Это была та самая старуха. Она лежала, раскинув руки в стороны. Причем, пистолет по-прежнему находился в ее правой руке. Бирет с головы сполз. И только сейчас, Туманов понял, что так удивило Грека. Признаться, он и сам был сейчас удивлен не меньше капитана.
К берету был приколот парик. Но еще большее удивление майор испытал, когда повнимательней вгляделся в лицо особы, которая скрывалась под париком. Это был начальник службы безопасности общества автомобилистов Филатов.
– Вот это да, – удивленно протянул кто-то из подбежавших лейтенантов. – Да это оказывается не старуха, а мужик.
Федор посмотрел на Грека, не понимая, почему у того на лице разочарование. Радоваться надо, а он чуть не плачет.
– В чем дело, Сан Саныч? – спросил майор.
– Да я его бутылкой с водкой по голове шарахнул. Встал за дерево. Смотрю, ломится через кусты. Ну я его легонечко тюкнул по башке. Да видно удар не рассчитал. Бутылка вдребезги. Водку жаль.
Федор улыбнулся.
– Саня, да я тебе сейчас… – сказал он, посмотрел на часы и добавил: – Нет, лучше завтра. Целый литр куплю. – Заметив, что лежащий на земле открыл глаза, Федор произнес весело: – Е-мое! Валерий Николаич? Вот не ожидал вас увидеть, – улыбнулся Туманов так, словно Филатов был его давнишним другом, с которым они не виделись, по меньшей мере, лет тридцать, и вот, наконец, судьба опять свела их.
Сидя на земле, Филатов потрогал голову. На том месте, куда ему заехал бутылкой Грек, теперь была здоровенная шишка. Могло быть и хуже, да помог берет с париком.
Подняв глаза на Туманова, Филатов произнес невесело:
– Да уж, встреча так встреча. Мир тесен, майор. Вот мы и встретились. – Он выжидающе уставился на Федора Туманова. А майор поднял с земли, берет с париком, стряхнул с него прилипшие старые листья, осмотрел и надел его на голову Филатову со словами:
– Наденьте паричок, Валерий Николаич. В нем вы так хорошо смотритесь. Если вас вот так поместить в камеру, то петушиный угол вам обеспечен. Очень уж вы на женщину смахиваете в этом наряде. Вижу вы не рады нашей встрече?..
Филатов усмехнулся, понимая сказанное майором, не иначе, как издевку. Какой смысл ему радоваться их встрече.
– Напрасно вы так, – доверительно произнес Туманов. – А я вот напротив, очень рад. Мне ведь ваша рожа еще в тот раз не понравилась. Я догадывался, что вы в этой грязи тоже замараны до самых яичек. Да заняться вами было недосуг. Но теперь у нас с вами будет время для доверительной беседы. Уж вы мне верьте. И, думаю, вы мне расскажите, за что задумали убрать своего шефа. Можете, это сделать прямо сейчас. И мы быстренько оформим ваши показания, как явку с повинной. Бог с вами. Пойду уж вам на уступки. Так и быть.
Филатов хмыкнул, покачав головой, которую все еще потирал рукой.
– Удивляюсь вашей самонадеянности, майор. Вы думаете, все у вас получится складно да гладко? – в свою очередь спросил он Туманова.
Федор согласно кивнул. И сказал, не собираясь разочаровывать начальника службы безопасности:
– В этом я почти уверен.
– А вот и ничего подобного, майор. Зубки сломаете. – Прозвучало как будто бы с угрозой, на которую Федор отреагировал вполне сдержанно. – Да, – вздохнул Филатов. – Хрен два вы бы меня взяли сейчас, если б я сразу догадался, что этот усатый, – покосился он на Грека, который старательно упаковывал в целлофановый пакет его пистолет с глушителем, – ваш мент, – сказал Филатов с нескрываемым сожалением. – Я ведь его за бомжа принял. Рожа у него, как у алкаша. Смотрю, сидит, водочку пьет, огурчиками закусывает. Ну как есть бродяга. А оно вон как все оказалось. Звезданул он меня по голове.
Федор Туманов посмотрел на Грека, и усатый капитан сразу понял, о чем сейчас подумал майор, поспешил заверить.
– Николаич, я всего лишь пять грамм принял, для конспирации, – оправдываясь, проговорил он.
Услышав хруст веток, все кто был возле Филатова, да и он сам, обернулись. Увидели Леху Ваняшина. Тот ломился напрямки через кусты, ведя под руку киллера Ледова, при виде которого у Филатова от удивления округлились глаза.
– Постой… я же в тебя… – начал он и осекся, понимая, что любое словесное признание будет истолковано операми ни в его пользу.
– Что ж, Филатов, как видите, кое-что у нас уже получилось, – кивнул Федор на Ледова и расстегнул его ветровку. Все увидели, что под ней на киллере был одет легкий бронник, который и спас ему жизнь. – Не сомневаюсь, что вы были прекрасно информированы о том, что один из киллеров погиб при задержании. А второго вы решили убрать, как ненужного свидетеля. Так ведь?
Филатов усмехнулся.
– Зачем я буду понапрасну тратить слова, если вы и так все знаете, – сказал он, ненавистно, сверкнув глазами на Туманова.
– Ну положим нам известно не все, – сказал майор, при этом не унижая своих достоинств. – К примеру, мне и моим товарищам не терпится узнать, кто проинформировал вас о том, что один из нанятых вами парней, погиб?
Филатов нагло улыбнулся.
– А вы попробуйте догадаться, – предложил он майору. – Держу пари, вам это не удастся, – вызывающе хохотнул он Туманову в лицо.
Туманов вздохнул, но вызов принял.
– Думаю, напрасно вы сомневаетесь в моих способностях. А впрочем, сомневаться или нет, это ваше дело, – с безразличием махнул рукой Туманов. – Но вот в чем сомневаться вам не имеет смысла, так это в том, что ваша личная вина обязательно будет доказана. И вот тому подтверждение, – указал Федор на Ледова.
На короткий миг Ледов и Филатов посмотрели друг на друга. И Филатов не выдержал взгляда молодого киллера, отвел глаза.
Грек достал из кармана наручники.
– Ну что, пошли? Камора для вас уже приготовлена, – сказал Филатову Грек. Тот как видно даже в этой ситуации не утратил чувство юмора. Спросил с усмешкой, глянув в усатую физиономию:
– Надеюсь, это будет шикарный номер люкс.
Он не знал, что Грек тоже был мастером пошутить. Обескуражить такого тяжело. И капитан ответил:
– Еще какой шикарный. С парашей в изголовье. Уверен, вам понравится. Пойдемте, – потянул он Филатова за рукав плаща. На выходе из сквера их уже поджидал милицейский микроавтобус, вызванный по рации.
Глава 13
Валерию Филатову было несколько странным оттого, что вопреки ожиданиям, его поместили не в одиночку, а в камеру, где кроме него уже находилось четверо сидельцев. Двое блатных, которые как видно нашли общий язык и держались особняком ото всех. Еще тут был старик, согрешивший на старости лет с малолетней распутной соседкой, родители которой обратились в прокуратуру с заявлением об изнасиловании. Четверым в камере был паренек, неаккуратно вытянувший на рынке бумажник из кармана у переодетого оперативника. Отдел по борьбе с карманниками в это время как раз проводил операцию, и один из оперов играл роль богатенького дяди, швыряющего денежками направо и налево. И, похоже, справился со своей ролью на все сто. Один из группы глухонемых карманников решил позаимствовать его бумажник. Теперь пареньку грозил приличный срок, так как до этого он уже был осужден за аналогичное преступление и получил два года условного.
В не лучшем положении оказался и сам Валерий Филатов. Чего проще ментам доказать его причастность к убийству председателя общества автомобилистов, и опера уже провели очную ставку, на которой молодой киллер признался в том, что через его приятеля Анатолия Фомина, работающего ранее охранником у Филатова, тот заказал им убить Волочко. К тому же теперь Филатову еще и инкриминировалась попытка убийства самого киллера Ледова. Сроку вполне хватит на две жизни. А она у него одна, и просиживать ее в тюрьме Валерию Николаевичу страшно не хотелось. И он стал подумывать о побеге. А для этого надо всего лишь немногое: договориться со следователем прокуратуры и внести солидный залог, чтобы его выпустили под подписку о невыезде. А дальше, плевал он на все подписки. В тот же день он бы исчез из города и опер Туманов со своими ищейками никогда бы не нашел его.
Он не стал ломать голову над тем, откуда у одного из блатных с собой в камере оказался сотовый телефон. Судя по всему, эти двое здесь как у себя дома. К баланде, которой кормят его, Филатова, и глухонемого карманника, и насильника старика, они оба не притрагиваются. Пищу им приносят с воли. Фрукты, шоколад, сырокопченая колбаска, молоко сгущенное, и это неполный ассортимент того, что у них присутствует на столе.
Валерий Николаевич не стал интересоваться, откуда у них такое изобилие. За подобные вопросы здесь запросто можно схлопотать заточку под ребра. Да и плевать ему на продукты. А вот сотовым бы ему сейчас воспользоваться не мешало.
Вечером, лежа на своей шконке, он наблюдал за тем, как блатные режутся в карты. Глухонемой карманник спал, отвернувшись к стене. Насильник старик храпел, лежа на спине.
Филатов встал и, не надевая ботинок, босиком подошел к шконке, на которой сидели блатные. Все то время, пока находился тут, он старался не вступать с ними в конфликт. Видел, как пару дней назад глухонемой парень отказался убираться в камере. За ослушание его здорово избили. Причем, на физиономии не было ни одного синяка, чего не сказать про спину и ребра. Все там оказалось разукрашено настолько, что Филатов содрогался при мысли, что и на его спине могла красоваться такая роспись от кулаков.
Филатов встал и, не надевая ботинок, босиком подошел к шконке, на которой сидели блатные. Все то время, пока находился тут, он старался не вступать с ними в конфликт. Видел, как пару дней назад глухонемой парень отказался убираться в камере. За ослушание его здорово избили. Причем, на физиономии не было ни одного синяка, чего не сказать про спину и ребра. Все там оказалось разукрашено настолько, что Филатов содрогался при мысли, что и на его спине могла красоваться такая роспись от кулаков.
Отложив карты на край подушки, оба холодно уставились на подошедшего Филатова.
– Тебе чего, дядя? В картишки перекинуться хочешь? – спросил один, пошкрябав ладонью трехдневную щетину.
Филатов заискивающе улыбнулся. На воле с такими тварями словом бы не обмолвился, а тут смотри ты, кланяться приходится.
– Не-е, я не играю… – замолчал на половине фразы Филатов, догадавшись, что своим отказом может оскорбить блатных.
Переглянувшись, они посмотрели на него несколько удивленно. А тот, небритый, спросил:
– Чего ж тогда тебе надо?
Филатов решился признаться. И сказал:
– Помощь.
Блатари опять переглянулись.
– Это ты не по адресу, – отвернувшись, проговорил небритый, утратив к Филатову всякий интерес. Карточная игра его привлекала больше, чем общение с ним.
– Мне нужна ваша помощь, – уже уверенней произнес Филатов, почувствовав, что дело выгорит, и раз уж начал, то теперь не стоит останавливаться. Должна же быть у них хоть капля сочувствия. Они же сами сидельцы, судя по их рассказам, уже не по одному сроку тянут, стало быть, поймут его.
– Бесплатно помогает только «скорая», – хохотнул другой блатарь.
– А если не бесплатно? – сказал Филатов, несколько понизив голос и покосившись на глухонемого, но потом вспомнил, что тот ничего не слышит, хотя по губам понимает неплохо. Но сейчас тот лежал по-прежнему, повернувшись к стене. И старик спал. Это успокоило Филатова, и он достал из кармана брюк сто долларовую купюру, которую удалось пронести, сунув под пояс. Ремень при водворении его в камеру, у него, как и положено изъяли, и часть денег. Но сто долларов ему все же удалось спрятать. Их не нашли.
– Ого, – восхищенно произнес небритый, выхватывая из руки Филатова купюру. – Говори, чего надо делать-то? Может, немого замочить? – кивнул он на спящего карманника. – Или старика, чтобы во сне своим пердом воздух в камере не портил?
Филатов отрицательно помотал головой, и сказал:
– Никого мочить не надо. Мне нужно воспользоваться вашим сотовым телефоном.
Небритый рукой махнул, подзывая, чтобы Филатов сел рядом, и когда тот сел, сказал доверительно:
– Видно важный для тебя этот звонок, раз такие «бабки» за него платишь.
Филатов вздохнул.
– Важный. Очень важный. Ну так я могу воспользоваться вашим мобильником? – кивнул на подушку, под который блатари убирали трубку сотового после каждого разговора.
– Да. Конечно. Звони, – достав трубку из-под подушки, небритый протянул ее Филатову. – Надеюсь, нам выходить не надо? – пошутил он, но Филатов ему не ответил. Схватив трубку, он вернулся на свою шконку и, забравшись на одеяло с ногами, отвернулся, нажимая пальцем на кнопки с цифрами. После того, как номер был набран, он прижал трубку к уху, жадно вслушиваясь в протяжные гудки, которые казались ему чересчур томительными, и мысленно он подгонял, чтобы там, куда он звонил, поскорее сняли трубку. Хотя с того момента, как он набрал номер, всего-то прошло несколько секунд, но они ему показались необычайно долгими, и потому, когда трубку сняли, он закричал слишком громко:
– Алло?! Это Филатов вас беспокоит… – он покосился на блатарей, заметив, как небритый покачал головой, приложив палец к губам. Это означало только одно, что ему не следует так кричать. И он, кивнув небритому, что понял, отвернулся.
– Мне срочно нужно поговорить с Николаем Константиновичем, – попросил Филатов, уже заговорив потише.
В трубке повисла молчаливая пауза. И когда Филатов уже был готов поверить в то, что их разъединили, послышался знакомый голос, который властно произнес:
– Я слушаю?..
– Николай Константинович, это я, – произнес Филатов, едва не расплакавшись от счастья, что его услышал тот, кто ему сейчас был необходим и на кого он мог рассчитывать. – Мне нужна ваша помощь. Понимаете, я попал в неприятную ситуацию, – пустился, было, Филатов в объяснения, но голос перебил его. В нем послышались грозные нотки:
– Почему ты звонишь мне? – Теперь Филатов услышал в голосе раздражение, от которого ему стало не по себе. Рушились его надежды на освобождение.
– Ты – дурак! Кретин! Наворочил дел. Почему ты самостоятельно принял решение о ликвидации Волочко? Разве ты забыл, что не имеешь такого права? Откуда ты мне звонишь? – спросил голос.
Филатов оглянулся на блатарей, которые как ни в чем не бывало, резались в картишки, и сказал, что он сидит в камере.
– А позволь тебя спросить, как ты туда попал? Ты не должен был никуда влезать. Ты попал туда из-за своей дури, – констатировал голос, здорово расстроив Филатова.
– Николай Константинович, позвольте вам объяснить?.. Все несколько не так, как вы думаете. Оперативники вот-вот должны были взять Волочко, и если бы я не предпринял своевременных мер…
– А что тут объяснять, – с ухмылочкой заговорил голос. – Ты влип, по самые некуда. Это понятно даже глупцу. А порядок ты знаешь, – подсказал голос: – Не попадать в руки милиции. А если уж попал, то в твоих интересах, держать язык за зубами.
– Да я слова им не сказал, – Филатов готов был поклясться в том, что Туманов со своими операми ничего от него не добились, но голос вдруг спросил довольно резко:
– Ты сказал, что сидишь сейчас в камере? А откуда у тебя телефон?
Филатов почувствовал, что его прошиб пот. Но про то, что этот звонок, его единственная надежда выбраться отсюда, он не стал объяснять. Все равно его объяснения будут истолкованы не так.
– Я одолжил его у двух парней, которые сидят тут, – опять покосился он на блатарей. Те по-прежнему, резались в карты и как будто не обращали на него внимания.
– А откуда он у них? Подумай, как им могли позволить пронести в камеру сотовый? И кто, тот добряк? – вкрадчиво, даже как будто ласково, поинтересовался голос, и от этого Валерию Николаевичу Филатову стало не по себе, и он не ответил. Зато голос произнес то, что можно было считать приговором:
– Жаль, я слишком поздно понял, что имею дело с таким ослом, как ты, Валера.
Тишина в трубке, показалась Филатову ужасающей, но он по-прежнему держал мобильник возле уха, словно надеялся, что тот, с кем он разговаривал, изменит свое мнение.
Небритый блатарь, заметив, что Филатов ничего не говорит, подошел.
– Дядя, цыгель, цыгель, – сказал он, забирая из руки Филатова трубку. Тот повернулся к нему, и небритый от удивления раскрыл рот.
Лицо у Филатова было белым, точно обескровленным.
– Чего? – едва шевеля губами, произнес он, уставившись на небритого. Тот на всякий случай отступил, проговорив:
– Я говорю, время. Долго ты базаришь.
Филатов ничего не сказал. Лег, отвернувшись к стене. Он даже не обратил внимания на то, как дверь открылась, и в камеру вошел майор Туманов вместе с тем цыганом, который огрел его при задержании бутылкой по голове.
– Ну вот, Филатов, – сказал майор, садясь рядом с лежащим Филатовым. – А ты говорил, что у меня ничего не выйдет, – упрекнул он. – Уже вышло. Весь твой разговор по телефону, записан нами на прослушку. А теперь мы и номерок узнаем, по которому ты звонил.
Филатов поднял голову с подушки, посмотрел на блатарей. Только сейчас догадался о подставе. Понял, кто они.
– Не косись так, – сказал ему капитан Грек. – Они оба оперативники. Как видишь у нас не дураки работают. А ты язвил над нами. За недоумков нас принимал. Да сам оказался в дураках. Вот тебе наперед наука: не считай себя умней других.
– Суки! – в бессильной злобе прорычал Филатов, хватаясь руками за голову. Потом глянул Федору Туманову в лицо и захохотал. – Майор, не радуйся. Ты забыл закон: если тебе сегодня прибыло, то завтра убудет.
– Ты это к чему? – поинтересовался Федор.
– А к тому. Если тебе повезло сегодня, то не думай, что завтра будет то же самое. А сейчас, пошел отсюда вон, – рыкнул он на Федора. – Я спать хочу. И разговаривать с тобой не намерен.
Туманов вздохнул, вставая со шконки. Покачал головой.
– Стало быть, на откровенность нам рассчитывать не стоит? Жаль.
Филатов не ответил. Лежал, отвернувшись к стенке.
Выйдя из камеры, Федор сказал Греку:
– Вот что, Сан Саныч. Сегодня уже поздно, – взглянул майор на часы. – Нам с тобой пора по домам, а завтра с утра займись, пробей номер и этого Николая Константиновича. Судя по всему, фигура он не простая. Не стал бы Филатов беспокоить его, если б тот не имел веса.
– Скорее всего, так, – согласился Грек. – Завтра мы это выясним. Думаю, это будет не трудно. Номер проверим по базе данных. – Заметив, что Федор Туманов замедлил шаг, он спросил: – Ты чего, Николаич?