Казалось, шли они по коридорам Дворца целую вечность. Наконец старик остановился у дверей из темного, почти черного дерева.
– Владыка сейчас придет, – сказал он, приоткрывая их, – подождите здесь.
– Да, конечно, – пробормотал Паргусс, с тоскою глядя, как старик уходит прочь, опять оставляя их в одиночестве. Вокруг царила такая тишина, что можно было подумать, что всё это огромное здание пустое.
Переступив порог, гости оказались в полутемном зале, целиком обшитом бордовым и охровым деревом и освещенным лишь пламенем шести каминов в виде воинов-драконов. Запрокинув головы и выгнувшись, словно в агонии, скульптуры держались за стены руками и касались крыльями. Воины смотрели в залу, и трудно было понять, что же изображено на их лицах: боль или удовольствие от огня, лижущего обнаженные спины? Паргусс и Амес Гун в нерешительности топтались на месте, глядя по сторонам.
– Какой кошмар… – пробормотал Паргусс и ехидно добавил: – Вы не находите?
– Что вы сказали? – Амес Гун с трудом оторвал взгляд от стола, стоявшего в центре залы. Такие же точно воины-драконы стояли на четвереньках и держали на спинах массивную, тускло сверкающую крышку стола. Скульптор так сумел передать сильнейшее напряжение их тел, что казалось, еще немного, и воины либо прогнуться, либо застонут.
– Мне все время кажется, что на меня кто-то смотрит, – сказал Паргусс, переминаясь с ноги на ногу.
– И мне тоже, – признался Амес Гун. – Причем взгляд такой, что от него даже кожа болит, и волоски на теле встают дыбом. Знаете, такое неприятное ощущение, что они поднимаются, шевелятся…
– Да прекратите вы, в самом деле! – раздраженно перебил Паргусс. – Не знаю, как вы, но я здесь с официальным визитом и не думаю, что из-за темы визита меня съест хозяин этого дома! Интерьер необычный, не спорю, но каждый вправе жить так, как ему нравится, особенно, если он Владыка величайшей Империи в Системе, да что там говорить, вся Система принадлежит ему! Так что в своем доме он в праве понаставить всё, что заблагорассудится!
Послышался звук открывающейся двери, и они обернулись. В залу входил уже знакомый старик, следом ступал высокий статный, великолепно сложенный мужчина в черном одеянии похожем на короткий камзол с черными штанами, заправленными в шитые серебром сапоги, доходящие ему почти до колен.
«В жизни не видел такого лица…», – одновременно подумали Амес Гун и Паргусс. Владыка был не просто красив, он был красив особой, холодной Вселенской красотой, она зачаровывала и пугала одновременно. Его кожа золотилась легким загаром, словно беспощадное Солнце Марса было не властно над нею, и не имела права окрашивать лицо Владыки в красновато – коричневый цвет. Густые, абсолютно белые волосы хозяина Дворца были зачесаны назад и создавали иллюзию нимба. Но глаза, его глаза приковывали к себе внимание в первую очередь: казалось, такого пронзительно голубого цвета в природе вообще не должно существовать, они, словно светились изнутри ледяным пламенем, в котором замерли узкие зрачки. В этих глазах никогда ничего невозможно было прочитать определенного, временами они казались совсем пустыми и даже мертвыми но, порою, в них жило нечто большее, чем вся Вселенная.
* * *Палящий день на Марсе шел на убыль. Сумерки наступили быстро. Краткое вечернее время было особенно прекрасно: вечно штормящие волны Торгового Моря окрашивались во всевозможные оттенки багрянца и золота, яркий, резкий цвет неба стихал, становясь спокойным, бледно-синим. Работа в Гавани замедляла свой темп, Отстой опустел, а Рабские Корабли Ахуна неспешно отходили от причалов, сверкая ядовито– желтыми звездами в лучах заходящего Солнца.
* * *С появлением Владыки камины в зале вспыхнули ярче, и пришельцы рассмотрели удивительные резные картины, они словно выступали из стен.
– Присаживайтесь, – Повелитель махнул в сторону центрального стола и, обернувшись к старику, произнес: – Дракула, распорядись, чтобы подали вина. Лучше «Бретон-Дорт», оно прекрасно утоляет жажду, – он перевел взгляд на визитеров и добавил: – Общения.
«Дракула… Дракула… – подумал Амес Гун, – где-то я уже слышал это имя…» Он примостился на край черного кресла с резной спинкой и подлокотниками, в соседнем кресле устроился Паргусс. Повелитель Марса сел спиною к огню и без интереса посмотрел на гостей.
– Позвольте вам представиться, Владыка, – меркурианин привстал, кланяясь, – мое имя Паргусс-второй.
Уранец тоже поспешно вскочил и поклонился:
– Мое имя Амес Гун.
– Георг Патриций Арнест, – в голосе Повелителя прозвучала легкая усмешка. – Познакомились. А вот и Дракула.
В залу вошел старик, вслед за ним бесшумно скользнуло трое слуг с подносами в руках. Миниатюрные, хорошо сложенные, они походили на бесполых статуэток в коротких золотистых одеяниях. Наполнив бокалы, слуги исчезли, словно растворились в воздухе. Подав кубок Патрицию, Дракула поставил на стол сигарную шкатулку и присел в кресло рядом с Георгом, чинно расправляя складки красных одежд.
– Я вас слушаю, – Патриций сделал глоток вина и посмотрел куда-то мимо гостей.
– Счастлив, что мне выпала такая честь лично встретиться с вами… – запинаясь, начал Амес Гун.
– Без предисловий, если можно.
– Да, да, конечно… – Амес Гун перевел дух, стараясь не потерять ход мысли. – Я являюсь главою Ордена Свободы Урана, вы, должно быть, слышали об этом Ордене?
– Нет, не слышал.
Патриций открыл шкатулку и вынул тонкую черную сигару. Словно зажженный услужливой рукой, в воздухе вспыхнул огонек.
– Дело в том, что недавно мы разработали сеть программ, совершенно новых, но без вашего одобрения они не могут начать действовать…
– Орден Свободы… – Владыка задумчиво смотрел на ровный дымок. – Что это значит?
– Ну, у нас масса направлений, мы уже помогли многим народам начать жить по-другому, в общем-то, наш Орден, пожалуй, один такой в Системе, в некотором роде, мы уникальны… Мы занимаемся…
– Да я не об этом, слово «свобода», что оно означает? Как вы его понимаете?
– То есть? – в замешательстве Амес Гун смотрел на затемненное лицо Повелителя и залитый отблесками пламени нимб волос.
– Значение этого слова вы мне можете объяснить? Его смысл, что оно значит?
Повисла осязаемая пауза.
– Ну, как сказать… свобода мысли… свобода действия, независимость…
Патриций вздохнул:
– К вашему перечню следует добавить еще анархию и хаос. Но, вы мне назвали лишь понятия, связанные со словом «свобода», а его значения так и не сказали. Ну, напрягитесь, вдумайтесь, какие возникают ассоциации? Делать безнаказанно все что угодно или как?
– Ну, я, право же не знаю… – Амес Гун никогда еще не бывал в таком положении, когда не получалось подобрать простейших слов.
– Вот именно, являясь главою Ордена Свободы, вы даже не знаете, что это такое. Ваша несчастная цивилизация погрязла в рабстве у собственных машин, версов и прочего хлама, как раса вы себя уже практически изжили, превратившись в никчемные аппендиксы у собственных совершенных механизмов, и все притворяетесь, что держите их под контролем. Единственное за что вас можно терпеть в Системе, так это за прекрасное вино, поколения виноделов – вот ваше право на существование. Цивилизация деградантов, вы не помните, как выглядит живой огонь, забыли цвет и вкус энергий, а все создаете абсурдные ордена свобод. Зачем вам нужна эта свобода? Что вы с ней будете делать, если вы даже представления не имеете, что это такое?
Амес Гун молчал, чувствуя, что и стоять не в силах и сесть не может.
– У вас что? – Патриций повернулся к Паргуссу.
– Я министр военных путей сообщений Меркурия, – быстро, будто боясь, что Патриций не станет слушать, выпалил он, – и мое правительство хотело бы заручиться вашим согласием на проведение новой трассы, секретной трассы в Черном Космосе от Меркурия до планеты Долл. Мы хотим сделать там свою базу.
– Торговую?
– Нет, военную.
– А зачем вам столько военных баз? С кем вы воевать собрались? Хотя ладно, это ваше дело. По данному вопросу вам следует обратиться в седьмой отдел Спец. Штата. У вас ко мне всё, я правильно понял? Дракула, проводи гостей. Прощайте, господа.
Патриций отвернулся к огню, а Паргусс с Амес Гуном неловко поклонились и поспешили за стариком.
Оставшись в одиночестве, Патриций некоторое время смотрел на бушующее за спиной воина-дракона пламя, потом взял бокал посмотрел на вспыхнувшее темно-рубиновое вино, наслаждаясь богатством красок и оттенков.
– Свобода… – произнес он с тихой усмешкой, и поднял взгляд на склоненное над ним темное лицо воина. – Свобода… пустота, вечность, не подвластная Времени, лишенная движений и зависимых событий, не имеющая ни границ, ни окончания, нечто похожее на Запредельный Ад, не так ли, мой каменный друг? И эта бесконечность свободно раздавит всякого на кого обрушится, и что тогда?
Перепоручив гостей слугам, Дракула поспешил обратно. Его свободные одежды кровавым пятном лились по коврам, скрадывающим шаги, казалось, что он не идет, а крадется….
– Дракула, постой!
Старик обернулся. Из частных покоев выглядывал молодой человек с длинными всклокоченными волосами.
– Чего тебе?
– Зайди на минуточку.
– Не могу, меня Патриций ждет.
– Он меня тоже звал, сейчас оденусь, и пойдем вместе.
Старик вошел в покои, притворяя за собой тяжелые резные двери. Молодой человек, пошатываясь, пытался завязать пояс золотого халата. Из роскошного холла, на полу коего то тут то там валялись различные предметы женского туалета, просматривалась одна из спален и пара обнаженных девушек, лежавших на огромной кровати. В воздухе стоял терпкий, устоявшийся запах дурманных курений.
– Выглядишь скверно, Палач, – Дракула укоризненно посмотрел на опухшее, помятое лицо молодого человека.
– Сейчас всё поправлю, – невнятно пробормотал он.
Палач направился в залу, сообщающуюся с холлом, в центре нее умиротворяюще шелестел, разбрасывал прозрачные брызги фонтан со скульптурой какого-то мертвого бога. Молодой человек опустил голову в воду, постоял неподвижно несколько секунд, затем резко выпрямился, и длинные волосы мокрым хлыстом ударили по плечам и спине.
– Фу ты, гадость! – скривился он и отжал воду с волос прямо на пол. – Ну, что там слышно, Дракула?
– В каком смысле? – развалившись на диване, старый вампир разглядывал многочисленные кувшины и бутылки с вином, теснившиеся на столике рядом. Выбрав сосуд, инкрустированный солнечными камнями, он налил вино в чистый бокал и настороженно понюхал – вино оказалось обыкновенным, безо всяких дурманящих примесей.
– Я имею в виду, как там, у Патриция настроение?
– Кажется – в духе, – Дракула пригубил вино и откинулся на подушки.
– К нему кто-то приезжал, что ли? – Палач сбросил халат и с трудом принялся натягивать штаны.
– Да, двое каких-то невнятных.
– Они ему настроение не испортили?
– Вроде нет.
Справившись со штанами, молодой человек надел тончайшую черную рубашку, но все равно, даже в ней ему было душно и плохо.
– Дай-ка мне вина глотнуть.
– А не выдурнит? – Дракула с сомнением посмотрел на него.
– Да нет, все в порядке.
Вампир протянул бутыль, и Палач принялся глотать прямо из горла. Взгляд его постепенно светлел, становясь более осмысленным. Поставив бутылку обратно на столик, он задумался, видимо, пытаясь вспомнить что-то важное.
– Слушай, Дракула, – решил спросить молодой человек, потому что вспомнить не получалось, – а сегодня что-нибудь устраивается в Малахитовой или нет?
– Не знаю, Патриций, кажется, ничего не говорил.
– Да? А мне казалось, что-то должно было… а, ладно, – Палач расчесал пальцами мокрые волосы, высыхая, они свивались в крупные жесткие каштановые кудри. – Пойдем, я готов, досохну по дороге.
– А эти?
– Что «эти»?
– Девушки, у тебя там, в спальне, девушки.
– А, ты об этом… Их уберут попозже. Подожди, я обуться забыл! Вот это был бы номер, явись я к Патрицию босиком, верно? Смех, да и только.
* * *На Марсе наступала ночь. Вспыхивали и падали звезды, а в Дворцовом Парке светились, улетая в небо струи фонтанов. Многочисленные статуи приоткрывали свои каменные глаза, чтобы насладиться этим восхитительным зрелищем, потому что в сумерках вода меняла цвет особенно красиво.
* * *– Владыка, не потревожим? – Дракула осторожно заглянул в приоткрытые двери.
– Входите.
Патриций глубоко вздохнул, отводя взгляд от пламени. Дракула с Палачом вошли в залу, и присели в кресла напротив.
– Ну и вид же у тебя, Палач, – усмехнулся Владыка, мельком глянув на молодого человека. – Хватит ли тебя на веселье в Малахитовой?
– Конечно, Георг! – улыбнулся он, демонстрируя крупные белые зубы. – А что… э-э-э-э… сегодня что-то будет?
– Да, сегодня день рождения моей дочери.
– А… мы… я…
– Прекрати.
– Владыка, мы помнили! Мы, правда, не забыли! – зачастил Дракула.
– Перестань, Дракула, невозможно слушать. Налей еще вина.
– Владыка, – он услужливо наполнил бокал Патриция до краев, – а почему вы просто так отпустили тех двоих?
– А зачем они нужны? – взгляд Георга рассеянно витал в полумраке залы.
– Ну, можно было придумать с ними что-нибудь интересное, – Дракула поднес Патрицию кубок и вино, вспыхнув, заиграло живым драгоценным камнем в хрустальной оправе.
– Они скучны, – Патриций пригубил вино. – Ты бы видел, сколько ужаса на них нагнал обыкновенный половик на лестнице и камины.
– Да, но они же не знают, что все это живое, одушевленное, поэтому испытывают безотчетный, подсознательный страх.
– Ты начал брать уроки риторики и психологии? – усмехнулся Владыка.
Дракула предпочел промолчать. Склонив голову, Палач смотрел на собственные руки и мысленно уговаривал их не дрожать.
– Значит так, – Патриций вынул из шкатулки сигару, – постарайтесь привести себя в подобающий вид до прихода гостей. Прием полуофициальный.
Лица Палача и Дракулы вытянулись.
– И никаких оргий, пока в Зале будет моя дочь. Надеюсь, пару часов вы продержитесь без обычного веселья?
– Пару часов? – озадаченно переспросил Палач. – А потом что?
– Когда она уйдет, делайте что хотите. Да, Дракула, скажи, чтобы крови не подавали, в начале вампиров не будет, они подойдут позже. Я достаточно ясно выражаюсь?
– Да, конечно…
– Владыка, – сказал Палач, – а можно я приведу свою девушку?
– Там будет много девушек.
– Нет, это немного другое, это моядевушка. Я с нею, наверное, жить буду, в смысле – женюсь.
– Как интересно. Кто она?
– Дочь Голубых Дворян Багуров, Велиста.
– Приводи, – кивнул Патриций, – лишней не станет.
– Спасибо, Владыка.
«Зачем Палач это делает? – равнодушно подумал Дракула. – Девушке, к которой относишься „в смысле женюсь“, лучше держаться подальше от Дворца. Как можно дальше».
* * *В это время за границы Империи Марса выходили два корабля, один летел на Меркурий, другой на Уран. Амес Гун и Паргусс-второй переговаривались по каналам внешней связи, делились впечатлениями от визита во Дворец, сходясь в одном: визит во Дворец и личное общение с Патрицием событие, безусловно, знаковое, но повторять его больше не хочется.
* * *Патриций был облачен в шитые красным золотом одежды, грудь отягощали золотые цепи с талисманами Власти Марса, усыпанные Драгоценностями Космоса. Рядом с Георгом шла совсем юная девушка, одетая в алое с белым золотом платье. На ней не было никаких украшений, только светлые волосы свободными шелковыми волнами сыпались по плечам и спине. Меж Патрицием и дочерью наблюдалось сходство, но черты ее лица были гораздо мягче и нежнее, а огромные прозрачные глаза, осененные длинными ресницами, переливались аквамарином.
С появлением Георгов, Зала взорвалась криками приветствий. Никак на это не отреагировав, Повелитель прошел к центральному столу и сел в малахитовое кресло с высокой резной спинкой. Анаис присела по его правую руку, а Дракула с Палачом примостились по бокам. Это послужило сигналом для всех приглашенных, и они бросились занимать места за столами, стараясь усесться поближе к Повелителю. Когда суматоха улеглась и воцарилась тишина, Патриций сказал:
– Господа, приветствую вас в своем доме. Мы собрались в честь дня рождения моей дочери Анаис, ей исполняется четырнадцать, и она входит в свое Совершеннолетие.
Зала снова взорвалась криками и овацией. Когда восторги поутихли, Патриций произнес:
– Сегодня ей будет вручено Рубиновое Соцветие Марса – первый шаг на пути к Коронации. Я снова надеюсь увидеть всех вас на Присяге и Коронации, после которой Анаис станет полновластной Принцессой Марса, и вступит в законное престолонаследие.
В воздух взлетели кубки, и сотни глоток проорали:
– За Повелителя Марса! За Принцессу Анаис!
Патриций склонился к дочери и сказал:
– Улыбнись им.
Девушка сидела как натянутая струна. Она была бледна, отчего ее глаза казались еще больше.
– Не могу, у меня не получается, – тихо ответила она. – Когда можно будет уйти?
– Когда я тебе позволю.
Дракула, сидевший рядом с Повелителем, уже давно превратился в одно большое ухо, стараясь подслушать разговор отца и дочери. Он заметил, что глаза Патриция стали холодного серебристого оттенка, что означало волну гнева, поднимающуюся в его душе, и Дракула подумал, что ситуацию надо спасать, пока не поздно.
– Господа! – прокаркал старый вампир, поднимаясь из-за стола. Шум в Зале стих. – Я произношу хвалу дальнейшему процветанию Великой Империи Марса! Долгой и счастливой жизни его правителям, и пусть не оскудеет чаша их милосердия к нам, простым смертным!
Дракула склонился, с подобострастием заглядывая в лицо Патрицию. Серебристый оттенок не исчезал. Повелитель взял со стола кубок и осушил его в два глотка, затем негромко хлопнул в ладони и свет в Зале погас. Пару мгновений царила такая тишина, что она казалась живой и бархатной на ощупь. Затем, откуда-то, с невидимых малахитовых сводов, обрушились каскады розоватого света. Они лились в центр, туда, где стояли неизвестно откуда взявшиеся существа. Это были именно существа без определенного пола, удивительно красивые, с горящими желтыми глазами. Живые куклы держали в руках серебряные ларцы с открытыми крышками. На драгоценной черной материи, словно свежепролитая кровь, светились Рубины Марса: колье, диадема, браслеты, серьги, кольца…