— Чем ты поможешь? Где ты найдешь камень с Инеры?
— Но вы же нашли! Укажите, где — поеду и привезу.
— Мы привезем! — оживилась Саша. — Мы найдем!
Целитель молча ушел на кухню, достал из шкафчика бутылку водки, налил в стакан и выпил. Только теперь Самохин понял, что и бледность, и неповоротливый взгляд — и в самом деле от тяжелого похмелья.
— Думаете так легко? — спросил он, закусывая чем-то из кастрюли. — Найдем, привезем… Если бы я знал, где, сам бы поехал. Инера погибла больше двух миллионов лет назад. На землю упало всего несколько обломков…
— Но у вас еще два! — Сергей Николаевич показал на щит.
— А должно быть три! — дожевывая, Наседкин встал в дверном проеме. — По три частицы от каждой звезды.
— Научите, как искать! — Саша вдруг встала перед ним на колени и схватила безвольную руку. — Пожалуйста, Николай Васильевич! Я хочу лечить людей! И творить чудеса, как вы!
Он вроде бы подобрел, присел возле нее на корточки.
— Дурочка ты… Камешек вышел, так уж и чудо? И уже готова жизнь отдать? Молодая, красивая…
— Готова, Николай Васильевич! Только научите!
Целитель резко распрямился и прошел мимо нее, чуть не толкнув на пол.
— Да нет никакого чуда, нет! Это не я лечу — метеориты! Посланцы с других звезд. Они приносят энергию Вселенной, которая может вылечить человека, но может и принести зло. Не нужно учиться лечить; нужно научиться собирать камни.
— Я научусь!
— Но они падают и уходят глубоко в землю или заносятся песком. Найти — полдела, надо еще выкопать…
— Буду копать! Я умею…
— Приходится копать очень глубоко!
— Ну и что? Я сильная!
— Ты глупая! И твердолобая! — Будто бы рассердился он, тем самым вселяя надежду. — Я же сказал, не возьму!
Она вдохновилась.
— А я останусь у вас! Не прогоните же? Останусь и буду учиться!
— Ты что, смерти моей хочешь? — Целитель вдруг заговорил зло и отрывисто. — Сначала обокрали, а теперь еще и убить хотят!
— Что вы говорите?! — Испугалась она. — Вы меня не поняли! Я хочу учиться у вас!
— Как только научу кого-нибудь, так сразу умру! Это понятно?.. А я еще жить хочу, сколько мне отпущено. Мне вон еще придется равновесие восстанавливать.
Самохин поднял Сашу с колен — она плакала тихо и безутешно.
— Пойдем отсюда… Видишь, ему нельзя брать учеников. — Уговаривал он ее, будто ребенка. — Ты же не хочешь, чтобы Николай Васильевич умер?
— Конечно, не хочу! — Она давилась слезами и делала слабые попытки вырваться.
— Уведи ты ее отсюда! — Закричал целитель. — Терпеть не могу женских слез!
В машине Самохин посадил девушку на колени, прижал к себе и долго слушал, как она, съежившаяся и несчастная, с поплывшими глазами, всхлипывает и горячо дышит ему в грудь. И кроме жалости к ней, Самохин ничего не испытывал, словно те легкие искры чувства, возникшие при первой встрече, вдруг погасли, залитые слезами.
Саша наконец затихла и даже, показалось, уснула, как наплакавшийся ребенок, однако рука ее шевельнулась, ожила, нащупала сумочку и достала платочек.
— Не смотри на меня, — сказала она уже отрезвленным голосом. — Мне нужно умыться.
Она перебралась на сиденье, отвернулась к окну и стала стирать плывущую с ресниц краску. Самохин подъехал к ближайшей колонке, нажал рычаг, а Саша подставила руки, ожидая, когда потечет вода. В трубе обманчиво захлюпало, зашуршало, и вдруг вырвавшаяся струя ударила с таким напором, что окатила обоих — Саша запоздало отскочила, засмеялась.
— Ледяная!..
Потом она умыла лицо, напилась из ладоней и, распрямившись, снова стала высокой и стройной.
— Ты не думай, я сильная, — оправдываясь, проговорила она. — Просто мне стало обидно. Хотелось сделать первый самостоятельный шаг…
— У тебя еще не пропало желание лечить?
— Нет. — Она, как чуткий боксер, умела мгновенно становиться в настороженную защитную стойку. — Почему ты спросил?
— Если хочешь, познакомлю с целителем, который ищет себе ученика.
— А что он лечит?
— Он настоящий костоправ. И творит чудеса без всяких метеоритов и заумных теорий. Ставит на ноги людей, которые лежали в полной неподвижности по десять лет.
— Каким же образом?
— Только с помощью своих искусных рук.
— Ты говоришь со мной, как с ребенком! — Внезапно обиделась Саша и открыла дверцу машины. — Не нужно утешать меня! Мне не нужна новая игрушка, если сломалась старая…
По дороге он несколько раз пытался заговорить с Сашей, отвлечь, но она отвечала без интереса и односложно и лишь у метро, когда надо было выходить, то ли смирилась, то ли сделала одолжение:
— Хорошо… Когда едем к твоему костоправу?
А он помолчал, прислушался к себе и еще раз отметил полнейшую пустоту там, где еще недавно, сегодняшним утром, существовало приятное и согревающее притяжение к ней, смешанное с ожиданием некой будущей радости и бездумного веселья.
— Наверное, мы часто влюбляемся в свои мысли, — вслух сказал Самохин.
— Что? — с вызовом спросила Саша.
— Завтра поедем, говорю…
5
Когда-то решительная и властная Диана Васильевна, воспитанная в комитетских недрах, давно оказавшись за штатом и какое-то время вынужденная сидеть без дела, по скупым словам Хлопца, сильно сдала и неузнаваемо изменилась.
— Эх, если бы вы увидели эту женщину двадцать лет назад, — вздыхал он с чувством застаревшей и уже прошедшей влюбленности.
Выходило, что Принцесса в молодости была чуть ли не первой красавицей на Лубянке и, если верить фавориту, сам Андропов всякий раз останавливался и провожал ее взглядом, случайно встретив в коридорах. И будто потом как-то подавленно спрашивал:
— Кто это?
— Капитан Скрябинская, — говорили ему. — Из следственного управления.
— Да-да, — вспоминал что-то стареющий чекист и, скрывая растерянность, слабо возмущался: — Почему она не на рабочем месте? Почему ходит по коридорам? Пригласите ее ко мне.
Идейная и увлеченная своей работой, тогда она была неприступна, недосягаема, и ни одному, даже самому влиятельному начальнику не удалось завести с ней служебный роман, хотя по намекам Хлопца, у некоторых такие мысли были. Прекрасного капитана брали с собой в командировки, в том числе и зарубежные, однако по возвращении резко теряли интерес, и, скорее всего, потому в молодости Скрябинская не сделала карьеры и получила полковника только в сорок пять, когда руководству менее бросались в глаза ее внешние данные и более — деловые качества. Она честно прожила с одним мужем, каким-то инженером, а по его смерти, выведенная за штат, внезапно превратилась в бабушку и воспитывала внука, пока о ней кто-то не вспомнил.
В зрелости Диана Васильевна претерпела перевоплощение в Леди Ди, стала еще более стройной, подтянутой — фигура у нее была как у настоящей Принцессы, томящейся в ожидании принца. И вместе с тем изменился ее нрав: она вдруг сделалась мягкой, даже беспомощной, и от этого всю жизнь скрываемая женственность, а вместе с нею и затаенная страсть вдруг вырвались наружу, тем самым подсвежив следы былой красоты. Особенно если смотреть издалека, от порога кабинета или с торца длинного стола для совещаний, когда Принцесса сидит на своем престоле в глубине алтаря, умышленно включив только маленькую настольную лампочку над бумагами, оставляя лицо в полутени — ближе она подпускала к себе лишь Хлопца да секретчика Баринова.
В этой новой жизни ей хотелось нравиться мужчинам еще более, чем прежде, но делать это она могла лишь на достаточном, чтобы скрыть возраст, расстоянии. Только однажды Самохин случайно увидел Принцессу близко и внезапно поразился, насколько глубок и силен был оттиск печати старости на ее лице, хотя лет ей было всего-то пятьдесят шесть.
И ни подтяжки, ни макияж и прочие хитрости уже не могли скрыть следов времени.
Его растерянность не ускользнула от соколиного чекистского взора.
— Что, испугался? — грубовато, тихо, но с улыбкой спросила Принцесса. — Это вы, мужчины, выпили мою свежесть. Своими голодными глазами.
И ушла с гордо поднятой головой, толкая пространство обтянутыми платьем, крепкими и изящными бедрами.
Самохин в прошлом хоть и носил офицерские погоны, однако по роду службы относился к интеллигенции, поскольку занимался военной аналитикой, и потому, выпадая из основного ряда заштатников ФСБ, принципиально не придерживался общих правил военного этикета и обращался по званию лишь к Хлопцу, но всегда с оттенком иронии, что не ускользало от генеральского уха. Входя в алтарь Скрябинской, вместо просительно-дерзкого «разрешите?» говорил граждански-вежливое «позвольте», никогда не называл Леди Ди полковником и относился к ней прежде всего как к женщине-начальнику, а не наоборот. Диане Васильевне это нравилось, и она позволяла себе кокетливые вольности, иногда называя его просто Сережа, хотя в этом обращении ему слышались материнские нотки. Кураторы из совбеза и Администрации за глаза называли сотрудников «Бурводстроя» снисходительно «детьми Скрябинской», а Липовой добавлял еще и брезгливое — незаконнорожденные…
Из фаворита получался ясновидящий: через три дня в тринадцать сорок Принцесса вызвала Самохина с материалами.
После визита к бывшему смершевскому сексоту он чувствовал себя отвратительно: Допш умер на его глазах, прямо в песочнице, за пять минут до приезда «скорой». Умер вмиг постаревшим, счастливым, и все бы ничего, но вызванный с работы его внук Кирилл начал приставать с вопросами, что такое Самохин сказал деду? И что дед говорил ему? Сергей Николаевич намеревался поспрашивать его, но разговора так и не получилось, мало того, внук заявил, что хоть и косвенно, однако Самохин виноват в смерти Допша и еще предстоит разбирательство в суде, мол, невзирая на то, что он полковник ФСБ, дела так не оставят.
Липовой обещал, что все это очень легко утрясет, а внуку укоротит язык, чтоб не грозил и не болтал лишнего, и все равно настроение у Самохина оставалось скверным до тех пор, пока он, перемалывая в сознании странную беседу с Допшем, вдруг не задержал внимания на реке Сватье, названной бывшим сексотом.
На современных картах ее не было, однако открыв атлас пятидесятых годов, Сергей Николаевич довольно легко отыскал эту реку — левый приток Чельмы, обский бассейн! Вернее, второе, почти параллельное современному, русло в верхнем течении. Однако по всему его протяжению до самой Оби никаких пустынь не было, в основном лесостепная и таежная зоны.
Но сейчас это стало не важным, поскольку один из блуждающих каналов на простынях Наседкина в точности совпадал с географическим положением среднего течения Сватьи, где она выписывала огромный и почти замкнутый круг, не похожий на обыкновенный меандр, характерный для равнинных рек. Целитель вычертил довольно сложную по конфигурации зону блуждания канала, и ее центр оказывался в этом круге, а на его границе значился единственный населенный пункт, обозначенный на крупномасштабных современных картах — Горицкий Стеклозавод.
А Допш упомянул Горицкий бор!
Охваченный зудом столь неожиданного открытия, Самохин ждал встречи с Принцессой, как первого свидания.
— Присаживайтесь, Сергей Николаевич, — велела Диана Васильевна, как только он открыл дверь. — У вас что-то случилось?
Она видела своих сотрудников насквозь.
— Спасибо, все в порядке, — бодро отозвался Самохин. — Готов к докладу.
— Хорошо, приступайте, — томно-завлекающим голосом произнесла она. — У нас мало времени…
Подобным тоном встречают возлюбленного, истосковавшись в одиночестве, а это была ее обычная манера поведения в новой ипостаси. Кто впервые оказывался в алтаре и еще не понимал, что означает эротика голоса Леди Ди и пристально-завораживающий взгляд, в первый момент сильно смущался, терялся, не зная, что и думать — то ли она удав, а ты кролик, то ли Принцесса сексуально озабочена. К тому же огромные ее глаза влажно поблескивали, и говорила она немного в нос — аллергичесий синдром явно присутствовал, но это лишь добавляло шарма уединенного таинства беседы.
Самохин вынул из отчета краткую записку и за четверть часа доложил о всех последних исследованиях по теме «Каналов», которую сразу же прозвали канализацией, о результатах экспертиз, командировок и зачитал примерный план необходимых последующих мероприятий, где под первым номером стояла немедленная поездка на юг Западной Сибири.
Пока он говорил, Диана Васильевна не обронила ни звука, лишь гипнотизируя взглядом, затем встала с кожаного трона, раздернула старомодные занавески на карте полушарий и с минуту взирала на глянцевое полотнище. Он замолчал, а Принцесса еще минут пять изучала Земной шар, после чего опустилась на трон и еще с минуту сидела в глубокой и печальной задумчивости, что означало ее крайнюю заинтересованность.
Самохин был уверен, что она сейчас обдумывает, каким образом и в каком виде сделать доклад наверх.
— Да, — наконец-то произнесла она так, словно, скромная и целомудренная, давала согласие на брак любимому человеку. — Весьма перспективно. Спасибо, Сергей Николаевич. Все материалы оставьте мне.
Он в эту минуту вспомнил адмирала Липового и спросил грустно:
— Если не секрет, кто пойдет дальше?
— Жаль расставаться?
— Жаль.
— Дальше пойдут специалисты в области… метеоризма и канализации — уже сухо пошутила Леди Ди, хотя взор ее еще оставался томно-обволакивающим. — Вы сделали свое дело, и очень неплохо… А скажите, зачем вам потребовалась еще одна командировка в Тверскую область?
— Нет, это была частная поездка, — ответил Самохин чуть напряженно, поскольку не упоминал о ней в отчете.
— Но к объекту по теме? К костоправу?
За «Бурводстроем» и его сотрудниками присматривали сразу две серьезных организации, и ни один самостоятельный шаг не оставался незамеченным.
И к этому невозможно было привыкнуть…
— Я отвозил Тятину ученика, — признался Самохин. — Человека, пожелавшего перенять опыт.
Ей было известно, кто этот ученик, но Принцесса не пожелала уточнять, а лишь ревниво и затаенно усмехнулась. Сергей Николаевич приготовился ответить, зачем он еще ездил в Ликино-Дулево, но она не спросила — скорее всего, адмирал никому не позволил отслеживать тех, кого посылал куда-то сам.
— В любом случае мне нужна еще одна командировка и неделя срока по этой теме, — заявил Самохин. — Я должен осмотреть одно место.
— Какое?
— Я уже докладывал. Один из блуждающих каналов находится на нашей территории, в Западной Сибири.
— Хорошо, что собрались не в Бермудский треугольник, — холодно сказала она, и это означало ее недовольство. — Не могу вам этого позволить. Если необходимо, съездит новый исполнитель.
— Диана Васильевна, я прошу вас… Могу управиться и в три дня. Мне необходимо побывать в зоне этого канала. Может, все картинки космического целителя — филькина грамота.
— И что вы там увидите за три дня? — вроде бы поддалась Принцесса.
Он не мог рассказать Принцессе о смершевском сексоте, который, дав ложную клятву в этом месте, провалился под землю, где блуждал целый год. Во-первых, не мог выдавать своего визита к Липовому, во-вторых, эта мудрая, искушенная женщина никогда бы не поверила в рассказы безумного старика.
— По утверждениям Наседкина, этот канал все время находится в состоянии вялотекущей активности, — объяснил Самохин. — Примерно как дремлющий вулкан. Только вместо дыма курится слабый поток энергии со знаком минус. Я посмотрел карты гравитационных полей съемки сорокалетней давности — все сходится. Масса в один килограмм там весит на два грамма меньше.
— Перестаньте, Сергей Николаевич! — даже этому не поверила она.
— В материалах все есть. Я туда и назад, только сделаю прикидочные замеры. Хотя бы проверю, при какой температуре там закипает вода…
— Где это?
Самохин подошел к карте и ткнул указкой.
— Вот здесь когда-то текла река Сватья. Теперь осталась пунктирная линия, без названия…
— Куда же она делась?
— Должно быть, провалилась сквозь землю.
— Это возможно?
— Здесь в конце пятидесятых построили Горицкий стекольный завод. Где-то рядом залежи песков, пригодных для производства. Река могла уйти в карьеры и превратиться в цепь заболоченных озер. Ну или просто пересохла из-за нарушения экологического равновесия.
— А если с вами что-нибудь случится? — В ее голосе послышались нотки заботливой жены. — Нет, не отпущу.
— Дайте отгулы. У меня как раз накопилась неделя. Слетаю за свой счет.
— Не могу. Вам сейчас следует готовиться к более важной командировке. Нужно изучить новую тему, почитать литературу, порыться в Интернете… Не обижайтесь, Сережа, но я сама должна проконтролировать вашу подготовку.
Когда она так говорила, на нее можно было не только обижаться, но даже надерзить, выразить возмущение, и Самохин бы сделал это, если бы не знал, куда и зачем ему придется ехать в скором времени.
— Пользуетесь тем, что вы женщина, — только и проворчал он. — И вам невозможно грубить.
Голос Принцессы вновь наполнился эротикой.
— Есть такой старый северный городок, Забавинск… Слышали?
О Забавинске он впервые услышал от Липового.
— Нет…
— Маленький, красивый, патриархальный, — заговорила Леди Ди мечтательно, с легкой слезой в голосе. — Зеленый-зеленый и уютный, река течет полусонная, с кувшинками, маленькая гостиница на берегу. А какая дремотная тишина!.. Лишь по утрам звонят на семи колокольнях да соловьи поют прямо в городе.
Лирическая часть закончилась, потому что Скрябинская встала, взяла указку и в тот же миг превратилась в стратега.
— На тридцать тысяч жителей две ювелирные фабрики, десяток мелких мастерских и пять роскошных салонов. Недурно?.. Традиционное чернение по серебру, производство украшений из золота и платины, обработка драгоценных камней. Прямые связи со многими зарубежными фирмами, собственные рудники самоцветов на Урале и в Сибири, алмазные россыпи на Берегу Слоновой Кости! И еще что-то прикупить хотят в ЮАР… А вы почему-то ничего об этом городе не слышали, Сережа, и толкуете мне про какой-то стеклозавод.