Поэтому вам, лейтенант Эберт, — Ольбрихт обратился к нерослому, но крепко сбитому, круглолицему молодому офицеру с выстриженным затылком,— ставится задача спаять все экипажи в единый военный организм. Времени мало — неделя интенсивной тактической и огневой подготовки. Максимально используйте полигон и учебные классы.
 Сложность задачи состоит еще в том, что в двух экипажах у обер-фельдфебеля Альтмана и обер-фельдфебеля Каульбаха половина состава русские танкисты. Тем не менее, вы должны найти с ними общий, военный язык. Русские нам понадобятся в тылу. Они проверены в бою с партизанами, но как поведут с регулярными войсками не известно. О ходе подготовки, докладывать ежедневно. О всех случаях расхлябанности русских, высказывания недовольства, а тем более неповиновения, докладывать немедленно для принятия самых жестких мер.
 Вы должны натренировать взвод, который по одному моему дыханию в эфире будет понимать, что нужно делать.
 -Слушаюсь, господин капитан.
 -Вольно.
 Мой боевой опыт подсказывает следующие правила, которые вы должны отработать в ходе боевой подготовки на полигоне с экипажами.
 Первое. Все командиры танков должны постоянно поддерживать визуальный контакт с командиром группы. В данном случае со мной, а также с соседними танками с минимальным контактом по радио. Забудьте, что у вас есть радио. Хотя при модернизации на Т-34 поставлены наши радиостанции с диапазоном частот работы 27-32 МГц, и он никак не пресекается с русскими станциями, у которых частота 3.75 -6 МГц, нас могут пеленговать. Выходить в эфир разрешаю в крайне неотложных случаях.
 Второе. Все командиры танков должны вести постоянное наблюдение за местностью, чтобы не допустить попадание танка в болото, ловушки или траншеи.
 Третье. В бою немедленно поддерживать атакующие неприятелем наши танки. Концентрированным огнем уничтожать противотанковые орудия и истребителей танков.
 Четвертое. Помните, что в бою танк или движется на полной скорости, или делает остановку для стрельбы. В других случаях, на привале или во время обзора, он должен находиться в укрытии, хорошо замаскирован.
 Пятое правило. Каждое замеченное противотанковое орудие немедленно обстреливается из пулеметов. Это делается до остановки танка и открытия огня из танковой пушки. В это время наводится пушка. Остановка, прицеливание, выстрел, поражение врага.
 Следующее правило касается наводчиков. Даже в бою они должны держать затвор орудия закрытым и открывать его по приказу. Чтобы не было случайного выстрела. Сложность управления Т-34/76 заключается в том, что экипаж танка состоит из четырех человек. Здесь командир танка и управляет боем и наводит орудие и стреляет из спаренного пулемета. Эта большая ошибка русского танкостроения.
 Запомните одно,— Ольбрихт в который раз посмотрел в глаза своих командиров и мысленно похвалил себя за подбор их для операции. Доверительность, внутреннюю дисциплину, высокую степень самоотдачи, решительность прочел он в глазах подчиненных. У него появилось чувство гордости за них. Это была его работа.
 — Запомните одно, — вновь повторил он фразу. — Точное и незамедлительное исполнение перечисленных мной правил дадут нам в бою следующие результаты: танки не разделяются и не изолируются на поле боя. Они работают вместе. Они не несут потерь от истребителей танков. Только хорошо замаскированное противотанковое орудие может нанести нам урон. Все танки участвуют в бою, и никто из них не застревает.
 Таким образом, бой танков против танков уже наполовину выигран. Необходимо вам заучить наизусть эти правила боя танков против танков и требовать их знания от подчиненных.
 За ошибки буду строго наказывать, поскольку они могут привести не к успеху, а к не удаче, не к победе, а к поражению. Это вам понятно. Не слышу ответа!
  — Так точно, господин капитан!
 Занятие окончено. Перерыв пятнадцать минут. Затем полигон.
 Вы, лейтенант Эберт, на минуту останьтесь...
 
 
  dd>  
  Глава 9
 
 
  2 часа ночи. 11 мая 1944 года. Расположение 413 стрелкового полка, 48 армии, 1-го Белорусского фронта у г. Жлобина. Белоруссия.
 
 
  Комбату Новосельцеву не спалось. Крутило левую ногу, сказывалось прошлогоднее голеностопное ранение, кроме того, было душно. В блиндаже стоял кисловато — прелый запах сырой древесины, махорки и человеческого пота. Казалось, что эти специфические, довольно неприятные ароматы, не только въелись в стены земляного жилья, но прижились здесь навсегда вместе с жильцами за несколько месяцев позиционной войны.
 После Гомельско-Речицкой операции Красной Армии в конце 43 года и небольших тактических подвижек весной 44 в этом районе установилась постоянная линия обороны с немцами. Она протянулась на многие километры вдоль русла Днепра. Только у Жлобина, белорусского города, окаймленного с востока водами могучей реки, врагу, ценой огромных усилий, удалось удержать небольшой плацдарм левобережья отдельными частями 6 и 296 пехотных дивизий 9 армии Вермахта.
 Стрелковый батальон капитана Новосельцева как раз упирался с северо-востока в этот образовавшийся выступ, готовясь, как и многие другие части к большому наступлению. О нем еще не говорили, а если кто и говорил, то в полголоса. Однако солдаты и офицеры по разным военным приметам это чувствовали. У ветеранов глаз наметанный.
 Покрутившись с полчаса на березовых нарах, покрытых еловым лапником, капитан, тяжело вздыхая, поднялся. Уточнил время. Флуоресцентные стрелки показывали два часа ночи. Помассировав рукой место ранения, повертев вправо-влево стопой, он с удовольствием надел яловые, недавно выданные старшиной, сапоги, тоже примета к наступлению. Начальник штаба похрапывал и почмокивал губами. Замполита не было. В центре блиндажа, возложив голову на стол, 'дежурил' связист.
 -Ефрейтор Казымов, не спать!— тихо, но требовательно скомандовал комбат и погрозил кулаком дежурному связисту. Казах вскочил, чуть не сбив керосиновую лампу, начал усиленно крутить спросонья ручку желто-кожаного американского телефонного аппарата.
 -Отставить, Казымов!— развеселился комбат, — Ты так меня с товарищем Сталиным соединишь.
 -Ныкак, нэт, товарищ капитан. Виноват! — испуганно захлопал глазами молодой солдат, положив трубку, вытянулся перед командиром батальона.
 -Ладно, дитя степей, разбуди ординарца, пусть следует за мной. Я пройдусь на передовую, проверю посты.
  Несмотря на середину мая, ночью было прохладно. Комбат надел шинель, по ступенькам вышел наружу. Траншея повела на наблюдательный пункт.
 -Стой, кто идет? Пароль?
 -Стриж.
 -Синица. Это вы, товарищ капитан?
 -А кому еще быть? Я, Котов, — негромко ответил Новосельцев, подойдя вплотную к дежурному разведчику. По энергетике, исходившей от сержанта, по его требовательному голосу, капитан еще раз порадовался за подчиненного, за его бдительность. Сегодня дежурил его лучший разведчик.
 -Ну как, все тихо?
 -Тихо, товарищ капитан. Только урчание тяжелое было слышно. Словно, танки шли.
 -Где урчали?
 -Да там, от Днепра звук шел.
 -Откуда им быть? Ты два дня назад к немцам ходил. Почти к самой реке подошел. Сутки сидел в болоте. Доложил, что изменений в системе огня и перегруппировки на нашем участке не обнаружил.
 -Так оно, так. Но тревожно. И смотрите, какая тишина? И темень непроглядная. И артобстрела вечернего не было, а по нему — хоть часы проверяй. Зато несколько дней стреляли пуще прежнего. Вроде пристреливались.
 -Спасибо за службу, Котов, — поблагодарил комбат мрачно. Наблюдай дальше. Если что услышишь подозрительное, докладывай немедленно. Днем отоспишься, в ночь за языком с группой пойдешь. Не нравится мне твой доклад.
 -Слушаюсь.
 -Товарищ капитан, это я, Сидоренко, вызывали?
 -Иди сюда, Сидоренко. На наблюдательном пункте тяжело ступая, появился ординарец с автоматом. В левой руке он держал накидку от дождя.
 -Накиньте, товарищ капитан. Дождь будет. Слышите, холодом несет с Днепра.
  -Давай. — Комбат набросил накидку и нырнул в моросящую мглу. Ординарец поспешил за ним.
 Ночь подхватила военных, окружила своим таинственным, но чуждым черным покрывалом и потянула в сторону реки.
 Комбат шел не спеша, осторожно ступал по знакомой тропинке, хотя знал каждый метр с закрытыми глазами до двух траншей первой линии обороны. В голове у него прокручивалась информация о шуме танков, не давала покоя.
 'Танки, танки... Самоходные штурмовые орудия у них есть, а вот танков не было. Откуда тогда шум? А если что задумали? Но они же здесь не развернуться. Лес и заболоченные места. Слева батальоны 115 укрепрайона генерала Пичугина. Их противотанковые батареи простреливают единственную дорогу на Цупер. Если полезут, тут их и зароют. Да и у нас 45-ки есть. Справа — батальон Коли Михалева. Он если что, поддержит. Дальше соседи — стрелки понтонно-мостового полка. За нами, в поселке, второй рубеж обороны и 713 самоходный артполк. Нет, не полезут. Кишка тонка. Видно укрепляют оборону. Завтра проверим...
 'Танки, танки... Самоходные штурмовые орудия у них есть, а вот танков не было. Откуда тогда шум? А если что задумали? Но они же здесь не развернуться. Лес и заболоченные места. Слева батальоны 115 укрепрайона генерала Пичугина. Их противотанковые батареи простреливают единственную дорогу на Цупер. Если полезут, тут их и зароют. Да и у нас 45-ки есть. Справа — батальон Коли Михалева. Он если что, поддержит. Дальше соседи — стрелки понтонно-мостового полка. За нами, в поселке, второй рубеж обороны и 713 самоходный артполк. Нет, не полезут. Кишка тонка. Видно укрепляют оборону. Завтра проверим...
 -Стой, кто идет? Пароль!
  Новосельцев, задумавшись, не заметил, как с ординарцем дошел до второй траншеи передовой линии. -Стриж. Все у вас спокойно?
 -Синица. Вроде все. Дождь вот только мешает, товарищ капитан.
 -Ничего, терпи. Если что, подымай людей.
  Капитан не рассуждая больше о танках, не останавливаясь у часового, двинулся к первой траншее взвода боевого охранения. Дождь усиливался. Пришлось надеть капюшон накидки. Ноги потихоньку стали разъезжаться по размокшему дерново-подзолистому серозему и бежали быстрее. Кочки закончились, тропинка катила вниз к реке.
 -Не отставай, Сидоренко. dd>   Ординарец, пыхтя, прибавил шаг. — Не спится вам, товарищ капитан, -бубнил он в спину. -Вон, начальник штаба, даже пузыри пускает. Замполит, тот вообще ушел в медсанбат на перевязку и пропал. А вы в ночь, в эту темень. До первого поста шли как с дивчиной в обнимку. Наступал вам на пятки. А тут бегом торопитесь, как будто от нее домой бежите. Не догнать.
 -Прекрати разговаривать, Сидоренко. Не на танцах. Немцы совсем рядом.
 -А у вас на Урале — гарные девчата? — не успокаивался сержант, рабочей пятерней разглаживая мокрые усы.
 -Да, тише, ты! — спешно осек говоруна Новосельцев, дав понять, что разговор закончен и приостановился. В шелесте мелкого дождя ему показалось, что с немецкой стороны идет характерный звук передвижения. — Подожди здесь,— вслушиваясь, капитан сбросил с себя накидку, сделал несколько шагов вправо и, развернувшись в сторону Днепра, вытянул шею. Холодные капли тут же неприятно потекли ему за воротник. — А-а, сволочи...! — раздался неожиданный, злой вскрик комбата. Чуть погодя стон: — Сидоренко, сюда... Помоги!
  Оступаясь, капитан свалился в свежую, вчерашнюю воронку от разрыва снаряда.
  -Едрит, твой корень! — выругался про себя ординарец. — Товарищ капитан! Где вы? Я сейчас...
  В это время далеко за Днепром, у Жлобина, вдруг туго ударило в воздух. С душераздирающим воем, оставляя огненный кометный след, распаривая брюхо ночи, через несколько секунд рядом с тропинкой приземлился гаубичный снаряд.
 Грохнул обвальный разрыв. Спрессованная, воздушная волна, словно баба-копра, мгновенно вбила капитана в спасительную воронку, обильно накрыв слоем земли, нашпигованной раскаленными осколками.
  Капитан лежал, засыпанный в воронке и ничего не слышал. Его окровавленные руки, вгрызаясь в разодранный бок земли, механически пытались помочь телу подняться и ползти туда, где сильнее всего стонала земля — в первую траншею. В какой-то момент ему показалось, что он уже лежит в траншее и отдает команды бойцам. Но тело лежало почти бездыханно и недвижимо. Только мысли текли, текли, прорывались наружу и шептали запекшими губами, отдавая распоряжения бойцам, да тихо сочилась из ушей кровь. Ординарец Сидоренко, попав в эпицентр взрыва, погиб разорванный мгновенно, не успев рассказать комбату о своей невесте из Запорожья.
 Огневой налет вражеской артиллерии был мощный, дерзкий, неожиданный. Разрывы следовали один за другим. Бил гаубичный дивизион и несколько минометных батарей 6 артиллерийского полка 6 Вестфальской пехотной дивизии.
 Смертельный груз прицельно накрывал первые две траншеи, подавляя огневые точки, пулеметные гнезда и землянки боевого охранения, густо перемешивая людскую и природную биомассу в одно месиво.
 Одновременно, под прикрытием артобстрела, немецкий разведывательный отряд в количестве 100 добровольцев, тремя группами, ползком, из рубежа исходных позиций, стремительно подобрался к проволочному заграждению. Проход в минном поле был сделан заблаговременно. Быстро перерезав в трех местах колючую проволоку, первая штурмовая группа, состоящая из ветеранов разведывательного батальона 20 танковой дивизии, сконцентрировавшись вместе, яростно бросилась в траншею.
  -Гефрайтер Шмютце — с отделением налево. Фельдфебель Зенке -по траншее направо. Майер, Крумпф — с гранатами наверху. Вперед! — скомандовал отрывисто, негромко командир разведывательного отряда старший лейтенант Мельцер и запустил в черное, моросящее небо первую зеленую ракету.
 Перед глазами немцев передовая траншея, подсвеченная зависшей ракетой, предстала извилистой, разворочанной во многих местах, почти мертвой, но еще грозной змеей.
  Позиции пулеметных точек, батареи 45 мм пушек, заранее пристреленные, были разбиты и разметаны точными попаданиями снарядов. Землянки наполовину обвалены. В некоторых местах лежали тела русских бойцов, разорванные и раскиданные взрывной волной мощных зарядов 122 мм трофейных гаубиц. Тем не менее, траншея жила. Из ее многочисленных разветвлений послышались в сторону противника одиночные, недружные винтовочные, автоматные выстрелы. Ударил короткими очередями пулемет Дегтярева.
 Умело, придя на помощь батальону, с небольшого серо-зеленого пригорка поймы реки, заговорил сосед справа. Разрывная, длинная очередь крупнокалиберного станкового пулемет ДШК тугой настильной струей прошлась перед траншеей, прижав к земле фланговые группы обеспечения, а затем ударила по брустверу. Кремер, Майер и Зиверс, разрезанные свинцом, свалились в траншею.
 -Вперед, вперед, вперед. Не отставать! — жестко подгонял разведчиков старший лейтенант Мельцер. — Мы у цели.
 Началась жестокая ночная рубка.
 Огненные трассы заплясали, заиграли по траншеям смертельными светлячками. Послышались разрывы немецких ручных гранат. Сзади разведгруппы появились, устрашающе урча, два самоходных штурмовых орудия 'Stug III'. Смяв проволочное заграждение, они вышли к первой траншеи и рявкнули несколькими фугасными снарядами. Дальний пулемет ДШК замолк. Вместе с другой штурмовой группой разведчиков самоходки, не задерживаясь, мрачно поползли ко второй траншеи, простреливая ее из пулеметов.
  Огненный артиллерийский вал был перенесен на фронтальное окаймление участка и вторую траншею русских. Одновременно две новых тяжелых минометных батареи 18 гренадерского полка полковника Курта Беккера, 6 пехотной дивизии отвлекающим маневром стали посылать смертельные приветы соседним батальонам. Фланговые группы обеспечения разведчиков также вступили в бой.
 Ветераны Вермахта напористо и безжалостно подавляли начавшееся сопротивление защитников батальона Новосельцева, отсекая помощь соседей.
 В какой-то момент, не выдержав грохота боя и слыша, что немецкие разведчики ворвались во вторую траншею, раскрыла свою позицию, до этого молчавшая противотанковая батарея 115 укрепрайона. О ней немцы не знали. Первый ночной залп был пристрелочным. Снаряды грозным воем умчались к Днепру. Второй — заставил замолчать один 'Stug III'. Один снаряд разворотил правый каток гусеницы, другой пришелся ниже орудия. Немецкая самоходка закрутилась на месте. Повалил черный дым. Вырывались языки пламени. Грозное оружие превращалось в груду металла, готова взорваться. Второй 'Stug III', не желая участи собрата, сделал несколько выстрелов в сторону батареи и медленно задом стал отходить к своим позициям.
 Немцы не ожидали такой свиньи со стороны русских. Вторая штурмовая группа, жестко наступая и тесня противника по узким переходам траншеи, с потерей штурмовых орудий, заволновалась. Время шло быстро. Операция проваливалась. Нужно было срочно спасть положение.
 -Унтер-фельдфебель Ридель! — зашипел Мельцер зло на корректировщика огня, который постоянно находился рядом с офицером. Через него командир группы держал связь с руководителем операции командиром полка 6 пехотной дивизии, а также начальником штаба разведбатальона. Мельцер хорошо понимал огромную важность первого этапа операции, которая находилась под контролем у командующего армии. 'Если будет провал, ему головы не сносить. Все застопорится. Не будет дальнейшего развития. Уже два раза с тревогой в голосе его вызывал командир батальона капитан Ольбрихт. Он с нетерпением ждет двух зеленых ракет и находится в боевой готовности. А здесь эта чертова батарея. Откуда она взялась? Ведь казалось, метр за метром просмотрели'.
 — Срочно вызывай командира дивизиона!