— Вы должны знать, что дамы заключают пари на то, кто из мужчин первым доберется до вершины, ваша светлость.
Джеймс ухмыльнулся:
— Победителем наверняка буду я.
Он поднял ее руку и легко коснулся губами внезапно задрожавших пальцев. Белла судорожно вздохнула, почувствовав, как по телу прокатилась теплая волна.
Герцог поднял голову, посмотрел ей в глаза и едва заметно улыбнулся:
— Спасибо, что не отказались стать моим партнером.
Он развернулся на каблуках и направился к шесту. Бобби трусил рядом с ним. Белла проводила двух мужчин — маленького и большого — взглядом и ощутила нарастающую неловкость и недовольство собой. Похоже, она сдает позиции. Ничего не изменилось в отношении их имущественного спора, и тем не менее бессмысленно отрицать очевидный факт: ее влечет к этому мужчине. И ее чувства не имеют ничего общего с разумом и логикой.
Это безумие с ее стороны, чистое безумие.
Она еще некоторое время стояла на месте, отдыхая после соревнования, потом направилась к столу. Заметив пустой кувшин, она взяла его и решила вернуться в дом. Ей нужно было несколько минут побыть одной, подумать и успокоиться. Она как раз наполняла кувшин свежим лимонадом, когда услышала за спиной шаги и обернулась.
В кухню вошла Харриет.
— Ты должна быть во дворе и веселиться.
— Я не видела смысла беспокоить слуг, — сказала Белла. — А детям нужен лимонад.
Проницательные глаза старой женщины были грустными.
— Ты избегаешь его.
Белла вздернула подбородок.
— Вовсе нет.
Только услышав собственные слова, она поняла, что ей даже в голову не пришло спросить, кого Харриет имеет в виду.
— Герцог не прячется и кажется абсолютно довольным жизнью, — сказала Харриет.
Неожиданно Белла почувствовала злость и раздражение. Время шло, Джеймс с удовольствием проводил время с друзьями и наслаждался деревенской жизнью, а ей не давали покоя мысли о собственности и, что еще хуже, о нем.
— Должно быть, он уверен в победе надо мной, иначе не был бы столь беспечен, — вздохнула Белла.
— Тебя интересует мое мнение?
— Да.
Харриет подошла ближе и коснулась рукава ее платья.
— Блэквуд — красивый мужчина, умный, сильный и обладающий большой властью. Он привык к тому, что вокруг него вьются женщины, и ему никогда не надо было прилагать усилия, чтобы соблазнить ту или иную представительницу прекрасного пола. Он во всех отношениях достойный противник, однако тот факт, что ты бросила ему вызов, делает его противником опасным.
— Потому что я не преподнесла ему свою собственность на блюдечке?
— Нет, потому что ты для него также недосягаема, как это место. Он хочет тебя, Белла, хочет так же сильно, как Уиндмур.
— С чего ты взяла?
— Я когда-то тоже была молодой, и в моей жизни были мужчины. Я вижу, когда мужчина испытывает физическое влечение к женщине.
— Харриет!
Старая женщина взяла кувшин из рук Беллы и поставила на стол.
— Только не делай вид, что ты удивлена и шокирована. Да, Блэквуд хочет тебя, и это понятно любому, у кого есть глаза.
— Если это правда, что, по-твоему, я должна делать, чтобы от него избавиться?
— Я не думаю, — рассудительно сказала Харриет, — что решение наших проблем именно в этом. Как раз наоборот: возможно, тебе следует немного приблизить его, поощрить.
Белла уставилась на старую няню в полном недоумении.
— Иными словами, ты предлагаешь мне его соблазнить?
— Не соблазнить, детка, а поощрить его привязанность.
— Ты думаешь, — раздраженно выпалила Белла, — что, если я лягу с ним в постель, он в благодарность за это отдаст мне поместье?
— Я говорю не об удовлетворении похоти, а о более постоянных отношениях.
— Ты имеешь в виду брак? Не смеши меня! Он герцог, а значит, может жениться на красивой дебютантке с титулом или на богатой наследнице — на ком пожелает. Стоит только ему вернуться в Лондон, к его услугам будет любая — только помани пальцем.
— Но сейчас он здесь, детка, и единственная женщина, на которую он смотрит, — это ты.
— Просто здесь нет других. Да и похоть не любовь. — Белла тяжело вздохнула. — Я отказываюсь быть игрушкой в руках мужчины, а выходить замуж после Роджера и вовсе не желаю.
Харриет сжала руку своей подопечной.
— В том-то все и дело. Роджер был злобным больным ублюдком, и мне больно видеть, что из-за него ты отказываешься от возможного счастья. Ты красива, добра и слишком молода, чтобы прожить остаток жизни в одиночестве. Ты заслужила встречи с хорошим мужчиной, с которым сможешь создать нормальную семью.
— Ты действительно считаешь, что герцог хороший человек?
— Да. Его любят и слуги, и арендаторы. И в отличие от Роджера герцог ни разу не заговорил о моем увольнении, хотя теперь я уже не могу считаться полноценным работником.
Не дождавшись ответа Беллы, женщина продолжила:
— Подумай об этом, детка. Ты сохранишь Уиндмур-Мэнор, станешь герцогиней.
Белла, давно убедившая себя, что мысль о повторном браке ей отвратительна, задумалась. А вдруг Харриет права насчет Джеймса? Неужели память о семи страшных годах, проведенных с Роджером, можно стереть или хотя бы спрятать где-нибудь в глубине души? Став женой герцога Блэквуда, она могла сохранить Уиндмур и больше не думать о деньгах.
Но потом она вернулась к реальности. Она от многих слышала, что герцог — повеса, бабник, недавно унаследовавший титул. Он не собирался идти к алтарю. А если бы произошло чудо и он стал подыскивать себе жену, то не имеющая ни титула, ни состояния вдова из Плимута вряд ли смогла бы привлечь к себе его внимание.
Белла порывисто обняла старую служанку.
— Моя милая Харриет. Ты в юности была мечтательницей, ею и осталась. — Взяв кувшин, она направилась к двери. — Я должна вернуться. Дети ждут лимонада.
— Но ты подумаешь о моих словах?
— Конечно, как же иначе?
Сегодня, наблюдая за Джеймсом, она поняла, что с его стороны ей грозит огромная опасность, причем речь идет не об имуществе. Она почувствовала, как в ней проснулись желания, давно забытые мечты, и боялась, что сильная страсть ее погубит.
Глава 14
Через несколько часов игры закончились, гости расселись на расстеленных на лужайке одеялах, угощаясь лимонадом и сладкой выпечкой. Джеймс и его друзья сидели с Бобби и другими детьми, шутили и смеялись.
Солнце спряталось, стало намного прохладнее, и слуги начали убирать остатки пиршества. Вскоре после этого прибыл большой экипаж, запряженный шестеркой лошадей, чтобы отвезти друзей герцога в Лондон.
— Я был очень рад с вами познакомиться, — сказал Брент Стоун и вежливо поклонился Белле.
В темных глазах Энтони Стивенса мелькнуло веселое изумление.
— Уверен, мы с вами еще встретимся, миссис Синклер.
Белла сделала реверанс.
Она не собиралась еще раз встречаться с Энтони Стивенсом и не поняла, о чем он говорит. Она планировала поездку в Лондон с единственной целью — встретиться с солиситором, о котором говорила Эвелин.
Женщины на прощание тепло обнялись.
Эвелин шепнула новой подруге:
— Пожалуйста, сообщите мне, когда приедете в Лондон.
— Обещаю.
Муж Эвелин помог ей забраться в экипаж. Лакей закрыл дверцу. Кучер свистнул, и экипаж покатил по усыпанной гравием аллее. Джеймс долго махал рукой друзьям, а когда Белла собралась домой, остановил ее.
— Белла, — сказал он, — погуляете со мной? Я бы хотел показать вам кое-что интересное.
Заметив его дружелюбную чарующую улыбку, Белла вспомнила слова Харриет: «Поощряй его чувства. Ты сохранишь Уиндмур-Мэнор, станешь герцогиней».
Сумеет ли она? Она всмотрелась в красивое улыбающееся лицо, подумала, что этот потрясающий мужчина, возможно, всегда будет с ней рядом, и сердце забилось в несколько раз быстрее.
Вероятно, он решил, что она подыскивает предлог для отказа, поскольку добавил:
— Это займет всего несколько минут.
— Хорошо, — согласилась Белла, и они вместе дошли по усыпанной гравием дорожке, однако, к ее удивлению, Джеймс повернул не в сад, а к конюшням. — Куда мы идем?
— Увидите. Это сюрприз.
Заходящее солнце было похоже на яркий оранжевый шар, плывущий по полотну безумного художника, разлившего краски всех оттенков синего, серого, розового… Вдоль дорожки росли лютики. Герцог подвел ее к конюшням, но не вошел внутрь, а направился вокруг здания.
Там под старым дубом стояла странная штуковина, состоящая из изогнутой деревянной рамы, двух колес и руля, закрепленного в передней части конструкции.
— Это скороход? — воскликнула Белла.
— Вы уже такой видели? — удивился герцог.
— Только на картинке в газете. Там сказано, что они быстро входят в моду и денди теперь ездят на них по Лондону. Их даже прозвали «конями денди».
— Это правда, — засмеялся он. — Но правильное название этой штуковины — «велосипед».
Белла подошла к диковинному транспортному средству и провела рукой по деревянной раме.
— Как на нем ездят?
— Этот экземпляр сделан для человека, имеющего меньший рост, чем я, но тем не менее я могу вам показать.
Он сел верхом на раму и взялся за руль, а его ноги коснулись земли. Отталкиваясь ногами от земли, он покатился вперед и стал поворачивать руль — переднее колесо тоже поворачивалось. Потом он побежал, увеличив скорость. Белла захлопала в ладоши и радостно засмеялась.
Джеймс остановился рядом с ней.
— Где вы его нашли?
— Он принадлежал Ривзу. Бобби обнаружил его висящим на задней стене конюшни. — Герцог показал гравировку на раме. — На этом велосипеде мы видим клеймо изобретателя — Дениса Джонсона, лондонского мастера, изготавливающего кареты. Брент Стоун в прошлом году получил для него патент.
Белла хихикнула.
— Представляю, как сэр Ривз едет по Лондону, важно поглядывая по сторонам, словно индюк.
Джеймс закатил глаза.
— Могли бы представить себе что-то более приятное.
Потом он пристально взглянул на Беллу.
— Хотите покататься?
Еще как! Но как быть с юбками?
Словно прочитав ее мысли, Джеймс сказал.
— Не беспокойтесь о юбках. Мы за конюшнями. Здесь вас никто не увидит.
— Но вы же здесь.
Герцог растерянно заморгал.
— Я не буду смотреть. Обещаю. Испытайте его!
Белла подобрала юбки и перебросила правую ногу через раму. Кончики пальцев коснулись земли. Она оттолкнулась и пошла, сначала медленно, потом быстрее.
— Не забывайте рулить! — крикнул он, когда она едва не въехала в ствол дуба.
— Вы же обещали не смотреть!
— Я и не смотрю. На ноги. Просто слежу, чтобы с вами ничего не случилось.
Утверждение было настолько нелепым, что Белла расхохоталась. Она не остановилась, а, наоборот, прибавила скорость. Это было здорово и очень весело. Герцог подбадривал ее громкими криками. Она каталась, делая большие круги еще минут десять, потом устала, остановилась, слезла с велосипеда и прислонила его к дереву.
Она раскраснелась, запыхалась, радостно возбужденная, как ребенок рождественским утром. Джеймс — восхитительный, самый восхитительный из всех, кого ей доводилось знать. Ее чувства к нему быстро крепли.
— Я знал, что женщина, осмелившаяся написать серьезную политическую статью и отправить в «Таймс», не побоится и прокатиться на велосипеде, — весело ухмыляясь, сказал он.
Его слова, его близость заставляли позабыть обо всех разумных соображениях. Верх брали чувства. Белла облизнула губы — и его взгляд сразу оказался прикованным к ее рту.
— В последнее время я вообще делаю много нового, о чем раньше и подумать не могла, — пробормотала она.
Между ними промелькнула искра — нет, даже не искра, молния. Глаза Джеймса потемнели, он привлек женщину к себе и стал жадно целовать. Она обхватила его руками за шею и ответила на поцелуй. Именно этого она страстно желала и теперь чувствовала, что все правильно.
Он, наверное, чувствовал то же самое.
Его руки были одновременно везде — на бедрах, на талии, на груди. Когда он большим пальцем стал гладить сквозь ткань платья сосок, Белла только прижалась к нему теснее. Запах его кожи, тепло ладони на груди, бархатное прикосновение языка — все это сплелось в волшебную сеть страстного первобытного желания, сладкого томления, которая, и Белла это точно знала, могла, изгнать из ее души ужасные воспоминания о Роджере.
Кровь вскипела, мышцы напряглись, ее тело мучительно старалось сбросить оковы самоконтроля и взять то, что предлагал мужчина.
Джеймс все понял. Она увидела это понимание в его глазах, когда он слегка отстранился и всмотрелся в ее лицо.
— Я бы хотел кое-что обсудить с тобой, дорогая. Сначала я сомневался — слишком уж упорным был наш спор о собственности, — но теперь больше не колеблюсь. Так мы легко решим все наши проблемы.
Харриет была права! Он собирается сделать предложение!
Джеймс нежно поцеловал ее лоб, щеки, глаза.
— Мы оба хотим друг друга, дорогая. Нет смысла отрицать бесспорный факт — нас тянет друг к другу. Ты можешь жить в Уиндмуре сколько захочешь.
Его язык коснулся чувствительного местечка — мочки уха, и все тело Беллы сотрясла чувственная дрожь.
— Ты можешь не беспокоиться о деньгах. Все будет оплачено — одежда, экипаж, слуги. — Каждое слово соблазнителя подчеркивало прикосновение губ к ключицам. — У меня есть дела, мне придется часто ездить в Лондон, но я всегда буду возвращаться. И ты можешь ничего не бояться, — шепотом добавил он. — Я знаю, как не допустить появления нежелательного ребенка.
Его губы пугали мысли, туманили разум, поэтому Белла не сразу поняла, о чем идет речь. Нежелательный ребенок? О чем это он? Слова доходили до нее как сквозь туман. В одном она была уверена точно: он никакого предложения так и не сделал.
Понимание пришло внезапно. А с ним ярость.
Она перестала улыбаться и отстранилась.
— Значит, вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей?
На его красивом лице появилась напряженная гримаса.
— Мне никогда не нравилось это слово…
Белла сильно оттолкнула его и сделала шаг назад. Несколько секунд она стояла молча, сжав кулаки, потом отвесила ему звонкую пощечину.
— Насколько я понял, это ответ «нет»?
Ну почему он не уродливый морщинистый старик? Почему он так привлекателен?
Герцог нахмурился.
— Ты не можешь горевать о покойном муже. Я знаю, что между вами не было любви.
Да как он смеет?
— Это вам известно от Эвелин?
— Нет.
— Тогда откуда вы знаете, что я не любила мужа?
— Я достаточно наблюдателен и сделал собственные выводы.
— Тогда ваша интуиция не столь остра, как вы думаете, ваша светлость! — выпалила Белла. — Зато я знаю, что ваш человек следит за мной. Я заметила его в Сент-Олбансе, когда ходила за покупками. Вы поручили ему узнать и о моем прошлом тоже?
Глаза герцога вспыхнули синим огнем.
— За тобой следят? Кто?
Белла пришла к выводу, что в Сент-Олбансе за ней ходил нанятый герцогом сыщик. Что же касается человека в «Черной собаке», она тогда была слишком испугана и расстроена и не могла с уверенностью утверждать, что это было одно и то же лицо.
— Ты ошибаешься. Сыщика я нанял только для поисков сэра Ривза. Я никогда не поручал ему следить за тобой и копаться в твоем прошлом.
— В любом случае вы ошиблись относительно меня, ваша светлость. Я никогда не стану вашей любовницей, подругой, возлюбленной — уж не знаю, как вы предпочитаете это называть.
С этими словами Белла развернулась и побежала к дому.
— Тебя заметили, — сказал Джеймс.
— Это невозможно.
Герцог встретился с Арменом Папазяном в библиотеке. После неприятной сцены у конюшни Белла отправилась к себе в спальню и больше оттуда не выходила. Выяснив это у слуг, Джеймс сказал себе, что его такое положение устраивает, поскольку у него назначена встреча.
Он мерил шагами комнату, а Папазян сидел в кресле у окна. Сыщик был низеньким, но коренастым и мускулистым мужчиной с буйной черной шевелюрой и оливково-черными глазами, блестевшими из-под нависших густых черных бровей. Лицо его было обманчиво невозмутимым, даже, пожалуй, безмятежным, и лишь проницательный взгляд говорил о том, что сыщик ничего не упускает.
Энтони Стивенс поклялся, что этот сыщик лучший. Он работал настолько успешно, что сумел добыть тайную переписку некой виконтессы и ее любовника француза, оказавшегося генералом наполеоновской армии. В письмах были названы имена двух высокопоставленных британских армейских командиров, продававших французам военные тайны. Лучшие агенты регента безуспешно искали эти письма два года, а Папазян нашел их за месяц до Ватерлоо.
— Она меня не видела, — повторил он. — Если она кого-то заметила, это был другой человек.
Джеймс остановился.
— Но в этом нет никакого смысла. Зачем кому-то за ней следить?
— Возможно, это как-то связано с деловыми начинаниями ее покойного супруга?
— Расскажи, что ты узнал.
— Роджер Синклер был весьма уважаемым и богатым бизнесменом из Плимута. Он специализировался на импорте разных товаров, в основном зерна, ячменя, угля и леса. Относительно его молодой жены горожане говорили, что она эмоционально неустойчива, а некоторые утверждали, что Белла Синклер — сумасшедшая. Они симпатизировали Роджеру из-за болезни супруги и восхищались тем, что он ее не бросил.
— Но это же нелепо! У Беллы с рассудком все в порядке! — воскликнул Джеймс.
— Я познакомился с бывшим управляющим Синклера. Сначала он держал язык за зубами, но алкоголь способен развязать язык кому угодно. Он сказал, что Синклер притворялся джентльменом вне дома — регулярно посещал церковь, делал щедрые пожертвования, — но дома был тираном и садистом. Он был маниакально ревнив и почти никогда не разрешал жене покидать дом, опасаясь, что она наставит ему рога. Он избивал жену и часто угрожал переломать руки и ноги ее старой няне, если та посмеет его ослушаться.