В квартире никто не жил, ее снимали для романтических встреч, к этому выводу пришел Бойков. Некто Миша встретился вчера здесь со своей любовницей, возможно, без всякого злого умысла. Переспать, получить удовольствие и разбежаться – вот и весь нехитрый план. Но, видимо, любовница взбесила его, возможно, неосторожным словом, он схватил подушку, набросил ей на лицо и дал волю своему гневу. Когда он пришел в себя, было уже поздно. Что ж, придется искать этого Мишу. Наверняка в квартире остались его «пальчики»…
Дактилоскопия – наука серьезная, а для преступников еще и опасная. Но мертвым бояться нечего. И сраму они не имут.
– Гражданка Сургучева Виктория Александровна, семьдесят пятого года рождения, уроженка села Покровское Седлецкого района Николайской области. Имела приводы… – Угреев запнулся. – В общем, проституцией занималась. Привлечь не могли, но два привода было. Оба в девяносто четвертом году. В девяносто пятом году проходила свидетелем по убийству в спортивно-оздоровительном комплексе «Альбатрос». Шесть человек тогда застрелили. В сауне…
– В сауне? Оздоровительно-спортивный комплекс?.. Да, было такое. Одни бандиты расстреляли других. Да, шесть трупов… – кивнул Бойков. – Сколько ж это лет прошло?.. Четырнадцать?..
Он только-только лейтенантские погоны получил, еще даже толком работать не начал, когда это случилось. Пролетарская и южная братва выясняли отношения, кровь лилась рекой, страшно было подумать о том, чтобы встать у бандитов на пути. А еще больше пугала мысль, что же будет дальше. Дальше должно быть только хуже, но ничего, все потихоньку наладилось. Окрепло государство, закрутило разболтанные гайки, дальше будет лучше, во всяком случае, с недавних пор такие мысли перестали казаться смешными.
– Вы там были? – заинтригованно спросил Угреев.
– Где? На месте преступления? Вообще-то там РУОП работал… Значит, говоришь, Сургучева свидетелем проходила?
– Проституткой она там проходила. Клиентов обслуживала, – кашлянув, сказал Коля. – А тут братва с автоматами… Как она там уцелела, я не знаю. Или под лавку забилась, или не тронули…
– Это в прошлом, а чем она в настоящее время занималась?
– А дальше пусто, никакой информации, – развел руками старлей. – Как в девяносто пятом году засветилась, так все, больше никаких сведений… Она в университете училась, на экономическом, надо бы съездить, узнать, ниточка точно потянется…
Эксперты сняли свежие отпечатки с кнопки звонка, с дверных ручек, с лакированной стенки шкафа в прихожей, со спинки кровати, со стола на кухне, но привязать их к конкретному человеку пока не удалось. Люди с этими «пальчиками» в милицейских картотеках не числились. Но уже составлен фоторобот на Мишу с фамилией, на которой держится Россия, и его уже разыскивают. Веревочка от Сургучевой тоже может к нему привести. Хотя не факт. Если она всего лишь проститутка, которую он снял на час-два, то никакой связи между ними, кроме половой, может и не быть… Но работать все равно нужно, в том числе и со свидетелями. Дом, где произошло убийство, большой, всех жильцов опросить будет непросто, но без этого не обойтись.
Угреев отправился в университет, а Бойков, прихватив с собой капитана Мешалова, поехал к дому на улице Горького. У кого-то рабочий день уже закончился, а у них он в самом разгаре. Люди возвращались с работы домой, и самое время заняться свидетелями…
Темнеет на улице, зажигается свет в окнах, включаются телевизоры. Люди ужинают, смотрят сериалы, ложатся спать, кому рано вставать, а кто-то с кем-то занимается любовью. И майору Бойкову пора домой. С женой он в разводе, сына воспитывает ее новый муж, дома его ждет холодная постель, но все равно пора. Он обошел с ориентировкой на Мишу всех, кого мог, показывал фотографию молодой Сургучевой, но так толком ничего и не узнал. Мишу видели, но давно, недели две назад, и Сургучева была замечена вчера во дворе. Подъехала на такси, зашла в подъезд, и все, больше живой никто ее не видел. Мишу вчера тоже не видели, то ли не было его, то ли на глаза никому не попался.
Бойков бросил сигарету в урну, подошел к своей «девятке». Мешалов уже уехал, у него жена на сносях, но завтра утром он будет здесь… Или пусть занимается своими делами? С кражами у него завал, а сейчас время отпусков, квартиры чистят ударными темпами.
Он уже открыл дверь, когда мимо процокали каблучки. Женщина повернула к подъезду, из которого он только что вышел. Распущенные волосы, неброское стильное платье, облегающее тонкий стан, стройные ножки… Интересно, красивая она или так себе? Интуиция подсказывает, что да, а как на самом деле?
– Девушка!
Цокот каблучков стих, туфельки развернулись носочками к нему, длинные ресницы возмущенно захлопали.
– Вы мне? – Женщина посмотрела на него с плохо скрытым интересом, который тут же пропал. Видимо, Бойков не произвел впечатления. Внешности он заурядной, роста среднего, к тому же вид у него усталый, да и одежда простая, без изысков. Но так и женщина далеко не красавица, и юность уже лет пятнадцать, как в прошлом.
Бойков представился, провел перед ее глазами красными корочками служебного удостоверения.
– Вы знаете, что сегодня утром в сорок седьмой квартире был обнаружен труп? – спросил он, взглядом показав на подъезд.
– Да, мама звонила, говорила.
– И что вы можете сказать по этому поводу?
– А что я могу сказать? – удивленно посмотрела на него женщина.
– Может, вы видели кого-то, кто выходил из сорок седьмой квартиры.
– Когда?
– Вчера, сегодня…
– Это третий этаж?
– Третий этаж.
– Я вчера с пятого спускалась, третий прошла, а навстречу мне мужчина поднимался… Быстро поднимался, почти бегом… Слышу, он в квартиру звонит. На третьем этаже. Только не знаю, в сорок седьмую ли, но то, что на третьем, точно…
– Этот мужчина? – Бойков развернул бумажный лист с изображением Миши.
– Да нет, не похож… Того я знаю, а этого нет…
– Знаете?
– Да, он кулинарную колонку в городской газете ведет. Я его сразу узнала. Солидный такой мужчина… – с затаенной завистью вздохнула женщина. – Да, он возле сорок седьмой квартиры стоял. Точно, возле сорок седьмой. Я еще обернулась, ну, когда на лестнице заворачивала…
– В дверь, говорите, звонил… – приложив пальцы к уголкам рта, в раздумье проговорил Бойков. – И ему открыли?
– Да, я слышала, как открылась дверь… Он что-то сказал… Про черта что-то сказал… Грубо и даже громко…
– Про черта?
– Ну, кажется, спросил. Какого черта, мол. Да, какого черта… Все, больше я ничего не слышала…
– И как дверь закрылась, не слышали?
– Нет, ничего… У вас все?
Бойков удивленно повел бровью. Ну, как же все! Есть у него вопросы, но прежде всего нужно узнать, кто именно вел кулинарную колонку в городской газете.
Глава 18
Ночь – время для нечистой силы. Упыри, вурдалаки, лешие, водяные, сколько их таких в городе. Только в одном районе за ночь два происшествия – парня в ночном клубе ножом пырнули, девушку в городском парке избили и изнасиловали. Нечистью заниматься надо, но бесценное время растворяется в комфортной тишине приемной. Кресло такое мягкое, едва слышный шелест сплит-системы убаюкивает, миловидная женщина за секретарским столом мягко постукивает по клавиатуре. С женщиной говорить нужно, может, она сболтнет что-то такое-этакое о своем боссе, но дрема вдруг мягко взяла за веки, наполнив их мягкой тяжестью.
Женщина оторвалась от клавиатуры, послышался звук льющейся жидкости, запахло кофе, а чуть позже на столик перед Степаном с тихим стуком опустилась фарфоровая чашечка на звонком блюдечке.
– Константин Сергеевич задерживается, – нежным, увещевающим голосом проговорила женщина.
– И часто он так задерживается?
– Собственно, он редко здесь бывает, – скользнула она взглядом по директорской двери. – У Константина Сергеевича рестораны по всему городу, пока все объедешь. А во «Дворце гурмана» он еще и за шеф-повара.
Женщина хотела еще что-то сказать, но в коридоре за дверью вдруг послышались легкие шаги, и она вся обратилась в слух.
Тут в приемную легким, постукивающим шагом вошла красивая стильная женщина лет тридцати. Роскошные русые волосы, утонченные черты лица, нежная беззаботная грустинка в ярких, но с туманной поволокой глазах. Стройную фигуру облегало скромное по своему покрою, но безупречно сшитое платье.
– Татьяна Ивановна, это из милиции, – залебезила перед ней секретарша. – Из уголовного розыска. Майор… Майор…
– Майор Бойков, – кивнул Степан, вынимая из кармана удостоверение.
Женщина удивленно повела бровью и выразительно показала взглядом на директорскую дверь. Он все понял, и его рука сама собой потянулась к ручке.
Кабинет большой, комфортный, можно сказать, эталон офисного стиля. Женщина спрятала сумочку в шкаф, села за приставной стол, небрежным движением руки предлагая занять место напротив.
– Татьяна Ивановна, это из милиции, – залебезила перед ней секретарша. – Из уголовного розыска. Майор… Майор…
– Майор Бойков, – кивнул Степан, вынимая из кармана удостоверение.
Женщина удивленно повела бровью и выразительно показала взглядом на директорскую дверь. Он все понял, и его рука сама собой потянулась к ручке.
Кабинет большой, комфортный, можно сказать, эталон офисного стиля. Женщина спрятала сумочку в шкаф, села за приставной стол, небрежным движением руки предлагая занять место напротив.
– Майор Бойков, – снова представился он, красноречиво глядя на нее.
– Баулина Татьяна Ивановна, заместитель генерального директора ресторанной сети «Гурман».
– Супруга Константина Сергеевича или сестра?
– Супруга.
– Вообще-то я хотел бы поговорить с вашим мужем.
– А что случилось?
– Да так, ряд вопросов, – уклончиво ответил Бойков.
– Что-то серьезное? – встревожилась она.
– Скажите, вы знаете Вику Сургучеву?
Баулина ответила не сразу. Приложила руку к груди, как будто пыталась унять биение сердца, перевела дух. Вопрос не вызывал испуг, не выбил ее из душевного равновесия, но заметно смутил.
– Да, знаю. Я училась в университете, и мы жили в одной комнате в общежитии… А что случилось?
– Да, она училась в университете… – кивнул Бойков, озадаченно глянув на женщину.
Угреев был вчера в университете, но ничего толком не узнал. В том же девяносто пятом году Сургучеву отчислили за неуспеваемость, и ее след затерялся в безынформационном пространстве. Про Татьяну Баулину ему ничего не сказали.
– Почему вы про нее спрашиваете? – Женщина заметно напряглась, пытаясь сохранять спокойствие.
– Вчера утром ее нашли мертвой, – сказал он, всматриваясь в ее глаза.
– Мертвой?! – Баулина нервно забарабанила пальцами по столу.
– Ее задушили. Подушкой.
– Кто? – встрепенулась она.
– Это мы и пытаемся выяснить.
– Вам нужен мой муж, вы обвиняете его? – Ее голос дрогнул, перескакивая с низкой ноты на более высокую.
– А он был знаком с Викторией?
– Нет… Он никогда не был в общежитии… Ну, может, один раз, когда забирал мои вещи… То есть я их забрала, а потом он появился… Но Вики тогда не было… Он не говорил про Вику…
– Когда это было?
– Когда? О-о! Уже и не вспомнить!
– В девяносто четвертом году? Или в девяносто пятом?
– В девяносто пятом. В начале девяносто пятого. Зимой.
– До того, как Вика попала в переплет в «Альбатросе», или после?
– Да, уже после того, – кивнула Татьяна.
– Значит, все-таки ваш муж виделся с Сургучевой? Ну, когда ваши вещи из общежития забирал?
– Я этого не говорила… Я сказала, если он мог с ней познакомиться, то лишь тогда, когда забирал мои вещи. Но он мне об этом не говорил…
– Так познакомился он с ней или нет?
– Не знаю.
– Значит, он забрал ваши вещи, а куда?
– Ну, вещи я сама забрала… Я переехала жить к нему. С тех пор мы вместе. Вот уже четырнадцать лет… Нет, четырнадцать с половиной… Как же летит время!
Похоже, Баулина хотела соскочить с разговора, который навязал ей Степан, не хотела она говорить про свою бывшую соседку. Не было у нее желания вспоминать свое прошлое, а почему?
– Да, пролетело время, – кивнул Бойков. – Вы-то дальше летите, а Сургучева уже прилетела. Приехала Виктория Александровна.
– Не могу в это поверить, – закрыв глаза, с притворной, как показалось, скорбью вздохнула Татьяна.
– Вы были подругами?
– Ну, нет…
– Почему?
– Ну, во-первых, разные интересы… Во-вторых, разное воспитание… Я любила Костю. Страдала, плакала в подушку. Мне никто не нужен был, я любила только его. А Вика любила без разбора…
– Лишь бы платили, да?
– Лишь бы платили? – насторожилась Баулина. – О чем это вы?
– Сургучева была проституткой.
– Ах, это! Ну, ходили слухи…
– А вы не знали?
– Ну, говорю же, ходили слухи… – занервничала Татьяна.
– А в комнату она клиентов не водила?
– Клиентов?! В общежитие?! О чем это вы?
– Ну, мало ли…
– Она жила своей жизнью, я своей.
– А со временем вы и вовсе переехали к Баулину?
– Да, и с тех пор с ним…
– Я так понимаю, с Викторией вы связь не поддерживали?
– Нет, зачем? Мы с ней разные люди…
– Скажите, она рассказывала вам о своей работе? Проституцией заниматься опасно, бандиты там, маньяки всякие. Может, Сургучева рассказывала, в какие переделки попадала?
– Как она могла мне об этом рассказывать? – возмутилась Баулина. И даже оторвала от стола руку, как будто собиралась показать гостю на дверь. – Мы не были с ней подругами, она ничего мне не рассказывала.
– Ну, может, кто-то к вам приходил, может, она кому-нибудь при вас что-нибудь говорила, – напирал Бойков.
– Я не понимаю, к чему вы клоните? – в состоянии, близком к смятению, спросила Татьяна.
– Да я и сам не понимаю. Вы с Викторией разного поля ягоды, у вас не могло быть общих секретов, но про случай в «Альбатросе» вы знаете, – участливым, как должно было показаться, тоном произнес он.
– Случай в «Альбатросе»? Какой случай? Что я знаю?
– Я спросил вас, когда ваш муж мог видеться с Викторией, до того, как она попала в переплет в «Альбатросе», или после. Вы сказали, что после.
– Я сказала?! – растерянно моргнула Баулина.
– Да, вы… – кивнул Степан, выискивая крамолу в ее замешательстве.
– Ну, может, я не так вас поняла.
– А как вы меня поняли?
– Я ничего не знаю про «Альбатрос»… Торговый центр есть «Альбатрос», на Советской, но его открыли пять-шесть лет назад.
– Я говорю о спортивно-оздоровительном комплексе «Альбатрос», одни бандиты там перестреляли других, тех, которых в тот момент обслуживала Сургучева. Ее тоже могли убить…
– Нет, она мне об этом не говорила.
– Она не говорила, но вы знаете, – усмехнулся Бойков.
Что, если Татьяна сама присутствовала на той бандитской оргии с проститутками? Надо бы поднять дело, поговорить с людьми, которые его вели, может, и всплывет что-то.
– Я ничего не знаю! – отрезала Баулина, исподлобья глядя на него.
– Ну, не знаете и не знаете… – Он вскинул руки, намекая на возможную капитуляцию. – Сам не знаю, чего я к вам пристал. Зацепился за слово, потянул… Вы сказали, не подумав, а я зацепился. Привычка такая, ничего не могу с собой поделать…
Он собирался задать очередной вопрос, когда дверь вдруг открылась и на пороге появился мощного телосложения мужчина, с массивным, тяжелым лицом. Это и был владелец известной в городе ресторанной сети Константин Сергеевич Баулин. И сам он тяжеловесный, и взгляд у него свинцовый. Он покосился на жену, внимательно посмотрел на Степана и спросил:
– Вы из милиции?
Бойков поднялся, представился, и Баулин быстро увлек его за собой. Его кабинет мало чем отличался от офиса жены, может, смотрелся чуть богаче. А в уюте он точно проигрывал.
– О чем вы говорили с моей женой? – Баулин встал у окна, взглядом окинув двор.
Бойков мысленно усмехнулся, уж не спецназ ли он по свою душу высматривает?
– О ком. О Виктории Сургучевой… Кстати, Татьяна Ивановна не знает о вашей с ней связи…
– О какой еще связи? – поморщился Баулин.
Степан сел за приставной стол, а он остался стоять у окна и продолжал оглядывать двор. Или делать вид. Возможно, боялся смотреть Бойкову в глаза.
– Позавчера вас видели в доме на улице Горького, в районе семнадцати часов вы заходили в квартиру номер сорок семь.
Ресторатор глянул на него резко, с недовольством, и Степану в какой-то миг показалось, будто его пригвоздило к спинке стула.
– Да, был. И что с того?
– Вы встречались с Сургучевой?
– Да, встречался. Это мое личное дело! А что не так?
– Дело в том, что вчера утром гражданку Сургучеву нашли мертвой. В той же квартире.
– Мертвой?! – потрясенно протянул Баулин.
Степан всматривался в него, пытаясь понять, действительно ли он ничего не знал о гибели Сургучевой или в нем вдруг проснулся великий актер.
– Да, ее задушили.
– Кто?
Бойков красноречиво смотрел на Баулина.
– Я?! Вы думаете на меня?! – Казалось, мужчина не мог поверить в такую вероятность.
– Преступник оставил отпечатки пальцев, под ногтями покойной обнаружены микрочастицы одежды. Мы снимем отпечатки пальцев, проведем анализ вашей одежды. – Бойков умело нагнетал обстановку, предлагая признаться в содеянном до того, как начнется процедура.
– Отпечатки пальцев? – нервно задумался Баулин. – Да, отпечатки могли остаться. На кнопке звонка… В прихожей я, кажется, ни за что не брался…
– Может, коснулись стенки шкафа?
Отпечатки пальцев на кнопке звонка и в прихожей оставил один и тот же человек, Бойкову об этом уже доложили.
– Да, может быть… И еще я дверь открывал, ну, когда уходил…
– А в спальне вы ни к чему не прикасались? – благожелательно спросил Степан.
– В спальне?! Я не был в спальне… И когда я уходил, Вика была жива! Она и дверь за мной закрыла!