А местных жителей согнали бы с насиженных мест. Постепенно уничтожили. Существовали, конечно, законы по охране прав аборигенов и солидное учреждение, ведавшее делами колоний, в обязанности которого входило следить за проведением этих законов в жизнь, но О'Брайен слишком хорошо знал, чем все это оборачивается на деле. Какого-нибудь воришку, попавшегося на мелкой краже, приговаривали к огромному штрафу и тюремному заключению. А денежные воротилы, объединившись, добивались своего, легкой рукой раздавая направо и налево взятки, и спокойненько занимались грабежом под защитой тех самых законов, которые, как предполагалось, должны были охранять аборигенов.
А лет этак через двести ученым только и оставалось, что оплакивать исчезновение с лица той или иной планеты ее коренных жителей: "У них ведь была интереснейшая цивилизация. Какая жалость. Нет, в самом деле, очень прискорбно".
Из всех деревень к О'Брайену начали съезжаться юноши. Мелькали в воздухе быстро поднимавшиеся и опускавшиеся весла, когда они, распевая песни, легко сворачивали к берегу. Каждый раз их приплывало по двадцать высокие, бронзовокожие, с выгоревшими до белизны светлыми волосами. Они вытаскивали свои каноэ на берег и, исполненные глубокого почтения, шли в деревню, чтобы предстать перед Лангри.
Его вопросы ошеломляли их. Они мучительно напрягали свой ум, чтобы постичь смысл чуждых им идей. Они старательно повторяли за Лангри невероятно трудные для произношения звуки. Они проходили испытания на силу и выносливость. Они приезжали и уезжали, одних сменяли другие - пока наконец О'Брайен не отобрал для своей цели сотню юношей.
В глубине леса О'Брайен выстроил новую деревню. Он поселился в ней с сотней своих учеников и приступил к занятиям. Очень мало оставалось дней, и они были слишком коротки, но О'Брайен и юноши работали с рассвета до сумерек, а иной раз и до поздней ночи. Окрестные жители снабжали их рыбой и плодами; каждая деревня по очереди присылала сюда своих женщин готовить им пищу, и весь народ, дивясь, наблюдал за ними и ждал.
О'Брайен учил тому, что знал сам, а, когда возникала необходимость, даже импровизировал. Он обучал языку, юриспруденции и точным наукам. Он преподавал юношам экономику, социологию, военное искусство. Он учил, как вести партизанскую войну, и разъяснял принципы колониальной системы. Он рассказывал об истории народов Галактики, и юные аборигены, изумленно вглядываясь в усыпанное звездами небо, слушали его повествование о страшных космических войнах, фантастических существах и бесконечности миров.
Один за другим уходили дни - из них сложился год, потом два, три... Возмужавшие юноши привели в деревню жен. Молодые пары называли О'Брайена отцом и приносили к нему для благословения своих первенцев. А обучение шло своим чередом.
Силы О'Брайена иссякали. Его знобило от ночной сырости, немало страданий причиняли ему отекшие руки и ноги. Но он все работал и работал, и пришло время, когда он начал обучать тому, что входило в его план. Готовя аборигенов к вторжению вражеских сил, он объявлял учебные тревоги, и его серьезное отношение к делу и требовательность выводили местных жителей из состояния безмятежного покоя. План медленно, но верно обретал четкость и доходил до сознания его будущих исполнителей.
Когда О'Брайен настолько ослабел, что уже не поднимался с гамака, он призвал к себе своих самых способных учеников и продолжал с ними занятия.
В один из дней, когда солнце клонилось к закату, О'Брайен потерял сознание. Его перенесли в родную деревню, в ту самую рощицу у моря, которую он так любил. По побережью разнеслась весть: Лангри умирает. Приехали Старейшина и старосты всех деревень. Они натянули над его гамаком плетеный тент, и он прожил ночь, тяжело дыша и не приходя в сознание, а собравшиеся вокруг него местные жители замерли в ожидании, смиренно склонив головы.
Когда О'Брайен открыл глаза, уже наступило утро. Море, обласканное солнцем, было прекрасно, но он не услышал веселых голосов мальчишек, которые всегда в этот час шумно резвились в волнах прибоя. "Они знают, что я умираю", - подумал он.
Он взглянул на печальные лица окружавших его мужчин.
- Друзья мои... - проговорил он. И потом на непонятном для них языке прошептал: - Бог свидетель - мой бог и их бог - я сделал все, что было в моих силах.
В этот вечер на берегу высоко взметнулось пламя погребального костра и, погруженная в траур, безмолвно скорбела деревня. На следующий день сто молодых мужчин вернулись в свое лесное селение и, раздираемые сомнениями, преодолевая огромные трудности, приступили к окончательному усвоению того, что завещал им Лангри.
2
Корабль военного космофлота "Рирга" совершал обычный патрульный полет, и капитан Эрнст Диллингер отдыхал в своей каюте, играя в шахматы со специально запрограммированным роботом. Он искусно загнал в ловушку роботова ферзя и уже сделал ход, грозивший этому ферзю неминуемой гибелью, как вдруг игру прервало появление старшего радиста.
Радист отсалютовал и подал Диллингеру радиограмму.
- Секретная, - сказал он.
По извиняющемуся тону радиста и скорости, с которой тот направился к выходу из каюты, Диллингер понял, что получены дурные вести. Радист уже закрывал за собой дверь, когда Диллингер, бросив взгляд на текст радиограммы, резко выпрямился и взревел, как раненое животное. Этот рев мгновенно вернул радиста в каюту.
Диллингер постучал пальцем по бумаге.
- Это ведь приказ губернатора того сектора, в котором мы сейчас находимся, верно?
- Да, сэр.
Старший радист постарался, чтобы это прозвучало так, будто слова Диллингера были для него в какой-то степени откровением.
- Корабли военного космофлота не подчиняются бюрократам и всяким безответственным политиканам. Соблаговолите объяснить губернатору в радиограмме, что приказывать мне может только Генеральный штаб, а тот факт, что я сейчас пересекаю подведомственную этому губернатору территорию, не дает ему права контролировать и направлять мои действия.
Радист, порывшись в карманах, достал блокнот.
- Не будете ли вы так любезны, сэр, продиктовать мне текст ответа...
- Я вам только что сказал, в чем он заключается. Вы радист. Вы что, недостаточно владеете языком, чтобы в вежливой форме послать этого губернатора ко всем чертям?
- Полагаю, сэр, что я с этим справлюсь.
- Так ступайте. И пришлите сюда лейтенанта Протца.
Старшего радиста как ветром сдуло.
Через одну-две минуты в каюту не спеша вошел лейтенант Протц, с улыбкой взглянул на грозно нахмуренное лицо Диллингера и преспокойно уселся в кресло.
- В каком мы сейчас секторе, Протц? - спросил Диллингер.
- В 2397-м, - не задумываясь, ответил Протц.
- И сколько времени мы в нем пробудем?
- Сорок восемь часов.
Диллингер стукнул кулаком по радиограмме.
- Слишком долго.
- Неприятности в какой-нибудь колонии?
- Хуже. У губернатора сектора пропали без вести четыре разведывательных космолета.
Протц выпрямился и проглотил улыбку.
- Проклятие! Целых четыре? Послушайте, в будущем году мне положен отпуск. Я не откажусь от него, даже если сгинет в тартарары дюжина этих разведчиков. Очень сожалею, но вам придется их искать без меня.
- Да замолчите вы! - прорычал Диллингер. - Этот дубина-губернатор не только потерял один за другим четыре разведывательных корабля - он еще имеет наглость приказывать мне заняться их поисками. Это надо же, он мне приказывает! Я велел радисту поставить его в известность, что корабли военного космофлота подчиняются только приказам своих вышестоящих инстанций, но у губернатора достаточно времени, чтобы связаться со штабом и добиться приказа оттуда. А штабисты охотно пойдут на это, поскольку "Рирга" находится в пределах его сектора.
Протц потянулся за радиограммой.
- Стало быть, на поиски разведчиков они хотят послать корабль военного космофлота. - Он прочел текст полученного сообщения и усмехнулся. - Задача могла оказаться и посложней. Похоже, что все четыре корабля мы найдем сразу и в одном месте. Когда пропал 719-й, они отрядили на поиски 1123-й. Потом разыскивать 719-й и 1123-й они послали 572-й, а 1436-й отправился искать всех исчезнувших ранее. Им повезло, что мы оказались в их секторе, иначе этот идиотизм продолжался бы до бесконечности.
Диллингер кивнул.
- Странная история, верно?
- Аварии тут, пожалуй, исключаются. Эти корабли достаточно надежны, и едва ли все четыре одновременно вышли из строя. А может, на одной из планет этого сектора цивилизация достигла уровня примитивной космонавигации, и там сейчас охотятся за нашими кораблями?
- Кто его знает, - сказал Диллингер. - Впрочем, это маловероятно. В секторе, правда, изучено не более одной десятой планет, однако составлена его подробная карта, и раза два здесь проводились военные учения. Если б какая-нибудь из планет уже имела свои космолеты, это наверняка было бы замечено. Нет... Мне думается, мы найдем все четыре разведчика на какой-то одной пока не известной нам планете. Такое впечатление, будто все они не вернулись на базу по одной и той же причине. Сумеем ли мы помочь им, пока сказать трудно. Неисследованная планета подчас преподносит самые неприятные сюрпризы. Спуститесь в штурманскую рубку и прикиньте по карте, где рациональнее вести поиск. Кто знает, а вдруг нам повезет.
Диллингер кивнул.
- Странная история, верно?
- Аварии тут, пожалуй, исключаются. Эти корабли достаточно надежны, и едва ли все четыре одновременно вышли из строя. А может, на одной из планет этого сектора цивилизация достигла уровня примитивной космонавигации, и там сейчас охотятся за нашими кораблями?
- Кто его знает, - сказал Диллингер. - Впрочем, это маловероятно. В секторе, правда, изучено не более одной десятой планет, однако составлена его подробная карта, и раза два здесь проводились военные учения. Если б какая-нибудь из планет уже имела свои космолеты, это наверняка было бы замечено. Нет... Мне думается, мы найдем все четыре разведчика на какой-то одной пока не известной нам планете. Такое впечатление, будто все они не вернулись на базу по одной и той же причине. Сумеем ли мы помочь им, пока сказать трудно. Неисследованная планета подчас преподносит самые неприятные сюрпризы. Спуститесь в штурманскую рубку и прикиньте по карте, где рациональнее вести поиск. Кто знает, а вдруг нам повезет.
Через двадцать четыре часа, получив приказ Генерального штаба, "Рирга" изменила курс.
Диллингер хмуро взглянул на листок с координатами, который ему вручил Протц.
- Вы считаете, что шансов на успех поиска в этой солнечной системе не меньше, чем в какой-нибудь другой?
- Даже больше. - Протц шагнул к карте. - Последний раз 719-й радировал отсюда, точнее, когда он шел в этом направлении. Тут возможны три варианта, но только эта система лежит прямо по курсу 719-го. Бьюсь об заклад, что мы найдем их именно там. По имеющимся у нас данным, в этой системе не более одной обитаемой планеты. Мы сможем управиться за каких-нибудь два-три дня. Если нам, как вы недавно заметили, повезет.
И им на самом деле повезло. В солнечной системе, к которой направилась "Рирга", оказалась всего одна обитаемая планета с единственным узким континентом, расположенным в субтропическом поясе. С первого же облета они засекли четыре сверкавших под солнцем разведывательных корабля.
Изучив полученную информацию и мельком взглянув на кадры заснятой во время облета пленки, Диллингер взорвался.
- Черт знает что! Мы потеряем целую неделю, а эти балбесы просто-напросто улизнули с работы и прохлаждаются на рыбалке.
- Однако без посадки нам не обойтись, - сказал Протц. - Мы ведь до конца не уверены, что дело обстоит именно так.
- Еще бы нам не сесть! Всмотритесь-ка повнимательней в эти кадры. Так вот, когда мы сядем на эту планету и я как следует намылю шею членам экипажей этих разведчиков, я сам тоже займусь рыбной ловлей.
Громада "Рирги" тяжело опустилась на побережье в тысяче ярдов от кораблей-разведчиков. Как водится, был произведен анализ проб воздуха, почвы, воды. Специальная команда тщательно осмотрела посадочную площадку, а группа солдат под прикрытием стрелков, державших наготове оружие, отправилась обследовать разведывательные корабли. Диллингер спустился по трапу на поверхность планеты, жадно вдохнул морской воздух и зашагал к берегу.
Вскоре к нему присоединился Протц.
- Ни в одном из космолетов нет ни души. Все выглядит так, словно экипажи покинули корабли добровольно - просто взяли да ушли.
- Мы их должны хоть из-под земли выкопать. Известите Генеральный штаб.
Протц отправился исполнять приказ.
Диллингер медленно пошел назад к "Рирге". Вооруженные охранники заняли посты на посадочной площадке. Патрули прочесывали побережье и прилегающую к нему часть материка. Один из патрулей сообщил по радио, что обнаружена покинутая жителями деревня. Диллингер равнодушно пожал плечами и, поднявшись по трапу на корабль, прошел в свою каюту. Он налил себе виски с содовой, улегся на койку и задумался над тем, какое из имевшегося на борту оборудования может сойти за рыболовную снасть.
Внезапно из интеркома раздался голос Протца.
- Капитан, вы у себя?
- Я отдыхаю, - сказал Диллингер.
- Мы нашли местного жителя.
- Экипаж "Рирги" мог бы управиться с одним аборигеном, не беспокоя моего командира.
- Видно, я не совсем точно выразился - не мы нашли аборигена, а он нас. Он хочет побеседовать с капитаном корабля.
Реакция у Диллингера была явно замедлена. Прошло полных десять секунд, пока он вдруг рывком сел, опрокинув стакан с виски.
- Он говорит на галактическом языке, - добавил Протц. - Сейчас его ведут сюда. Что с ним делать дальше?
- Поставьте палатку. Я встречу его, как положено по ритуалу.
Чуть погодя во всем великолепии своей украшенной орденскими лентами парадной униформы Диллингер быстро спустился по трапу. Палатка уже стояла, и вокруг нее выстроился почетный караул. Диллингеру показалось, что все присутствующие прилагают усилия, чтобы сохранить на лицах приличествующее такому случаю торжественное выражение. Через минуту он понял, в чем причина: на аборигене была лишь набедренная повязка из какой-то странной ткани. Его рыжие волосы пламенели в лучах солнца.
Одетый в полную парадную униформу Диллингер понял комизм ситуации и улыбнулся. Абориген с серьезным лицом уверенно шагнул ему навстречу и протянул руку.
- Здравствуйте. Мое имя Форнри.
- Капитан Диллингер, - почти машинально представился Диллингер.
Он отступил в сторону, церемонно пропуская аборигена вперед. Сам он вошел в палатку вторым, а за ним, вытянувшись цепочкой, проследовали несколько офицеров.
Абориген, даже не присев, сразу обратился к Диллингеру.
- Мой печальный долг сообщить вам, что вы и экипаж вашего корабля арестованы.
Диллингер тяжело опустился на стул и посмотрел на Протца. Тот ухмыльнулся и подмигнул ему. Стоявший за его спиной офицер не сдержал смешка. Абориген сделал свое заявление твердым громким голосом, и его слова были услышаны теми, кто остался снаружи. Сквозь стенки в палатку проник сбивчивый шепот и приглушенный смех.
Рыжий абориген, вооруженный одним лишь тупым копьем, спокойно подходит к ним и берет под арест "Риргу". Станешь потом рассказывать, так ведь никто не поверит.
Диллингер оставил без внимания подмигивание Протца.
- В чем мы обвиняемся?
Абориген монотонной скороговоркой перечислил пункты обвинения:
- Посадка в запретной зоне; намеренное уклонение от таможенного осмотра и карантина; попытка избежать посадки в специальном иммиграционном пункте под контролем властей; возможный провоз контрабанды и ношение оружия без особого на то разрешения. Прошу следовать за мной - я проведу вас к месту заключения.
Протц сразу посерьезнел.
- Он не мог так обучиться языку у членов экипажей кораблей-разведчиков, - прошептал он. - Сведения об исчезновении первого из них поступили всего месяц назад.
Диллингер стремительно повернулся к окружавшим его офицерам.
- Отставить улыбки. Тут не до шуток.
Улыбки в миг исчезли.
- Разве вы, дураки, не видите, что этот человек представляет в своем лице гражданскую власть? При отсутствии специальной договоренности военный персонал подчиняется законам каждой планеты, где есть централизованное правительство. Если же на планете несколько автономных правительств... Он повернулся к аборигену. - Эта планета управляется из одного центра?
- Да, - ответил он.
- Экипажи кораблей-разведчиков находятся под стражей?
- Да.
- Прикажите всем вернуться на "Риргу", - сказал Диллингер Прощу. И, обернувшись к аборигену, добавил: - Вы, несомненно, понимаете, что я должен проконсультироваться со своим начальством.
- Вы сможете сделать это, если будут выполнены два условия. Первое: нами конфискуется все вынесенное с корабля оружие. Второе: мы разрешим вернуться на корабль только вам одному.
Диллингер взглянул на Протца.
- Дайте команду переправить оружие в то место, которое он укажет.
На подготовку к официальным переговорам у Диллингера ушло восемь дней. Перед началом совещания он попросил, чтобы ему разрешили свидание с одним из членов экипажей кораблей-разведчиков. Местные жители привели в палатку загорелого здоровяка в такой же, как у них, набедренной повязке. Увидев Диллингера, здоровяк застенчиво улыбнулся.
- Не очень-то я рад нашей встрече, капитан.
- Как здесь с вами обращаются?
- Придраться не к чему. Лучшего и пожелать нельзя. Питание потрясающее. У них тут есть один напиток - клянусь, ничего подобного не сыщешь во всей Галактике. Они выстроили для нас хижины на берегу моря, объяснили, где нам можно гулять и чем разрешено заниматься, а потом предоставили нас самим себе. Местных жителей мы почти не видим, если не считать тех, кто приносит нам пищу, и рыбаков в проплывающих вдоль берега лодках.
- Да еще, верно, женщин - по три на каждого, - сухо заметил Диллингер.
- Что вы! Женщины к нам и близко не подходят. Чего нет, того нет. Но уж если вы надумали дать этой планете имя, то по всем остальным статьям она заслуживает названия Рай. Мы только и делаем, что плаваем да охотимся с копьями за рыбой. Видели б вы, какая в этом море рыба!