В отчете командира конвоя West-117 действительно говорится, что сосредоточенным зенитным огнем со сторожевого корабля V-6110 и охотника за подводными лодками Uj-1220 был сбит один «цементбомбер». Однако при этом он никого не протаранил, а рухнул в море в 150 метрах от плавбазы «Везер». Всего же ВВС Северного флота потеряли в ходе атак этого конвоя семь самолетов, по три Ил-2 и Р-40 и один A-20J.
11 мая экипаж разведчика Пе-3 обнаружил в 00.35 в районе поселка Омганг немецкий конвой из семи транспортов и 21 корабля охранения, следовавший восточным курсом. Первыми его атаковали торпедоносцы Ил-4, потом – истребители Р-40, затем – «Бостоны», и только в 04.02 над конвоем появились шесть Ил-2 из 46-го ШАП. И уже в который раз все атаки имели нулевой результат.
С 08.32 по 08.40 по конвою, находившемуся около мыса Кибергнес, нанесли последовательные удары три группы «горбатых», состоявшие соответственно из пяти, шести и шести самолетов. Последняя атака «черных смертей» на корабли была зафиксирована в 09.37. Но и после этого конвой еще дважды бомбили «Киттихауки».
Всего же в течение 11 мая ВВС Северного флота произвели против него 207 самолетовылетов, но их результат оказался очень скромным. Затонул лишь один мобилизованный норвежский рыболовный траулер V-6113 тоннажем 514 брт. Кому именно принадлежит сей скромный трофей, пилотам Ил-2, Р-40 или «Бостонам», неизвестно.
16 июня 1944 г. советский самолет-разведчик в 22.00 в районе мыса Нордкин засек очередной крупный немецкий конвой. Ночь была белой, и уже в 01.40 17 июня поступило повторное донесение о его обнаружении. Сначала транспорты безуспешно атаковали подводные лодки М-200 и М-201, а потом за это неблагодарное дело принялась авиация.
Первыми в 08.54 на корабли сбросили 100-кг бомбы самолеты Р-40 из 27-го ИАП, потом – «шестерка» Ил-2 из 46-го ШАП. Затем в 09.04 южнее мыса Кибергнес появились еще шесть штурмовиков, а последняя атака «горбатых» на конвой была зафиксирована в 09.07. По возвращении на базу пилоты доложили о потопленном тральщике, но на самом деле все удары снова завершились ничем. Лишь торпедоносцам А-20J из 9-го Гв. МТАП удалось потопить транспорт «Дихси» тоннажем 1670 брт.
Это была последняя крупная операция ВВС Северного флота с привлечением штурмовиков Ил-2. Таким образом, пилотам «Илов» и на Баренцевом море не удалось потопить ни одного более или менее крупного вражеского судна.
Так в чем же были общие причины неэффективного использования Ил-2 против морских целей? Ведь корабли, действительно потопленные флотскими штурмовиками за все время войны, можно пересчитать по пальцам.
Главная из них проста и банальна. Как отмечалось выше, в отличие от Ju-87 он имел слишком маленькую бомбовую нагрузку. В лучшем случае самолет мог поднять 250-кг бомбу, которой возможно было потопить только сравнительно небольшое небронированное судно, да и то при большой удаче. «Штуки» же могли нести 1000-кг и даже 1800-кг бомбы. А немецкая бронебойная бомба РС1000, например, гарантированно пробивала верхнюю бронированную палубу линкоров.
Во-вторых, как тоже уже было указано, «черная смерть» не могла пикировать под большими углами, что было необходимым условием для успешных атак таких точечных и движущихся целей, каковыми являлись корабли. В то время как Ju-87 даже с подвешенными 1000-кг бомбами не только пикировали на углах до 90°, но при этом еще и могли маневрировать по курсу для более точного прицеливания.
В-третьих, невозможность пикирования под большими углами, в свою очередь, приводила к тому, что при атаке конвоев с малой высоты и пологого пикирования, штурмовики уже на подходе к цели попадали под сосредоточенный огонь корабельной зенитной артиллерии и несли большие потери.
В-четвертых, Ил-2 из-за недостаточного радиуса действий с полной боевой нагрузкой могли атаковать цели фактически только в прибрежных водах. Для поиска же кораблей в открытом море им требовался дополнительный запас топлива. Лишь в сентябре 1944 г. в 11-й ШАД ВВС КБФ впервые начали использовать дополнительные топливные баки, подвешивавшиеся под центропланом.
Ну и, в-пятых, на общей результативности воздушных атак Ил-2 сказывалась элементарная нехватка целей, так как военный и транспортный флот Третьего рейха использовался в весьма ограниченных масштабах в войне против СССР.
Советские камикадзе
В завершение обзора боевых действий советской штурмовой авиации необходимо остановиться еще на одном их аспекте, неразрывно связанном именно с Ил-2.
Уже в самом начале войны были отмечены случаи, когда сбитые русские самолеты врезались точно в немецкие колонны, позиции артиллерийских батарей и так далее. Происходило ли это случайно или же самолеты в последний момент сознательно направлялись летчиками на врага, установить невозможно. Такие случаи получили наименование «огненных таранов», хотя непонятно почему авторы этого словосочетания использовали прилагательное «огненный», ведь совсем не обязательно сбитый самолет должен был полыхать словно спичка, а на земле после самого тарана возникать большой пожар.
Первый такой таран летчиками штурмовой авиации был совершен уже 22 июня 1941 г. В первые часы войны старший лейтенант Петр Чиркин из 63-го ШАП направил подбитый биплан И-153 на немецкую колонну, приближавшуюся к аэродрому полка около городка Стрый, на Западной Украине. Подобными фактами не замедлила воспользоваться советская пропаганда. Уже в начале войны ею был вовсю раскручен подвиг, якобы совершенный командиром 4-й эскадрильи 207-го ДБАП капитаном Н. Ф. Гастелло. Согласно официальной версии, 26 июня во время атаки немецких войск, двигавшихся по шоссе Молодечно – Радошковичи, северо-западнее Минска, его ДБ-3 получил прямое попадание зенитного снаряда. И летчик направил горящий двухмоторный бомбардировщик прямо на вражескую автоколонну.
Ровно месяц спустя – 26 июля 1941 г., что для того периода было неслыханной оперативностью, – Николаю Гастелло посмертно присвоили звание Героя Советского Союза. При этом крайне примечателен стиль наградного листа, подписанного накануне командиром полка капитаном Лобановым и военным комиссаром полка батальонным комиссаром Кузнецовым:
«…фашистский снаряд догнал машину капитана Гастелло. Получив прямое попадание, объятый пламенем, самолет не мог уйти на свою базу, но в этот тяжелый момент капитан Гастелло и его мужественный экипаж были заняты мыслью не допустить врага на родную землю.
…капитан Гастелло развернулся на горящем самолете и повел его в самую гущу танков. Столб огня объял пламенем танки и фашистские экипажи. Такой дорогой ценой заплатили немецкие фашисты за смерть летчика капитана Гастелло и смерть героического экипажа.
Летчика Гастелло и его экипажа нет в наших рядах, он погиб смертью героя в борьбе с германским фашизмом, но память о нем будет долго храниться в сердцах тех людей, за чье счастье бился и погиб капитан Гастелло Николай Францевич и его экипаж.
Геройский поступок капитана Гастелло сейчас знает вся страна, поэты и писатели вместе с народом сложили о славном экипаже и его командире песни и боевые рассказы.
Беспредельно преданному сыну нашей родины и партии, мужественному, отважному соколу Советской авиации, павшему смертью героя в борьбе с германским фашизмом, ходатайствуем о присвоении звания Героя Советского Союза».
Создается впечатление, что наградной лист составляли не военные, чьей задачей было четко описать боевые действия экипажа, а штатные пропагандисты. И тут не случайно упоминание о том, что подвиг Гастелло уже знает вся страна. Лишь спустя несколько десятилетий страна узнала, что в действительности этот огненный таран совершил вовсе не он, а командир 3-й эскадрильи того же 207-го ДБАП капитан Александр Маслов.[71]
О летчиках, повторивших подвиг Гастелло, писали газеты, их посмертно награждали высшими государственными наградами, им сооружали памятники, ставили в пример сослуживцам. Советская пропаганда, используя естественный патриотический порыв населения, сумела в короткие сроки создать непогрешимый героический ореол вокруг огненных таранов. Ее усилия не прошли даром, и уже вскоре многие пилоты заявляли, что при первой же необходимости готовы осуществить их. Особенно большое число таких потенциальных «последователей» было среди молодежи.
Нечто подобное происходило затем в Японии, когда в 1944 г. там началось планирование и осуществление воздушных операций с использованием знаменитых «камикадзе», то есть пилотов-смертников, готовых пожертвовать собой ради поражения вражеской цели. Но при этом интересно, что в самой японской авиации понимали, что появление камикадзе стало следствием «плохой подготовки армейских авиационных частей, что явилось результатом абсолютно неадекватной системы отбора и подготовки кадров, задержек промышленности, несовершенства тактики, т. е. всего того, за что не отвечают рядовые члены экипажей…».
Если отбросить бесплодные рассуждения о том, летчики какой национальности обладали большей личной храбростью, то, вероятно, в приведенной выше честной самооценке японцев кроются основные причины, по которым «огненные тараны» не получили никакого распространения в авиации других воюющих стран.
За всю Вторую мировую войну в штурмовой авиации Люфтваффе известна только пара эпизодов, похожих на сознательный огненный таран. 23 сентября 1941 г. Ju-87 из III./StG2 «Иммельман» совершили очередной налет на корабли Балтийского флота, стоявшие в Кронштадте. Во время пикирования на легкий крейсер «Киров» в хвостовую часть самолета командира группы гауптмана Эрнста-Зигфрида Штеена (Ernst-Siegfried Steen) на высоте 1500–2000 метров попал зенитный снаряд. На «Штуке» были выведены из строя рули высоты, и, как затем сообщили вернувшиеся экипажи, их командир попытался протаранить «Киров», действуя одними элеронами и рулем направления. Однако этого не получилось, самолет врезался в воду рядом с бортом крейсера и раздался мощный взрыв. 17 октября того же года Штеена посмертно наградили Рыцарским Крестом. Но так и осталось неизвестным, действительно ли 29-летний летчик пытался протаранить «Киров», или же подбитый Ju-87 просто рухнул в воду рядом с крейсером.
30 марта 1944 г. штурмовики во главе с командиром I./StG2 гауптманом Алвином Боерстом (Alwin Boerst) атаковали советские Т-34, прорвавшиеся северо-восточнее румынского города Яссы. Их встретил сильный зенитный огонь, и Ju-87G-1 гауптмана Боерста получил несколько попаданий. Горящая «Штука» упала на землю, протаранив один танк. Позднее 33-летний летчик был посмертно награжден Мечами к Рыцарскому Кресту, а погибший вместе с ним бортстрелок обер-фельдфебель Эрнст Филиус (Ernst Filius) – Рыцарским Крестом.
Но при всем этом никому в рейхминистерстве пропаганды Третьего рейха во главе с небезызвестным доктором Геббельсом, не говоря уж о Люфтваффе, даже в голову не пришло воспевать «наземные тараны» и призывать летчиков направлять свои штурмовики на скопления русских Т-34, британских «Черчиллей» или американских «Шерманов». Тут можно заметить, что даже Гитлер, который почти всегда был сторонником экстремальных предложений, не поддержал идею применения «человеко-снарядов» – пилотируемого варианта крылатой ракеты Fi-103 под названием «Reichenberg» IV. По этому поводу он высказал мнение, что немецкий солдат должен всегда иметь шансы выжить, независимо от того, как бы ни малы эти самые шансы были.
Что же касается ВВС Красной Армии, то можно утверждать, что в них уже фактически с самого начала войны велась целенаправленная идеологическая кампания по подготовке своеобразных «советских камикадзе», которые должны были восполнить недостаток летной подготовки и отсутствие боевого опыта готовностью к самопожертвованию. Типичным примером в этом отношении является боевая история 8-й воздушной армии.
Она была сформирована 9 июня 1942 г. на базе ВВС Юго-Западного фронта. Через две недели Вермахт начал операцию «Блау», и штурмовые полки 8-й воздушной армии сразу вступили в активные боевые действия. Однако многочисленные вылеты Ил-2, сопровождавшиеся большими потерями, не приносили никакого эффекта. Почти все сброшенные ими бомбы и выпущенные с большого расстояния «эрэсы» уходили мимо целей. Сильный зенитный огонь и истребители Люфтваффе не позволяли «цементбомберам» подобраться поближе. Остановить наступающие немецкие танки и бронемашины не удавалось. Со стороны армейских командиров в адрес авиации поступали бесконечные упреки, мол, «воюют плохо», «в воздухе их не видно» и так далее.
17 июля штурмовики из 621-го ШАП вылетели, чтобы нанести очередной удар по частям Вермахта. На подступах к станции Морозовская летчики обнаружили и атаковали автоколонну. Первый заход они произвели с большой высоты, сбросив 100-кг бомбы. Затем ведущий группы – командир эскадрильи майор М. Н. Дмитриев – принял решение спуститься пониже, чтобы выпустить «эрэсы» по замеченному бензозаправщику.
Едва его Ил-2 вошел в зону эффективного огня малокалиберных зениток, как тут же получил серию прямых попаданий. Из-под капота мотора вырвались языки пламени. По возвращении на аэродром ведомые Дмитриева – старший сержант Г. Я. Бочкарев и сержант А. Н. Виноградов – утверждали, что их командир с высоты около 50 метров перевел свою машину в пике и затем протаранил бензозаправщик и еще две автомашины.
Командование 621-го ШАП тотчас воспользовалось этим случаем в пропагандистских целях. На следующий день по полку был издан приказ, в котором действия Дмитриева ставились в пример другим летчикам: «Своим поступком беспартийный большевик Дмитриев показал ведомым летчикам и доказал врагу, как может драться советский патриот за родной Дон!» Приказ был зачитан личному составу на построении и разослан в другие авиаполки 8-й воздушной армии. Фактически молодым летчикам советовали таранить механизированные колонны врага, ценой своей жизни уничтожая по два-три танка или автомашины.
В дальнейшем пропаганда огненных таранов усиливалась все больше. Так, на митинге в 811-м ШАП, посвященном печально знаменитому приказу № 227 от 28 июля 1942 г., младший лейтенант Г. С. Падалко заявил: «Если потребуется, я первым пойду на таран!» Выступавшие на подобных мероприятиях политработники всячески превозносили героев, совершивших огненные тараны, зачитывались газетные статьи о них, а на стендах вывешивались их фотографии. Особо сильное воздействие такая пропаганда оказывала на молодых, неопытных пилотов. Кому-то подобная эффектная гибель представлялась более значимой, чем просто быть сбитым в воздушном бою, как и сотни их предшественников.
Неудивительно, что вскоре в 8-й воздушной армии появились «последователи» майора Дмитриева, причем не только штурмовики. 31 июля экипаж самолета-разведчика Су-2 из 8-го РАП в составе лейтенантов Н. С. Терехина и А. Т. Степаненко совершал полет в ближнем тылу немецкой 6-й армии. Вскоре тихоходная машина была атакована шестью Bf-109. По утверждению бойцов, наблюдавших за боем, подбитая «сушка» направилась прямо на скопление германских танков и протаранила их.
На следующий день во время налета Ил-2 из 622-го ШАП на переправу через Дон в районе хутора Липологовского огнем зенитной артиллерии был подбит самолет лейтенанта Г. Д. Одинцова. По утверждению сослуживцев, он, покачав крыльями, пошел на таран немецких танков. Затем Одинцова посмертно наградили орденом Красного Знамени.
7 августа группа «Илов» во главе с командиром 622-го ШАП майором Владимиром Землянским атаковала танковую колонну, обнаруженную в районе разъезда № 74 Светлоярского района Сталинградской области. В ходе одного из заходов штурмовик ведущего был подбит огнем зениток. 35-летний пилот приказал по радио принять командование группой своему заместителю, а сам спикировал на немецкие танки. На сей раз командованию показалось мало «Знамени», и Землянского представили к званию Героя Советского Союза, которое и было ему присвоено 5 ноября того же года.
Через три дня – 10 августа – «горбатые» из 673-го ШАП выполняли задание в районе реки Малая Тингута. Среди пилотов был старший сержант В. А. Рогальский, для которого это был первый боевой вылет. Когда в его Ил-2 попал зенитный снаряд, то молодой пилот, соответствующе обработанный пропагандой, сразу же решил совершить огненный таран. Вместо того чтобы попытаться дотянуть до своего аэродрома или же в крайнем случае совершить вынужденную посадку и вернуться в полк уже по земле, Рогальский некоторое время спокойно летел, видимо, высматривая подходящую цель. В конце концов его штурмовик пошел вниз. По возвращении оставшиеся летчики доложили, что на месте падения самолета они наблюдали «несколько горящих немецких танков».
В эти же дни штурмовикам уподобились и истребители. Сержант Г. В. Васюта из 156-го ИАП протаранил позиции немецкой пехоты, причем на его счет официально записали ни больше ни меньше как пятнадцать уничтоженных гитлеровцев.
19 августа третий подряд огненный таран совершили летчики 622-го ШАП. На сей раз старший сержант Михаил Пресняков направил свой Ил-2 на переправу, наведенную немцами через Дон. Через три дня на таран наземной цели пошел младший лейтенант И. С. Богачев из 688-го ШАП.
26 августа личный пример показал военком 686-го ШАП батальонный комиссар Иосиф Зазулинский, который был одним из немногих летающих политработников. В тот день его штурмовик в районе балки Сухая Мечетка, около Сталинграда, был подбит зенитками. И Зазулинский направил самолет на очередное скопление немецких танков. Впоследствии его посмертно скромно наградили орденом Отечественной войны 2-й степени. Затем на митинге, посвященном подвигу комиссара, летчики полка поклялись «отомстить за него, а при случае также направить свои машины на вражеские танки».
Тут надо остановиться на одном моменте. Российская действительность, как и вся история Государства Российского, всегда была причудливым переплетением крайностей и противоположностей. Если советская историография всячески культивировала и превозносила роль коммунистической партии и политработников во время войны, то сейчас, наоборот, все ветераны и историки пытаются все это отрицать, мол, никто никаких комиссаров с рупорами в руках на митингах и в глаза не видел, о партии и Сталине никто не думал и так далее. Фактически же роль и влияние политических органов и пропаганды в Красной Армии, как неотъемлемой части тоталитарного государства, была огромнейшей.