Они погибали один за другим. Хозяин называл это текучестью кадров. Серый уже давно перешел из разряда новичков в разряд стариков.
За полгода погибли пятеро. Двоих загрыз медведь.
Бой с голодным медведем был любимой забавой гостей. Четыре пацана с рогатинами — против разъяренного зверя. У пацанов почти не было шансов. Хозяин считал «медвежьи бои» хлопотной и очень дорогой забавой — слишком большой расход «рабочего материала». Поэтому медведя на арену выпускали не чаще двух раз в год и отправляли на бой самых слабых, ненужных. Лучший способ утилизации «отработанного материала»…
Калмыка, того самого, коренастого и смуглолицего, до смерти забили охранники при попытке к бегству. Хозяин тогда очень разозлился. Охранников наказали, но Калмыка уже не вернешь…
Белобрысого Саньку завалил Горилла. Несколько раз ударил головой о стальные прутья клетки — и все… Саньку осмотрел доктор, беспомощно развел руками. По всему получалось, что выхаживать его слишком дорого и хлопотно. Значит — в расход. Его пристрелили прямо там, в ангаре, на глазах у пацанов. Многие плакали — Саньку любили. Он был задиристым, но не злым…
Серый не плакал. Он просто убил Гориллу…
Это было нелегко — добраться до его бычьей шеи, но Серый добрался, вцепился мертвой хваткой, крутанул башку, зажмурился от пронзительного хруста…
Гости были довольны. Серый стал героем, фаворитом. Глядя в удивленно распахнутые глаза Гориллы, он ничего не чувствовал…
Он считался на базе везунчиком. Ни одного проигранного боя, ни существенных травм и ранений. Он и сам так думал. До тех пор, пока им со Стрижом не приказали биться насмерть…
Серый знал, что для Стрижа это означает верную смерть. Он, Серый, намного опытнее и сильнее. У Стрижа нет ни единого шанса. Если только…
Стриж, худенький, похожий на ангелочка со своими белокурыми кудряшками и удивленно распахнутыми голубыми глазами, появился на базе всего месяц назад. Самый младший из них, он не должен был здесь оказаться.
Он не был малолетним преступником, беспризорником или детдомовцем. У него имелась семья, пусть неполная, пусть только одна бабушка, но бабушка Стрижа любила…
Он играл у дороги, когда рядом остановилась машина. Из машины вышли двое. Он почувствовал опасность, попытался убежать, но его догнали, прижали к лицу пахнущую чем-то едким тряпку…
За месяц пребывания на базе Стрижа ни разу не заставляли драться. Даже во время еженедельных «маленьких боев» для местного начальства Стриж оставался лишь наблюдателем. Он следил за происходящим на арене широко распахнутыми, круглыми от ужаса глазами.
Серый его понимал. Если бы он сам попал на базу в десять лет, да еще не с зоны, а из-под крыла любящей бабки… Может, поэтому он взял над Стрижом шефство, стал ему и старшим братом, и отцом, и учителем. Да, он учил Стрижа драться. Он хотел, чтобы у мальчишки был хоть какой-то шанс. Кто же мог подумать, что Хозяин сделает такой выбор?..
Если бы до первой крови… Тогда ничего, тогда он расквасил бы Стрижу нос, пустил кровянку, и все — конец боя. Но Хозяин распорядился иначе. Наверное, решил, что боец из Стрижа никудышный, лучше сразу пустить его в расход. А еще лучше, если в расход его пустит друг и брат Серый. Хозяин любил ставить всякие психологические опыты над своими подопечными. Он любил, когда бой превращался в драму. Скотина…
Серый скрипнул зубами, перевернулся со спины на живот. Скоро утро, нужно хоть немного поспать.
* * *Их бой был последним в программе дня. Как сказал Хозяин: все самое вкусное — на десерт. Стриж от страха едва стоял на ногах, но пытался улыбаться. Смелый пацан, настоящий мужик.
— Дерись в полную силу, — успел шепнуть ему Серый. — Я что-нибудь придумаю.
— Я боюсь. — В глазах Стрижа не было надежды.
— Делай, что говорю. — Серый отвернулся. Ему самому было страшно от решения, принятого накануне ночью.
Гости встретили их восторженным ревом. Серый поудобнее перехватил рукоять тупого тесака, ободряюще кивнул Стрижу. Тот в ответ растянул побелевшие губы в подобии улыбки. Смелый мальчик.
Начался бой. Серый не спешил, нападал медленно и вяло, давая Стрижу возможность отбить удар. Публика поняла, что он водит ее за нос, недовольно зароптала. Резкий свисток остановил бой. По знаку Хозяина они подошли к решетке.
— Ты, ублюдок! — Хозяин ткнул Серого в грудь. — Тебе жить надоело?! Поигрался немного, гостей раззадорил, и хватит! Прикончи его, ясно?!
Серый молча кивнул. Бой продолжился.
— Нападай на меня! — рявкнул Серый, когда оказался на расстоянии удара от Стрижа. — Вспомни, чему я тебя учил! Нападай!
— А ты?
— Нападай!!!
Стриж сжал зубы и напал. Его выпад, был таким неожиданным и стремительным, что Серый не успел увернуться — левый бок обожгло огнем. Он охнул, зажал рану рукой.
На Стрижа было страшно смотреть. Он побледнел еще сильнее, губы дрожали, в глазах стояли слезы.
— Прости, Серый, родненький! Я не хотел!
— Все нормально, малой! Дерись!
— Тебе очень больно?
— Дерись, я сказал!
Их диалог оборвал свисток.
Боль в боку усиливалась при малейшем движении. Кровь из раны стекала по животу, капала на опилки. Бой затягивался. Они оба изо всех сил старались, чтобы бой выглядел зрелищно и натурально. Серому пришлось задеть Стрижа, совсем чуть-чуть, кончиком тесака, чтобы не искалечить, но пустить кровь. Он надеялся, что гости удовлетворятся тем, что есть, что им со Стрижом не придется идти до конца, что бой остановят…
Наивный… Давно пора было усвоить, что гостям, этим разодетым упырям, всегда мало крови. Им неинтересен честный бой. Им хочется увидеть убийство.
Стриж выдохся, оступился, упал на спину. Все, пришло время делать выбор. Серый с надеждой посмотрел на Хозяина. Большой палец показывал вниз…
В висках набатом стучала кровь, заглушая вопли озверевших от предвосхищения зрителей. Он видел, как беззвучно шевелятся тонкие губы Хозяина — убей, убей! Стриж сдался, он даже не пытался встать.
— Серый, родненький, ты можешь убить меня не больно?
Глупый мальчик. Как можно убить «не больно»?!
— Можешь, Серый? Ну скажи, что можешь!!!
Наверное, если нацелиться прямо в сердце, если сделать все быстро, то Стриж ничего не почувствует. Может, только секундную боль. Серый посмотрел на свой тесак. Но что будет потом с ним самим? Как он сможет с этим жить?
К черту! Много ли ему осталось этой сраной жизни?! Месяц? Два? Так какая разница, когда умирать, сегодня или завтра?! Конечно, разница была, чтобы он там себе ни думал. Но для Стрижа эта разница оказалась намного принципиальнее…
— Не дрейфь, малой.
Серый отшвырнул тесак, сел рядом со Стрижом. По трибуне пробежал недовольный ропот. Серый повернул голову, встретился взглядом с Хозяином. Хозяин что-то говорил, но он не слышал. После сделанного наконец выбора он чувствовал неимоверное облегчение. Интересно, его убьют прямо сейчас? Пустят пулю в висок как Саньке?..
Серый сидел в карцере. Было на базе и такое славное место. Без хлеба, без воды, на холодном бетонном полу, в тусклом свете полудохлой, мигающей лампы. К нему никто не приходил. Он потерял счет часам и дням.
Рана на боку загноилась. Кажется, на третий день у него начался жар. Есть больше не хотелось, зато невыносимо хотелось пить. Он слизывал капли конденсата с бетонных стен, но этого было мало. Наверное, если бы ему дали ведро воды, он бы сразу выпил его до дна.
Когда Серый окончательно уверился в том, что его просто решили заморить без еды и воды, лязгнул замок. В каменный мешок карцера ворвался яркий свет. Парень прикрыл глаза рукой, отполз в дальний угол.
— Ну что, ублюдок? Ты еще не подох? — послышалось довольное ржание.
Серый молча оскалил зубы.
— Ишь, волчара! Скалится еще! Ну ничего, на всякого волка найдутся свои волкодавы. Вставай! — Его рывком поставили на ноги. — Представление продолжается. Ты у нас сегодня гвоздь программы. Гости в нетерпении.
— Пить дайте, — прохрипел Серый.
— Пить хочешь? Сейчас организуем. — Один из охранников вышел из камеры, через минуту вернулся с полным ведром. — Сейчас, сейчас…
На голову Серому полилась вода. Он ловил прохладные струи ртом, собирал в сложенные ковшиком ладони. Если бы ему позволили, он бы выпил даже растекающуюся по грязному полу лужу. Да только кто же ему позволит?..
— Ну все, последняя воля умирающего выполнена. Теперь пошли.
Самому идти было тяжело. Если бы не охранники, подхватившие его с двух сторон, Серый бы упал. В голове было пусто и звонко. Он попытался собраться и сфокусироваться на происходящем. Сначала это было сложно, но как только его вывели на улицу, под пронизывающий ветер, в мозгах прояснилось. Теперь, клацая зубами, и подгоняемый лютым холодом, он готов был бежать впереди охранников. Только бы в тепло, только бы подальше от ветра… Когда они наконец вошли в ангар, штаны покрылись ледяной коркой.
— Замерз? — охранник, одетый в ушанку и ватник, осклабился. — Ничего, скоро тебе станет жарко.
Когда Серого вели вдоль выстроенных в ряд пацанов, он попытался улыбнуться испуганному, несчастному Стрижу, скользнул взглядом по напряженному лицу Егора. Он хотел сказать им что-нибудь ободряющее, но ему не дали, вытолкали на арену.
В ярком свете прожекторов опилки казались золотыми. Серый вдохнул их терпкий аромат, посмотрел на трибуну. Все та же публика. За полтора года он успел выучить эти сытые рожи. Впрочем, нет — вот одно новое лицо. Молодая женщина в меховой шубке… Красивая… Наверное, любовница одного из гостей… Иногда они приходили с любовницами… Правда, нечасто, только на обычные бои, те, что «до первой крови». Да и тогда некоторые, особо впечатлительные дамы, закатывали истерику…
Хозяин сидел в первом ряду, скрестив руки на груди. Его лицо было спокойно, даже безмятежно. Вот до кого бы добраться. Вот кого бы прихватить с собой на тот свет. Серый презрительно сплюнул и отвернулся.
Ну, что они для него придумали? Какую такую смерть?..
* * *Его смерть оказалась о двух головах. У нее были горящие глаза и огромные клыки. И еще, она была голодная…
Охранник не шутил про волкодавов…
Два здоровенных лохматых пса щерили на него свои черные пасти, нетерпеливо перебирали лапами и чего-то ждали.
Команды?
Серый ничего не услышал, но один из псов вдруг сорвался с места.
«Вот и все», — мелькнула мысль, когда на его запястье сомкнулись стальные челюсти…
…Его рвали на куски. Господи, как же это было больно! У него был выход. Единственный способ избавиться от мучений — подставить шею под разверстую смрадную пасть. Но он, дурак, продолжал трепыхаться. Хоть одну из этих лохматых тварей он должен завалить.
У него есть — пока еще — руки и ноги. У него тоже есть зубы. Он не умрет просто так!
Пока один из псов терзал его ногу, Серый с мрачной сосредоточенностью пытался дотянуться до шеи другого. В ушах шумело. Перед глазами плавали клочья кровавого тумана. Он не заметил, когда все изменилось.
Кажется, были выстрелы…
Кажется, кто-то кричал…
Кажется, он убил-таки одного из псов… Или его убил кто-то другой…
Он уже ничего не понимал. Он просто лежал на спине и смотрел в потолок. Ему было жарко, как и обещали охранники…
А потом у него начались видения…
Женщина, молодая и красивая — кажется, он уже видел ее раньше, — гладила его по волосам и что-то говорила. Он напрягся — очень хотелось услышать, какой у нее голос…
— …ты мой Серебряный… ты только не умирай, хорошо?..
Он хотел сказать, что теперь, после того, как она погладила его по волосам и назвала так чудно и красиво, он ни за что не умрет, но у него ничего не получилось. Он почему-то не мог говорить…
А потом видение исчезло, над ним склонились люди в камуфляже. Рассматривать их каменные лица было неинтересно, и он отключился…
Серый пришел в себя в лазарете: кафельные стены, белый умывальник, железная кружка на прикроватной тумбочке.
Захотелось пить. Он привстал на локте, потянулся за кружкой, не удержал — она с грохотом упала на пол. С каким-то вялым удивлением он посмотрел на свою левую руку — забинтованное запястье, непослушные пальцы. Что это с ней?
Дверь скрипнула, приоткрылась. Охранники. Сейчас будут бить за разлитую воду. Тело ощущалось сгустком боли, дополнительных страданий не хотелось…
Вместо охранников в палату заглянуло его недавнее — или уже давнее? — прекрасное видение.
— Привет, Серебряный, — сказало видение и присело на табурет рядом с койкой.
— Почему Серебряный? — спросил он без особого любопытства.
Видение улыбнулось:
— Потому, что у тебя серебряные волосы.
— Черные…
— Были черные, стали серебряные. Теперь ты Серебряный. Или не нравится?
— Да мне как-то без разницы. — Он попытался пожать плечами и застонал от боли.
— Ты не шевелись, — посоветовало видение. — У тебя на спине двадцать швов и еще бог знает сколько на руках и ногах.
— Я теперь красавчик, — усмехнулся он.
— Не то слово, — видение опять улыбнулось. — Хочешь пить?
— Хочу.
Она подняла с пола кружку, ополоснула под краном, налила воды из стеклянного графина, протянула Серому. Из-под белого халата выглянула униформа.
— Ты здесь работаешь? — спросил он неприязненно. Обидно, что такая красивая женщина работает на Хозяина. — Ты медсестра?
— Нет, я не медсестра. И я работаю в другом месте, — усмехнулась она.
Серый вспомнил — он ведь видел ее раньше. Перед боем… Она сидела в первом ряду в обнимку с одним из гостей. Любовница… Он разочарованно поморщился.
— Что случилось?
— Ничего, — он отвернулся к стене.
— Серебряный?
— Я не Серебряный.
— Хорошо, как скажешь. Знаешь, зачем я пришла?
Он проигнорировал вопрос.
— Тут кое-кто очень хочет тебя видеть. — Она совсем не обиделась. — Я позову?
Серый снова промолчал. Какое ему дело до каких-то там посетителей? У него спина огнем горит и бок, и рука не слушается, и голова кружится. И вообще, шла бы эта… любовница куда подальше!
— Ребята, заходите! Он очнулся!
Серый увлеченно рассматривал белый кафель и старался не смотреть на вошедших.
— Серенький! Родненький! — раздался радостный визг. На его койку осторожно, на самый краешек, присел Стриж! Живой и невредимый, сияющий от счастья. — Серенький, дай я тебя…
Он поморщился от боли, здоровой рукой попытался придержать распоясавшегося от счастья малого.
— Ой, прости. — Стриж соскочил с кровати, пристроился на полу, преданно посмотрел снизу вверх, — А мы с Егором четыре дня возле твоей палаты дежурим.
— Привет, герой! — к койке Серого подошел Егор. — Ну, ты как?
— Кажется, живой. — Серый неуверенно улыбнулся. Происходящее казалось странным сном: и эта женщина, и то, что Стрижу и Егору разрешили дежурить у дверей лазарета, и то, что одеты они были странно, в смешные полосатые пижамы, и то, что он до сих пор еще жив. От попытки осознать и оценить происходящее голова стала ватной, в ушах зашумело.
— Все, ребята, на сегодня аудиенция закончена, — словно сквозь туман донесся до него женский голос. — Спи, Серебряный.
— Я не Серебряный, — пробормотал он и провалился в пустоту…
* * *Новый день принес новые потрясения. Оказалось, что он уже не на базе. Оказалось, что базы больше нет. Что выстрелы ему не примерещились и люди в камуфляже тоже не примерещились. Оказалось, что пока гости наслаждались кровавой бойней, происходящей на арене, базу штурмовал отряд спецназа. Оказалось, что его чудесное видение зовут Людмила, и что никакая она не «любовница», а самый настоящий спецагент. Это ей он обязан своим спасением. Это она пристрелила волкодавов, когда начался штурм. Все было так неожиданно, так похоже на сказку, что Серый не стал задавать никаких вопросов.
Он жив. Он не на базе. И больше ему ничего не нужно. Его все устраивает. Кроме одного — Хозяин убит при попытке к бегству. Жаль, что убит, он бы его сам…
Серый быстро шел на поправку. Врачи говорили, что на нем все заживает как на собаке, а он при слове «собака» покрывался испариной. Почти каждую ночь его терзали волкодавы. Каждое утро он просыпался от боли в раненой ноге. И даже, несмотря на это, он был самым счастливым человеком на земле. Он жив! Ему не нужно больше сражаться за собственную жизнь. С ним его друзья. И самое главное — почти каждый день его навещает Людмила.
Серый сразу понял, что это любовь. Он именно так ее себе и представлял. Теперь у него появилась цель. Он с головой погрузился в это новое, неизведанное чувство, и его совершенно не волновало, что будет дальше. А между тем его личное дело с грифом «Секретно» кочевало из одного «высокого» кабинета в другой, и, пока он пребывал в блаженном неведении, в этих самых кабинетах решалась его судьба.
Уже спустя годы Серый узнал, что жизнь его тогда висела на волоске. И не только его, но и остальных пацанов из чертовой дюжины. С одной стороны они были жертвами, марионетками в руках Хозяина. Но с другой — почти все они являлись малолетними преступниками с неустойчивой, травмированной психикой. Так где их место? На свободе? В колонии? В сумасшедшем доме?
Второй и третий варианты рассматривались особенно пристально. Их бы никто не стал искать, а обществу было бы намного спокойнее.
А еще они были опасными свидетелями, они видели лица гостей. Далеко не все гости загремели на нары, многие вышли сухими из воды, остались на прежних должностях. Лишь некоторые из них стали послушными марионетками в руках спецслужб. Это была политика, она выше понимания Серого…
Даже в зрелом возрасте Серебряному так и не удалось узнать, что заставило этот беспощадный и отлаженный механизм под названием «система» пощадить их, никому не нужных пацанов. А тогда, много лет назад, его это вообще не волновало. Тогда его волновало совсем другое.