Это задание означало, что началась экстренная эвакуация наиболее ценной агентуры из действующей. Точка восемь – аэропорт Титерборо, Нью-Йорк, обозначение точек знает только тот, с кем я держу связь, и я сам. Восемь единиц – значит, восемь человек прибудут туда самолетом, как я должен догадаться, но мне подсказка – белая звезда. Там разберемся, что к чему. Я должен будут встретить их через двадцать часов после того, как этот пост был размещен в Сети – времени оставалось достаточно. Слово «Погружение» означало, что я должен остаться в стране, при необходимости перейдя на нелегальное положение.
Адрес. Если сообщили адрес открытым текстом – это значит, что штаб-квартира в панике. Никто и никогда так не подставляет агента – если не чрезвычайная ситуация.
Все данные о моей активности в Сети я стер – они стирались тут автоматически, каждый день, но я стер вручную. Вознаградил парня чаевыми, вышел на улицу.
Сев в машину, я проехал восемь кварталов, прежде чем увидел нужное место. Общественный таксофон питается монетами или карточками, они тут оставались скорее как памятники тем временам, когда не было еще сотовой связи.
У сидящего неподалеку нищего я раздобыл несколько монет, чтобы позвонить. Это обошлось мне в десятидолларовую бумажку – можно сказать, социальная активность. Номер офисного телефона набрал по памяти, его в общедоступных справочниках не было.
– «Трианон», Мишо, добрый день.
– Добрый. У вас все нормально?
– Все тихо, сэр.
– Вот что – закрывай офис и уходи. Прямо сейчас. Завтра суббота, открываться или нет, решай сам.
Не дожидаясь ответа, я повесил трубку.
До аэропорта Титерборо добираться было уже проблематично. Активирована национальная гвардия, патрули на дорогах. Кто побогаче, тот любым путем прорывался к своему самолету и вставал на крыло. Лично я тоже сейчас улетел бы не раздумывая в какой-нибудь центральный штат, поближе к хлебным полям, огромным мобилизационным складам и базам с ядерными ракетами, хорошо охраняемым. Как там… это рай? Нет, это Айова…
Но не с нашим рылом, да…
Я вскрыл еще одни «консервы», которые закладывал на самый экстремальный случай. Оттуда добыл карточку сотрудника Секретной службы САСШ, каюсь – подглядел и выспросил у Марианны, как она должна выглядеть. Надеюсь, что с этой не остановят.
У аэропорта, у самого въезда, стоял серьезный чек-пойнт. Старый «М113» с крупнокалиберным пулеметом и новый «Хаммер» с тяжелым бронированием. Солдаты Национальной гвардии – многие в очках, бронежилеты на них смотрятся как на корове седло. Они не опасны, если знать, как вести себя с ними. Это бывшие булочники и таксисты, наскоро призванные и надевшие форму, они не чувствуют себя еще частью военной машины и слегка стесняются своего нового статуса и своих прав. С ними нужно вести себя твердо и корректно, держась подобно командиру. Тогда все будет нормально.
Вывернув вправо, я нажал на газ, обходя поток машин по правой обочине. Резко затормозил, повинуясь жесту нацгвардейца, подкрепленному вскинутой винтовкой.
Достал из кармана удостоверение, поднял его и начал вылежать из машины.
– Не двигайтесь, сэр!
– Я федеральный агент!
Они были еще гражданскими, еще не понимали, что главные теперь – они, и словосочетание «федеральный агент» произвело на белобрысого такое же действие, как слово «шибболет» у иорданской переправы. Парень опустил винтовку, даже толком не разглядев удостоверения.
– Что здесь происходит? У вас есть кто-то главный?
– Да, сэр, лейтенант Дженкс, вон там! Нас поставили сюда проверять машины, вы же знаете, сэр…
– Знаю. Где ваш офицер?
Офицер уже бежал, придерживая рукой бьющий по боку автомат.
– Федеральный агент, – я опередил офицера с представлением, как бы закрепляя свое особое положение и право распоряжаться, – кто вас сюда поставил?
– Майор Уилкс, сэр, из десятой горной. А вы…
– Секретная служба, офис в Нью-Йорке. Мы работаем по своим инструкциям. Почему здесь такая пробка?
– Сэр, приказано производить проверку…
Да… и этот еще ничего не понял.
– Лейтенант, вы проходили продвинутый курс антитеррористических действий?
– Нет, сэр, – заморгал глазами лейтенант.
– Заметно. Пробка на шоссе, любое скопление людей – приоритетная мишень террористов. Вам что, нужна еще одна гекатомба?[71]
– Нет, сэр… – совершенно растерялся лейтенант, – но мне приказали проверять…
– Выборочно, лейтенант, выборочно! Проверяйте только те машины, которые могут вызвать подозрение. Поняли?
– Да, сэр.
– Вот и хорошо. Чтобы я этой пробки не видел. И пропустите меня – я должен кое-кого забрать с Титерборо. «Эндрюс»[72] уже закрыта… мать их так, все садятся, где попало.
– Слушаюсь, сэр! – Господи, да как же так можно-то, мясников и булочников с винтовками на защиту страны ставить. – Сэр… а что происходит?
Я мрачно усмехнулся.
– Ничего хорошего. На вашем месте я бы позвонил вашим семьям и сказал им, чтобы они брали все самое ценное и уматывали в глубь страны, пока есть время. Там уже организовываются эвакуационные пункты. Но я вам этого не говорил, парни.
– Понял, сэр. Спасибо, сэр. Уилл, пропусти его немедленно.
– Да, сэр.
Вот так. Немного практической психологии, и не более того. Теперь эти ребята, даже если я и вызвал у них подозрения, будут звонить не в штаб и докладывать о случившемся, а будут пытаться связаться со своими семьями, чтобы спасти их. И это будет правильно, самое время – сматываться…
За блокпостом было свободно, на коротком отрезке до аэропорта я развил семьдесят миль в час. На стоянку влетел с визгом и чуть ли не совершил ДТП. Какой-то козел бросил свою машину прямо поперек дорожки.
В таких случаях правила простые. Группу никогда не засвечивают заранее, контактеры должны знать друг друга в лицо. Приехать должен был кто-то знакомый, тот, кто меня хорошо знает и не спутает с другим человеком ни при каких обстоятельствах. Кто это может быть? Из экипажа? Из Персии? Из разведки?
Я не знал, кто это будет, я знал только одно – все, что мне остается, – это ждать. И делать это лучше в новом терминале Титерборо, тем более что там хороший кондиционер есть и в общем зале ожидания. Уютно тут…
– Сэр. Извините, не подскажете, который сейчас час?
Я обернулся. Мать твою…
– По какому времени? По местному? Или тебя интересует время Западного побережья, а, парень?
Спецназовец кивнул. Лет тридцать с небольшим, легкая куртка, которой так хорошо скрывать оружие. Слишком темная для белого кожа, в которую навсегда въелся загар. Его я помнил… хорошо помнил. Тегеран, с две тысячи второго по две тысячи четвертый. Зовут Александр, из казаков, но родился на Ближнем Востоке. Это я его представлял к «Святому Владимиру» за одну спецоперацию в горах – и это был последний документ, который я отправил в Санкт-Петербург в качестве Наместника.
– Местное, сэр. Тут можно раздобыть такси?
– Наверное…
Добираться из Нью-Йорка до Вашингтона мы решили наземным транспортом. На поезде – медленно, и не все провезешь, на самолете – уже слишком рискованно. Мы понимали, что максимум, что осталось до того, как начнется, – пара дней. А вероятнее всего, не более нескольких часов.
Над гаванью Нью-Йорка кружил полицейский вертолет с двумя пулеметами, еще один летал над самым портом. Найдя зону бесплатного Wi-Fi, я с ноутбука зашел в Интернет и узнал, что примерно шесть часов назад был объявлен красный уровень террористической угрозы на всей территории страны…
Что это значило, несложно было догадаться. Это как у фокусника – две руки, одна в белой перчатке, другая в черной. Белая отвлекает внимание непонятными манипуляциями, черная – проводит трюк.
Зайдя на другой сайт – германский, – я нашел дополнительные инструкции, что делать дальше. Потом удалил информацию о моей интернет-активности из памяти. Допил кофе, из-за которого, собственно, ресторатор здесь и предоставлял бесплатный доступ в Интернет, вышел на улицу. «Прикомандированные» потянулись за мной.
– Идемте сюда… – я углядел место, своего рода затон в людской реке, там стояли огромные контейнеры с мусором и омерзительно воняло. – Значит, в стране объявлен красный уровень террористической угрозы. Вам понятно, что это такое?
– Да, сэр, – ответил старший группы прикомандированных. Am English у него был хорошим, даже слишком хорошим для современной Америки, где язык за последние тридцать лет сильно разбавился испанизмами, негритянским сленгом, ругательствами и уголовным жаргоном. Его в свое время явно учили «работать под военного», справлялся он с этим успешно, но здесь и сейчас, на улицах Нью-Йорка, это ничего не значило.
– Забудьте это обращение ко мне… хотя нет, пока забывать не стоит. Но вот правила запомнить стоит. Не следует вставать, когда я встаю, идти, когда я иду, и вообще делать все, как будто вы в армии. Это очень заметно со стороны и вызывает вопросы, люди здесь после событий – нервные и могут вызвать полицию. А с полицейскими из антитеррористической оперативной группы, думаю, не стоит знакомиться. Ведите себя как туристы, смотрите по сторонам, чем-то восхищайтесь, покупайте мелочи, мороженое с лотков… в общем, развлекайтесь. Но не упускайте из виду меня.
Сказав это, я задумался – на туристов они все же не слишком похожи. В туристические поездки обычно ездят семьями или парочками, а тут…
Боже, какой я кретин. Ну конечно же! Под такой легендой мы, с незабвенной памяти лейтенантом Греем, офицером британского САС, проехали половину Англии, притом на нас был розыск! И никто и внимания не обратил, а если обратил, то плюнул вслед.
Конечно же!
– Значит, так. Задача на ближайшие тридцать минут – возвращайтесь туда, где мы только что были, закажите кофе и сандвичи. Я скоро появлюсь, контрольное время – два часа. Понятно.
– Понятно.
– Ты откуда?
– Из Калифорнии, Сан-Франциско. Мы все по документам из Калифорнии.
– Лучше всего в таком случае сказать просто – о’кей.
Магазин принадлежностей для секса я нашел через полчаса, здесь они встречались намного чаще, чем в Российской Империи, причем везде, а не в строго отведенных местах, разрешалась их реклама и красочное оформление витрин. Этот был из средних, располагался он прямо фасадом на улицу, в витрине были манекены в «специальном белье» и две больших плазменных панели «Магнавокс», на которых демонстрировались эротические фильмы – порнографические все же так было демонстрировать запрещено, хотя они составляли основной ассортимент магазинного товара. Но все равно если бы такой магазин открылся… к примеру, в Москве, то не знаю, что произошло бы раньше, либо камнями закидали бы, либо пришел исправник и закрыл магазин, а его владелец был бы через несколько дней подвергнут порке в местной пожарной части.
Прикинул, какой акцент работать. Выбрал калифорнийский, это не столько акцент, сколько целый диалект языка, чтобы владеть им в совершенстве – надо долго прожить в Калифорнии. Куча заимствований из испанского и сокращений – калифорнийцы вообще говорят как будто на бегу. У меня лучше всего удавался южный акцент, да и сам я со своими аристократическими замашками смахивал на представителя луизианской аристократии (еще и при моем совершенном французском), но в данном случае это не пройдет. В Луизиане немного тех, кого я собирался сейчас играть, там действует Ку-Клукс-Клан, люди они не обремененные излишней толерантностью, и представители сексуальных меньшинств, ведущие себя нагло и вызывающе, имеют все шансы упокоиться где-нибудь в устье Миссисипи, в болотах…
Немного помявшись перед дверью, как это делают большинство покупателей этого магазина, я глубоко вдохнул – и решительно толкнул дверь.
Внутри было просто омерзительно, иного слова не подберешь – представить не могу, чтобы подобное появилось в России. На полу дешевый, блестящий линолеум, пахнет кожей, потом и каким-то дешевым дезинфектантом. Больше половины магазина занимают стеллажи, на которых плотными рядами стоят диски с самой разнообразной порнографией, в том числе Hard – с извращениями. Между стеллажами подростки, все стараются выбрать как можно быстрее, не встречаться ни с кем взглядом и чтобы их не узнали. Потому что стыдно. Там же стеллажи с журналами, которые продают запечатанными в полиэтиленовые пакеты.
– Мы приехали с друзьями на конгресс, – довольно бодро обратился я к администратору магазина, – и много чего не взяли с собой, понимаете? Где у вас витрина с ЛГБТ товарами?
Администратор, здоровенный детина, лысый и татуированный, презрительно оглядел меня с головы до ног. Видно было, что я ему не понравился.
– Вон там, в левом углу.
– Вот спасибо… – Я взял корзинку для товара, пошел в указанном направлении. Отходя, услышал, как детина пробурчал под нос: «П…р проклятый…»
Видимо, и в космополитичном и сверхтолерантном Нью-Йорке еще не все потеряно.
К кафе я вернулся ровно через пятьдесят минут с большим белым пакетом, куда по моей просьбе упаковали все покупки, и с небольшим флагом. Махнул руками моим попутчикам – мол, хватит рассиживаться, выходите. Отошли туда же, к мусорным контейнерам.
– Выбирайте, – радушно предложил я, вытаскивая первым яркий шейный платок, раскрашенный во все цвета радуги, – и презервативы не забудьте.
Гости мои стояли… несколько оцепенело.
– Что это? – наконец спросил один из них.
– Это? Это символика. Теперь вы, да и я вместе с вами, – ЛГБТ-активисты. Приехали на конгресс ЛГБТ из Калифорнии. Надевайте.
– Сэр, ЛГБТ – это…
– ЛГБТ – это лесбиянки, гомосексуалисты, бисексуалы и трансвеститы. На первых вы не слишком-то похожи, а вот из оставшихся трех категорий – выбирай, не хочу.
С этими напутственными словами я начал повязывать платок себе на шею.
– Вы уверены, что нам это нужно?
– Это приказ, солдат. Если не хочешь, чтобы тебя схватила полиция, надевай. В стране чрезвычайное положение, если ты еще не заметил. Президента взорвали атомной бомбой. Ты ведь не стесняешься, когда надеваешь камуфляж, так? Это – такой же камуфляж. Я же не заставляю тебя заниматься гомосексуализмом на самом деле? Здесь полно уличных видеокамер, данные поступают в единый центр обработки данных. Нам нужна легенда, чтобы пройти и чтобы нас не задержали. Надевай, быстро!
Мой окрик произвел должное впечатление – мои бойцы начали надевать на себя ЛГБТ-аттрибутику, которую я купил в секс-шопе.
– И презервативы разбирайте! Они и потом пригодятся.
Презервативы, кстати, хоть они и «специально для альтернативного секса», на самом деле понадобятся, презерватив можно надеть на ствол оружия, чтобы грязь не попала, можно в них небольшого размера вещи спасти от сырости, можно воды в них набрать и нести. Полезная для солдата штука – презерватив.
Навязав на себя шейный платок, я расчехлил небольшой флаг, точно такой же, всех цветов радуги. Камуфляж для группы мужчин идеальный, здесь к этому относятся за редким исключением нормально, men-to-men relationship в некоторых штатах уже можно зарегистрировать. Не в церкви, это называется не брак, а «гражданское партнерство» – но все равно что-то вроде брака. Были лоббистские группы, которые проталкивали идею разрешить усыновление детей в однополые семьи. Полицейские с активистами ЛГБТ-движения тоже не связываются, потому что для этих самая обычная манера поведения – истерика, если их хоть пальцем тронут. К тому же у них немало адвокатов, таких же. И даже говорят, что есть неофициальное лобби и в конгрессе.
Платки, значки, пару косынок на голову – быстро разобрали. Я оглядел группу – выглядели мы, конечно, комично – но не до жиру, как говорится.
– Значит, так – идем спокойно. Плотной группой, не разбредаемся. Фотографируйте, что-нибудь. Мы просто приехали в Нью-Йорк и вышли погулять.
– Сэр, а где будет этот… ну сборище этих…
Положительно, мне этот парень нравится. Нужно задавать вопросы, уточнять, что и как – лучше все это оговорить заранее, чем потом глупо провалиться. Толк будет… да что там – уже есть.
– Ну… скажем, в Трибеке.
– А он там точно есть?
– Господа, добро пожаловать в Нью-Йорк. Здесь больше тридцати миллионов душ обретается. Вы думаете, копы будут звонить в Трибеку и спрашивать, проходит ли там собрание альтернативно ориентированных личностей?
– А если начнут приставать… из этих?
– Тогда скажи: ты не в моем вкусе, королева. Чао. И отвернись. Все, пошли.
Так мы добрели до нужного места, по дороге у нас случилось только две неприятности. Сначала подвалил коп и спросил, имеем ли мы право проводить здесь демонстрацию. Я сказал, что демонстрацию мы не проводим, а просто идем с флажком, по всем остальным вопросам ему лучше обратиться к моему адвокату. Телефон адвоката коп взять не захотел и испарился. Потом к нам пристроились двое из… этих, решили познакомиться. Отправить их по известному адресу удалось с большим трудом и скандалом, но все же отправили. У прохожих это удивления не вызвало – альтернативные всегда по какому-нибудь поводу да скандалят.
Нужная нам фирма называлась «Мадисон Авеню Протектив Сервис», там торговали и сдавали напрокат лимузины и бронированные машины для частного пользования. Оставил «альтернативно ориентированных» в кафе поблизости – хозяин недобро посмотрел на нас, компания, рядом с которой мы сели, встала и вышла из кафе, но больше ничего не случилось, тем более заказ сделали более чем щедрый. Сам я вышел на улицу, в переулке снял разноцветный платок, вытер лицо от помады – еще не хватало заявиться в хорошо известную мне фирму с помадой на губах. Пятнадцать минут потратил на контрольный круг вокруг квартала – слежки не заметил.