19 мая 1798 г. Ланн в качестве бригадного генерала отправился с Бонапартом в Египет. Его бригада входила в состав дивизии Клебера. Египетская экспедиция проходила в крайне тяжелых климатических условиях – жара в пустыне! Все страдали от зноя и нехватки воды. Офицеры с трудом сдерживали отчаяние. Более того, на французских солдат, познавших все прелести Италии, Египет произвел удручающее впечатление! Ланн был одним из немногих, кто не разделял недовольство и упаднический дух. Все желали одного – скорейшего возвращения домой, во Францию. Ланн тайно информировал Бонапарта о недовольных и их планах, а также о поведении и высказываниях генерала Мюрата. Впоследствии между Ланном и Мюратом случилась ссора, вылившаяся во взаимную неприязнь и даже ненависть.
25 июля 1799 г. Ланн принял участие в реванше Бонапарта за неудачу у Сен-Жан-д’Акры. «Месть» состоялась близ Абукира, где высадилась турецкая армия Мустафы-паши. Однако нетерпеливый Ланн в одной из атак не рассчитал, его наступление провалилось, и, теряя солдат, ему пришлось откатываться назад. Более того, Ланн схлопотал пулю в бедро. Раненого генерала, не успевшего еще в полной мере отойти от предыдущего ранения, отправили лечиться в Александрию.
В кампании 1800 г. Ланн впервые имел случай отличиться как самостоятельный военачальник. В преддверии судьбоносной битвы при Маренго, в бою под Монтебелло, Ланн, безусловно, был хорош: имея под началом 5 (по другим данным, 8) тысяч человек, он ринулся на 18-тысячный корпус австрийского генерала Отта. Но, если бы не своевременная помощь генерала Виктора, Жану вряд ли удалось бы стать герцогом Монтебелло. Спустя пять дней Ланну снова пришлось продемонстрировать всю недюжинную отвагу и умение держаться. Под ураганным огнем сотни австрийских пушек авангард Ланна потерял 40 % личного состава. К часу дня французы с боем отходили по всему фронту. Несколько раз Ланн, пытаясь выправить ситуацию, бросался в контратаку, однако австрийская артиллерия картечным ливнем срывала все его попытки. Однако отступление французов осуществлялось в полном порядке. В своем рапорте на имя начальника штаба армии Бертье Ланн писал: «Я отходил эшелонами под ожесточенным огнем и обязан действию нашей прекрасной кавалерии. У меня не было ни одной пушки, чтобы прикрыть свое отступление, и, несмотря на это, оно производилось в большом порядке». Упорство и твердость Ланна были невероятными: австрийцы потратили не менее трех часов, чтобы заставить его отойти на 3 км. Сам Жанн все эти жуткие часы был в пекле боя, но не получил ни царапины, хотя вражеское ядро сбило с его… головы шляпу!
...Именно после этого судьбоносного для всей монархической Европы сражения Бонапарт нарек Ланна, подобно знаменитому рыцарю Карла Великого, Роландом французской армии, позднее добавив к нему еще и прозвище Ахилла Великой армии. Не будь жертвенной стойкости Ланна и Виктора, Наполеон не дождался бы контрудара подоспевших войск Дезе.
...Ж. Жулес. Битва при Йене. 1806 г.
Ланн был одним из самых выдающихся военачальников Наполеона, конкурировать с ним могли, пожалуй, лишь Даву, Массена и Сюше. Отважный, прямой, резкий, он порой досаждал Бонапарту, бесцеремонно и с редким прямодушием выговаривая за допущенные ошибки. Но Наполеон терпел своего любимца-удальца. Зато другие «братья по оружию» порой лаялись с ним по поводу и без повода. Так, в ходе неудачно складывавшегося сражения с австрийцами под Апсерном и Эсслингом у маршалов Ланна и Бесьера сдали нервы, и два гасконца затеяли ссору прямо на поле боя. Задиристый Ланн открыто обвинил Бесьера в том, что тот бесцельно маневрировал вверенными ему гвардейскими частями. Возмущенный Бесьер не мог стерпеть подобного обвинения и схватился за саблю. То же сделал и Ланн. Только рассудительный Массена не дал безумцам скрестить оружие. «Немедленно вложите свои клинки в ножны! – воскликнул он. – Вы находитесь на поле боя, и я не позволю, чтобы наши солдаты стали свидетелями позорного зрелища, как два французских маршала сходятся в поединке в присутствии врага!» Особенно плохо сложились у Ланна отношения с лучшим кавалерийским военачальником Европы Иоахимом Мюратом.
...Неприятная история случилась с Ланном и в преддверии Аустерлицкого сражения. За несколько дней до битвы группа маршалов собралась в узком кругу для обсуждения сложившейся ситуации. Все единодушно пришли к мнению, что обстановка не в пользу французов и не исключено их поражение. Если они, конечно, вовремя не отступят, тем более что позиция под Аустерлицем казалась весьма опасной. Мюрат и Сульт предложили Ланну как наиболее уважаемому императором военачальнику и к тому же не боящемуся говорить Бонапарту правду в глаза проинформировать того об их профессиональном вердикте. Ланн согласился озвучить мнение «консилиума», но попросил поддержать его. В момент составления маршальского рапорта внезапно появился сам император, прямо как черт из табакерки! Ланн рискнул доложить решение братьев по оружию, чем вызвал крайнее недоумение Бонапарта. Но когда в разговор ловко вклинился Сульт, то ошарашен оказался уже рисковый гасконец. Сульт бодро отрапортовал, что вверенный ему корпус готов сражаться в предстоящей битве за двоих – за себя и за корпус паникера Ланна. Подлил масла в огонь гробовым молчанием и «король храбрецов» Мюрат. И тут вдруг выяснилось, что Ланн-то – в суровом одиночестве! Началась дикая ругань, кое-кто схватился за шпагу, но последний бог (он же – демон) войны «по-божески» рассудил спор: «Полагаю отступление необходимым!» Все всё поняли, за исключением маленькой детали: Бонапарт на тот момент никому еще не рассказал своего гениального замысла Аустерлицкого разгрома. Ланн не забыл предательства со стороны коллег и вызвал Сульта на дуэль. Но тот не отреагировал. «Первая шпага Франции» не угомонилась. Перед началом сражения Ланн публично, в присутствии самого Наполеона и его свиты, еще раз вызвал Сульта. Последний, ловко прикрывшись судьбоносностью предстоящей битвы, попытался уйти от вызова. Тогда Ланн пошел на заведомую грубость, громко бросив в лицо невозмутимому Сульту: «Вы – негодяй!» Сульт и это проглотил молча: в схватке с «первой шпагой Франции» ему явно было несдобровать.
В кампании 1805 г. Ланн, уже ставший маршалом Франции, командовал 5-м армейским корпусом. Его войска участвовали в Ульмской операции и отличились у Михельсбергских укреплений австрийцев. Взятие этих высот привело к капитуляции австрийской армии генерала Мака 20 октября 1805 г. А 2 декабря на холмистой равнине близ деревушки Аустерлиц разыгралось сражение, которое по праву считается самым выдающимся и блестящим в полководческом наследии Наполеона.
В этой битве войска Ланна – дивизии Сюше и Кафарелли-младшего – расположились на левом крыле французов, на Сантонской возвышенности. Их прикрывала 18-пушечная батарея. Пока шли бои на правом крыле, где маршал Даву сковал главные силы союзников, Ланн удачно отражал атаки правофланговых войск Багратиона. Когда положение Ланна стало опасным, так как 30-пушечная батарея Багратиона открыла ужасающий огонь, он лично повел в атаку 34-й линейный полк, рядом с ним – командир дивизии и будущий маршал Франции генерал Сюше. Их отчаянную атаку поддержали еще три пехотных полка. К полудню войска Багратиона были остановлены на всех пунктах и отрезаны от центра союзной армии. Ланн и поддержавший его Мюрат захватили около 7 тыс. пленных, два знамени и 27 орудий.
Однако в победном бюллетене Великой армии Наполеон упомянул о маршале Ланне так скупо, что это сильно обидело героя. А вот о Мюрате было сказано много лестного. Чересчур импульсивный Жан не стерпел и самочинно покинул армию, уехав в Париж – к любящей жене и малым детям.
...После подписания мирного договора с Австрией Ланн уехал на родину, в Лектур, где провел большую часть 1806 г. Там он оказался в кругу семьи и друзей. В Лектуре он пользовался популярностью среди земляков не только из-за своих республиканских взглядов, но также благодаря искреннему простодушию и бескорыстию, к нему часто обращались за помощью. А он сам никогда не забывал тех, кто помогал ему. Однажды Ланн встретил крестьянина, друга детства. И так как маршал был приглашен на торжественный обед к главе местной администрации, префекту, то он, спросив разрешения у хозяина дома, послал адъютанта за упомянутым крестьянином. Представив друга всем присутствующим, Ланн усадил его за стол на почетное место рядом с собой.
Однако новая война, теперь уже с Пруссией, заставила Ланна покинуть родной город, и в сентябре 1806 г. он возглавил 5-й корпус Великой армии. С этим корпусом маршал участвовал в сражении у Йены, где действовал с такой же храбростью и решительностью, с какой поступал всегда и везде. Однако в бюллетене Великой армии благодаря интригам тщеславного Мюрата вновь не было практически ни слова о вкладе Ланна. В письме супруге Луизе маршал сетовал на неблагодарность Наполеона, который верил сплетням интригана Мюрата. Участвуя в преследовании разбитой у Йены и Ауэрштедта прусской армии, Ланн во многом способствовал тому, что Мюрат заставил капитулировать войска князя Гогенлоэ у Пренцлау. Скорость движения пехоты Ланна была такова, что солдаты 5-го корпуса прибыли к Пренцлау спустя короткое время после появления там кавалеристов Мюрата. Однако все лавры этой капитуляции присвоил себе Мюрат. В рапортах Наполеону он заявил, что пехота Ланна двигалась слишком медленно и ему приходилось рассчитывать только на свои силы. Мюрат как никто другой умел «тянуть одеяло на себя», когда дело касалось воинских лавров.