Умел он себя держать в рамках, этого у него не отнять.
– Есть… Дайте своим ребятам отбой, и пройдемте с нами, – распорядился Ревякин.
Радилов согласно кивнул и велел своим ученикам разойтись по домам. Их всех сейчас лучше не трогать. Адреса у Радилова есть, так что никто никуда не денется.
Богдан отошел в сторонку, пропуская радиловских бойцов. Но один из них, верзила с круглым приплюснутым лицом, вдруг сдал в сторону и попытался толкнуть его могучим плечом. Богдан мог бы уронить его на пол прямо сейчас, но он не стал этого делать; просто ловким движением избежал столкновения. Ни к чему сейчас показывать геройство, толку от этого никакого, а понты никому не нужны.
Ревякин попросил Радилова пройти в тренерскую, Городовой и Шумов зашли туда вместе с ними. Остальные остались за дверью – спортзал сейчас нужно было контролировать изнутри, пока предполагаемые боевики не покинули его, а потом и снаружи – мало ли, вдруг они решат отбить своего тренера силой. Вдруг оружие спрятано не в подвале, а где-то на стороне.
Впрочем, на улице находился экипаж патрульно-постовой службы, ребята там с автоматами, в бронежилетах. И всю серьезность обстановки они осознают. Во всяком случае, Шумов делал им внушение не для одной только галочки.
– Хотите, чтобы я переоделся? – спросил Радилов.
– Зачем? Вы в спортивном костюме, для изолятора это самое то, – сказал Ревякин. – И личные вещи здесь можете оставить. Если есть, кому за ними присмотреть.
– Оставлю. Думаю, я скоро вернусь. Потому что никого я не убивал, – спокойно сказал Радилов.
– Но вы знаете, о ком речь?
– Понятия не имею.
– А вот это вы зря. Вас видели с ней, есть свидетели.
– С кем с ней?
– С гражданкой Янцовой. Ее Настя зовут. И живет она на улице Волгоградской, дом пятьдесят шесть…
– Настя?.. А ее что, убили? – Надо сказать, Радилов очень неплохо разыграл удивление.
– А вы этого не знали?
– Нет… Когда это случилось?
– Позавчера. В тот вечер, когда вы у нее были…
– Быть этого не может.
– Вы пили коньяк, вступали с потерпевшей в интимную связь…
– Да, было такое. Может, вы не знаете, но Настя была проституткой…
– И что?
– Вот и я спрашиваю, что с того, если была интимная связь? Да, в последнюю нашу встречу мы выпили, потом была постель, после чего я ушел. Когда уходил, Настя была жива.
– Во сколько вы ушли?
– В половине десятого вечера.
Янцова погибла в начале одиннадцатого. Но ведь Радилов мог и соврать.
– Кто-нибудь может этот подтвердить? – спросил Ревякин.
– А кто-нибудь может подтвердить, что я оставался у Насти после половины десятого? – отбрыкнулся Радилов.
– Сейчас вопросы задаю я.
– Ну я не знаю, кто может это подтвердить… Сразу от Насти я поехал сюда, был здесь где-то в районе десяти. Этот спортзал я открыл для трудных детей, чтобы они по улицам не шлялись. Поэтому пустует он редко. И позавчера здесь занимались люди… Костя Зворыкин был. И Женя Чистопалов, кажется…
– Они сейчас в раздевалке?
– Нет, они из средней возрастной группы. У них занятия вчера были. Но они обычно по вечерам в атлетический зал приходят. Чтобы по улицам не шляться…
– Я уже понял, что вы большой благодетель в этом районе, – усмехнулся Ревякин.
– Зря вы так, – с упреком посмотрел на него Радилов. – Тот же Костя Зворыкин без отца растет, мать любовников меняет как перчатки, пьет с ними, спилась уже совсем. И у Жени Чистопалова семья неблагополучная, сам он клей в подвалах нюхал. Его бы уже в живых не было, если бы не наш спортзал…
Богдан мрачно посмотрел на Ревякина. Радилов умел подчинять себе людей, потому и пацанам из подворотни наверняка подчистую промыл мозги. Можно не сомневаться: и Зворыкин, и Чистопалов жизнью своей будут клясться, что их учитель был в спортзале в момент убийства Янцовой. А Радилов в свою очередь сделает все, чтобы в милиции на них не давили, чтобы не выбивали из них показания. Для этого достаточно будет нанять хорошего адвоката…
Увы, но серьезных доказательств, чтобы прижать Радилова к стенке, не было. Отпечатки пальцев в квартире, половой акт – этим его не возьмешь. Да, был у Насти, но ведь она проститутка, к ней все ходят. И кто-то мог зайти после него. Этот «некто» и задушить мог, и в окно выкинуть. А соседка Янцовой не дежурила у глазка в своей двери, хронологический учет ее клиентов не вела.
– И Настя Янцова к вам тоже заниматься ходила? – спросил Богдан.
– Настя? Ко мне? Сюда?.. – удивленно посмотрел на него Радилов. Во взгляде у него возникло напряжение, сопутствующее работе мысли. – Да, приходила иногда…
– Зачем?
– А зачем проститутка ходит к клиенту? Я звонил ей, она приезжала… Я же здесь фактически живу. Я холостой, мне нужна женщина.
– Понятно… Но все-таки нам придется провести у вас обыск, – сказал Шумов.
– Зачем?
– У гражданки Янцовой пропали кое-какие личные вещи. Возможно, мы сможем найти их у вас.
– Нет у меня ничего, – спокойно отреагировал на это Радилов.
Он знал, что ничего крамольного в спортзале нет. И точно, кроме отсыревшего порножурнала, в подвале найти ничего не удалось. А обыск провели очень тщательно. В поисках тайника простукивались полы и стены, но, увы, ничего такого не было.
И все-таки Радилов был арестован и доставлен в изолятор временного содержания. А Богдан занялся его подопечными…
* * *Грязная унылая камера, под спиной отполированные телами нары, из трубы противно капает в унитаз вода. На завтрак была недоваренная «дробь-шестнадцать» с мелкими камушками вместо масла, подкрашенная и слегка подслащенная теплая водичка, черствая корка ржаного хлеба. На обед был борщ из кислой капусты, все та же утренняя каша, теплая жидкость с громким названием компот. Тоска для желудка, одним словом.
Но жаловаться на судьбу не стоит. Надо привыкать к тяготам и лишениям криминальной жизни. Глупо думать, что мафия – это сплошь власть, деньги, красивые женщины. И тюрьма может случиться, и сума… Обидно только, что арест случился из-за какой-то проститутки. Великая война за сферы влияния еще не началась, а Лев уже в клетке. И еще неизвестно, что творится сейчас на воле.
Никита Полосов мог расколоться на допросе, именно эта мысль пришла Радилову на ум, когда менты стали обыскивать подвал. Не безделушки они искали, их интересовало что-то гораздо более важное. Не зря они простукивали стены и потолки в поисках тайника. Такое впечатление, что менты искали оружие. Хотя и не говорили об этом…
Радилов не посвящал новичка Полосова в криминальные тайны бригады, но Лаврик в команде давно и был в курсе некоторых дел, мог и проболтаться. А Кит сейчас в следственном изоляторе, там власть воров и ментов – пацана элементарно могли запрессовать. Он мог рассказать и про оружие, и про лихие дела на больших дорогах города. И про то, что Настя была в спортзале, тоже он мог накапать. Больше некому…
Лев уже использовал свое право на звонок, сам связался с адвокатом, и тот уже присутствовал при утреннем допросе. Он все отрицал, а менты не имели возможности на него давить. Алиби у него липовое, но в Косте и Жене можно быть уверенным на все сто. Косте уже исполнилось восемнадцать, но ему явно не хватает физической мощи; Жене только шестнадцать, хотя выглядит он на все двадцать. И, главное, они очень хотят в бригаду. Готовы на все, чтобы Радилов посвятил их в бойцы. Теперь у них есть шанс доказать свою преданность общему делу. Лев не сомневался в них, опасался только, что пацанов могут развести на расхождении в показаниях. Впрочем, он несколько часов гонял пацанов по кругу, чтобы они намертво заучили, как и что нужно говорить на допросе. Это его сейчас и успокаивало.
Насколько понял Радилов, по убийству Насти ничего серьезного у ментов на него нет. Только подозрения. А если так, то волноваться нечего. Адвокат сказал, что ментам проще будет списать смерть Янцовой на самоубийство и закрыть дело. Но Радилову не нравилось повышенное внимание со стороны ментов. Что, если они знают про оружие?.. Но с этим все в порядке. О новом тайнике, кроме него, не знал никто, а сам он, разумеется, сдавать себя не станет… И про лихие дела разговор на допросах не шел. Значит, менты не владеют информацией и не могут привязать его к конкретному эпизоду.
Но менты могут наехать на его бойцов, взять на испуг, на хитрость. Опера умеют плести сети, и если в них запутается тот же Айдар, то Радилову крышка. Он знает о многих делах…
Что ж, если ребята не расколются, на них можно положиться. С ними можно делать великие дела. А если кто-то сломается – значит, вся эта затея с войной за место под солнцем была глупой. Если Радилова осудят за организацию преступлений, то это судьба, которую он должен будет принять со смирением. В конце концов, он не какая-то там истеричка, чтобы рвать на себе волосы от отчаяния. Чему бывать, того не миновать, и на этом нужно стоять двумя ногами.
Дверь вдруг со скрежетом открылась, и в камеру вошел крепкого сложения парень с большими торчащими ушами на массивной, наголо бритой голове. Нахальный взгляд, агрессивный оскал, движения резкие, мощные, напоказ. Спортивный костюм на нем, кроссовки на липах. На пальце он крутил четки.
Он подошел к Радилову, презрительно глянул на него.
– Подвинься.
На нарах было достаточно места, к тому же Лев сидел с краю. Но тут дело принципа. Подвинуться ему предлагали не столько в прямом, сколько в фигуральном смысле.
Радилов резко соскочил с нар и приблизил лицо к новичку так, будто собирался боднуть его головой. Но бить не стал.
Громила отступил назад, намотал четки на кулак. В глазах вопрос – бить или не бить. Похоже, он сомневался, что сможет совладать с непокорным противником.
– Ты ничего не попутал, братан? – жестко спросил Радилов.
Парень отступил еще на полшага.
– Ты чьих будешь, пацан? – в замешательстве спросил он.
– Я не пацан. Я в авторитете, – заявил Лев.
В конце концов, под ним крепкая, вооруженная до зубов бригада. Причем в самое ближайшее время он собирается бросить вызов криминальному миру Народовольска. Скоро его имя будет звучать как символ могущества, ему будут поклоняться…
– Да? – озадачился громила. – Я про тебя слышал?
– Радилов я. Лев Юрьевич.
– Не знаю такого… – нахмурился парень. – И кличут как?
– Я не собака, чтобы со мной по кличке. Но зовут меня Лев. И рычать я умею.
– Я тебя не знаю, мужик… Так что ты зря авторитетом назвался, – угрожающе сощурился громила.
– Бригада у меня, два десятка бойцов. Если тебе что-то не нравится, можем забиться на «стрелку». Сколько пацанов ты привести сможешь?
– Какая «стрелка»? – опешил от такого напора парень. – Мы тут сами по себе. Ты сюда никого не сможешь привести…
– Ну давай тогда раз на раз?
В камере достаточно свободного места, чтобы расправиться с громилой. Или, напротив, лечь под его ударами. Но проигрывать Лев не хотел. Он должен через себя перепрыгнуть, но победить. Надо будет, зубами врагу в глотку вцепится, но не позволит взять над собой верх. И, похоже, эта его решимость подействовала на противника.
– А чо у тебя за пацаны? – пошел он на попятную.
– Высотные дома в районе Полевой улицы знаешь?
– Как не знать! Я же из шестого микрорайона. Бывал я в ваших дебрях. С пацанами вашими махались. Только давно это было, лет пять назад…
– А знаешь кого?
– Лаврика знаю. Шведа… Мы с ними махались…
– Лет пять назад, говоришь?
– Ну да, мы дурью тогда маялись. С вашими махаться ходили от нечего делать… Только я тебя не помню.
– Пять лет назад я в армии служил.
– Где?
– В морской пехоте.
– Тоже ничего. А я в десантуре… Слушай, у вас там тренер какой-то крутой есть. Пацаны вокруг него вращаются. Кикбоксинг у них там, качалка…
– Я тренер.
– Во, блин, как я сразу не понял! – хлопнул себя по лбу громила. И, спохватившись, назвался: – А я Рыбник, с Кипятком работаю… Слушай, я же из-за твоих пацанов здесь! – вспомнил вдруг парень.
– Из-за моих пацанов? – нахмурился Лев.
– Ну да, Берул у тебя в секции занимался и Горшок…
– Ну были такие.
Эти ребята предали его, ушли в бригаду Кипятка. Потому и стал Радилов темнее тучи. Попался бы ему сейчас Игорь Берулов, он бы до смерти этого гада забил и еще бы взвыл от удовольствия.
– Только это не мои пацаны.
– Как не твои? Они же у тебя занимались.
– Занимались. А сейчас не занимаются. Потому что предатели…
– Не понял, тебе какая разница, где они сейчас? – удивленно посмотрел на него Рыбник.
– Большая разница.
– Может быть, не знаю, – пожал плечам громила. – Только я знаю, что менты этих клоунов со стволами взяли.
– Менты?! – похолодел Радилов.
Вот, значит, откуда уши растут… Берул и Горшок в свое время были его надеждой и опорой. Это с их помощью он перевез оружие из Чечни. Если менты их повязали, то они их и раскололи…
– Ну да, у них стволы при себе были, менты их и приняли. Они сейчас в СИЗО парятся. Ладно бы это, так менты за нас принялись… Еду себе по Советской, никого не трогаю – раз, гаишники тормозят. Я им документы показал, а тут и уголовка нарисовалась. Я и понять ничего не успел, а уже в наручниках. Ствол у меня забрали, и сюда… Не нравится ментам, что мы со стволами ходим. Это все из-за твоих пацанов, с них все началось, – с претензией сказал Рыбник.
– Да нет, это уже ваши пацаны, – растерянно проговорил Радилов.
От волнения у него занемело под коленками, и он опустился на нары.
Плохи дела, если Берулов и Горшков под следствием. Это катастрофа, если менты раскололи их по полной программе.
– Пацаны-то наши. Только непонятно, откуда у них стволы.
– А у тебя откуда ствол?
– У меня ствол давно. Потому что я с Кипятком уже три года. А Берул твой и Горшок у нас без году неделя. Кипяток им стволы не давал…
– Не понял. Хочешь сказать, что это мои стволы? – Радилов оторопело уставился на Рыбника.
Громила сначала пренебрежительно усмехнулся, затем хмыкнул, а потом и вовсе схватился за животик.
– Твои стволы?!. Откуда у тебя могут быть стволы?.. Я понимаю, тебе реально хочется быть авторитетом. Но я-то знаю, кто ты такой. Секция у тебя, а не бригада… Но машешься ты не хило, Берул говорил… Ладно, считай, что познакомились.
Рыбник залез на нары, лег на бок, спиной к Радилову, подложил руку под голову и затих.
Льва подмывало спросить, что знает он про Берулова и Горшкова, но он молчал. Ждал, когда Рыбник сам заговорит. Но шло время, а тот молча думал о своих проблемах. Только за ужином с пренебрежением спросил, как Радилов может есть такую бурду, которую подал надзиратель. На этом разговор и закончился.
А ночью дежурный мент принес ему битком набитый пакет с провизией. Именно этого Рыбник, похоже, и ждал. Особого удивления он не выказал, но радостью своей поделился. И продуктами тоже. Колбаса, сыр, печенье, масло, апельсины, французская булка, сладкая вода… Все это парень выложил на импровизированный стол, а шмат сала припрятал.
– Сало – это жизнь. Без сала в тюрьме долго не протянешь… Слышь, а тебе чо, братва ничего не подогнала? – будто спохватившись, спросил он.
– Да я не просил, – пожал плечами Радилов.
– А говоришь, что в авторитете, – пренебрежительно усмехнулся громила. – Да ты не переживай, я давно уже понял, что ты волну прогнал… Авторитет – это когда бизнесмены с тобой делятся. Когда ты говоришь, а они в рот тебе заглядывают… Ты с бизнесменами никогда в баньке не парился?
Радилов закрыл глаза, изображая удовольствие от общения с колбасой. Вроде как потому и на вопрос не ответил… Не парился он в баньке с бизнесменами, не стриг с них купоны. Ну и что? У него все еще впереди.
– А я парился. Мы его с женой на пару подвезли. Его в сауну отправили… шубу на него надели – и в сауну. А жену в трапезную повели. Я ее уже почти раскрутил, накормить конкретно собрался, а тут Кипяток. Хорош, говорит, дозрел болезный… Бабки платить не хотел, потому и в сауну его повезли… А жена у него симпатичная. И кормушка четкая. Жаль, что бизнюк рано сломался, а то бы скормил ей чижа…
Радилов подумал о Ладе. Счет в игре с ней он открыл еще позавчера, в машине. Потом повез к себе домой, взял по пути шампанского, фруктов, наполнил водой ванну, зажег там свечи, без всяких проблем закатил второй шар… Был момент, когда возникло желание ее задушить. Но ей вдруг захотелось спать. Он уже на третий шар нацелился, а ее вдруг в сон потянуло. Но ничего, обошлось без насилия. Девочка поняла, что нельзя отказывать тому, кто ее поит и кормит. Ведь она уже знала тогда, что Радилов брал ее на содержание.
Она сейчас у него дома. Переживает, наверное. Ничего, скоро его отсюда выпустят, и они снова будут вместе… А если нет? Если Берулов и Горшков раскололись? Если менты уже собираются предъявить ему за оружие? Если он влетит, то минимум лет на десять. Лада точно его не дождется. А он изведется, представляя ее в чужих объятиях. Он уже сейчас готов был убить всех, кто спал с ней до него. Одного, кстати, уже убил…
– Эй, с тобой все в порядке? – озадаченно спросил Рыбник.
– А что такое?
– То кисляк на лице, то лыбишься, как придурок…
– Ты за базаром следи.
– А то что?
– Я ведь и навесить могу.
– Да? А я думал, бригадой своей будешь пугать, – ухмыльнулся громила. – «Стрелку» мне забьешь… Знаешь, хотел бы я забиться с тобой на «стрелку». Пусть со стрельбой, лишь бы там, на свободе… Мне теперь свобода не светит…
– Чего так?
– Говорю же, со стволом взяли.
– И что?.. Кипяток с ментами договориться не может?
– Может. Но не станет этого делать.
– Почему?
– Если скажу, смеяться будешь. Хотя мне лично не до смеха… На вот, апельсинчик пожуй. За мое здоровье.
– Да я не люблю, кислые они.
– Апельсины?!. Ты что, апельсины никогда не ел? Ну ты деревня, в натуре… Апельсины – сладкие! Это лимоны кислые.