Наполеон был поражен видом поля недавнего сражения, на котором грудами лежали тела русских и французских солдат. «Нам нанесен огромный урон», – говорил он Сульту. «Ну да ведь и наши пули тоже не из ваты», – мрачно буркнул маршал, намекая на то, что и русские также понесли огромные потери.
Продолжая разговор с императором, маршал настаивал на том, чтобы армия оставалась на местах и не предпринимала ничего, что напоминало бы отступление. «Остерегайтесь делать это, сир, – говорил Сульт, – оставьте войска на поле битвы, и слава победы достанется вам; от того, что я увидел, я ожидаю, что противник за ночь отступит». Так и произошло: русский главнокомандующий генерал Беннигсен раньше Наполеона отдал приказ отступать.
...После окончания Эрфуртских переговоров с русским царем Наполеон, недовольный действиями маршала Бесьера в Испании, приказал Сульту возглавить его корпус. Так началась испанская страница в военной карьере маршала, возможно, не самая яркая и плодотворная, не всегда успешная, но очень напряженная. Так, ему пришлось участвовать в знаменитой изматывающей погоне Бонапарта по горам за постоянно ускользавшим от него экспедиционным корпусом английского генерала сэра Джона Мура.
Тогда, чтобы ободрить усталых солдат, император шел вместе с ними пешком по снегу, по горным перевалам, рассчитывая нагнать неприятельский арьергард и, принудив его к бою, задержать отступление Мура. Сульту был направлен приказ срочно двигаться к Мансилье, угрожая ударить во фланг англичанам.
Несмотря на все старания маршала Сульта, который гнал своих солдат по дороге из Мансильи в Асторгу в попытке упредить англичан, Мур все же выиграл эту гонку и вошел в город. Первоначально он планировал остановиться здесь и перейти к обороне. Однако физическое и моральное состояние его войск и то, что они испытывали нехватку во всем, заставило Джона Мура продолжать отход до Ла-Коруньи, а там ожидать эвакуации британским королевским флотом, которому уже передали приказ прислать корабли к предполагаемому сроку и в необходимых количествах.
Наполеону же пришлось срочно оставить войска и отправиться в Париж, откуда он получил письма тревожного содержания, требующие его личного присутствия: два «серых кардинала» Талейран и Фуше «снюхались» и замышляли нечто против Бонапарта. Поэтому он поручил дальнейшее преследование англичан герцогу Далматскому, увеличив его силы до 30 тыс. штыков и 6 тыс. сабель. Маршал Ней с 16 тыс. солдат мог при необходимости оказать ему поддержку.
После отъезда Наполеона Сульт продолжил попытки настичь неуловимого британского противника и отрезать его от портов эвакуации. И все-таки Мур все время ухитрялся быть на один переход впереди своих преследователей и первым достиг Ла-Коруньи. Однако кораблей в бухте не оказалось, а авангард Сульта уже готовился навалиться на прижатых к морю британцев. Но герцог Далматский достаточно хорошо знал англичан и их отчаянную храбрость в защите «последнего окопа», поэтому он был крайне осторожен и поджидал подхода всех своих отставших частей, прежде чем решиться на большую атаку. Возможно, осторожность и промедление маршала в итоге спасли англичан. По крайней мере, у Мура появилось время, и он успел полностью переодеть, перевооружить и накормить своих голодных и оборванных солдат, используя обширные склады Ла-Коруньи. А затем на горизонте показались долгожданные корабли, и к вечеру Мур начал эвакуацию раненых, лучших лошадей и нескольких пушек. За ними последовала кавалерия и канониры, и вскоре на берегу против окружавших сил Сульта оставалось только 15 тыс. пехоты и 200 артиллеристов. Увидев лес мачт в заливе Ла-Коруньи и лодки, непрестанно сновавшие между берегом и кораблями, герцог Далматский понял, что нужно наносить удар немедленно, иначе его жертва ускользнет. У него было не менее 15 тыс. пехоты и 4500 кавалерии, и он бросил все свои войска в атаку против англичан.
Сражение продолжалось даже вечером, но британцы упорно удерживали свои позиции, ни одна французская атака не увенчалась успехом и не сдвинула врага с места ни на шаг. Однако ближе к вечеру английская армия понесла невосполнимую потерю – ее храбрый командир был ранен пушечным ядром в левое плечо. Видя, что его солдаты успешно отражают атаки французов, Мур позволил унести себя в тыл. Рана была ужасна: плечо было раздроблено, рука висела на куске кожи, ребра в области сердца сломаны и обнажены, грудные мускулы разорваны. Когда солдаты положили Мура на одеяло, рукоятка его сабли вошла в рану. Капитан Хардинг, офицер штаба, находившийся рядом со своим командиром, попытался вытащить ее, но Мур остановил его словами: «Пусть будет так, как есть. Я предпочел бы унести ее с поля вместе с собой». К тому времени, когда французы наконец отошли назад зализывать раны, уже спустились сумерки, а сэр Джон Мур был мертв. Его похоронили в цитадели Ла-Коруньи.
Узнав о смерти своего храброго противника, Сульт впоследствии установил памятный знак на месте ранения Мура.
Итак, Сульт достиг своей цели и сбросил противника в море. Престиж империи был восстановлен.
Перед отъездом во Францию Наполеон составил план для систематического покорения всего Пиренейского полуострова. Основной базой, осью для захвата Испании, должна была стать Португалия. Император направил туда армию Сульта для захвата Лиссабона и изгнания англичан. Отчасти это ему удалось. После бегства португальской королевской семьи престол оказался вакантным. Это обстоятельство подогревало амбиции и честолюбие герцога Далматского. Вдали от беспокойного императора, а также шумных соперников ему показалось, что именно он должен стать новым монархом страны. Если уж зять Наполеона Мюрат мог управлять Неаполем, то Николя Сульт вполне был в состоянии управлять Португалией! Вскоре он так далеко зашел в своей идее провозглашения себя королем Португалии Николой Первым, что в штабе Сульта начали опасаться за его рассудок и всерьез обсуждали возможность ареста маршала.
Однако у сэра Артура Уэлсли, будущего герцога Веллингтона, были свои планы на Португалию, и, высадившись однажды утром в Португалии, он вынудил Сульта стремительно ретироваться. Герцог Далматский успел пробиться через горы и соединиться в Луго с маршалом Неем, который тут же не преминул поиздеваться над своим спасителем под Йеной. Враждебность между маршалами достигла высшей точки, что чрезвычайно пагубно сказалось на положении французских войск в Испании.
Неизвестный художник. Сражение при Йене. Литография. 1825 г.
Безудержное честолюбие и жадность до титулов и чинов стали основной причиной неудачи Сульта в Португалии и не прибавили маршалу воинской славы. Император приказал Бертье написать Николя Жану выдержанное в суровых выражениях предостережение и обязать его «перестать разыгрывать из себя осла». Недовольный действиями Сульта, Наполеон назначил командовать Португальской армией маршала Массена, которому поручил взять Лиссабон. Герцог Далматский, оскорбленный тем, что его подчинили Массена, соединиться с армией последнего не пожелал. Известие о том, что два талантливых маршала не выполнили возложенное на них поручение, разумеется, было очень неприятно Наполеону и привело его в величайшее раздражение. Однако раскаты грома, раздававшиеся в Париже, долетали до Сульта слабым эхом и не производили на него никакого впечатления. Герцог Далматский действовал так, как считал нужным, не прислушиваясь ни к каким приказам и советам. В глазах маршала оккупированная им Андалусия обладала большими ресурсами, а также имела лучшие условия для базы, с которой хорошо оснащенные войска могли угрожать Лиссабону. Здесь, в благодатной Андалусии, он почувствовал себя полновластным хозяином.
Во время своего «проконсульства» в Андалусии Сульт окружил себя такой роскошью, превзошел все мыслимые границы. Словно вспомнив о прежних хозяевах этого благословенного края – маврах, сын нотариуса буквально утопал в восточной неге. Приемов удостаивались в основном нужные посетители: жаждавшие личных выгод корыстные поставщики и ловкие спекулянты. Подобно наместнику Царя Небесного, он карал и миловал. Кроме того, обладая неплохим вкусом, Николя Жан принялся активно экспроприировать-коллекционировать произведения искусства. Конца и края этой житейской «слабости» маршала не было видно!
Во время своего «проконсульства» в Андалусии Сульт окружил себя такой роскошью, превзошел все мыслимые границы. Словно вспомнив о прежних хозяевах этого благословенного края – маврах, сын нотариуса буквально утопал в восточной неге. Приемов удостаивались в основном нужные посетители: жаждавшие личных выгод корыстные поставщики и ловкие спекулянты. Подобно наместнику Царя Небесного, он карал и миловал. Кроме того, обладая неплохим вкусом, Николя Жан принялся активно экспроприировать-коллекционировать произведения искусства. Конца и края этой житейской «слабости» маршала не было видно!
Знатоки-эстеты отмечали, что этикет, принятый при «дворе» герцога Далматского, намного превосходил по пышности даже церемонии самого императора в Тюильри! Его роскошный дворец в Севилье обычно бывал переполнен какими-то тыловыми офицерами, армейскими и гражданскими чиновниками, красавицами всех мастей, но подчас сомнительной репутации. Но и это великолепие меркло по сравнению с воскресными выходами маршала к мессе. В такие дни отборные батальоны в полной парадной форме выстраивались шпалерами от резиденции наместника Андалусии до врат кафедрального собора. Ярко светило испанское солнце, били барабаны, склонялись боевые знамена, солдаты брали на караул, офицеры салютовали шпагами, и посреди всего этого пиршества красок и звуков торжественно шествовал маршал империи, герцог Далматский в блестящем окружении генералов и многочисленной свиты. При этом Сульт находил особое удовольствие в том, чтобы приветствовать войска и до отказа заполнявшие площадь народные массы величественным и одновременно милостивым жестом, тщательно скопированным им у самого Наполеона.
Пока Сульт наслаждался в Андалусии, маршал Массена, дойдя до Лиссабона, наткнулся на сильные укрепления англичан у Торрес-Ведраса. Простояв долгое время около них и поняв, что взять их вряд ли удастся, Массена возвратился в Испанию, так и не покорив Португалию. Естественно, поддержки Сульта он не получил, несмотря на все мольбы, а также приказы Наполеона.
Пока герцог Далматский царствовал по полной программе сэр Артур Уэлсли не дремал. Он осадил Бадахос. Пришлось Сульту оставить «мирские радости» и снова заняться своим кровавым ремеслом. Под Альбуэрой он наткнулся на британские позиции.
Веллингтон разместил свои войска вдоль горного хребта, протянувшегося на три мили. Сражение началось атакой французской кавалерии, но вскоре двинулись массивные колонны Сульта и стали подниматься на высоты. Артиллерия с обеих сторон вела сильный обстрел. Французы несли большие потери от прицельного артиллерийского и ружейного огня англичан, но упорно продвигались вперед. Ожесточенные и кровопролитные схватки не прекращались ни на минуту; атаки пехоты сменялись кавалерийскими наскоками. Герцог Далматский, несмотря ни на что, гнал своих солдат на штурм высот, и его настойчивость начала приносить плоды. Показалось, что центр англичан стал подаваться назад.
Однако на рванувшихся в последнюю атаку французов со всех сторон обрушился такой шквал ружейного огня, что мгновенно поредевшие колонны остановились. Сульт пытался развернуть солдат так, чтобы усилить эффективность своей артиллерии. Однако огонь английских стрелков был настолько быстр и точен, что все усилия маршала сводились на нет. Ряды французов заметно таяли, но они продолжали верить в успех своего предприятия и упрямо шли вперед. Сульт всеми средствами старался перехватить инициативу и довести сражение до победного финала. Его громоподобный голос, подбадривающий солдат, был слышен сквозь грохот сражения. Однако ни усилия герцога Далматского, ни доблесть и решимость французских солдат ничего не могли поделать с невиданным упорством и стойкостью английской пехоты.
С наступлением сумерек сражение закончилось. 15 тыс. человек остались лежать с обеих сторон на этом кровавом поле – на холмах и в долине. При этом потери англичан были очень серьезны: двое из каждых троих! Лишь стойкость и отвага нижних чинов спасли тогда Веллингтона от больших неприятностей.
Обе армии остались стоять друг против друга. Однако это не помешало Сульту объявить о своей победе. Правда, вместо того чтобы как победителю оставаться на поле битвы, маршал на следующий день отвел войска, что было явным промахом с его стороны. Если бы французы остались на прежних позициях, то Сульт показал бы англичанам свою уверенность и силу, и следствием этого, по всей вероятности, было бы снятие осады Бадахоса, обложенного Веллингтоном.
После малоэффективного кровопролития под Альбуэрой Сульту полагалось соединиться с Португальской армией, которую возглавлял Мармон. Однако и с ним Сульт не нашел общего языка. И оба маршала «разошлись как в море корабли»: Сульт предпочел остаться в «родной» Андалусии и двинулся на юг, чтобы захватить Кадис и Гибралтар. До конца 1811 г. он бездействовал, как, впрочем, и весь 1812 г., пока император воевал на бескрайних просторах Святой Руси.
Затем, 6 января 1813 г., прибыла важная новость в виде знаменитого 29-го бюллетеня, выпущенного по дороге в Вильно, – прокламации, в которой говорилось о катастрофе, постигшей Великую армию в России и погрузившей Францию в траур своей горькой правдой.
Маршала Сульта срочно отозвали во Францию, и он принял участие в победной для Наполеона битве при Баутцене в 1813 г. Возможно, Сульт пробыл бы при Наполеоне до конца кампании, но 21 июня 1813 г. около Витории французская армия потерпела сокрушительное поражение от Веллингтона. Надо было спасать положение на злополучном испанском фронте. Сторговавшись с меркантильной мадам маршальшей, Бонапарт отправил Сульта в Испанию. Надо отдать ему должное, там он выказал столько энергии и инициативы, сколько не проявлял уже восемь лет с момента своей яростной атаки на Праценские высоты при Аустерлице. Ему, и только ему, был доверен ключ от задней двери во Францию, и Сульт намеревался удержать ее любой ценой.
Прибыв в армию, герцог Далматский сумел довести свои силы до 60 тыс. человек. Правда, объединенная англо-испано-португальская армия Веллингтона, действовавшая между рекой Эбро и Пиренеями, насчитывала до 128 тыс. солдат. Поэтому боевые действия для французов свелись к тяжелым арьергардным боям, в которых они несли существенные потери.
Веллингтон планомерно теснил Сульта к французской границе, но, видя как мастерски Сульт огрызался при любой представившейся возможности, действовал предельно осторожно.
В 1814 г. французы Сульта продолжали медленно отступать, цепляясь за каждый рубеж, пригодный для обороны. Бои шли почти непрерывно. Несмотря на малое количество сил, Сульт сражался упорно, и англичане платили высокую цену за продвижение вперед. Пока Сульт и Веллингтон маневрировали перед Тулузой, союзники вступили в Париж, и 6 апреля 1814 г. Наполеон отрекся от престола.
Входя в Тулузу и укрепляя ее для отпора войскам Веллингтона, Сульт не знал о последних событиях, происшедших в Париже. Не знал о них и Веллингтон. Полковник легких драгун Понсонби, который привез новость об отречении из Бордо в Тулузу, мчался так же быстро, как другие курьеры, но он опоздал и не мог предотвратить последней битвы 1814 г. – предпоследней встречи Сульта и Веллингтона на поле боя. В сражении при Тулузе 36 тыс. французов противостояли 54-тысячной союзной армии Веллингтона.
В чем-то два противника были похожи. Оба предпочитали оборону, были осторожны в суждениях. Но Веллингтон постоянно наступал, а Сульту приходилось столь же методично отходить. В этом и было неоспоримое превосходство сэра Артура Уэлсли. Чтобы выиграть битву под Тулузой, Веллингтон был вынужден пойти на риск, чуждый его натуре. Не имея возможности форсировать Гаронну ниже города, он начал переправу через реку выше по течению, но, когда авангард его армии оказался на правом берегу, мост обрушился, и в течение трех дней эти английские силы были уязвимы для атаки французской армии. По всей вероятности, Сульт не располагал точными сведениями о силе переправившегося английского авангарда и поэтому не решился ввязываться с ним в бой. Он предпочел сидеть за своими водными укреплениями и длинным кряжем Монрав, который поднимается на высоту между Тулузой и рекой Эр. Пожалуй, это был единственный просчет французского командующего в данной ситуации.
Веллингтон сделал ставку на две отдельные атаки кряжа – с севера и с юга. Одновременно с ними начались отвлекающие атаки на мост через канал с севера и на укрепленный пригород Сен-Сиприен на западном берегу Гаронны. Сражение было жестоким и кровопролитным. Только к ночи англичане смогли зайти во фланг всем укрепленным позициям Сульта, и французы отступили в город. С наступлением темноты сражение затихло. Англичане остались на вершине господствующих высот. Потеряв чуть более 3200 человек, французы оставили редуты и отошли за канал. Веллингтон лишился 5665 человек.