– Ага, я так и сказала, – отмахнулась Динка. – Потом могилу уничтожили, а останки передали в лабораторию какому-то чуваку…
– Михаилу Герасимову, – вставил на этот раз Глеб, – он известен тем, что реконструировал по черепам лица и воссоздал внешность многих исторических деятелей. Например, Тамерлана, Ярослава Мудрого, Ивана Грозного. Очень известный человек.
– Неважно! Все равно Брюса ему восстановить не удалось! Останки графа бесследно исчезли! – с торжеством заключила Динка.
– Впечатляет! – покачал головой Северин. – А почему эту башню разрушили?
Видимо, запас Динкиных знаний подошел к концу, потому что она покосилась на Глеба.
– В принципе ее даже не разрушили, а разобрали по кирпичику, – неохотно сказал тот. – По велению Сталина. Он тоже искал Брюсову книгу. И не нашел, собственно, поэтому мы сразу отмели версию, что календарь может быть в Сухаревой башне… Но, возможно, ошибались. Думаю, все равно нужно проверить и не дать нашим врагам найти артефакт раньше нас. Кстати, если Ян на их стороне, он мог специально задерживать нас здесь и создавать видимость чего-то мистического. Может, он и не нашел книгу, а отвлекал нас. Как ты думаешь, Саша?
Девушка вздрогнула и кивнула.
– Да… – проговорила она, словно в полусне. – Надо поехать посмотреть…
Северин вздохнул. Вроде бы они поступали верно, однако ощущение неправильности усиливалось. Он не понимал источника своего беспокойства, но уже едва мог его игнорировать. Что-то они пропустили, что-то по-настоящему важное…
Чтобы собраться и сдать комнаты, ребятам не потребовалось много времени, и вот они уже мчались к Москве.
* * *Ветер бил в лицо, трепал выбившиеся из-под мотоциклетного шлема пряди.
Александра следовала за своими друзьями. Совершенно машинально маневрировала между машинами и думала, думала…
Глеб сказал, что Ян мог специально устраивать всякие штуки, чтобы отвлечь их внимание. Но разве то, что происходило в подвале, было похоже на фокусы? Нет, Саша чувствовала совершенно четко, что там они столкнулись с настоящим злом. Ей не нравилось «Монино», ужасно не нравилось! Теперь, когда они вырвались оттуда, даже дышалось легче! Может быть, потому что исчез этот навязчивый сладкий запах, который шел от Маши, прилипшей к Яну хуже банного листа.
Запах… навязчивый цветочный запах. Ведь и Северин, кажется, о нем говорил.
Девушка прибавила газу и, поравнявшись с Северином, закричала:
– Ты чувствовал запах цветов?
– Что? – он попытался сдвинуть шлем, чтобы лучше слышать.
Девушка понимала, что время не самое удачное, но ей казалось необычайно важным выяснить все прямо сейчас, не теряя ни минуты.
– Ты чувствовал запах цветов? Роз? – выкрикнула она как можно громче.
– Да, – Северин так растерялся от этого вопроса, что его мотоцикл опасно вильнул, но, к счастью, парень все же справился с управлением. – От Марии очень сильно пахло розами.
Саша кивнула.
Северин покосился на нее, но она больше ничего ему не сказала.
А в голове усиленно, как зацикленная на повтор песня, крутилось: цветочная женщина, цветочная женщина…
Мысль была совершенно бредовой, и Александра понимала это, но все же никак не могла от нее избавиться. Ей вспомнилась одна из легенд, связанных с Яковом Брюсом. Будто бы он создал себе из цветов женщину. Такую красивую, что и свет не видывал. И стала она ему и служанкой, и полюбовницей. Интересно, что с ней стало потом?…
«Надо бы попросить Евгения Михайловича разузнать об этой Марии…» – решила девушка и кивнула обеспокоенному Северину, который предпочитал держаться к ней поближе, видимо, чтобы Саша не выкинула еще чего эдакого.
Глава 11 По местам Брюсовой славы
Итак, он остался один на один с местными проблемами. Команда уехала, очевидно, так и считая его предателем, и Яну предстояло разобраться во всем собственноручно. Знать бы еще, почему ребята покинули «Монино». Может быть, пытались взять его собственный след или произошло очередное нападение на школу?…
Ян лежал на продавленной раскладушке и думал, думал. И чем больше он думал, тем яснее понимал, что истоки проблем – здесь.
Пользуясь вновь обретенной свободой передвижения, он сходил в библиотеку и набрал там всяких материалов о Брюсе и его времени. И чем больше Ян читал, тем навязчивее было ощущение, что разгадка лежит где-то здесь, на самой поверхности, буквально между строк. Только вот знать бы, где она…
Маша по-прежнему была с ним любезна, но после того вечера в подсобке Ян постоянно ощущал неловкость в ее присутствии и старался избегать девушку. Она уже даже не казалась ему красивой – скорее настораживающей.
Пора было прояснить ситуацию. Ян остался один – ну что же, ему не впервой. Более того, в сложившемся положении есть аж два плюса. Во-первых, он может рискнуть, не ставя под удар никого из группы – зачем подвергать ребят и, главное, Александру ненужному риску. А во-вторых, у него появляется фактор неожиданности – вряд ли от него ожидают серьезного сопротивления. Целых два фактора, идущих в плюс. И это, черт возьми, не так уж мало!
* * *– Бегство Яна – целиком моя вина. – Глеб уставился на грязную, исписанную ненормативной лексикой стену случайной придорожной забегаловки и переложил телефон из одной руки в другую. – Но у меня было чувство, что в «Монино» нечисто. Кто-то как будто играл с нами, словно сытая кошка с мышью. Я решил не разочаровывать игроков и сделал вид, будто повелся. Даже ребятам не сказал о своих подозрениях…
– То есть ты считаешь, что предатель не Ян? – уточнил Евгений Михайлович.
– Это было бы слишком просто… Мне показалось…
– Сынок! Самые простые решения и мотивы чаще всего и оказываются самыми верными! – перебил его директор. – Зыбкая почва предположений не наш путь. Впрочем, продолжай, ты наверняка уже решил, что делать дальше.
Хотя Евгений Михайлович его не мог видеть, Глеб вытянулся в струнку и подобрался, как гончий пес перед охотой.
– Мы должны проверить сведения, добытые Динкой, – сказал он твердо, – нельзя допустить, чтобы артефакт перехватили. В то же время опасно оставлять «Монино» без присмотра. Есть ли возможность послать туда вашего человека? А еще проверить двух людей – Звягенцеву Марию, работающую в санатории, и Баринова Михаила – он приехал туда несколько дней назад.
Ночь перед отъездом из «Монино» Глеб провел не без пользы. Дождавшись, пока Северин уснет, не предупреждая никого из группы, он выскользнул на улицу и пробрался в здание администрации, где изучил и сделал копии всех документов, касающихся как сотрудников, так и постояльцев. Никаких обращающих на себя внимание вещей с первого взгляда не обнаружилось, но стоило потянуть и за эту ниточку.
– Смотрю, у тебя уже составлен план и распределены как твои, так и мои ресурсы, – усмехнулся в трубку директор. – Ну что же, раз взялся управлять операцией – молодец, но с тебя и потребую. Готов отвечать за нее?
– Готов, – ответил Глеб, сглотнув. Горло пересохло, а язык стал напоминать выжатую насухо тряпку.
– Ну хорошо. И помни, пользуйся этим номером только в экстренных случаях, – напомнил Евгений Михайлович. – Поставь вторую симкарту – ту, которую я тебе дал. Этот номер не будет знать никто, кроме тех сотрудников, которых я задействую на это задание. Жди звонка, а пока действуй. С Богом…
Директор отключился. Глеб вздохнул. То, что бывший партиец упомянул Божье имя, свидетельствовало о том, что ситуация действительно крайне серьезная. Терять время зря нельзя, однако кое-что тревожило Глеба уже очень давно, и требовалось проверить это прямо сейчас.
– Шаман! – тихо позвал он. – Ты здесь?
Тишина. Бесполезно, как и в «Монино», где он не раз уже пытался вызвать смешного старика, привязавшегося к нему после того, как они с ребятами вытащили из его могильника старый бубен. Вероятно, шаман обиделся или нашел, к кому можно еще присосаться.
Глеб вздохнул, повернулся, чтобы идти к ожидающим его внутри забегаловки ребятам, и тут увидел знакомую сгорбленную фигуру в меховой парке, с множеством засаленных седых косичек на голове.
– Звал, молодой шаман, – осведомился старик, улыбаясь беззубым провалом рта. – Однако и про старого больного шамана вспомнил!
– Забудешь тут, – вздохнул Глеб. – Где ты вообще пропадал?
Старик причмокнул губами, горестно покачал головой, изображая из себя несчастную сиротинушку – кстати сказать, эта роль удавалась ему всегда.
– Не пускали старого шамана! Обижали, однако! – Косички как-то очень обиженно вздрогнули, а костяные фигурки на их концах, столкнувшись, издали жалобный стук.
– Кто тебя не пускал? – Глеб проявлял чудеса терпения, по опыту зная, что иначе со стариком нельзя. Ну есть у него свои закидоны, так у кого же их нет?!
– Молодой шаман с друзьями, – старик неодобрительно покосился на Глеба, – по всяким нехорошим местам ходят. И правильно, что оттуда выбрались. Он-то в своих владеньях уж больно силен!
– Молодой шаман с друзьями, – старик неодобрительно покосился на Глеба, – по всяким нехорошим местам ходят. И правильно, что оттуда выбрались. Он-то в своих владеньях уж больно силен!
– Кто это «он»? – напрягся Глеб.
– Большой колдун, мертвый, но очень сильный, – шаман опять укоризненно покачал головой. – Хорошо, что вы-то ему не нужны.
– А кто нужен? – Глеб шагнул к старику и ухватил его за ворот расшитой странными узорами парки. – Ну же, говори!
– Никто не нужен! Зачем же сразу старого шамана обижать, – захныкал тот, пытаясь вывернуться из рук Глеба.
– Ну же! – Глеб изо всех сил встряхнул вертлявого старика. – Ну говори, раз начал! Мне что, за экзорцистом идти? Думаешь, никто с твоей трусливой душонкой не справится?!
– Ну зачем же так сразу? – Старик, перестав дергаться, повис в руке у Глеба. Маленький, тощенький, он напоминал подвешенного мыша. Хитрые узкие глазки мазнули по лицу парня и тут же уткнулись в землю: старик явно понял, что шутить Глеб не собирается. – Кто же еще мертвому магу нужен, как не другой маг?
Пальцы Глеба разжались, и в ту же секунду старый шаман исчез – как испарился.
Но это было уже неважно: ответ на свой вопрос Глеб получил.
– Как оно там, на канадской границе? – встретила Глеба вопросом Динка.
Все трое «русичей» сидели за столиком над опустевшими стаканами с чаем. Чай в четвертом стакане уже давно успел остыть.
– Где? – переспросил Глеб.
– На канадской границе, – повторила девочка и окинула парня взглядом невинных карих глаз. – А ты разве не туда бегал? Мы думали уже…
– Очень остроумно! – Глеб в один глоток осушил безвкусный холодный чай, напоминающий подкрашенную болотную воду. – Едем! У нас очень мало времени!
Динка, Северин и Александра переглянулись, но задавать вопросы не стали. Если Глеб так говорит, у него наверняка имеются серьезные причины.
Минут через сорок они были уже у цели своего путешествия.
Садовое кольцо, как всегда, заполонили машины. Запах выхлопных газов заглушал аромат нагретой на солнце молодой листвы. Кое-как пристроив мотоциклы, ребята двинулись к месту, где когда-то стояла знаменитая башня. Сегодня о ее присутствии здесь напоминал лишь мемориальный камень, сообщавший: «На этой площади находилась Сухарева башня, в которой с 1701 по 1715 год размещались навигационные классы – первое светское учебное заведение, готовившее кадры для российского флота и государства». Когда стало известно, что башню собираются снести, многие архитекторы и общественные деятели пытались вступиться за историческое строение. «Письмо с предложением – не разрушать Сухареву башню получил. Решение о разрушении башни было принято в свое время Правительством. Лично считаю это решение правильным, полагая, что советские люди сумеют создать более величественные и достопамятные образцы архитектурного творчества, чем Сухарева башня», – ответил тогда Сталин.
Но сейчас Глебу вдруг показалось, что башня по-прежнему возвышается над запыленной площадью. Он ясно увидел ее двухступенчатое основание и высокую башенку с круглыми часами, увенчанную остроконечным шпилем. Залитая солнечным светом, она казалась пламенно-красной. Стрелки на циферблате застыли, указывая давно уже прошедший полдень, а откуда-то донесся низкий, словно надтреснутый звук колокола.
«Что-то происходит», – понял Глеб.
Он уставился на башню, ожидая, что сейчас, как бывало обычно в его видениях, картинка оживет и он провалится в какую-то историческую эпоху. Но нет – башня вдруг сделалась тускло-серой и осела на землю пеплом, мелкие частички которого еще какое-то время висели в воздухе.
«Пусто, – подумал Глеб. – Совершенно пусто, в этом месте точно ничего нет».
Он пошевелился, смахнув со лба невидимый жирный пепел.
Динка тем временем с сосредоточенным видом ходила вокруг мемориального камня с прибором, регистрирующим пустоты. Северин и Александра стояли возле Глеба, терпеливо ожидая.
– То, что мы ищем, не здесь, – сказал Глеб уверенно.
– Но почему? – Северин удивился. Александра ничего не ответила. Весь день она казалась еще более, чем всегда, замкнутой и отстраненной, словно находилась в другом измерении, за миллионы световых лет отсюда.
– Просто чувствую, – ответил Глеб, глядя, как девочка в ярко-розовом платьице крошит булку наглому толстому голубю. – Ты же доверяешь своим ощущениям? Я тоже.
Северин задумчиво кивнул.
– Но тогда что же теперь? – спросил он, оглядываясь.
– Есть еще место, где стояла усадьба Брюса в Москве, – сказала вдруг Александра. – Можем поехать туда.
В ее голосе не звучало ни тени эмоций, словно ей было все равно, ехать или не ехать, найдут они артефакт или не найдут.
– Ты права. Поедем, – согласился Глеб. – Только подождем, пока Динка свои мерки снимет.
И, заметив вопросительно приподнятую бровь Северина, добавил:
– Да, я уверен, что здесь ничего нет, но проверить все же не помешает.
– О чем речь? Я уже готова! – живо откликнулась Динка. – Куда-то еще едем? Давайте по-быстрому, а то у меня еще планы на вечер были.
– Знаем мы твои планы. Очередная онлайн-игра, – заметил Глеб.
Девочка надула губы и потянула Северина за футболку.
– Осторожно, злой Глеб! – сказала она ухмыляясь. – Заметим, я не первая, на кого он бросается. Да, Саша?! – Она многозначительно взглянула на Александру.
Та не ответила. Молча развернулась и пошла к припаркованному мотоциклу.
Остальные последовали за ней.
До Спартаковской улицы было недалеко. Прошмыгнув между машинами в традиционных московских пробках, они домчались до места. Здесь возвышалось кирпично-красное здание с белыми колоннами.
– Хороший домик! – присвистнула Динка, задрав голову. – Смотрю, этот Брюс прекрасно устроился.
– Этот особняк позднейших времен, – покачал головой Глеб. – Дом Брюса стоял как раз на этом месте. Видишь, вон там, на фасаде, белый прямоугольник? Там находились солнечные часы, снятые с особняка Брюса.
– На гроб похоже! – хихикнула Динка.
– Ты права, – вдруг согласился с ней Глеб. – В народе ходили легенды, будто там, в стене, Брюс замуровал тело своей убитой жены и замаскировал гроб песочными часами.
– Я смотрю, легендарная личность этот Брюс. – Динка засунула в рот кончик косички и с таким видом, словно выполняла важную работу, помусолила его. – Сколько с ним легенд связано.
– Это точно. Правда, Саша? – Глеб взглянул на Александру.
Она стояла словно живая статуя, глядя куда-то в пространство.
– Саша?! – снова окликнул ее Глеб.
– Да? – девушка вздрогнула. – Я просто задумалась… А это место какое-то странное, – с нарочитой живостью заговорила она. – Даже немного зловещее.
– Ну не знаю, что уж тут зловещего, – Глеб пожал плечами, – обычное место. Здесь все так перестроили, что я не представляю, что могло сохраниться с Брюсовых времен. Наверное, даже памяти не осталось.
Он сказал и запнулся, потому что свет померк, словно кто-то нажал на кнопку.
Глеб пошатнулся и потер глаза. Когда он отвел руки, все вокруг выглядело иначе, чем прежде.
Особняк стал гораздо меньше, вокруг него лежал роскошный сад. Дом был ярко освещен огнями тысячи факелов. У входа стояло множество возков, сделанных на европейский манер, карет и просто коней, оставленных у коновязи.
Глеб прошел через широко распахнутые двери, по обеим сторонам которых замерли двое лакеев в пышных париках, неподвижные, словно статуи. Большой зал, куда он попал, был полон музыки, людей и табачного дыма.
Сновали слуги, обнося гостей вином и закусками. У окна чинно беседовали несколько офицеров в узкой, на европейский манер, форме с широкими обшлагами, поодаль, возле музыкантов, кружились пары: дамы в платьях с пышными широкими юбками и галантные напудренные кавалеры. В уголке примостился пожилой мужчина. Его одежда представляла странную смесь русского и европейского костюма, а белый подбородок, судя по всему, лишь недавно познакомился с бритвой. Гость явно чувствовал себя не в своей тарелке. Глеб не сразу заметил на скамье возле входа очень высокого, неестественно худого человека с нервным лицом, украшенным торчащими «кошачьими» усами, но сразу его узнал. Многочисленные портреты в учебниках и книгах по истории довольно верно передавали облик Петра I, которого еще при жизни называли Великим. Царя окружала группа ярко одетых, блистающих золотом и позументами придворных, которые тем не менее стояли чуть поодаль, словно от Петра исходила неведомая сила, державшая их на расстоянии. Лишь один человек чувствовал себя спокойно и непринужденно возле грозного монарха. По тяжелым чертам лица, умным проницательным глазам Глеб узнал в нем Якова Брюса.
– Ну что, Яков, чем сегодня нас удивишь? – спросил Петр и на мгновенье сквозь маску сурового и властного человека промелькнули юношеский задор и любопытство.