— Не Пистон, а Леонид Григорьич…
— Что-то ты сильно борзый, дядя, — Джексон железными пальцами взял его губы в щепотку.
Пистон дернул головой, промычал:
— Я буду жаловаться.
Раздался требовательный звонок в дверь, сопровождаемый криком:
— Открывай! Милиция!
Джексон отпустил Пистона, и тот мстительно прошипел:
— Сейчас вам все объяснят.
— Сиди тихо! Стас, присмотри здесь за ними. Джексон, в коридор, — Шилов, доставая «беретту», выскочил из комнаты первым, и как только Джексон занял позицию, на которой его нельзя было увидеть с лестничной площадки, открыл дверь.
В квартиру шагнул стриженый налысо крепкий мужик в кожаной куртке. В руке у него был «макаров», который он мгновенно направил на Шилова:
— Все на пол, милиция! Брось пушку, придурок!
— Сам такой! Майор Шилов, убойный отдел главка.
И «макар», и «беретта» были направлены в головы. Срезы пистолетных стволов разделяло не больше полутора метров. Предохранители сняты, курки взведены…
— Тогда я — министр внутренних дел! — В квартиру ворвался еще один.
— Что-то я ментов с такими волынами не встречал, — сказал первый, косясь на «беретту».
— А с такими? — Двери комнат, расположенных по разные стороны коридора, распахнулись одновременно, и в дело вступили Джексон и Скрябин.
С лестницы донесся топот ног и, стволом в спину толкая перед собой мужика с поднятыми руками, появился Соловьев.
— Ну, у нас тут и вестерн, — сказал он с нервной усмешкой.
Лысый покосился на Стаса, на Джексона, в зеркале увидел Соловьева. Оценил, что их окружили и вдвое превосходят в огневой силе. Сказал:
— Ксива в левом кармане.
Джексон отобрал у него пистолет, залез в куртку, достал бордовую книжечку. Отступил на прежнее место, прочитал:
— Майор Глотов Олег Аркадьевич, начальник отдела Управления по борьбе с незаконным оборотом наркотиков.
— А вы? — спросил Шилов двух остальных.
— Капитан Елисеев.
— Капитан Лунгин.
— Мы вас чуть не застрелили.
— А мы вас, — отозвался Глотов с нервной усмешкой. — Пушку можно забрать?
— Позже. Мы работаем, а вы здесь как оказались?
— Им девка позвонила, я слышал, — объяснил Скрябин.
— Ну?.. — Шилов вопросительно посмотрел на Гло т о в а.
Тот со злостью ответил:
— Чего — ну? Сам все понял уже. Пистон — наш барабан.
— Неслабый барабан с таким количеством дури, — ухмыльнулся Джексон, поигрывая трофейным глотовскиим пистолетом. — Он вам что, на колумбийские наркокартели стучит?
— Командир, пошли на кухню, с глазу на глаз потрещим, — предложил Глотов Шилову.
Шилов кивнул и, пряча «беретту», двинулся вслед за Глотовым.
На кухне Глотов привычным движением открыл шкаф, достал початую бутылку дорогой водки, пару стаканов. Придирчиво рассмотрел стаканы на свет, сдул пыль, по-хозяйски устроился за столом. Свинтил пробку с бутылки:
— Хлопнешь?
— Я на работе, — Шилов сел к столу боком, так, чтобы контролировать и Глотова, и дверь в коридор.
— О-о-о! А я, значит, шарики надуваю, да? Надо стресс снять. — Глотов налил полный стакан, поднял его, принюхался, выпил. Резко выдохнул, вытер губы, достал сигареты. Закурил: — Ну, какие у тебя здесь дела командир? «Убойка» ведь наркотов не ловит. Давай договоримся: я решаю твои проблемы, ты решаешь мои.
— Какие у тебя здесь проблемы?
— Командир, ну ты же не ребенок, сам все понял уже. У тебя свой бизнес, у меня свой. Я же в твои дела не лезу?..
В коридоре один из помощников Глотова — Елисеев, — с независимым видом шагнул к двери:
— Схожу за куревом.
— Встань назад, — Соловьев, с пистолетом в руке, загородил дорогу.
— Я что, арестованный?
— Встань назад!
— Не много на себя берешь? — В поисках поддержки Елисеев оглянулся на Лунгина, но тот продолжал стоять у стены с таким видом, словно ничего не замечал.
Джексон протянул Елисееву пачку «мальборо»:
— На, братишка, покури.
— Дурдом какой-то, — Елисеев взял сигареты…
… А на кухне продолжался разговор командиров.
— Ты ж не уэсбэшник, значит, причина реальная есть, — говорил Глотов, который уже полностью оправился от недавнего стресса и с каждой минутой чувствовал себя все увереннее.
— Наркотики продавать нехорошо.
— Нехорошо ментов пускать по миру! А это… Никто же никого колоться не заставляет! Ну, конечно, если ты идейный, то давай, вперед. Только вряд ли у тебя что получится. Обыска у тебя явно нет, у девки мать — зам. главы района. Давай, дерзай! Ищи себе неприятностей.
Глотов был прав.
— Мне нужна одна из его покупательниц.
— Всего-то? — Глотов чуть не заулыбался от радости. — Какие вопросы? Легко! Пистон и товар мне, вся информация — тебе. Он тебе сдаст, кого скажешь. Я отвечаю!
При последних словах Глотов блатным жестом чиркнул себя по подбородку.
— Ну, идет?
— Идет, — ответил Шилов после небольшой паузы.
Глотов поднялся и протянул руку, предлагая скрепить договоренность пожатием.
Скрепили. Вышли в коридор.
— Джексон, верни им оружие, — распорядился Роман. — Стас, расстегни этих. Мы снимаемся.
— Я же сказал, что никаких проблем, — громко, чтобы его слышали в комнате Пистон с девкой, — сказал Глотов, принимая от Джексона пистолет.
Из дома Шилов вышел первым. Стоял, ждал остальных. Разглядывая порванное плечо своей куртки. Где мог зацепить? Только когда Пистона валял по коридору. Сплошные убытки. И материальные, и… На душе-то от разговора с убноновцем Глотовым как-то паскудно. Хотя ни на что новое Глотов глаза не раскрыл, и ничего сверхъестественного сделать не предложил. Обычный торг, без которого в оперативной работе не обойтись. И в Европе полицейские так торгуются. И в Австралии…
Вышли ребята. Даже у Соловьева, лицо которого редко покидала улыбка, вид был смурной.
— Там была куча доз, — сказал он.
— Ерунда, у нас другая тактическая задача, — деланно бодро ответил Роман. — Поймать Чибиса.
— Какой ценой?
— А какой? Еще парочки трупов?
— Ты не прав, ты увлекаешься.
— Еще скажи, что мне это дело Моцарт проплатил. — Шилов бросил сигарету и пошел к машине.
— Психованный шеф даже хуже, чем взяточник, — пошутил Соловьев, безуспешно пытаясь поднять всем настроение.
* * *— Ты сегодня так рано пришел… — Не всегда же работать сутками и без выходных.
— У вас что-то случилось?
— С чего ты решила?
— Не знаю. Мне кажется. И куртка опять порванная.
Роман и Юля лежали в кровати, обнявшись. Она сильнее прижалась к нему:
— От тебя приятно пахнет.
— Это одеколон после бритья.
— Нет, от тебя пахнет чем-то родным.
— Просто у тебя сохранился инстинкт предков, и ты своих узнаешь по запаху.
— Если бы я тебя тогда не узнала, я бы ни за что не осталась.
— Да? А я-то думал, ты запала на мою неземную красоту.
Она поцеловала его. Он чуть отстранился, сделал строгое лицо.
— Что? — Она замерла.
— Ты меня сейчас напугала.
— Чем?
— Представляешь, если бы в тот вечер у тебя был насморк.
— Ах ты, гад!
Юля схватила подушку и, смеясь, принялась лупить Романа по голове…
* * *Шилов и Скрябин снова ждали, стоя на лестнице. Только теперь это была лестница не пистоновского дома, а соседнего, из которого можно было наблюдать и за окнами квартиры барыги, и за дверью подъезда.
— Ты бы хоть лимон съел, что ли, — сказал Стас. — Второй час рот до ушей. Приятные воспоминания или мысли о будущем?
— В окошко смотри, клиентку пропустишь.
Из дома Пистона вышел парень типично наркотского вида. Стас встрепенулся:
— Что за парень, не наш?
Шилов отлепился от стены, посмотрел. Парень, держа одну руку в кармане, быстро удалялся, безостановочно вертя башкой по сторонам.
— Пистон говорил, что от Катьки подруга прийти должна, — Шилов встал на прежнее место.
— А не переиграют?
Вместо ответа Шилов указал на забранное решеткой окно квартиры Пистона. Занавеска задернута, рама закрыта: значит, клиент не тот.
— Не думаешь, что он может подставить?
— Лысый обещал…
— Им верить!
— Стас, это ведь наши коллеги.
— Тамбовский волк им коллега… Смотри!
Из подъезда вышла черноволосая девушка в расстегнутой куртке и с рюкзачком на плече. Когда-то она могла называться красивой, но героин уже оставил на ее внешности отпечаток, проступающий даже из-под толстого слоя кричащей косметики.
В окне квартиры показался Пистон. Отодвинул занавеску, открыл форточку. Посмотрел вниз, словно ожидая, что клиентку станут вязать прямо под окнами.
— Есть! — Скрябин ударил себя кулаком по раскрытой ладони. — Запускай «наружку».
— Не кричи, уже… — Шилов убрал телефон, по которому связывался со старшим группы наружного наблюдения. — Ну все, поехали.
— На базу?
— А куда еще? За «наружкой» таскаться — только засветимся. Так что теперь только ждать и догонять.
Они начали спускаться по лестнице.
…А в эфире неслось:
— «Шестой» — «Первому»: объект получил.
— Пошло движение…
— Объект садится в маршрутку.
— Продолжаем слежение…
10
— Понял, спасибо, — Скрябин положил трубку и посмотрел на Шилова и Соловьева. — ОМОНа не будет, все на панк-рок-фестивале.
— Ничего, попросим Иваныча, — сказал Шилов, и Серега Соловьев подхватил:
— Точно, пусть собров подтянет. У него ведь свой интерес Чибиса навернуть.
Они сидели в кабинете и ждали сообщений от «наружки». Девушка-посредница не торопилась осчастливить подругу. Немного прокатившись на маршрутке, она уже полчаса сидела в забегаловке возле метро.
— Чего она телится? — вздохнул Соловьев.
— Может, сигнала от Катьки ждет? — предположил Шилов. — Я ведь так понимаю, что Чибис не в курсе их торгово-закупочных операций. Может, Катька тянет, пока Чибис из дома уйдет?
— Или он вообще ее сто лет назад бросил, и мы тянем пустышку, — завершил Стас обмен мнениями.
Пока все сидели, то и дело поглядывая на телефон. Он молчал, но стоило заняться приготовлением кофе, как раздался звонок. Ответил Шилов.
— Девушка зашла: Саблинская, десять, квартира шесть, — доложил диспетчер «наружки». — Перед этим проверялась. В адресе пробыла пять минут. Держать ее дальше?
— Да, береженого Бог бережет.
— Там третий этаж, окна во двор. Удачи!
— Спасибо. — Шилов набрал номер Карташова: — Иваныч?
— Да.
— Есть новый адрес Чибиса. С СОБРом поможешь?
— Сейчас будем. Куда подъезжать?
— Саблинская, десять. Встань где-нибудь на подходе. Там… Шестая квартира, окна во двор.
— Понял. Выдвигаемся. До встречи.
— Угу… — Шилов положил трубку. — Чего ж эта зараза круги нарезала? От Пистона до Саблинской — десять минут пешим ходом… Ладно, по коням!
В это же время с Виноградовым связался диспетчер «прослушки», контролирующей служебные телефоны убойщиков:
— Они вычислили адрес Чибиса. Сейчас едут брать.
— Спасибо…
* * *Чибис смотрел телевизор. Шли новости. Молодая девушка-диктор сообщала криминальную сводку:
— Налетчики были задержаны прямо в магазине нарядом вневедомственной охраны.
Чибис рассмеялся:
— Идиоты! — и крикнул: — Катюша! Кать, чайку притарань.
Катя не отвечала. Чибис насторожился. Встал, прошел на кухню. Катя — растрепанная, дрожащая, какой-то грязной тряпкой перетягивала левую руку, чтобы сделать укол. Заправленный шприц лежал перед ней на столе.
— Ты где взяла?
— Ленка принесла. Плохо мне.
— Когда принесла? Куда?
— Только что, сюда.
— Ну и дура ты!
Чибис быстро прошел в комнату, встал у окна. Узкий двор был пустынен и хорошо освещен закрепленными на стенах домов фонарями. Кажется, никого. Но все равно надо уносить ноги: эта чертова Ленка могла кого угодно у себя на хвосте привести. Как он проворонил, что она приходила? Не иначе, Катька выбрала момент, когда он закрылся в дальней комнате, чтобы поговорить по телефону.
Чибис продолжал стоять у окна и прикидывал, на какой новый адрес податься — в запасе было несколько штук в разных районах, когда на улице, прямо у подворотни, развернулась машина, и ее фары обозначили тени стоящих под аркой людей. Их было несколько человек, и они были вооружены автоматами — даже по отбрасываемым теням, Чибис опознал «калаши» с характерно изогнутыми магазинами.
Он отшатнулся от окна, и в тот же момент автоматчик, притаившийся на крыше противоположного дома, открыл стрельбу. Пули ударили в паркет у ног Чибиса, зацепили пружинный диван. Осыпалось оконное стекло. Чибис полетел на пол, закрывая голову руками. Заорал:
— Катька, ложись! — и шустро пополз в коридор, вздрагивая каждый раз, когда пуля дырявила паркет рядом с ним, и ожидая, что следующий выстрел окажется более точным.
Пронесло, а как только Чибис добрался до коридора, стрельба прекратилась.
Он вскочил на ноги, заглянул в кухню. Окно целое, значит, сюда не стреляли. Катька сидела на полу, привалившись спиной к ножке стола, и с отрешенным видом целилась иглой в вену.
Дура!!!
Чибис схватил с вешалки куртку, с обувной тумбочки — пистолет, и выскочил из квартиры. Глянул между лестничными пролетами: снизу уже кто-то спешил, перепрыгивая через ступеньки. Несколько спецназовцев в масках и с автоматами, впереди кто-то в расстегнутой светлой куртке.
Чибис рванул наверх. Из квартиры на четвертом этаже выходила пожилая женщина. Чибис бросился к ней, схватил за плечи, затолкнул обратно в коридор. Закрыл дверь. Бросил взгляд на вешалку, на полку для обуви: похоже, женщина живет одна, и можно не опасаться нападения со спины какого-нибудь сына-боксера.
В дверь позвонили, потом крикнули:
— Чибис, выходи, я тебя запятнал!
Он мысленно чертыхнулся: шутники, блин! Ответил, с трудом удерживая женщину, которая от страха почти не могла стоять на ногах:
— Зачем? Мне и тут хорошо!
— Сейчас СОБР дверь вышибет, и будет вообще замечательно.
— А ты не спеши, командир. У меня тут мирное население в заложниках, женщины, детишки. С испугу на курок нажму — потом не отпишешься.
— Что ты предлагаешь?
Чибис прижал пистолет к лицу женщины, шепнул в ухо: «Кричи!»
Она послушно заголосила:
— Не стреляйте, не надо!
Чибис крикнул:
— Обзовись, командир!
— Майор Шилов, убойный отдел главка.
— А-а-а, знаю такого, слышал! Знаешь, Шилов, ты мужик нормальный, я тебе сдамся. Только сначала договоримся.
— О чем?
— Я тебе сдамся, лично тебе. Ты меня в отдел и доставишь.
— С чего такая честь?
— Не хочу, чтобы эти гоблины в масках мне почки отбили.
Одновременно с ответом Шилова: «Договорились!», прозвучал другой голос:
— За гоблинов ты мне отдельно ответишь.
— Слово офицера? — крикнул Чибис.
— Да! Руки в гору, ствол на пол.
— Погоди минутку, я только водки хлебну для храбрости.
— Выходи, я тебе налью.
— Сейчас, Шилов. Сейчас!
Чибис усадил всхлипывающую женщину на стул у стены:
— Сиди тихо — останешься жива, — а сам, на ходу доставая сотовый телефон, заскочил на кухню.
Набирая номер, зажег газовую плиту:
— Фельдмаршал! Меня обложили, придется сдаваться. Какая-то падла вообще на поражение стреляла… Что? Конь в пальто! Ты там разберись, что к чему, и сдергивай меня с нар побыстрее, это в твоих интересах. Все!
В дверь настойчиво звонили, слышался голос Шилова:
— Время нашего договора кончается через десять секунд!
Чибис разобрал сотовый телефон. Сжег СИМ-карту, части корпуса расколошматил топориком для мяса.
Из-за двери неслось:
— Время пошло! Раз! Два! Три!
Чибис забежал в ванную. Протер пистолет полотенцем, зашвырнул в дальний угол. Все, кажется при себе ничего опасного больше нет. Можно сдаваться…
— Шилов! Пусть все отойдут, я один и без оружия, — выставив перед собой руки, Чибис вышел на лестницу.
Шилов сдержал обещание: спецназовцы или спустились на один пролет ниже, или поднялись наверх.
— Лицом к стене! — Шилов развернул Чибиса, быстро проверил, нет ли оружия, защелкнул наручники. — Где ствол?
— Какой ствол? Я же вас на пушку брал!
Подскочил один из спецназовцев, видимо, тот, который обещал отдельно спросить за гоблинов:
— Ты с кем играешь, сука?!
— Подожди, братишка, я обещал, — Шилов не дал ему врезать задержанному по спине. — Проверьте квартиру, есть ли пострадавшие. Найдите пистолет.
Пропустив потянувшихся в квартиру спецназовцев, Шилов и Чибис спустились во двор. У подъезда их уже ждали Соловьев, Иваныч и Дядя Вася.
— Ушел автоматчик, — не обращая внимания на Чибиса, сообщил Соловьев. — Ствол скинул, АК-47 старый.
— Кто ж тебя так не любит, а? — спросил Шилов Чибиса.
— А где ты в этом мире видел настоящую любовь?
Двое спецназовцев вывели из дома зареванную Катьку. Она дернулась к Чибису, ее не пустили. Сжимая грязными кулачками воротник куртки и всхлипывая, она попросила:
— Коля! Коленька, прости меня!
Ее провели мимо.
— А говоришь, нет любви…
— Слушай, Шилов, отпусти ее, она не при делах.
— Отпустим, но сначала проверим.
— Ты лучше скажи, как насчет твоих дел? — вступил в разговор Карташов.
— Каких дел?
— Много чего накопилось! — Дядя Вася, до этого стоявший как-то в тени, вышел, чтобы Чибис мог видеть его лицо. — Помнишь меня, урод? Я ведь все в папочку подшиваю.