты хочешь остаться здесь? – Не дожидаясь ответа, он продолжил: – Во-вторых, у меня для них припасена парочка сюрпризов. И в-третьих… – Крайт сделал многозначительную паузу. – Если у тебя есть другой план, давай выкладывай.
Плана у Руты не было. Осталась только надежда. На то, что её всё-таки разыщут и выдернут из плена, случившегося невзначай и так некстати. Но товарищу по неудаче – или же вновь найденному объекту преследования – она об этом даже не заикнулась, конечно.
Его вряд ли обрадует, если его выдернут вместе с ней невесть кто. И выглядеть выдёргивающие будут как невесть откуда свалившиеся, вооружённые до зубов бойцы в серьёзной экипировке…
Время шло, а никто не приходил. Час вроде бы миновал. С каждой следующей секундой веки девушки тяжелели, а по телу разливалась слабость. В конце концов она не выдержала и, прислонившись спиной к стене, клеванула носом.
* * *…Пользуясь возможностью, человек употребил передышку для того, чтобы в ожидании сидеть на стуле, закрыв глаза. Он прокручивал в голове свежие воспоминания – свои боевые приключения на поляне. Дойдя до эпизода с «выстрелом» из пальца, он вдруг заполучил из подсознания яркое, подробное воспоминание об аналогичном случае. Из прошлого, чуть ли не из детства. Узнать бы – из собственного?..
* * *Мужчина в вертикально-полосатой чёрно-белой блузе рубанул рукой рядом с коленом и покатил к диктору.
– Шестьдесят девятый! Белые! – громко сказал судья и направился в нашу зону.
– Какая там подножка?! – возмутился я, следуя за ним. – Он сам упал!
Догнав, я снова попытался убедить арбитра в его же неправоте.
– За подножку на две минуты удалён игрок команды «Металлург» Вадим Коротких, номер шестьдесят девятый! – Объявление, провозглашённое дикторским голосом, разнеслось по стадиону.
Болельщики, коих собралось немало, принялись возмущённо свистеть. Ещё бы! Тут, понимаешь, полуфинал, а судьи откровенно «топят» команду хозяев…
– Ты что творишь? – с укором произнёс я. – Это уже откровенный сплав идёт!
– Замолчи, пацан, не твоё дело, – отмахнулся он от меня. – А ещё раз откроешь рот, выпишу тебе пять плюс двадцать!
– Вит! – донеслось с нашей скамейки. – Закрой рот!
Посмотрев на скамейку, я встретился глазами с нашим тренером. В них сверкали огоньки ярости. Он тоже недоволен судейством, но эмоции пытается сдержать.
– Не провоцируй судей, – бросил мне наш капитан, проехавший мимо.