Мишель Ней Les Brave des Braves («храбрейший из храбрых»)
Наибольшей славой и любовью во французской армии по праву пользовался полуфранцуз-полунемец из Лотарингии, сын бондаря, огненно-рыжий и зеленоглазый маршал Мишель Ней (10.01.1769, Саарлуи – 7.12.1815, Париж). Солдаты любовно звали его Le Rougeaud («красномордый», «рыжий»), а Бонапарт – «рыжегривым львом». Отец Мишеля Пьер Ней был родом из Фридрихсхафена, что на берегу Баденского озера. В молодости он был храбрым солдатом королевской армии, участвовал в неудачной для Франции Семилетней войне и сражался в знаменитой битве при Россбахе c прусским королем-полководцем Фридрихом II Великим, где французы принца де Субиза потерпели унизительное поражение. Максимум, до чего он смог дослужиться, – сержантские нашивки, после чего в 1766 г. вышел в отставку, поселился в Саарлуи и женился на Маргерит Граванинье. Пьер Ней стал мелким собственником, владельцем нескольких небольших участков земли, но его главным занятием было ремесло бондаря. Мишель был вторым ребенком. В крестьянских семьях с их традиционно большим вниманием к старшему сыну и наследнику Мишель если и не был обделен родительской заботой, то в любом случае в разряд баловней тоже не попадал.
Семья Нея исповедовала протестантизм, но, когда Мишель подрос, отец все же решил отдать его для обучения в католический коллеж Святого Августина. Учение давалось маленькому Мишелю без труда, о чем красноречиво свидетельствовали его весьма неплохие школьные отметки. Уже с детства Мишеля отличала склонность к лидерству, которая проявлялась во время обычных для мальчишек игр в «войнушку». Организуя со своими сверстниками потешные баталии, будущий «храбрейший из храбрых» частенько являлся домой с разбитым в кровь носом и в разодранной в жаркой схватке рубашке. По окончании коллежа Ней поступает в услужение к нотариусу, в конторе которого проведет долгих четыре года.
Физически очень сильный, рослый, неутомимый, превосходный наездник, Ней с детства бредил кавалерией. В 18 лет Мишель бежал из родительского дома. В декабре 1788 г. он записался в королевскую кавалерию гусаром и стал нести гарнизонную службу в приграничном Меце. Блестящая униформа – алый ментик с желтыми шнурами, голубой доломан, расшитый широкий пояс, красивый высокий головной убор малинового цвета, ухарски сморщенные сапожки-венгерки и волочащаяся сабля с ташкой – была очень к лицу огненно-рыжему кудрявому зеленоглазому молодцу-эльзасцу с залихватской косичкой над левым ухом – предметом особой гордости всех лихих гусар-сорвиголов той поры. Он быстро прослыл лучшим фехтовальщиком в своем гусарском полку, на него стали делать большие ставки. Записной дуэлянт и забияка, он вскоре настолько серьезно ранил лучшего шпажиста-бахвала из соседнего егерского полка, что того комиссовали из армии. Честь гусарского полка осталась незыблема, а для братьев по оружию Ней стал идолом. Вполне понятно, что эта
Неизвестный художник. Маршал Ней. Гравюра. 1830-е гг.бретерская выходка ему, любимцу своего полковника, сошла с рук: несколько дней гауптвахты, и наш герой снова задирал сослуживцев, снова дрался на дуэлях, снова выходил победителем.
Парадоксально, но Мишелю Нею не довелось участвовать в важнейших сражениях Наполеона – ни при Маренго, ни при Аустерлице, ни при Прейсиш-Эйлау, ни при Ваграме! Зато благодаря беспредельному бесстрашию он покрыл себя немеркнущей славой в двух самых неудачных битвах Бонапарта – при Бородине и Ватерлоо! И тем не менее именно его скупой на похвалу Бонапарт называл Les Brave des Braves – «храбрейшим из храбрых». Правда, уже после смерти другого легендарного храбреца – Жана Ланна. Так что наш герой был «храбрейшим из храбрых» № 2! Ней как никто умел вдохновить своих людей, вселить в них отвагу. Эффект его присутствия был волшебным. Там, где появлялся Ней, об отступлении и, тем более, бегстве никто не думал. Его можно было назвать воином из воинов. Мишель не знал чувства страха. Как-то незадолго до смерти его спросили, испытывал ли он когда-нибудь страх. Ней, не раздумывая, простодушно ответил: «Нет, для этого у меня не было времени!»
И действительно, он не любил долго думать на поле боя. Еще в 1797 г., в годы лихой гусарской молодости, шедший со своими солдатами в арьергарде бригадный генерал Ней внезапно обнаружил под Гиссеном бесхозную батарею конной артиллерии. Недолго думая, Мишель развернул горстку кавалеристов и бросил их в атаку на австрийскую пехоту, уже почти завладевшую пушками. После жестокой стычки с подоспевшими на выручку пехотинцам австрийскими тяжелыми драгунами малочисленные гусары Нея разбиты. Сам он в бою ломает саблю, получает тяжелое ранение в правую руку, его придавливает павшей под ним лошадью, и он в первый и последний раз в жизни оказывается в плену. Но очень скоро – 27 мая 1797 г. – его отпустили под честное слово, а затем, задним числом, обменяли на взятого в плен австрийского генерала....Со шпагой в руке в роскошном темно-синем бархатном, расшитом золотом и серебром маршальском мундире, Мишель Ней всегда был впереди своего корпуса. Как лидер и вдохновитель он не знал себе равных. Не единожды собственным примером останавливая бегущих, Ней в одиночку бросался в атаку, увлекая за собой солдат. (При этом Ней никогда не гнался за чинами и орденами!) Лучшего командира, чтобы повести необстрелянных юнцов в бой, было не найти. Он запросто мог с каре пехотинцев отразить атаку кавалерии или оборонять деревню штыками. Ней никогда не полагался на адъютантов, чтобы выяснить, что случилось на поле боя, а устремлялся в гущу схватки сам. Он, казалось, был совершенно неуязвим для пуль и ядер, и, где бы ни появлялся, солдаты собирались с духом, вылезали из траншей и из-за стен и шли в атаку с криком: «Там – Le Rougeaud! Сейчас дело пойдет!»
Пылкий и добрый, безумно храбрый в атаке и невероятно стойкий в обороне, Ней пользовался заслуженными почетом и уважением в скупой на симпатии и сантименты военной среде (причем как среди своих, так и у врагов!) ; рядовые же его просто боготворили. И это при том, что он достаточно неохотно делился славой, предпочитая тянуть одеяло на себя. Однажды корпус Нея из-за самонадеянности маршала попал в серьезную передрягу в битве при Йене, и обеспокоенный Наполеон послал ему на помощь Ланна с подкреплением. В ответ Ней, находившийся, как всегда, в самой гуще схватки, крикнул: «Скажите его величеству, что я ни с кем не делю славу!» Его солдаты знали за ним эту слабость и весьма своеобразно высказывались по этому поводу: «С ним плохо спать: он все одеяло стягивает на себя!» Несмотря на победу в той битве, раздосадованный упрямством Нея император высказал ему свое недовольство, правда весьма деликатно.
Все это стало возможным для сына простого бочара только после взятия 14 июля 1789 г. королевской тюрьмы Бастилии, положившего начало Французской буржуазной революции. Прекрасно вооруженные и обученные войска коалиции европейских монархов уже стояли на пороге Франции. Противник находился в Саарлуи, на родине Нея, и патриотически настроенный отец Мишеля ушел в республиканскую армию. В первый день 1791 г. его второй сын, рыжегривый Мишель, получает повышение – чин капрала-квартирмейстера. Однако не прошло и года, как радость от этого была омрачена смертью матери, скончавшейся в ноябре. Ее смерть очень сильно потрясла Нея-младшего. «Я обещал ей, что приеду домой генералом», – со слезами на глазах говорил он.
Массовое бегство за границу офицеров королевской армии вызвало необходимость в пополнении офицерского корпуса. В республиканской армии под началом генерала Дюмурье, где перед многими честолюбцами из низов открылся широкий путь к военной карьере, Мишель Ней начинает быстро продвигаться по служебной лестнице. 1 февраля 1792 г. Ней получает очередное повышение – чин вахмистра. У местечка Вальми армия Дюмурье и Келлермана преградила путь армии герцога Брауншвейгского. Пруссаки были уверены в победе, они знали, что им противостоят солдаты в оборванной одежде, многие из которых даже не нюхали пороха. Однако эти оборванцы знали, что защищают свою революционную отчизну, и стояли насмерть на этом ставшем знаменитым поле. И пруссаки повернули вспять перед голоногими санкюлотами, возвратившись за Рейн. Наш герой получил первое настоящее боевое крещение и почувствовал опьяняющий вкус победы. После Вальми Дюмурье двинулся на Брюссель. Шесть недель спустя Мишель Ней вновь одержал победу под Жемапом, и, когда входил в Брюссель 8 дней спустя, он уже чувствовал себя ветераном. Правда, битва при Неервиндене завершилась для французов (и Нея в том числе) жесточайшим поражением. Постоянно находившийся в первых рядах бойцов вахмистр Ней из 4-го гусарского полка всегда готов был в любой момент ринуться на врага. За два с небольшим года Ней из рядового гусара «из глубинки», драчливого нарушителя спокойствия превращается в офицера.
И уже в 1796 г. он – бригадный генерал. Этот чин Ней получил по представлению самого Жана Батиста Клебера, одного из лучших генералов Французской республики.
Ней служил на севере Франции, поэтому не только не разделил славы Итальянского похода Бонапарта, но и не познал горечи неудачи в его Египетской кампании. И тем не менее после всех жарких дел с участием Самбро-Маасской армии имя Нея всегда присутствует в наградных списках. За отвагу при штурме Вюрцбурга, где он с сотней своих сорвиголов-гусар с налета берет в плен 2 тыс. австрийцев, и храбрость в сражении при Форхайме Нея производят в бригадные генералы.
...Австрия выведена из игры, и Директория видит главного врага за Ла-Маншем – в Англии. В воздухе витает идея высадки на ее берега. Уже начинается формирование так называемой Английской армии. Десантом в Британию должен был руководить молодой, самый популярный на тот момент генерал Французской республики Наполеон Бонапарт. Нею было поручено принять участие в организации этой новой армии. Он находился в Амьене, когда внезапно Бонапарт решил, что время для такого нападения пока не подо шло. Его взор обратился в сторону Египта, который он планировал захватить. В свете новых событий часть Английской армии была переформирована в армию, которой предстояло отправиться в Египет, а генерал Ней был направлен в Германию командующим кавалерией Рейнской армии, где стал подчиненным генерала Бернадота.
Пока Бонапарт с лично отобранными генералами и войсками «покорял» Восток, грозная антифранцузская коалиция европейских держав принялась наступать со всех сторон: из Италии, из Швейцарских Альп, из прирейнских земель и даже через отвоеванные у моря голландские низины. Один из главных фронтов – по-прежнему рейнский, или германский.
Первое крупное событие кампании 1799 г. на Рейне, в котором участвует Ней, – осада города Мангейма, удерживаемого большим австрийским гарнизоном. Все прекрасно понимают важное стратегическое значение города – настоящего ключа ко всей Южной Германии. Австрийцы полагали, что они в безопасности, поскольку между ними и французской армией – широкий Рейн, незаметно переправиться через который невозможно. Они рассредоточивают свои силы по близлежащим деревушкам, разбросанным вокруг Мангейма. Ней предложил Бернадоту с небольшим отрядом незаметно форсировать реку и внезапным ударом захватить город. Авантюрно-осторожный Бернадот дал согласие на эту весьма сомнительную затею лихого гусара, но при условии, что тот предварительно лично проведет разведку. И только взвесив все за и против, можно будет начать рискованную операцию.
Переодетый в крестьянина Ней переправился через реку с корзиной овощей и спокойно отправился в сторону Мангейма. Никто из австрийцев не заподозрил в этом простолюдине генерала французской армии, поскольку Ней прекрасно владел немецким языком. Он быстро исследовал расположения австрийских войск и их численность. Успеху дерзкого и опасного предприятия Мишеля способствовало и то, что австрийские солдаты слишком беззаботно несли караульную службу, будучи уверенными в том, что за широким Рейном они в безопасности. Более того, Ней весьма ловко разузнал время, когда опускался разводной мост укрепленного форта на входе в город.
...Всего лишь с двумя ротами пехоты и драгунским полком Ней бесшумно переправился через Рейн. Со штыками наперевес французские солдаты неожиданным ударом опрокинули выставленную австрийцами стражу и вихрем ворвались в город. Внезапность нападения, темнота ночи, скрывшая от австрийцев малочисленность нападавших, обеспечили успех отчаянному набегу.
После беспредельно дерзкого захвата Мангейма военный министр направил из Парижа декрет Директории о присвоении Нею звания дивизионного генерала. Ней поколебался-посомневался, но по настоянию Бернадота согласился с повышением. (Правда, кое-кто из историков склонен считать, что в 1799 г. он со своей кавдивизией сражался под началом Удино и Массена в Швейцарии с Суворовым, получил тяжелое ранение и… чин дивизионного генерала.) Так или иначе, но Ней быстро двигается по служебной лестнице, и его имя уже давно на слуху у революционных братьев по оружию.
Ней находился в своей палатке в Рейнской армии, когда до него дошли новости о государственном перевороте 18 брюмера 1799 г.: с Директорией было покончено, и генерал Бонапарт стал первым консулом. Ней, конечно же, слышал о генерале Бонапарте и знал, что тот был отменным военачальником – не хуже, чем Моро. Более того, Ней знал, что этот генерал – человек дела. В его представлении первый консул был всего-навсего первым магистратом республики, и никем иным. То, что Ней – республиканец, не подлежало ни малейшему сомнению. Прежде всего, это объяснялось тем, что он «рейнец». Многие офицеры и солдаты Рейнской армии не отделяли воинского долга от долга гражданина. Республиканские взгляды Нея объяснялись очень просто: революция и республика дали ему все; без них деревенский парень из Саарлуи мог заслужить в королевской армии в самом лучшем случае сержантские нашивки, и ничего более. О чем он и пишет своему другу, известному республиканскому генералу Лекурбу, в ноябре 1799 г.
Свою военную карьеру Ней сделал сам, без Наполеона. Он не принадлежал к «когорте» Бонапарта. Они познакомились лишь в мае 1801 г., уже после того, как старший брат (или дядя?) нашего героя, капитан Жан Ней, геройски погиб в битве при Маренго 14 июня 1800 г. Зато Ней вместе с Груши и безвременно ушедшим в мир теней генералом Ришпансом стал одним из героев битвы при Гогенлиндене (32 км от Мюнхена). Тогда в сложных морозных условиях 2–3 декабря 1800 г. командующий Рейнской армией генерал Моро одержал громкую победу над австрийцами эрцгерцога Иоганна.
Сражение началось с атаки австрийского авангарда, направившего главный удар в центр французской армии. Гренье, Ней и Груши легко отразили эту атаку, в то время как оба крыла французской армии все более охватывали австрийцев, блуждающих по незнакомым лесным дорогам. Когда обходные движения закончились, Ней и Груши, ограничивавшиеся до тех пор обороной, внезапно перешли в наступление. Моро предписал им прорвать австрийскую боевую линию и соединиться с генералом Ришпансом, который как раз в это время насел на австрийцев с тыла. Именно яростная лобовая атака Нея и Груши не дала центральной пехотной колонне австрийцев генерала Коловрата надлежащим образом развернуться при выходе из заснеженного леса, и исход боя, открывшего французам дорогу на Вену, к трем часам пополудни был предрешен.
Французы одержали победу на всех пунктах и понесли ничтожный урон сравнительно с потерями австрийцев, у которых выбыло из строя более 20 тыс. человек убитыми и ранеными, не считая пленных. Разгромленная австрийская армия оставила в руках французов большую часть своей артиллерии и обозов. Австрийцы обратились в столь беспорядочное бегство, что сам эрцгерцог Иоганн едва не попал в плен.
Гогенлинденская победа была не плодом заранее продуманной стратегии, а, как выразился Наполеон, «удачной встречей», правда крупного масштаба. Дело в том, что только после этого поражения (после чудо-виктории везунчика Бонапарта под Маренго минуло уже более полугода!) австрийский гофкригсрат (придворный военный совет) согласился подписать столь нужный первому консулу Люневильский мир.
Три месяца спустя после заключения Люневильского мира с Австрией, в мае 1801 г., по приглашению Наполеона Ней явился в Париж. Первый консул принял генерала в бывшем королевском дворце Тюильри. Отныне это резиденция Бонапарта. Это их первая встреча. Превосходный психолог, «итальянец» Наполеон легко отыскал нужную тональность в разговоре с ярым «рейнцем». Все напоминает встречу двух старых друзей, один из которых безмерно рад показать приятелю свой дом и город. «Добро пожаловать, гражданин Ней, добро пожаловать в Париж и в Тюильри» – такими словами встречает Наполеон Нея. Первый консул мастерски изображает радушие, напоследок одарив Мишеля роскошной трофейной египетской саблей и патетически произнеся: «Примите это оружие на память о дружбе и уважении, которые я испытываю по отношению к вам. Оно принадлежало паше, нашедшему героическую смерть в битве при Абукире! Теперь вам надлежит защищать ею Республику!» Ней очарован, ошарашен и горячо реагирует на консульский подарок: «Генерал! Я клянусь, что расстанусь с этой саблей только вместе с моей жизнью!»