17 декабря с полевого аэродрома около поселка Соломенное, расположенного в 7 км северо-восточнее Петрозаводска, взлетели четыре «Брюстера» BW-239 во главе с командиром 3/LLv24 капитаном Йормой Кархуненом (Jorma Karhunen). Патрулируя западнее Беломорска, они обнаружили группу из девяти советских самолетов, в которую входили И-153 из 65-го ШАП и «Харрикейны» из 152-го ИАП. В ходе двадцатиминутного боя финны сбили пять машин, в том числе четыре «Чайки». По одному биплану записали на свой счет капитан Кархунен,[109] лейтенанты Лаури Пекури (Lauri Pekuri)[110] и Осмо Кауппинен (Osmo Kauppinen),[111] а также керсанти[112] Пааво Меллин (Paavo Mellin).[113] Один из сбитых И-153 принадлежал лейтенанту Петру Самохину, для которого этот бой стал последним. К этому времени 21-летний летчик успел выполнить 120 боевых вылетов.
В отличие от своих товарищей Владимир Саломатин благополучно пережил войну. При этом интересен следующий факт. По официальным данным, к декабрю 1941 г. он совершил 117 боевых вылетов, за которые затем и получил звание Героя. В то же время к маю 1945 г. на счету гвардии капитана Саломатина[114] числились двести вылетов. Таким образом, в первые шесть месяцев войны он выполнил почти в полтора раза больше вылетов, чем за оставшиеся три года и четыре месяца.
Если взять число вылетов, совершенных тремя командирами звеньев 65-го ШАП к концу ноября – середине декабря 1941 г.: Самохин – 120, а Салов и Саломатин – по 117, и сравнить их с аналогичными показателями других Героев, получивших эти звания в 1941–1942 гг., то станет видно, что опередить их смог лишь один человек. Это был командир эскадрильи 18-го ШАП ВВС Черноморского флота 29-летний капитан Виктор Куликов, который был награжден за 193 боевых вылета, выполненных к июню 1942 г. Да и в 1943 г. большее число вылетов было только у шести летчиков-штурмовиков.
Получается, что эти трое пилотов имели просто выдающееся количество боевых вылетов для штурмовой авиации Красной Армии по крайней мере первых полутора лет войны. Особую ценность их достижениям придавало и то обстоятельство, что все они летали в одном и том же полку. Следовало ожидать, что Самохин, Салов и Саломатин уже тогда будут награждены по заслугам, но по каким-то неведомым причинам это произошло лишь спустя более года.
24 мая 1943 г. вышли Указы о присвоении званий Героев двум летчикам-штурмовикам из 805-го ШАП – 28-летнему старшему лейтенанту Николаю Владиславовичу Рыхлину и 24-летнему младшему лейтенанту Ивану Сергеевичу Ефременко. Это событие было примечательно сразу несколькими фактами. Во-первых, это был первый случай в советской штурмовой авиации, когда звания Героев одновременно получил весь экипаж Ил-2: пилот – Рыхлин и бортстрелок – Ефременко. Во-вторых, последний сам по себе стал первым бортстрелком штурмовика, удостоенным этого звания. Было еще и третье примечательное обстоятельство, порожденное награждением Рыхлина, но о нем будет рассказано ниже.
Николай Рыхлин родился 4 мая 1915 г. в городе Грозный. После окончания семилетней школы он работал на фрезерном заводе и параллельно занимался в местном аэроклубе. В 1937 г. Рыхлина призвали на срочную военную службу. Демобилизовавшись в 1939 г., он вернулся в Грозненский аэроклуб уже в качестве летчика-инструктора. Снова в Красную Армию его призвали не с началом войны, как можно было того ожидать, а лишь в 1942 г. После того как в начале 1943 г. он окончил военную авиашколу летчиков, ему присвоили звание младшего лейтенанта и направили на фронт.
Рыхлин был включен в состав 805-го ШАП. Этот полк был переформирован в штурмовой в конце 1941 г. на основе 138-го СБАП, вооруженного до этого бомбардировщиками СБ. С 25 июня 1942 г. он входил в 230-ю штурмовую авиадивизию подполковника Гетьмана, действовавшую на Северо-Западном фронте.
К апрелю 1943 г. 805-й ШАП уже был оснащен двухместными Ил-2, и бортстрелком в экипаж к Рыхлину назначили сержанта Ефременко. Он родился 10 мая 1918 г. в украинской семье, жившей тогда в селе Павловка, на юго-востоке Самарской губернии. Позднее он вместе с родителями переехал в поселок Правдинск, в 30 км северо-западнее города Горького (ныне Нижний Новгород), где тогда строился большой целлюлозно-бумажный комбинат. Там он окончил семилетку и школу ФЗУ, после чего работал на введенном в строй комбинате.
В 1938 г. Ефременко призвали в Красную Армию и направили в школу младших авиационных специалистов в Армавире. Начало войны с нацистской Германией он встретил на Дальнем Востоке. На фронт сержант Ефременко попал только в апреле 1943 г., когда его перевели в 805-й ШАП и в качестве воздушного стрелка включили в экипаж младшего лейтенанта Рыхлина.
21 апреля того же 43-го года полк получил приказ нанести удар по немецким позициям в районе Новороссийска. С аэродрома на мысе Тонкий, южнее Геленджика, взлетели восемь Ил-2 во главе с замполитом эскадрильи Героем Советского Союза капитаном Мкртумовым. На подходе к цели они попали под плотный зенитный огонь, и самолет Рыхлина получил повреждения. Он начал постепенно отставать и в итоге на отходе остался в одиночестве. При этом пилоты истребителей прикрытия на это почему-то не обратили внимания и вместе с оставшимися штурмовиками ушли на свою территорию, на юго-восток вдоль побережья Цемесской бухты. Единственным их оправданием может послужить то, что они были полностью поглощены тем, как отбить атаки Bf-109G из I. и II./JG52. Последние действовали с аэродрома Анапы и с расположенного в 20 км северо-восточнее аэродрома около станицы Гостагаевской.
Тем временем одиночный «Ил» заметили пилоты звена «Мессершмиттов». Плетущийся на малой скорости штурмовик должен был стать для них легкой добычей. Выпустив шасси, чтобы хоть как-то уравнять свою скорость с целью, первая пара ринулась в атаку. Она приближалась сзади сверху, стараясь при этом держаться в «мертвой» зоне за килем Ил-2. Потому Рыхлин, полагаясь на доклад Ефременко, резко бросил самолет в сторону, чтобы бортстрелок мог вести огонь по истребителям.
Этот маневр оказался весьма удачным. Пулеметные трассеры уперлись в ведущий «стодевятый», и, задымившись, тот быстро пошел к земле. Ведомый же, видимо, не ожидавший такой прыти от экипажа подбитого «цементбомбера», не успел отвернуть. Он проскочил под Ил-2 и оказался в секторе огня его курсовых пушек и пулеметов. Рыхлин не упустил своего шанса и, довернув самолет, нажал на спуск. Получив серию прямых попаданий, истребитель мгновенно вспыхнул и рухнул вниз.
Поврежденный штурмовик продолжал упорно лететь на юго-восток, но вскоре Ефременко сообщил, что сзади сверху заходит вторая пара «Мессершмиттов». И опять Рыхлин отчаянно маневрирует, чтобы держать истребители в зоне огня бортстрелка. Ефременко снова удается поразить ведущий истребитель. Оставляя за собой тонкий дымный шлейф, тот в сопровождении ведомого уходит за линию фронта.
Но и атаки истребителей не прошли даром. Ил-2 получил несколько новых попаданий, в том числе один 20-мм снаряд пробил плоскость, а сам Рыхлин при этом был ранен. Тем не менее он все же смог дотянуть до своего аэродрома на мысе Тонкий и благополучно приземлиться.
Надо заметить, что описания этого воздушного боя, как это нередко бывает, в различных источниках довольно сильно отличаются друг от друга. Так, например, в книге К. А. Вершинина[115] «Четвертая воздушная» говорится, что Ефременко своим огнем лишь отпугнул ведущий Bf-109G первой пары, но зато смог повредить его ведомого, который затем с дымящимся двигателем проскочил под «Илом» и оказался под прицелом Рыхлина. Потом, по версии Вершинина, штурмовик последовательно, с разницей в три минуты, атаковали два одиночных «Мессершмитта». При этом, пока первый из них заходил для атаки сзади, Рыхлин успел развернуться к нему в лоб и огнем из курсовых пушек и пулеметов сбить его. Однако маловероятно, чтобы, напомним, поврежденный и потерявший скорость Ил-2 смог выполнить такой энергичный вираж так быстро, чтобы противник не успел среагировать. Все летчики Люфтваффе прекрасно знали об огневой мощи «цементбомберов» и никогда не атаковали их в лоб.
Как бы там ни было, но можно сказать, что Рыхлину и Ефременко, нисколько не умаляя их заслуг, все же сильно повезло, причем сразу несколько раз. Во-первых, не каждому экипажу в такой ситуации удавалось просто уцелеть. А во-вторых, этот воздушный бой проходил уже над территорией, занятой советскими войсками, и его наблюдали не только пехотинцы на передовой и в ближайшем тылу, но и высокое начальство со своих командных пунктов.
И опять по поводу последнего имеются расхождения. По одним данным, это был командир стрелкового корпуса, который под впечатлением от увиденного от своего имени представил экипаж Ил-2 к награждению орденами Красного Знамени. И уже потом об успехе Рыхлина и Ефременко стало известно командующему ВВС Красной Армии маршалу авиации А. А. Новикову, который в то время находился на Северо-Западном фронте. По другим же сведениям, именно Новиков лично видел этот воздушный бой со своего КП. И все последующие события свидетельствуют, что последняя версия ближе к истине.
Маршал авиации прибыл на Северо-Кавказский фронт как представитель Ставки Верховного Главнокомандования. Новиков должен был руководить воздушной операцией по уничтожению сил Люфтваффе на аэродромах на Черноморском побережье Кавказа и в Крыму. К участию в ней привлекались сразу четыре воздушные армии, части АДД и ВВС Черноморского флота. Ее целью была поддержка наступления наземных войск Северо-Кавказского фронта, начавшегося 4 апреля. Однако последнее через некоторое время захлебнулось, а сама авиация несла большие потери. Новикову срочно требовались положительные примеры, чтобы, во-первых, поднять моральный дух своих подчиненных, и, во-вторых, а может быть, как раз и во-первых, тем самым как-то оправдать свои потери и неудачи.
Увиденный маршалом бой «Ила» со звеном Bf-109G оказался как нельзя кстати. И тут уж никого не интересовало, а почему, собственно, этот штурмовик оказался в одиночестве. Уже 25 апреля 1943 г., то есть спустя всего три дня после описанных выше событий, вышел приказ № 0371 Наркома обороны – а, напомним, этот пост занимал сам Сталин, – имевший длинное название «О мужестве и отваге, проявленных экипажем самолета Ил-2 младшим лейтенантом Рыхлиным Н. В. и сержантом Ефременко И. С. в бою с истребителями противника».
Среди прочего в нем говорилось: «Младший лейтенант Рыхлин, как верный сын своей Родины, хорошо знающий возможности Ил-2, несмотря на то, что остался один на поле боя, мужественно и отважно вступил в бой с численно превосходящим противником.
Правильно, тактически грамотно используя огонь своего самолета и искусно маневрируя, летчик дал возможность своему стрелку вести прицельный огонь по атакующим самолетам противника. Горя желанием победить врага, младший лейтенант Н. В. Рыхлин и сержант И. С. Ефременко сбили два истребителя противника, которые упали на нашей территории, а два других вышли из боя и удрали на свою территорию. Несмотря на полученные в бою ранения, младший лейтенант Н. В. Рыхлин посадил поврежденный самолет на свой аэродром».
После этого на обоих летчиков, как из рога изобилия, посыпались награды. Рыхлину присвоили внеочередное звание старший лейтенант, а Ефременко, «перепрыгнув» сразу через две ступеньки, стал младшим лейтенантом. Кроме того, пилота повысили и в должности, назначив командиром звена. Было оперативно составлено и отправлено в Москву ходатайство о присвоении обоим членам экипажа званий Героев Советского Союза. Едва прошел месяц и уже 24 мая появился соответствующий Указ о награждении. Чтобы в полной мере оценить, с какой скоростью все это произошло, нелишне вспомнить случаи, когда звания Героев присваивали за действия, совершенные более года назад.
Однако в полной мере насладиться свалившимися на голову почестями смог лишь один Рыхлин. 24-летний младший лейтенант Иван Ефременко погиб в ходе боевого вылета уже 30 мая того же года, так и не успев получить «Золотую Звезду». К сожалению, авторам неизвестны обстоятельства его гибели. Вероятно, в тот день он летел с другим пилотом, поскольку Рыхлин был ранен в описанном выше бою. Но погибли они вместе, или же тот вылет стал роковым только для одного бортстрелка?
Рыхлин же благополучно пережил войну. Он участвовал в боях на Кубани и в Крыму, совершив в общей сложности 67 боевых вылетов на Ил-2. В марте 1945 г. его перевели в глубокий тыл, в Среднеазиатский военный округ, на должность командира эскадрильи. В августе 1946 г. он в звании капитана был уволен в запас, но о его дальнейшей судьбе будет рассказано ниже.
24 августа 1943 г. в Красной Армии появились первые два летчика-штурмовика, удостоенных звания Героя во второй раз. В тот день были подписаны Указы о награждении второй медалью «Золотая Звезда» штурмана 198-го ШАП майора Михаила Захаровича Бондаренко и командир эскадрильи 58-го Гв. ШАП гвардии майора Виктора Максимовича Голубева.
Первый появился на свет 20 октября 1913 г. в крестьянской семье, жившей в селе Богдановка, недалеко от украинского городка Яготин. Второй же был что ни на есть самого пролетарского происхождения, родившись 17 января 1916 г. в рабочей семье в Петрограде (ныне Санкт-Петербург). Их призвали в Красную Армию в 1936 г., и затем обоих направили в военные авиашколы, которые они тоже окончили одновременно – в 1939 г., только Бондаренко – Качинскую, а Голубев – Харьковскую.
Уже в январе – марте 1940 г. младший лейтенант Бондаренко получил боевое крещение. В составе 34-го ИАП он участвовал в советско-финляндской войне и, летая на истребителе И-16, совершил 17 боевых вылетов. Начало войны с нацистской Германией он встретил в должности командира звена во вновь формирующемся 241-м ШАП. Полк размещался на аэродроме около города Митава (ныне Елгава) в Латвии, и на 22 июня 1941 г. в нем имелись тринадцать бипланов И-153 и всего несколько летчиков. Вскоре его отозвали в Воронеж, где доукомплектовали и перевооружили новыми Ил-2. 6 сентября он вошел в 1-ю резервную авиагруппу полковника Н. К. Трифонова, находившуюся тогда на Брянском фронте.
Однако лейтенанту Бондаренко не пришлось долго повоевать в 241-м ШАП, поскольку в том же сентябре 1941 г. его перевели на должность командира звена в 198-й ШАП, входивший в состав 31-й САД полковника С. И. Руденко. До середины ноября полк совершал боевые вылеты в секторе Андреаполь – Западная Двина, поддерживал части 29-й армии Западного фронта, которые вели там оборонительные бои. Затем во время наступления Вермахта на Москву его штурмовики участвовали в боях на волоколамском участке Западного фронта. Они атаковали различные цели, в основном автоколонны, в районе населенных пунктов Старица, Погорелое-Городище, Шаховская и Горюны, расположенных между Ржевом и Волоколамском. Согласно советским данным, за месяц боев летчики 198-го ШАП уничтожили десятки танков, 600 грузовиков, 70 автоцистерн с горючим и 200 мотоциклов, а также десять самолетов на аэродромах и еще три в воздухе.
В конце февраля 1942 г. 31-я САД была расформирована, и 198-й ШАП передали в 4-ю ударную авиагруппу, также действовавшую на Западном фронте. К апрелю лейтенант Бондаренко, бывший уже командиром эскадрильи, совершил 112 боевых вылетов. На его счету помимо прочего числились четыре самолета, уничтоженных на земле. Он был представлен к званию Героя, и спустя чуть более двух месяцев – 6 июня – вышел соответствующий Указ Верховного Совета СССР.
Тем временем в мае 198-й ШАП был включен во вновь сформированную 233-ю ШАД полковника О. В. Толстикова. В эту дивизию также вошли 62-й и 312-й штурмовые авиаполки. С 25 мая она участвовала в боях на Западном фронте в составе 1-й воздушной армии. К ноябрю 1942 г. старший лейтенант Бондаренко занимал должность штурмана полка. Его отличные летные навыки не остались незамеченными начальством, и в начале декабря его назначили инспектором по технике пилотирования вновь сформированного 3-го ШАК полковника М. И. Горлаченко. В состав корпуса были включены 181-я, 307-я и 308-я ШАД, и затем в мае 1943 г. его передали в подчинение 15-й воздушной армии, действовавшей в полосе Брянского фронта.
Ну а что же Голубев? Он встретил войну в 285-м ШАП, входившем в состав 75-й САД полковника П. О. Кузнецова, дислоцировавшейся в Подмосковье. В июле 1941 г. дивизию передали в ВВС Харьковского военного округа, и затем с сентября она участвовала в боях на Юго-Западном фронте. В середине апреля 1942 г. на этом фронте была образована так называемая «Маневренная авиагруппа» во главе с генерал-майором В. Г. Рязановым. В нее вошли четыре истребительных, два бомбардировочных и три штурмовых авиаполка, в том числе и 285-й ШАП.
К маю 1942 г. Голубев, имевший уже звание старшего лейтенанта и занимавший должность командира звена, совершил 100 боевых вылетов. Его представили к званию Героя, которое затем 12 августа и было ему присвоено.
Тем временем 16 июня полк передали в 228-ю ШАД полковника В. В. Степичева. Она была наспех сформирована в середине прошедшего месяца в городе Валуйки, и уже с 9 июня участвовала в боях на Юго-Западном фронте в составе 8-й воздушной армии. При этом дивизию так и не успели полностью укомплектовать ни самолетами, ни личным составом, а посему 5 июля ее пришлось отвести в тыл для переформирования. Однако и на этот раз времени было в обрез, складывавшаяся обстановка не допускала ни малейших задержек. Через девять дней дивизию включили в отдельную авиагруппу генерал-майора С. И. Руденко, которая действовала в секторе к северу от излучины Дона.
В ходе тяжелых боев 228-я ШАД несла тяжелейшие потери. Так, в середине августа 431-й и 808-й ШАП, входившие в ее состав, числились полками лишь на бумаге, поскольку лишились всех своих штурмовиков. Чтобы хоть как-то снизить потери от атак «Мессершмиттов», в дивизии стали монтировать на одноместные Ил-2 самодельные кабины для бортстрелков. А так как последних по штату дивизии не полагалось, то их функции первоначально выполняли добровольцы из числа наземного технического персонала.