Он посадил ее на край стола и нетерпеливым движением смел бильярдные шары. Одни откатились на край стола, другие упали и запрыгали по восточному ковру. Коснувшись ее губ, он сказал:
— Я решил поужинать здесь и заодно научить тебя играть.
Она откинулась назад, пожирая мужчину глазами, призывая его.
— Тогда научи меня. Научи всему.
Глаза Джеймса вспыхнули ярким огнем. Он был похож на хищника, который давно выслеживал добычу и теперь приготовился к прыжку. А Белла чувствовала лишь приятное волнение. Время разговоров подошло к концу. Только теперь она поняла, что уже давно хотела этого мужчину, но не решалась признаться самой себе. Что ж, сейчас она его получит.
Он быстро избавился от остатков одежды — панталоны полетели в одну сторону, сапоги — в другую. Она во все глаза смотрела на его совершенное тело. Много лет назад она видела статую Ареса, греческого бога войны. Тогда ей было пятнадцать лет, и она решила, что скульптор в своем стремлении к совершенству несколько перестарался. Такого идеального мужского тела быть не может. Она ошиблась. Джеймс был широкоплеч и имел идеальные пропорции. На безукоризненно плоском животе выделялись лишь рельефные мышцы. А его мужское достоинство было большим и твердым. Белла много раз представляла, как он выглядит обнаженным, но сравнивать могла только с Роджером, толстым коротышкой, рыхлым и волосатым, как обезьяна. Но Джеймс… он, казалось, состоял из одних мышц.
Под пристальным взглядом Джеймс глухо застонал и впился в ее губы таким глубоким требовательным поцелуем, что все мысли моментально вылетели у нее из головы. Он уверенно раздвинул ее бедра, и мужское достоинство уткнулось в женское естество, заставив желание разлиться по жилам словно горячее вино. Его руки нежно ласкали ноющие от желания груди, а когда он наклонился и принялся ласкать твердый сосок языком, Белла едва не лишилась чувств.
Джеймс снова завладел ее ртом, одновременно лаская рукой чувствительную плоть между бедрами. Белла застонала под натиском новых эмоций, и когда его палец раздвинул влажные складки и скользнул внутрь ее тела, она издала негромкий крик.
— Как ты себя чувствуешь, дорогая?
— Горячей. Горячей и грешной.
— Грешной — это хорошо, — усмехнулся он.
Он вошел в нее медленно, давая ее телу время, чтобы привыкнуть к нему, но Белла уже миновала ту стадию, когда нужна медлительность. Она хотела всего и сразу… немедленно. Она выгнулась навстречу, тяжело дыша, а ногти оставили глубокие следы на его спине. Хорошо, что он все понял. Приподняв ее за ягодицы, он вошел в нее одним сильным толчком. Женщина закричала, почувствовав восхитительную наполненность, и крепче прижалась к его повлажневшей груди.
Джеймс застыл.
— Боже мой, Белла, ты такая упругая. — Он застонал от избытка чувств. — С тобой все в порядке?
— Да, — выдохнула она. — Да, да, тысячу раз да!
Он начал двигаться, и женщина устремилась ему навстречу, принимая его. Она чувствовала себя легко и уверенно в объятиях Джеймса. Взглянув на его лицо, она поняла, что он во власти страсти: глаза затуманились, на щеках проступил румяней. Он целовал ее губы, шею, груди, одновременно увеличивая темп.
Ее тело напряглось, выгнулось словно лук, и все вокруг перестало существовать, утонув в волне высшего наслаждения. Увидев, что она достигла вершины, Джеймс тоже перестал себя сдерживать. Наклонив голову, он напрягся, глухо зарычал и излил свое семя.
Джеймс подхватил Беллу на руки, донес до камина, уложил на мягкий толстый ковер и сам растянулся рядом. Лежа на боку, она придвинулась к возлюбленному, и ее мягкие ягодицы потерлись о мужское естество, которое моментально заявило о своей готовности к новым свершениям. Джеймс запечатлел на ее плече поцелуй. Она вздохнула, теснее прижалась к нему и закрыла глаза.
А у него в груди возникло и стало разрастаться неведомое ему ранее чувство огромной всепоглощающей нежности. Он постарался не думать о том, что только что произошло между ними, но тщетно. Он оказался неготовым к занятиям любовью с Беллой не в фантазиях, а в реальной жизни. Она была удивительно раскованна в страсти. Глядя, как она достигла пика наслаждения — глаза закрыты, роскошные волосы рассыпались по столу, длинные ноги стиснули его бедра, — он тоже дал себе волю.
Впервые в жизни Джеймс ощутил такое совершенное слияние с женщиной. У него создалось впечатление, что вокруг них сплелась невидимая, но очень прочная сеть. Он был ошеломлен такой близостью — он, который очень рано научился оставаться равнодушным, чтобы потом не страдать, оказавшись отвергнутым. Каким-то неведомым ему способом эта женщина сумела пробраться под его броню, растопить лед в его сердце.
Белла Синклер стала частью его самого, он одержим ею и принял эту одержимость как неизбежность, но разум пребывал в смятении.
Он должен встать, помочь ей одеться, проводить в ее комнату и бежать. Потом употребить всю свою власть и влияние, чтобы ее мечты воплотились в жизнь — какими бы они ни были, — и заняться своими делами. Вместо этого Джеймс погладил ее бедро, потом его рука переместилась на живот… на грудь… Белла потянулась, как довольная кошка, и повернулась к нему.
— Ты собираешься здесь спать? — осведомился он.
Женщина улыбнулась:
— Не думаю, что Харриет это одобрит.
Джеймс засмеялся и накрыл ладонью ее грудь. Чувствительный сосок сразу затвердел. Его фаллос тоже. Интересно, он когда-нибудь сможет ею насытиться?
Ее глаза изумленно расширились — она почувствовала его возбуждение.
— А что скажет Коутс, если застанет нас здесь в таком виде?
— Я уже здоров. И Коутс знает, что неожиданно врываться ко мне нельзя.
У Беллы поползли на лоб брови, а Джеймс мысленно выругал себя за необдуманный ответ.
— Значит, — сделала она вывод, — ты часто занимался любовью с женщинами в самых неожиданных местах?
Занимался любовью? Нет, он никогда так не называл половой акт. Он спал со многими женщинами, но занимался любовью только с одной — с ней. Но как сформулировать это, чтобы не показаться холодным?
— Не буду лгать о моем прошлом, Белла. Я не монах и никогда не стремился им быть. Но я всегда избегал эмоциональных привязанностей.
Она прижалась к мужчине так сильно, что их сердца забились как одно.
— Ты был прав, когда говорил, что в моем браке не было страсти. Роджер был намного старше и ложился в мою постель только в первые месяцы после свадьбы, а кроме того, он всегда был пьян. Это было больно и очень противно. Потом он только пытался, но ничего не мог, а обвинял во всем меня.
Джеймс едва справился со злостью. Он сделал собственные выводы относительно отсутствия у нее опыта, но ему и в голову не могло прийти, что ее муж был старым алкоголиком, винившим в своем бессилии жену. Больной ублюдок. Неожиданно Джеймсу подумалось, что, будучи совсем молоденькой невестой, Белла испытала настоящее предательство сродни тому, что познал он. Их обоих разочаровали и отвергли те, кто должен был охранять и защищать. Джеймс представил себе испуганную семнадцатилетнюю девочку, оказавшуюся во власти извращенца, и сжал кулаки.
Что еще таится в ее прошлом? Неужели Роджер Синклер регулярно издевался над ней? Что ж, к сожалению, в этом нет ничего необычного.
Его голос стал бархатистым шепотом:
— Ты ни в чем не виновата. Ты красивая и желанная женщина.
Это было чистой правдой. Он хотел овладеть ее восхитительным телом снова, заставить ее кричать от наслаждения.
Белла погладила ладонью грудь мужчины и принялась с искренним любопытством рассматривать его. Ее глаза были зелеными, как весенние луга.
— Это потому, что ты опытен. Знаешь, впервые в жизни я поняла, почему Байрон и все поэты так популярны. И еще ты красив. Такого тела, как у тебя, нет даже у греческих богов. Во всяком случае, их скульптурные изображения до тебя явно не дотягивают.
— Тогда изучи его как следует. Можешь трогать все, что твоей душе угодно.
Сначала она действовала неуверенно и все время наблюдала за его лицом, опасаясь сделать что-то не так, но потом осмелела. Ее пальчики исследовали мышцы живота, потом опустились ниже и, наконец, сомкнулись на его восставшем фаллосе. Наслаждение оказалось таким острым, что Джеймс чуть не вскрикнул.
Он перекатился на спину и потянул Беллу за собой, так что она в конце концов оказалась сидящей на нем верхом. Когда мягкие складки женского естества коснулись твердого фаллоса, ее дыхание участилось.
— Делай то, что тебе хочется, — сказал Джеймс.
Ее желание быстро нарастало. Она стала целовать его плечи и грудь, лизать соски. Ее волосы щекотали кожу, неся с собой восхитительные ощущения. Джеймс усилием воли заставлял себя оставаться неподвижным, предоставляя инициативу женщине.
В конце концов она медленно опустилась на его фаллос, вцепилась в плечи, а он сжал ее бедра, и началась ошеломляющая скачка. Он позволил ей задать ритм — она двигалась сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Белла являла собой потрясающую картину: волосы укрыли плечи шелковой накидкой, глаза закрыты, груди ритмично подскакивают.
В конце концов она медленно опустилась на его фаллос, вцепилась в плечи, а он сжал ее бедра, и началась ошеломляющая скачка. Он позволил ей задать ритм — она двигалась сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Белла являла собой потрясающую картину: волосы укрыли плечи шелковой накидкой, глаза закрыты, груди ритмично подскакивают.
На лбу Джеймса выступили капли пота; сдерживаясь из последних сил, он не сводил с женщины изумленных глаз, наблюдая, как она получает удовольствие и дарит наслаждение ему. Она достигла вершины, ее мышцы сжались, требуя, чтобы он присоединился к ней на пике удовольствия. Джеймс еще некоторое время сопротивлялся, но, вероятно, красивая вдова украла его волю, и в конце концов он закрыл глаза и сдался.
Глава 21
Белла растянулась у камина и всмотрелась в лицо Джеймса.
— Ты знал, что мы станем здесь близки?
Тот ухмыльнулся и чмокнул ее в кончик носа.
— Нет, я думал, что мы спокойно поужинаем, а потом научу тебя играть на бильярде в снукер. В конце концов, я же оставляю тебе стол. Но, признаюсь честно, мы нашли более приятное занятие.
Он встал и помог ей подняться. Натянув панталоны и рубашку, герцог немного поработал горничной — помог ей застегнуть пуговицы на спине платья.
Как только он справился с последней, Белла повернулась к нему лицом:
— Спасибо за незабываемый вечер.
— Это я должен тебя благодарить. Учти, если тебе что-нибудь понадобится, меня можно легко найти в «Линкольнз инн» или в доме старого герцога на Парк-стрит. Лондон не так уж далеко от Хартфордшира.
У Беллы перехватило дыхание — она так не хотела его отъезда. Не дождавшись никакой реакции на свои слова, герцог стал серьезным и пристально посмотрел ей прямо в глаза.
— Белла, после инцидента в конюшне я чувствую себя обязанным еще раз задать вопрос: ты уверена, что тебя никто не преследует?
Она с трудом сглотнула.
— Да, я уверена.
— Хорошо. Но обещай, что, если почувствуешь неладное, сразу придешь ко мне.
На его лице отразилось странное, необъяснимое понимание, как будто он мог читать ее мысли и проникать в самые большие секреты.
Белла вздрогнула. На секунду ей показалось, что герцог знает правду, но потом она напомнила себе, что он барристер, которого специально учили добывать информацию.
— Я обещаю, что обращусь к тебе, если случится нечто непредвиденное, с чем я не смогу справиться сама.
Это было правдой. Если Руперт сбежал и скрывается, а она имеет законные права на Уиндмур-Мэнор, все будет хорошо. Даже если ей придется провести остаток дней в одиночестве.
— Могу я проводить тебя в спальню?
— Только до дверей. Харриет упадет в обморок, обнаружив нас вместе.
Джеймс хитро подмигнул.
— Думаю, ты ее недооцениваешь.
Он взял Беллу под руку, довел до двери спальни, коснулся губ поцелуем и пожелал спокойной ночи.
Белла сидела за туалетным столиком в своей гостиной и смотрела в зеркало. Ее лицо раскраснелось, волосы спутались, губы припухли от поцелуев. Она провела по верхней губе кончиком пальца, закрыла глаза и вспомнила, как они занимались любовью.
С Джеймсом она почувствовала себя желанной и достойной его поцелуев, его прикосновений. Даже прожив на белом свете сто лет, она никогда не забудет этот вечер. У нее заныло сердце. Отрицать правду — занятие бессмысленное. Она полюбила герцога Блэквуда.
Ах если бы только они познакомились до ее замужества, до того как он унаследовал высокий титул, до того как приехал в Уиндмур!
Она вздохнула. Нет смысла сожалеть о том, что могло произойти, но не произошло. Она была благодарна судьбе за то, что познала этого мужчину, а мужчине — за то, что теперь полноправная владелица поместья. Она может наслаждаться свободой, сочинять и устраивать жизнь сообразно собственным желаниям.
Она открыла коробочку и взяла свидетельство Джеймса. Потом положила его вместе со своим в сундучок матери.
Рубиновое ожерелье приятно холодило шею, и она импульсивно решила, что не снимет его на ночь. Оно станет напоминанием о Джеймсе. Скоро придет Харриет и приготовит ей ванну. Белла и не думала скрывать все происшедшее от старой няни. Та все равно заметит рубины. И торжествующий блеск в глазах Беллы.
Она перешла из гостиной в смежную спальню. Кто-то из горничных, наверное, уже заходил сюда, потому что покрывало было сдвинуто в сторону.
Белла подошла к кровати и застыла.
Страх лишил ее на несколько секунд способности и соображать, и просто двигаться. В ее подушку был воткнут кинжал — им была пришпилена записка.
Она резко выдернула кинжал, так что во все стороны полетели перья, дрожащими руками взяла записку и прочитала:
«Белла!
Встретимся завтра ночью в саду. Принеси с собой бумаги. И не вздумай меня обманывать. Герцог выжил. В следующий раз, стреляя в него или в кого-то другого, я не промахнусь».
Руперт даже не удосужился подписать записку. Белла затравленно огляделась. Окна были закрыты, нигде не было видно признаков взлома. Так как же он проник в дом?
Неужели возможно, что он просто вошел через парадную дверь?
Она чувствовала себя опустошенной, словно в ее теле не осталось ни капли крови. Позволив себе поверить, что Руперт не станет рисковать головой и возвращаться, она ошиблась. Видимо, желание получить компрометирующие его материалы перевешивает любой риск. Но беда в том, что ей не удалось найти то, что ему нужно.
Что же делать?
Может быть, подделать конторскую книгу? Но Белла сразу отбросила эту идею. Разумеется, она не сможет вспомнить все сделки, да и не все они ей известны. Есть другой вариант: попробовать втолковать Руперту, что у нее нет компрометирующих его бумаг, — но только он наверняка ей не поверит.
Белла прикусила губу и задумалась. Она расслабилась и поверила, что ее будущее обеспечено. Джеймс отдал свое свидетельство, а значит, Уиндмур принадлежит ей и она может оставаться здесь до конца своих дней и заниматься тем, что нравится, писать. Воспоминания о ночи с Джеймсом будут согревать ее холодными одинокими ночами, а мозг будет занят творчеством.
Но всему этому не суждено сбыться. Послание Руперта было предельно ясным. Он едва не убил герцога. Выстрелил он намеренно или запаниковал и это получилось случайно, в конце концов, не важно. То, что он вернулся, показывает, что ради своей цели он готов на все. В следующий раз он убьет. И кто будет его жертвой, можно только догадываться.
Впрочем, по большому счету и это не имеет значения. Все равно остался только один выход.
Распахнулась дверь, и на пороге появилась Харриет.
Белла медленно повернулась, все еще сжимая в руке кинжал.
Харриет замерла, разинув рот. Потом ее глаза метнулись от кинжала к кроваво-красным рубинам на шее Беллы.
— Что случилось?
— Помоги мне сложить вещи. Мы уезжаем в Лондон.
Джеймс сидел за столом в спальне и писал письмо вдовствующей герцогине. Оно было холодным и беспристрастным, только констатация фактов, словно речь барристера в суде: он немедленно выезжает из Уиндмур-Мэнора, вернется в Лондон через два дня и поселится в доме герцога на Парк-стрит. Далее вдовствующей герцогине предлагалось сообщить слугам о прибытии нового герцога.
Уже не в первый раз за этот вечер Джеймс признался себе, что его чувства к Белле сильны и далеко не просты, поэтому возвращение в Лондон вовсе не казалось ему привлекательным. Но, как говорится, долг зовет. Он обязан вернуться, завершить свои дела в «Линкольнз инн», разобраться с требованиями старухи и, наконец, встретиться с Грегори. В одном по крайней мере он был уверен — Белла останется в Уиндмуре. Отдав ей свое свидетельство, он это обеспечил. Теперь она может не беспокоиться о собственности, а он — о том, что она исчезнет и придется ее искать.
Джеймс решил немного подождать. Ему надо услышать отчет сыщика, привести в порядок дела, урегулировать вопросы с наследством. А уж потом он вернется и уладит все между ними. Одна ночь любви, пусть даже такая незабываемая, всего лишь начало.
Отложив ручку, он сложил письмо. В это время дверь за его спиной открылась, и Джеймс обернулся, уверенный, что увидит Коутса.
Белла.
При виде ее у него все внутри перевернулось. Она была в том же аметистовом платье, на шее горели кроваво-красным огнем рубины. Не было только перламутровых гребней в волосах, и роскошные волосы свободно обрамляли лицо, на котором сверкали зеленые глаза.
Он тут же почувствовал влечение. Тягу, которую не мог преодолеть. Его охватило желание. Неужели она пришла, чтобы провести последнюю ночь вместе?
Джеймс встал. Белла закрыла за собой дверь и сделала шаг вперед.
Что-то было не так. Охваченный физическим желанием, он не сразу отметил встревоженное выражение и бледность ее лица — словно ей приходилось сдерживать целую бурю эмоций.