– Скорее всего, так, – согласился Грек. – Завтра мы это выясним. Думаю, это будет не трудно. Номер проверим по базе данных. – Заметив, что Федор Туманов замедлил шаг, он спросил: – Ты чего, Николаич?
– Да мне тут одна мыслишка в голову пришла. Помнишь, когда мы застукали Волочко на квартире с несовершеннолетней Рязановой…
Грек уставился на Туманова.
– Ну и чего?
– Помнишь, он тогда звонил кому-то по сотовому?..
Грек кивнул, припоминая тот эпизод.
– Звонил.
– Так вот того человека он тоже называл Николаем Константиновичем, – сказал Федор.
– Вообще-то, точно. Ты думаешь, и Волочко и Филатов звонили одному и тому же человеку? – спросил Грек.
– Ручаться не берусь. Но думаю, да, – проговорил Туманов настолько уверенно, что теперь и Грек призадумался. Для начала он всего лишь хмыкнул. А потом его физиономия приняла такое углубленно-философское выражение, что Туманов не решился его отвлекать и какое-то время шел молча, пока, наконец, сам Грек не произнес:
– Ладно. Завтра кое-что выяснится. А сейчас, давай по домам, – предложил Грек. Пару месяцев назад он познакомился с женщиной. Хотя вряд ли это можно было назвать знакомством. Они жили с ней в одном подъезде и изредка встречались на лестничной площадке. А тут Грек поздно вечером возвращался домой и увидел, что соседка по подъезду мучается с дверным замком. Не может ключом открыть дверь. Ну и, конечно, Грек, как истинный джентльмен взялся помочь. Как потом уверял сам Грек, тогда он не имел никаких намерений. Но именно с этого дверного замка и начались их отношения. Соседка тоже была одинокая, как и Сан Саныч Грек. После неудачного замужества больше не предпринимала попыток связать свою жизнь с мужчиной. Вот тут-то ей и подвернулся усатый капитан Грек.
Приятель Леха Ваняшин шутил над ним, как только мог. Хотя шутки эти были беззлобными, во всяком случаи, так казалось самому лейтенанту. На стол, на то самое место, где обычно сидел капитан Грек, Ваняшин поставил, пустую литровую банку из-под пива, на которой скотчем наклеим бумажку, означавшую, что эта емкость стоит здесь для пожертвований на детскую коляску. И сам же положил туда пяти десятирублевку.
– Скоро наш Грек станет папой, – говорил Ваняшин всем тем, кто из оперов входил в кабинет и интересовался насчет пожертвований.
Однажды Грек не выдержал. Каждый день, приходя на работу, он убирал ее со стола, но, являясь наутро в кабинет, он опять находил ее на своем месте. Наконец, не вытерпев, он запустил ею в Ваняшина, предварительно изъяв из нее пяти десятирублевку.
– Придурок хренов! – орал Грек на Ваняшина, грозя тем, что когда-нибудь его нервы не выдержат и тогда Лехе Ваняшину придется туго. И шутки эти продолжались до тех пор, пока не вмешался Федор Туманов.
– Правильно, Сан Саныч, – одобрил он начало совместной жизни Грека. – Хватит тебе одному маяться. Работа работой, а жизнь уходит. И если она стоящий человек, то постарайся ее не потерять. Видно Бог наградил тебя за терпение. А на Лешку не сердись. Молодой он еще.
Тут уже и сам Ваняшин понял, что перебарщивает, и извинился перед Греком.
– Я ведь это так, не со зла, – оправдался он перед приятелем Греком, и в знак примирения протянул руку, ожидая, что Грек протянет свою для рукопожатия. Но тот, порывшись в кармане, достал пяти десятирублевку, которую Ваняшин положил в банку в виде пожертвования и сунул ее в руку лейтенанту.
– Извинения твои принимаются. Ладно, сгоняй за пивком, – проговорил Грек, и Ваняшин не смог отказать капитану. Заметив осуждающий взгляд майора, он пожал плечами, давая понять, что эта идея была не его, и тут же исчез из кабинета.
С Греком они расстались в метро. Федору ехать до Пушкинской, а Греку в другую сторону. Еще раз, обговорив, кто из них, чем завтра займется, они попрощались. Федор подождал, пока Грек войдет в вагон, потом пошел к своему перрону.
Народу в это позднее время в метро было немного, и внимание Федора привлек парень в темно-синем спортивном костюме. Возможно бы, он не обратил на парня внимания, если бы ни тот факт, что вместо кроссовок на ногах у того были ботинки на толстой подошве с выпуклыми тупыми носами. На вид парню было чуть побольше двадцати пяти. И вел он себя вполне естественно, как и другие припозднившиеся пассажиры. Он то посматривал на часы, делая вид, что куда-то опаздывает, и всматривался в черноту тоннеля в ожидании поезда. То скучающим взглядом водил по лицам стоящих людей и только упорно избегал глянуть на Туманова.
Федор был готов поклясться, что делает парень это нарочно. И еще он был уверен в одном, что не более десяти минут назад, когда они шли с Греком к метро, невзначай оглянувшись, он заметил в толпе этого паренька. Но тогда это был ни к чему не обязывающий взгляд, но теперь, имело смысл призадуматься. Вряд ли это простое совпадение.
Войдя в вагон, Туманов не стал садиться, хотя свободных мест было полно, а, отойдя к противоположному выходу, встал, прислонившись спиной к закрытым дверям, глянул на парня.
Все-таки, тот выдал себя. Выдал только сейчас. Усаживаясь на сиденье, он бросил короткий взгляд на Туманова и сразу же отвел глаза. Но этого короткого взгляда Федору было достаточно, чтобы понять, его ведут. За ним следят. Следит этот самый тип в спортивном костюме и ботинках, какие обычно носят скинхеды. Но вряд ли он скин. Скорее всего, здесь что-то другое. Скинхеды не ходят по одному. Они нападают группами. И майор, внимательно вглядываясь в парня, начал перебирать в голове его принадлежность, но так ни до чего конкретного и не додумался. Оставалось одно, убедиться, что парень действительно идет за ним. Или это всего лишь совпадение. Хотя в совпадения майор не верил. Но все-таки, решил проверить, и, выйдя из метро, пошел в противоположную от своего дома сторону. Проходя мимо магазина, заглянул в витринное стекло, в котором как в зеркале отражалась часть улицы. И среди других людей увидел того самого парня. Он тоже шел по тротуару.
– Ладно. Сейчас посмотрим, – сказал себе майор, и в нарушение правил, перебежал на противоположную сторону улицы и шмыгнул в первый попавшийся переулок, затаился в темноте возле угла дома. Выглянув, увидел, что парень, как эквилибрист, балансирующий на канате, извивался между мчавшихся машин, упорно стараясь попасть на ту же часть улицы.
Теперь оставалось одно, прямо спросить его, что ему нужно и почему он преследует Федора. И Туманов встал поудобней, поджидая, когда парень войдет под неосвещенную арку. Увидел, как от освещенного фонарями тротуара сюда к арке, поползла его длинная тень. Тот приближался, но делал это как видно, осторожно. Шаги неторопливые, настороженные.
Вот он подходит ближе. Надо еще подождать, чтобы тот подошел на расстояние вытянутой руки. Будет совсем не лишнем, сначала хорошенько вырубить его, потом можно спокойно осмотреть, что у того за поясом под курткой, а уж потом и поговорить и выяснить, почему он как привязанный идет следом. И пусть попробует отпереться. Видел Федор, как он с риском для жизни пересекал проезжую часть. Не каждый сумасшедший решится на это. И если все же решился, значит, для этого у него имеются веские основания. Именно это Федор Туманов и собирался сейчас выяснить, и как только парень очутился под аркой, резко выкинул вперед правую руку, прицеливаясь попасть ему в подбородок. И только теперь понимая, почему парень не спешил войти в темноту с освещенного тротуара. Он ждал, пока его глаза привыкнут к темноте.
Теперь же, откинув назад голову, он увернулся от удара. Видно сказалась хорошая подготовка, потому что удар у майора был поставлен как у первоклассного боксера, и увернуться от него могли немногие. А этот сумел, чем здорово удивил Туманова. Следующим, чему еще больше удивился Федор, было нападение со стороны самого парня. Тот произвел два коротких удара по корпусу майора, от одного из которых Федор защититься не успел, испытав боль в правом подреберье. Но Туманов умел терпеть боль. Отшатнувшись назад, сгруппировался, слегка сжавшись и сделав глубокий вдох. В следующую секунду майор встал в оборонительную стойку, и как оказалось вовремя, потому что правая рука нападавшего описав короткую дугу, едва не коснулась левого бока Федора. Парень был едва ли не на голову ниже, поэтому не стремился попасть Федору в лицо. А, кроме того, от верхних ударов майору легче защищаться.
О том, что в его правой руке нож, Туманов узнал только тогда, когда поймал руку, перехватив ее в запястье и подхватив ее под локоть, вывернул на излом.
Парень вскрикнул от боли и тут же Туманов услышал глухой стук металла об асфальт. В какой-то мере, это отвлекло его. Он ослабил хватку и, воспользовавшись этим, парень вырвал свою руку из рук майора, и резко отпрыгнув назад, побежал по тротуару. Федор даже не успел разглядеть, в какую из подворотен заскочил он. Наклонившись, майор стал искать тот металлический предмет, который был у парня в руке. Причем, версия о пистолете, отпала сразу. Он бы успел выстрелить, когда Федор сделал захват его руки, и тут уж, как говорится, никакие приемы бы не помогли. Другое дело, кастет. Но, пошарив рукой по асфальту, Федор нащупал кинжал. Поднял его.
В отличие от ножей, финок и клинков, с которыми Туманову приходилось иметь дело раньше, лезвие этого кинжала не блестело, и только поэтому Федор не увидел его в темноте в руке парня. При более детальном рассмотрении, он убедился, что отоюранное колющее оружие выполнено на высоком профессиональном уровне. И это навело Туманова на мысль, что если так, то, стало быть, к кому попало, кинжал в руки вряд ли попадет. Тут же пожалел, что не удалось выяснить, кто на самом деле является обладателем столь опасного оружия.
Обернув кинжал своим носовым платком, Федор сунул его в карман брюк и вышел на тротуар, осмотрелся. Смешно было полагать, что парень где-то здесь дожидается его. Если уж не перелом, то вывих он получил приличный, и вряд ли у него еще осталось желание продолжать слежку за Федором Тумановым. По крайней мере, сейчас.
Подойдя к дому, Федор еще раз огляделся. Так, на всякий случай. С недавних пор, это стало привычкой, изменять которой майор не собирался и сейчас. Теперь хвоста за ним не было, и, испытывая необыкновенное внутренне облегчение, он открыл дверь подъезда.
Скинув в прихожей ботинки, Федор прошел в спальню.
На маленьком столе, где обычно жена Даша хранила крема, стояла настольная лампа, в виде круглого шара. Она была включена, обдавая комнату тусклым желтоватым светом. Точно луна с неба опустилась к ним в раскрытое окно, да и застыла на столе, любуясь спящей женщиной, разметавшей по подушке золотистые кудри и младенцем, тихо посапывающим рядышком в детской кроватке.
Федор и сам залюбовался женой и сыном. Всего как месяц назад привез Дашу с Алешкой из роддома, и теперь этот крохотный человечек, как полноправный хозяин, занял его место в спальне. А Федору был выделен диван в другой комнате. Так решила Даша, сказав, что по ночам ей придется вставать, кормить карапуза и они будут мешать Федору. А ему необходимо выспаться. Только на самом деле, еще неизвестно, кто кому будет мешать больше. Если судить по его поздним возвращениям домой, то это скорее он будет мешать им.
Склонившись над детской кроваткой, Федор осторожно прикоснулся губами к крохотному лобику малыша, и тот, потревоженный отцовским поцелуем, сморщил крохотное личико, уже готовый расплакаться. Федор тихонько покачал кровать, и малыш успокоился, потягивая во сне резиновую соску.
Следующий поцелуй предназначался Даше. Даже во сне ее лицо сияло от счастья. Она давно мечтала о сыне, и вот, наконец, сделала Федору поистине божественный подарок, подарив майору карапуза весом почти в четыре килограмма.
Федор с особой нежностью поцеловал жену в лоб, и Даша улыбнулась. Наверное, ей снился хороший сон, прерывать который Федор не решился. Выключив лампу, он сел рядом в кресло, вспоминая о недавнем происшествии. С появлением сына Алешки, жизнь для него приобрела особый смысл. Теперь ему вдвойне есть, чем дорожить.
Удобно расположившись в кресле, Федор закрыл глаза и заснул. А проснулся оттого, что сквозь сон услышал тихий голос Даши:
– Федор, пора вставать.
Открыл глаза и увидел, что уже половина седьмого. Ночь пролетела, как мгновение. Кажется, вот только присел в кресло, а уже пора вставать и идти на работу. Все, как всегда. Как, каждый день.
Даша пеленала плачущего малыша, который успокоился сразу, как только припал губами к взбухшему соску материнской груди.
Федор потянулся, вытягивая замлевшие ноги. Как бы хотелось провести этот день с женой и с сыном. Но надо было заставить себя подняться, и Туманов встал. Глянул на улыбающуюся Дашу. Она сидела в узорчатой ночной рубашке. Через нее просвечивалось ее роскошное тело, которое всегда так нравилось ласкать Федору. И теперь ему не терпелось, как и прежде разложить любимую женушку на кроватке, и подстегиваемый нестерпимым желанием, Федор проговорил Даше на ушко:
– Дашунь, я так соскучился по тебе.
Даша чмокнула его в щечку.
– Я тоже, милый.
Его рука скользнула к ней под ночную рубашку, прикоснувшись к бедру.
– Надеюсь, ты не собираешься делать это прямо сейчас, – улыбнулась Даша. – Я кормлю Алешку. А, кроме того, по моему тебе пора уже собираться на работу. Надо раньше приходить домой. Вчера вечером я тебя заждалась, – без обиды упрекнула Даша, давая понять, что сейчас не самое лучшее время для приставаний мужа.
Федор виновато отвел глаза.
– Дашунь, раньше я никак не мог, – развел руками майор.
– А я, между прочим, тебя ждала, – напомнила Даша, не забыв Федору погрозить пальчиком. – Ты противный майор. Но я все равно тебя люблю. Иди. И постарайся хотя бы сегодня вернуться пораньше. Мне хотелось бы, чтобы мы втроем погуляли. Как ты на это смотришь?
Федор смотрел на это весьма положительно. Решил не разочаровывать жену. Пообещал, хотя сам в это верил с трудом. Не любил загадывать наперед. Загадаешь, и обязательно не сбудется.
Глава 14
Едва войдя в управление, Федор сразу же зашел в криминалистический отдел. Нужно было показать кинжал главному специалисту по холодному оружию, каковым являлся Семин. Кроме того, что иметь дело с ножами, финками и прочими режущими и колющими предметами ему вменялось по долгу службы, так Семин еще был страстным коллекционером. В управлении поговаривали, что дома у него неплохая коллекция холодного оружия начиная от индийских томагавков и кончая клинками из дамасской стали. Ходил даже слушок, что какой-то другой не менее страстный коллекционер, предлагал ему баснословные деньги за собранную коллекцию, но Семин отказался ее продать.
Что касается домашней коллекции главного криминалиста, Федор ее не видел, но в отделе криминалистики, в одной из комнат, находился стенд с холодном оружием, с которым Семину довелось иметь дело по работе. Так чего тут только не было. И скоро свое достойное место тут должен будет занять и тот кинжал, которым парень чуть не прикончил майора в подворотне. А пока, Туманову захотелось побольше собрать о нем информации. За этим он, собственно, и обратился к главному криминалисту.
Для начала Семин внимательно осмотрел лезвие кинжала, слегка прищелкнув пальцами, как это бы сделал фокусник. Причем, осмотр оружия он начал с обнаружения на лезвии возможных отпечатков пальцев. Их он не обнаружил, зато указал майору на гравировку, отчетливо видневшуюся под мощным увеличительным стеклом.
– И что это? – спросил Федор, рассматривая цифры.
– Это номер завода изготовителя, – ласково, как если бы он гладил по волосам любимой женщины, проговорил криминалист, проведя рукой по лезвию кинжала.
Лично для Федора эта гравировка пока мало что говорила. А точнее, не говорила ничего. Другое дело, для такого специалиста, как Семин.
Осмотрев ручку, главный криминалист уверенно сказал:
– А вот на ручке… есть отпечатки, и знаешь, если я не ошибаюсь, то похожие пальчики я уже где-то видел.
Многие, кто получше знал Семина, говорили о его феноменальной памяти на отпечатки пальцев. Наверное, это у него было профессиональное. И если он говорит, что видел, то, значит, так оно и есть. И у опера Туманова тут же возник профессионального характера:
– Где? – спросил Федор. – Где ты мог их видеть?
Семин надул щеки и нахмурился, давая понять, что уж слишком многого вот так сразу от него майор хочет.
– Знаешь, об этом я тебе скажу позднее. Надо проверить по базе данных. А пока давай поговорим о твоей вещице, – предложил главный криминалист.
Федор Туманов охотно согласился:
– Да я, собственно, за этим к тебе и пришел.
– Где ты его подобрал? – спросил Семин, вертя кинжал в руках и придирчиво рассматривая его, как антиквариат, выставленный на аукционные торги.
– Вчера вечером один мальчик хулиганчик пытался меня этим ножичком припороть…
Криминалист Семин покачал головой.
– Думаю, у тебя несколько неверное представление, – сказал он, указав на кинжал. – Вряд ли такое грозное оружие может вот так запросто попасть в руки к хулигану.
– Тоже мне, грозное, – усмехнулся Федор, не находя в нем ничего такого особенного. И лезвие не такое большое, чтобы пропороть человека насквозь.
Семин осуждающе глянул на майора.
– А им и не надо тебя пропарывать насквозь, – сказал он, повертев кинжалом перед лицом майора, чтобы тот получше разглядел зубцы, нанесенные на противоположной стороне острого лезвия сверху. – Видишь эти зубчики. Лезвие входит в человеческую плоть легко, но потом, когда рука, сжимающая кинжал, начинает вытягивать его обратно, то эти зубцы вырвут все внутренности. Вероятность выжить после такой раны ничтожно мала. И потом, обрати внимание, после закалки, лезвие не подвергалось шлифовки с последующим полированием. Оно осталось тусклым.
– Да, да. Тусклый цвет. Из-за этого я его даже не заметил в руке у парня, – вставил Федор, припоминая недавнюю драку, которая ему чуть не стоила жизни.
– Вот, – с азартом произнес Семин. – На это и расчет, чтобы лезвие не бросалось в глаза. Так что тебе, майор, крупно повезло. Могло быть все совсем по-другому. – Семин поднял кинжал на уровне своего плеча, повернув его лезвием назад.