Галина Полынская Анаис
Явление первое: Синее
…и планета уничтожила сама себя. Она взорвалась, разлетелась мириадами горящих обломков, несущих смерть и освобождение от гнева. Вселенная замерла, окутанная дымом, засыпанная лохмотьями осыпающегося пепла, зачарованная огнем и тлением, задавленная вырвавшимся отчаянием и болью.
В своей агонии планета все еще пыталась понять, откуда же пришли и кем были те Двое, уничтожившие ее саму и весь ее народ?
Когда планета взорвалась, Первый опечалился, ведь он уже считал ее своей. Каменные слезы застыли на его лице, склонил он голову, увенчанную драгоценным шлемом, и повелел сотворение новой планеты.
Когда родилась новая планета, он дал ей спутники, чтобы вместе они делили гнев войны, и назвал их именами братьев своих – Фобос и Деймос.
Второй же пообещал, что превратит эту планету в величайшую Империю и равной ей не будет.
Первогозвали Марс и он был Богом, а Второй еще не придумал себе имени. Стоя на пустыне новорожденного мира, смотрел он голубыми глазами в пустое беззвездное небо, словно видел там одному ему известные картины. И все это случилось до того, как родилась Система, названная «Солнечной».
* * *На Дворцовый Космодром почти одновременно опустились два корабля: один с эмблемами Меркурия, другой – Урана. Как только двигатели остыли, на гладкие плиты посадочных площадок вышли пассажиры: низкорослый, коренастый, черноволосый представитель Меркурия и высокий, сухопарый, если не сказать – костлявый, уранец. «Жалкое зрелище!» – одновременно подумали они друг о друге, но, тем не менее, учтиво раскланялись в приветствии. Не торопясь, гости направились к единственному автомобилю, стоявшему прямо на посадочной площадке. Рядом с ним, заложив руки за спину, стоял высокий молодой человек. Несмотря на сильнейшее полуденное пекло, он был в строгом, наглухо застегнутом черном костюме и без солнцезащитных очков, что выдавало в нем коренного марсианина, чьи глаза с рождения привыкли к дикому солнцу Марса. Молодой человек терпеливо дождался, пока гости подойдут к машине, приветливо улыбнулся и открыл дверцу, приглашая в салон, где царил приятный полумрак.
– Уф! – уранец с наслаждением вытянул свои длинные ноги и расстегнул ворот рубашки. – Ну и пекло! Можно заживо зажариться!
– Это точно, – меркурианин с досадой посмотрел на свое одеяние.
Из-за отсутствия застежек, его рубашка напоминала короткий халат, застегнутый на спине.
– Разрешите представиться, мое имя Паргусс-второй, я член совета военных путей сообщения Меркурия.
– А я – Амес Гун, глава Ордена Свободы Урана.
– О! – кивнул Паргусс-второй и чему-то улыбнулся.
Послышался тихий шелест, перед гостями возник инкрустированный поднос, уставленный бокалами с различными напитками.
– А вы раньше на Марсе бывали? – Паргусс взял высокий изумрудный бокал и, понюхав содержимое, сделал небольшой глоток.
– Нет, не доводилось, бывал только на Деймосе, сами знаете, как трудно попасть в Империю без специального приглашения. А вы?
– Бывал, – довольно усмехнулся Паргусс, – но, к сожалению, не встречался с Повелителем, не заходил во Дворец. Я провел здесь некоторое время на одном из собраний, и многое узнал о Марсе.
– Что, например? – Амес Гун отвел взгляд от проносившихся мимо пейзажей, разворачиваясь к Паргуссу.
– О, Марс очень противоречивая планета, его можно изучать до бесконечности. Богаче Марса, наверное, не найти во всей Системе. Как и на большинстве планет, здесь нет городов, он не дробится на страны, Марс – цельное государство. Правда, здесь своеобразный климат, он тяжеловат для приезжих, но коренные жители чувствуют себя превосходно. Такое ощущение, что сама планета не любит чужаков и избавляется от них всеми возможными способами, отдавая все свои силы марсианам.
– Ну-у-у, – разочарованно прогудел Амес Гун, – вы бы мне еще путеводители процитировали. А я вот слышал, что Владыка контролирует своей энергией всё, вплоть до движения машин на дорогах и в курсе любых мелочей, которые происходят на Марсе и его спутниках, так ли это?
– Не знаю, вроде бы да, о нем много всякого говорят.
– Я видел его на портретах, – задумчиво произнес Амес Гун. – Он производит неоднозначное впечатление.
– Пожалуй, да, – согласился Паргусс. – Говорят, он велик…
– Да и еще говорят, что он величайшеечудовище, что настроение у него меняется за доли секунды, и никогда не знаешь, что он сотворит. Вот так.
– Хочу заметить, что благодаря ему, за всю свою историю Солнечная ни с кем никогда не воевала.
– Вы считаете это его заслугой?
– А чьей же еще?
– А Организация Спец. Штата?
– А кем, по-вашему, она была создана?
– Хм-м-м, – Амес Гун, – аккуратно устроил ногу на ногу. – А вы когда-нибудь видели Главу Спец. Штата?
– Офицера Алмона? Нет, не довелось, он не публичная персона.
Миновав границы Дворцовых Секторов, машина въехала на территорию, Дворца. Многоцветие красивейших пейзажей немедленно приковали к себе восхищенные взоры гостей. Лишь только очень внимательный взгляд мог заметить в воздухе желтоватые искры энергетической защиты – больше ничто не указывало на то, что воздух вокруг Дворца наполнен быстрой смертью.
Машина остановилась и, выждав положенное время, въехала в открывшийся невидимый коридор меж защитами, приближаясь к высоченным литым воротам, сквозь рисунок коих виднелась зелень деревьев. Ворота распахнулись, и пришельцы очутились в Дворцовом Парке.
– Какая красота! – восторженно воскликнул Амес Гун. – Невероятно!
Центральная дорога, ведущая к Дворцу, лежала напрямик через Парк, открывая взорам необыкновенный ансамбль безупречных деревьев, цветников, беседок и фонтанов.
– Это и есть знаменитый Дворцовый Парк? – с восторгом произнес Амес Гун. – Какой огромный! Конца и края не видно!
– Да уж, – согласился Паргусс, – с размахом, с размахом…
– А еще я слышал, что где-то здесь есть какие-то совершенно потрясающие фонтаны, просто город фонтанов, ну просто храм воды!
– Понятия не имею, – пожал плечами Паргусс, – здесь, наверное, много чего есть.
– О, смотрите!
Они проезжали мимо хрустального фонтана в виде цветущей ветки дерева, лежащей прямо на траве. Из середины тончайших, искусно вырезанных цветов, били прозрачные струи воды.
– Это что, озерный хрусталь Венеры? – присмотрелся Амес Гун. – Поглядите, это он?
– Не знаю.
– Ну да, это точно он! Я не могу ошибиться, это озерный хрусталь Венеры! Глазам своим не верю! Он же безумно дорогой! Нет, ему вообще нет цены, а он лежит здесь просто так, на траве! Удивительно, вы не находите?
– Я не знаю, – сдержанно ответил Паргусс, – я в этом совершенно не разбираюсь.
– Нет, вы только посмотрите, какие чудные беседки образуют эти цветы и кустарники! – не унимался Амес Гун. – Чего здесь не хватает, так это прекрасных дев!
– Уж кого-кого, а дев здесь, наверняка, предостаточно, – усмехнулся Паргусс.
Завороженные красотою сияющего летнего Парка, они не заметили, как автомобиль замедлил ход и вскоре остановился. Двери открыл все тот же молодой человек. Пришельцы выбрались из машины и остолбенели.
– Значит, это и есть Дворец… – медленно произнес Амес Гун. – Потрясающее зрелище, даже и не подозревал, что можно создать такое огромное сооружение. Как вы думаете, что это за архитектурный стиль?
– Понятия не имею! – плохо сдерживаясь, прошипел Паргусс. – Я в этом не разбираюсь!
– На что же это похоже? – не слушал его Амес Гун. – У него будто собственный стиль, своя архитектура, вы не находите? Погодите, а какого он цвета? Что это за цвет?
– Не знаю.
– То есть, как не знаете? Вы и в цветах тоже не разбираетесь?
Паргусс хотел, было, ответить какой-нибудь гадостью, но сдержался.
Величественная громада Дворца терялась в высоком марсианском небе. К главному входу вела лестница с колоннами, в каждой из которых была вырезана арка с гигантским атлетом в глубине. Атлеты пристально разглядывали каменными глазами всех подходивших к Дворцу, и у пришельцев невольно возникло неприятное ощущение, будто все каменные гиганты, как один, вперили в них свои холодные изучающие взгляды.
– М-да… – посмотрев по сторонам, Паргусс с удивлением обнаружил, что машина вместе с водителем куда-то исчезла, и они остались совершенно одни. – Нас никто не встречает, – констатировал он.
Гости прождали еще немного и, не выдержав палящего зноя, стали подниматься по ступеням.
– Как-то мне не очень хочется врываться без приглашения, – промямлил Амес Гун. – Но, здесь никого нет и это очень странно, вам не кажется?
Паргусс что-то неразборчиво буркнул и толкнул высоченные двери, украшенные искусным литьем. На вид они казались непомерно тяжелыми, но, тем не менее, открылись легко, будто ничего не весили. Паргусс с Амес Гуном переглянулись и шагнули внутрь.
* * *Гавань оглушала своим шумом и грохотом не только новичков, но и тех, кто провел здесь всю свою короткую жизнь. Она поражала своими размерами: Гавань занимала почти всю подковообразную бухту Торгового Моря, и взгляд не в состоянии был охватить ее всю от края и до края.
Помимо рабов, в порту трудились люди самого разного сорта с различных планет, привлеченные единственной возможностью заработать на Марсе. Коренных марсиан в здравом уме среди рабочих не было и быть не могло. Все, рожденные в Империи, обеспечивались от рождения, и занимались, в основном, интеллектуальной деятельностью. Это давало весьма ощутимый результат – во всей Системе мало кто мог сравниться с марсианами по силе ума и возможностям оперировать энергиями.
Гавань убивала очень быстро. Сначала она превращала человека в глухонемого калеку с поврежденным от непосильного труда рассудком и надорванным тяжелым климатом здоровьем, а потом труп несчастного оставался гнить в каком-нибудь люке или стоке, пока его не подбирала Очистительная Служба. Каждое утро люди Службы, облаченные в темно-зеленые, пропитанные обеззараживающей сывороткой комбинезоны и герметичные шлемы, прочесывали Гавань, собирая свежие и уже начавшие портиться тела. Собирать приходилось быстро, ведь на таком пекле плоть разлагалась стремительно. Персонал Службы сваливал тела в контейнеры, грузил в вагонетки и увозил в крематории.
Должно быть, будущие покойники именно так и представляли себе Ангелов Смерти: мягкие спокойные движения в густом утреннем серо-багровом тумане, тело словно плывет или даже летит, тихий шелест темной одежды и яркий луч света, бьющий из шлема, а кажется, что прямо изо лба…
В приморском тумане звуки почти не слышны и даже самые громкие моментально замирают, словно захлебываются им, но такой туман бывает лишь по утрам. Персонал Очистительной Службы работает в тишине и не сходит с ума, а благодаря шлемам их никто не знает в лицо.
День начинался. Солнце разрывало горизонты настойчивыми малиновыми лапами, вырываясь из холодной воды подальше, в по-утреннему низкое фиолетовое небо. Туман густел, опадал на бетон, металл, камни, песок, покрывал вязкой росой редкие, чахлые кустики травы, неизвестно как пробившиеся в Гавани.
Начинался новый день. Тысячи людей стремились поскорее начать работу, чтобы ухватить пару лишних минут до того, как прорвется беспощадное, всепожирающее Солнце, до того, как оно заставит спокойное темное небо ослеплять резким зеленоватым светом. Иной раз рабочие предпочитали вообще не спать, чтобы успеть выполнить норму до невыносимой жары, разъедающего кожу пота, дикого грохота, лязга, коими с рассветом, наполнялась Большая Единая Торговая Гавань – главная промышленная зона Марса.
Вскоре работа вошла в привычный ритм: подходили и уходили морские корабли, взлетали и садились корабли воздушные, предприятия последними сигналами предупреждали о начале смены, привычную картину нарушило только одно: высокий, болезненный для слуха вой, возвестивший о прибытии рабских кораблей. Они, вроде бы и приходили достаточно часто, что бы быть сенсацией, но все равно привыкнуть к их зловещему появлению никто не мог. Одинаковыми темно-синими носами корабли разрезали вечно штормящие волны и горделиво несли на себе ядовито-желтую Звезду Ахуна – эмблему торговли живым товаром. Один за другим корабли причалили и, вслед за вооруженной охраной, на берег стали выходить пленники, будущие рабы. Пошатываясь от слабости, они поддерживали друг друга, и щурились от непривычно яркого Солнца.
– Земляне… это земляне… бедняги… – прокатился в толпе шепот – вздох.
Земляне слишком быстро умирали, не выдерживая непривычного климата Марса и непосильной работы. Но, хотя они и считались самым быстро гибнущим товаром, все же пользовались хорошим спросом из-за низкой цены.
Обессилевшая после перелета по Космосу и путешествия по морю, кучка людей с голубой планеты, даже не пыталась защититься от ударов охраны.
– Есть ли жизнь на Марсе? – неожиданно громко произнес один из пленников и расхохотался.
* * *– Ох-х-х… – сдавленно прошептал Паргусс, глядя по сторонам.
В огромном вестибюле раскидывалась белоснежная, с серебряными прожилками лестница. Она не раздваивалась, как обычные дворцовые лестницы, а расходилась на три марша, каждый из которых тоже змеился расходящимися лестничными пролетами. Ступени покрывал белоснежный ковер с длинным ворсом, на конце каждой ворсинки матово светилась продолговатая серебряная капля. По краям ступеней, устремляясь своими вершинами к невидимым сводам, высились дымчато-серые, будто созданные из остывшего пепла колонны. Неосвещенные границы вестибюля терялись в серых сумерках. В слабо пахнущем озоном воздухе, безо всякого крепления, медленно плыли статуи, изображающие вымерших представителей разнообразных миров и цивилизаций. Часть вестибюля у входных дверей заливал неизвестно откуда берущийся прозрачный серебристый свет.
Запрокинув голову, Амес Гун посмотрел на проплывающие над ним скульптуры крылатого юноши и двухголового пса с человеческими лицами. Обе были сделаны из темного камня с зеленоватым налетом древности.
– Такое ощущение, что они живые, вы не находите? – Амес Гун передернул плечами. – Вы только посмотрите, какая удивительная работа. Интересно, а как они крепятся? Не висят же они, в самом деле, в воздухе, это было бы странно, вы не находите?
Амес Гун перевел взгляд, желая получше рассмотреть женщину с развевающимися волосами. Это было изображение мифической черной богини, убивающей поцелуем. Разглядывая скульптуру, Амес Гун не заметил, как проплывающий над его головой юноша с перепончатыми крыльями, медленно приоткрыл каменные глаза и взглянул на гостей.
– Я чувствую себя здесь просто ужасно! – сердито отрезал Паргусс. – Давайте поднимемся по лестнице, возможно, кого-нибудь встретим, не век же тут стоять! Никогда видел дворцов и резиденций без единой живой души при входе! Дикость какая-то!
Амес Гун кивнул, и они направились к лестничному маршу.
– Странный ковер, – Амес Гун наклонился, глядя себе под ноги. – Очень странный… вы не находите?
Не в силах больше слышать эту фразу, Паргусс решительно шагнул вперед. Длинный ворс ковра внезапно ожил, зашевелился и пошел трескучими волнами.
– Паргус-с-с-с… – зашептал он сотней голосов, – Амес-с-с Гун-н-н-н…
Паргусс с воплем отскочил обратно. Его крик в тысячу раз усиленный долгим эхом, понесся, наталкиваясь на невидимые стены, казалось, что вместе с ним зазвучал и чей-то смех…
– Добро пожаловать во Дворец.
Гости вздрогнули от неожиданности и подняли головы. На вершине среднего, самого широкого марша стоял высокий худощавый старик, облаченный в свободные темно-красные одежды. Седые длинные волосы старика редкими прядями были аккуратно разложены по плечам. С бледным до белизны лицом, тонкой бескровной линией губ и колючим взглядом прищуренных глаз, он казался частью интерьера, одной из древних оживших скульптур.
– Владыка ждет вас, – прокаркал он, – поднимайтесь.
– Б-б-благодарим вас, – заикаясь, произнес Паргусс, ступая на край лестницы, не покрытой ковром. Он никак не мог отделаться от неприятного ощущения, что серебряные прожилки на ступенях и колоннах напоминают вздувшиеся вены.
* * *Одна из главных достопримечательностей Гавани – сооружение, напоминающее большой железный ящик и именуемое марсианами «Отстой», было переполнено. Люди, словно стадо животных, задыхались в духоте и несусветной вони. Обессилевшие, они сидели или лежали в месиве грязи и испражнений. От сильной жары стены Отстоя раскалились до такой степени, что к ним нельзя было притронуться.
– Не может быть… этого не может быть… – все время повторял один из землян, озираясь по сторонам. – Это бред… все это бред… это не может быть правдой, я сейчас проснусь… проснусь… сейчас… я изучал астрономию, на Марсе нет жизни и быть не может… никогда, ни при каких обстоятельствах… это галлюцинации… это не нормально… бред…
Двери Отстоя дрогнули и разъехались в разные стороны, разрушая спасительную темноту, и вместе с ослепительно ярким солнечным светом, возникли охранники и хорошо одетые люди – представители фабрик, приехавшие за товаром.
– На Марсе жизни нет! – завопил человек. – Нет жизни! Я могу это доказать!