– У меня свой процент, если его не урезают, то все равно.
– А урезать некому?
– Ну, видимо, да.
– А прибыль куда идет?
– На банковский счет, куда там дальше, не знаю.
– А эти деньги можно перенаправить на какой-нибудь другой банковский счет?
– Перенаправить можно, только с меня за это голову снимут.
– Кто? Бизона нет, Кавуна нет. А кто остался, изолируем. И рестораны наши под нашим полным контролем…
Костя уставился на Шемякина, ему все стало понятно. Теперь он знал, почему погиб Кавун. Костя предложил рубоповцам палец, а они вцепились в руку. Менты нацелились на рестораны, которыми когда-то владел Бизон. Костя должен был рулить процессом, а они – снимать с него сливки. А люди, которые умеют стрелять, у них есть. И умение у них, и жажда наживы…
– Эй, Баулин, ты чего? – усмехнулся Шемякин. – Думаешь, это мы решили вопрос?
– Я думаю? Да мне все равно, кто там… Лишь бы меня не трогали…
– Зря ты, мы такими вещами не занимаемся…
– Но раз уж карта так легла, то почему бы с этого не поиметь?
– Вы свободны, Константин Сергеевич.
Шемякин посоветовал Косте подумать над предложением и выставил его за дверь. А думать надо. Честно говоря, не хотелось терять контроль над курицей, которая несла золотые яйца. Только хорошо бы положить яйца в хитрую корзину, чтобы в случае чего Костя не остался крайним…
Вода лилась шумно, да еще и в уши заливало, но Костя все равно услышал телефонный звонок. Утро уже началось, и ничего удивительного, если Татьяну кто-то потревожил.
Он принял бодрящий душ, насухо вытерся, в банном халате вышел из ванной. Татьяна ждала его на кухне, на завтрак вареное яйцо, рисовая каша на молоке и творожная запеканка. Здоровая пища для здорового духа.
– Кто звонил? – как бы между прочим спросил он.
– Никто, – удивленно пожала плечами она.
– Показалось?
– Наверное.
После завтрака Татьяна осталась на кухне, а он зашел в спальню, где лежал ее мобильник. Не показалось ему, он точно слышал, как звонил ее телефон. Еще он слышал, как Татьяна прошла мимо ванной из кухни в спальную комнату. Но тем не менее свежих телефонных звонков он в памяти не обнаружил. Или ему действительно показалось, или Татьяна очистила память.
По пути на работу он свернул на Волгоградскую улицу, где находился офис оператора мобильной связи. Уж очень вдруг захотелось убедиться в невиновности жены. И для этого Костя не пожалел денег. Девушка-оператор упорствовала, ссылалась на конфиденциальность, но в конце концов сдалась и за мзду выдала распечатку с Татьяниного телефона. Как оказалось, сегодня ей действительно звонили. С обладателем того же номера она разговаривала и вчера.
Костя попробовал выявить владельца этого телефона, но девушка замахала руками и пообещала вызвать охрану. На этот раз подкупить ее не удалось. Тогда он просто позвонил по этому номеру, но абонент упорно не отвечал…
Костя сел в машину, подрагивающими от волнения пальцами достал из пачки сигарету, чиркнул зажигалкой и глубоко затянулся, пытаясь успокоить нервы. Что-то не так с Татьяной, похоже, у нее кто-то есть. Он, конечно, проследит за ней, но разве ему станет легче, когда он возьмет за жабры ее любовника?..
А кто у нее любовник? Что, если Сашка?.. А действительно, куда подевался Сашка? Вдруг он в Николайск подался?
Костя затушил сигарету, сорвал машину с места и взял курс на Красномайск. Интересно, куда звонил Сашка перед тем, как уехать в город? А он куда-то звонил, его жена говорила. Не уточнила, когда именно это было, но ведь звонил… Распечатку с телефона взять будет нетрудно…
Утром на работу, весь день в ресторане, вечером домой. И так в течение двух недель. Или Татьяна что-то заподозрила, или она больше не встречалась с Сашкой. А может, все-таки она умудрялась провести с ним время в паузах, когда Костя не мог наблюдать за ней. Не мог же он бросить работу, чтобы наблюдать за ней с утра до вечера.
Время от времени Татьяна заглядывала в салон красоты, бывала в магазинах, но по чужим квартирам не таскалась. И в кафе с мужчинами не встречалась. А сегодня ее вдруг занесло в женскую консультацию. И вечером прозвучала сногсшибательная новость.
– Не знаю, обрадует это тебя или нет, но у нас будет ребенок.
Татьяна торжествующе улыбалась. Костя давно хотел ребенка, и она не могла об этом не знать. Он должен был запрыгать от радости, и она готовилась закружиться по комнате в объятиях мужа. Но Костя лишь криво усмехнулся:
– От кого?
– Что значит от кого? – Она шарахнулась от него, как будто получила пощечину.
– Ну, ты у меня женщина красивая, мужики к тебе так и липнут…
– Я же тебе сказала, с Бизоном у нас было давно…
– А с Гасаном?
– С Гасаном?! С Гасаном у нас и раньше ничего не было. Я тебе говорила… Если не хочешь ребенка, так и скажи…
– Зачем ты отправила меня к Гасану?
– К Гасану?.. Я не отправляла, я просто сказала, где он…
– А встретила ты его случайно?
– Да, случайно.
– И телефон ему свой оставила. Он тебе из поселка звонил. Два месяца звонил до того, как Бизон наехал. И после звонил…
– Что ты такое говоришь?
– Я был в поселке, взял там распечатку с телефона, с которого он звонил. Тебе звонил. Потом, после того как он поселился в Николайске, ты купила ему сотовый телефон. После каждого его звонка ты стирала номер. Но в распечатке с твоего телефона номер остался… – Костя в упор смотрел на жену.
Татьяна опустила голову. Ей нечего было сказать в ответ, и в глаза мужу она смотреть не смела. И стыд слезу вышибал, может, потому она и закрыла глаза.
Так она бы и стояла, если бы Костя не выстрелил в лоб:
– Кто убил Бизона?
Она дернулась, вскинула голову и с ужасом посмотрела на него.
– Сашка? – наседал он.
Она кивнула, сглатывая слюну.
– Я должен был его подговорить, да?
– Я боялась за тебя… – сиплым, каким-то чужим голосом сказала она.
– Я отказался от этой затеи, но Сашка все равно убил Бизона, так?
– Ты даже не представляешь, как я ненавидела эту мразь! – Где-то в глубинах ее глаз вспыхнули демонические огоньки. Я ненавидела Бизона! И ты должен меня понять!
– А Кавуна кто убил?
– Я знала, что бандиты не оставят тебя в покое.
– Кто его убил?!
– Гасан.
– Ты провела его в «Горизонт», дала ему ключ от кладовки, так было?
– Кто-то же должен был ему помочь.
– Ты сказала, где будут поминать Бизона?
– Да, я помогала Гасану. Без меня он бы не справился.
– Ты не просто участница, ты организатор убийства. На твоей совести три трупа.
– Зато ты теперь можешь спать спокойно, – пренебрежительно усмехнулась она. – И совесть у тебя чиста, и бандиты не беспокоят. Ты, кажется, убегать от них собирался, да?
– Лучше убегать, чем убивать.
– Да? Это ты сейчас так говоришь. Сейчас у тебя все в шоколаде. У тебя теперь, считай, своя сеть ресторанов, и никто на нее не претендует. Почему бы тебе от нее не отказаться?
– Не об этом разговор, – покачал головой Костя.
Он душу вложил в рестораны, о которых шла речь, но сейчас они казались таким пустяком по сравнению с тем, что стряслось.
– Ну, почему же не о том? Если я такая плохая, давай разведемся, и ты отдашь мне бизоновские рестораны.
– А тебе это нужно?
– А почему нет? Я даже название новое придумала, сеть ресторанов «Бизон». А что, звучит?
– Тебе весело?
– Это истерика, – сбросив с лица улыбку, без всякой иронии сказала она.
– Ты хоть понимаешь, в какое дерьмо вляпалась?
– Ты можешь сдать меня Шемякину.
– Шемякину… А ведь он чувствовал, что ты за этим стоишь.
– Ну, вот и скажи ему. Избавишься и от меня, и от ребенка…
– Тебя же на пожизненное могут закрыть!
– Значит, все-таки сдашь? – разочарованно вздохнула Татьяна. – Ты настоящий мужчина. И ударить женщину можешь, и предать… Слабак ты, Баулин! – презрительно выплеснула она.
– Если ты не помнишь, я сам собирался грохнуть Бизона.
– Значит, плохо собирался.
– Ты сказала, что не сможешь жить с убийцей…
– Если ты сам убьешь, то да, не смогу… Гасан сам убивал. И я не смогу с ним жить. И не живу… Или ты думаешь, что я с ним спала?
– А вдруг?
Татьяна подошла к нему, мягким плавным движением обняла его за шею. Он дернулся, пытаясь отстраниться, но ее взгляд теплой змеей вполз ему в душу и окрутил своими кольцами.
– Ты меня очень сильно обидел… Очень-очень… И я ненавижу тебя… – Она признавалась в страшном, но при этом смотрела на него с завораживающей нежностью. – Ты смалодушничал… А Сашка нет, не испугался. Как узнал, что сделал со мной Бизон, так и вызвался… А изменить тебе я не смогла бы, я ведь люблю тебя. И это мой крест…
– А если я разведусь с тобой?
Татьяна долго смотрела на него, не зная, что сказать. Потом наконец выдавила:
– Если ты меня бросишь, я уйду к Сашке.
– Ты была с ним. Ты бросила меня и ушла к нему!
– Я тебя не бросала… Я хотела тебя бросить… Но не смогла… Я уважаю Сашку. Уважаю больше, чем тебя. Но я его не люблю. Я люблю тебя.
– Но уйдешь к нему.
– Если ты меня бросишь.
– Однажды я тебя уже бросил, – Костя зажмурил глаза до шума в ушах. – И ты ушла к Сашке.
– И пошла по рукам, – добавила Татьяна.
Эти слова больно резанули слух, Костя распахнул глаза и уставился на нее, ожидая, когда его окончательно добьют.
– Я переспала с Игорем, а он меня бросил… И ты меня бросил, и он меня бросил… Из-за вас я оказалась на самом краю, а тут Вика… Я согласилась выйти на панель… Да, согласилась! Меня привезли на субботник в баню, к бандитам… Они бы меня растерзали, я бы не ушла от них живой. Но появился Игорь, он меня спас… А потом оскорбил меня, и я его возненавидела. Я возненавидела и тебя…
– На тебе клеймо убийцы. А я, конечно, плохой. Слабый, малодушный…
– Я плохая, – покаянно опустила голову Татьяна. – Я очень плохая. И ты можешь меня бросить… Или сдать Шемякину…
– От кого ребенок? – тихо спросил Костя.
– От тебя.
Костя кивнул. Сейчас он видел ее насквозь, и она не смогла бы ему соврать, если бы даже захотела.
Лопнул гнойник в ее душе, выплеснулся в жизнь кровью убитых бандитов. Но Бизон получил по заслугам, и Кавуна с его отморозком жалеть не стоило. Они бы столько бед успели натворить, если бы остались жить. Возможно, Костя лежал бы сейчас в земле, если бы Гасан их не остановил. И Татьяне могло бы достаться…
Он стоял посреди комнаты, смотрел на нее в поисках оправданий. И находил их. Но так и не смог обелить ее в своих глазах. И с Гасаном она путалась, и руки ее в крови. Такое не прощается, но тем не менее он не имел права отказаться от жены. Во-первых, он очень ее любил. А раз так, то все, что во-вторых, в-третьих и в-четвертых, уже не имеет значения… Пусть все остается, как было…
Часть третья
Глава 17
В комнату с балкона хлынул поток воздуха, белая тюлевая занавеска приподнялась и опустилась, нижним своим срезом прикрыв лоб покойнице. Майор Бойков вздохнул. Женщина еще молодая, максимум, тридцать лет. И красивая. Под короткой шелковой ночнушкой угадывались волнующие изгибы и выступы, ноги длинные, стройные. Она лежала на кровати в противоестественной позе, руки раскинуты в стороны, одна ладонь была сжата в кулак, на другой – пальцы растопырены. Глаза открыты, на лице застыл предсмертный ужас, но, несмотря на это, женщина все равно оставалась красивой. Документов при ней не обнаружили, обручальное кольцо на пальце отсутствовало, и неясно, замужем она или нет.
Не так давно она просто спала, когда на нее набросили подушку, перекрыв дыхание. Она боролась, сминая простынь и сбросив на пол часть одеяла, сместилась в изголовье кровати, но тщетно. Убийца оказался сильней, он добился своего, но вряд ли борьба с жертвой прошла для него бесследно. Ногти у женщины длинные, возможно, под ними остались частицы содранной кожи. Следователь и эксперты уже в работе, и если у потерпевшей перед смертью был секс, они впишут это событие в общую картину.
В комнату заглянул молодой худощавый парень с жесткими курчавыми волосами, шапкой покрывающими голову. Будь на то его воля, эта шапка была бы пышной, объемной, но майор Бойков не давал спуску подчиненным. Прическа должна быть короткой, уставной, и дело даже не в принципе, а в безопасности. Не зря существует такое выражение – «вцепиться в волосы». Вцепиться в волосы, задрать голову, свалить на землю и растоптать. Волосы должны быть настолько короткими, чтобы противник не мог за них схватиться. Должны, и точка. Впрочем, старший лейтенант Угреев с начальством не спорил и отправлялся в парикмахерскую по первому требованию. Правда, по своей инициативе туда не ходил.
– Товарищ майор! – тихонько позвал Угреев, и Бойков вышел к нему в прихожую, а оттуда на лестничную площадку.
Гнилостные изменения едва тронули облик покойной, но запах в квартире уже стоял нехороший. Труп обнаружили утром, а убийство, возможно, произошло в первой половине ночи. А может, и вечером… Если женщину задушили вчера днем, трупные пятна уже обезобразили бы ее лицо. Лето на дворе, а квартира без кондиционера. Впрочем, ночь сегодня выдалась прохладной.
– Я говорил с соседкой, она сказала, что квартира сдается, даже назвала адрес хозяйки.
– И что ты здесь делаешь?
– Так это, соседка позвонила, хозяйка сама сейчас подъедет… И насчет двери она сказала. Они с мужем вчера поздно возвращались, в районе двух часов ночи, так эта дверь была закрыта.
– И что? – с интересом глянул на него Бойков.
– А утром ее открытой нашли. Как будто она сама по себе открылась.
– Почему сама по себе? Может, ее сквозняком открыло.
– Да нет, замок тут хороший. – Угреев потянул за ручку, не нажимая на нее. – Язычок держит крепко, ветер с ним не справится.
– Значит, убийство произошло после двух часов ночи, – предположил Бойков. – Преступник ушел, оставив дверь открытой. Ну, это все наши эксперты скажут.
– Все-таки подозрительно, – покачал головой Угреев. – Вдруг убийца еще раз пришел, он же и дверь открыл.
– Чтобы внимание к телу привлечь?
– Зачем внимание, просто посмотреть, как там дела. Вдруг женщина выжила, может, договориться с ней хотел, чтобы не заявляла…
Бойков кивнул. Иногда убийцы возвращаются на место преступления, и происходит это по разным причинам.
– А может, и внимание привлечь хотел, – в раздумье приложив согнутый палец к переносице, глубокомысленно изрек Угреев.
– Давай дальше по соседям. Рой землю, пока горячо…
Бойков вернулся в квартиру. Судмедэксперт Сыропятов стоял у книжной полки, прикрепленной к стене, и чиркал карандашом в своем блокнотике. Полка высоко была поднята над полом, но у Сыропятова рост за два метра. В левой руке он держал термометр, почесывая им у себя за ухом. Как бы в рот себе не сунул под умственным напряжением.
– Смерть наступила вчера вечером.
Сыропятов даже не глянул на Бойкова, как будто и не заметил его, но при этом ответил на вопрос, который тот еще только собирался задать.
Вечер – понятие такое же широкое, как и погрешность, с которой дается предварительное заключение. Более точное время смерти даст детальный анализ, и будет это не скоро. Но уже ясно, что к двум часа ночи гражданка Икс была уже мертва… Значит, все-таки убийца вернулся на место преступления…
Степан Бойков был человеком, который мог с голыми руками выйти против бандитов с ножами, но при этом до нервного срыва боялся покойников. Сыропятов же мог расстелить газетку возле трехдневного покойника, нарезать на ней колбаску и спокойно перекусить, не пугали его и могильные черви, но при этом боялся живых людей, вернее, их кулаков. Мысль о драке с кем-либо приводила его в ужас… Возможно, Ирина Дмитриевна Коломенцева боялась и драк, и покойников, но женщинам это простительно.
Труп еще только собирались накрывать простыней, когда появилась Коломенцева. Глянула на покойницу и, даже не меняясь в лице, бухнулась в обморок. Еще испугаться толком не успела, а сознание уже потеряла.
Впрочем, ватка с нашатырем быстро привела ее в чувство. Степан вывел ее на балкон, ветер швырнул ей в лицо охапку свежего воздуха, и женщина ожила.
– Как чувствовала, что нельзя сдавать ему квартиру!
– Кому ему? Как его зовут, имя, фамилия.
– Ну, зовут его Миша. А фамилия…
– Что, фамилию не спросили?
– Ну, спросила… – наматывая на палец вьющийся локон темно-русых волос, вздохнула она. – Он сказал, что на его фамилии вся Россия держится.
– Иванов?
– Не сказал…
– И паспорт не спросили?
– Ну, хотела… – Коломенцева загадочно закатила глазки. – А он сказал, что забыл дома… Обещал потом принести…
– Сколько ему лет?
– Ну, за тридцать… Ближе к сорока…
– Как он выглядел?
– Ну, весь такой! – Коломенцева сжала кулаки, округлив плечи, и на губах у нее выступила блажная улыбка. – Плотный мужчина, крепкий, сильный, и так с ним было здорово.
– Он один был? – спросил Бойков.
– Один? – встрепенулась женщина, подозрительно глянула на него. – Ну, конечно, один! А почему вы спрашиваете?
– Может, с ним была женщина… Та, которая в спальне лежит…
– Нет, женщины не было… – Коломенцева судорожно сунула руку в свою сумочку, пошарила в ней, но сигарет не нашла.
Бойков вынул из кармана пачку «Мальборо», она благодарно улыбнулась, потянулась к ней, но тут же отдернула руку.
– Спасибо, я бросила!
– Вы знали эту женщину?
– Ну что вы!
– И не видели?
– Нет, нет…
– Может, Миша говорил, что будет с кем-то жить?
– Не говорил.
Квартира была обставлена «от» и «до», но при этом имела нежилой вид. Холодильник пустой, в шкафах шаром покати, в ванной только мыло на раковине, в стаканчике ни одной зубной щетки. Даже корзина для грязного белья пустовала. На крючке, правда, висело банное полотенце, судя по всему, относительно свежее, и вытирались им, похоже, недавно. В спальне на стуле была сложена одежда покойной, в прихожей стояли ее туфли, на крючке висела женская сумочка, но документов в ней почему-то не было. Косметические штучки в сумочке, маникюрный набор, гигиенические прокладки, баллончик со слезоточивым газом – все, больше ничего. Ни кошелька, ни портмоне, ничего такого, в чем можно было бы хранить деньги и документы. А какая женщина выйдет на улицу без наличности, ну, или кредитной карточки? И без мобильного телефона…