Заметив ее колебания, Джеймс добавил:
— Не надо нести свою тяжкую ношу в одиночестве. Позволь, я позабочусь о тебе.
Белла подумала, что чертовски устала бороться за выживание и постоянно отгонять страх. Сначала это был страх перед мужем, а теперь перед его дьявольским братцем. Ей отчаянно хотелось принять предложение Джеймса, склонить усталую голову ему на плечо и позволить разобраться с Рупертом. Раскрыть все свои тайны.
Она явно колебалась, и герцог заключил ее в объятия.
— Позволь мне, Белла, — тихо сказал он, — разреши позаботиться о тебе, так же как ты заботилась обо мне, когда я мог умереть.
Если бы она изо всех сил не старалась сохранить контроль над эмоциями, то, услышав эти слова, непременно бы расплакалась.
— Я вижу, ты все еще сомневаешься. Пойми, я очень хочу взять на себя эту задачу. — Он медленно развязал ленты шляпки, и она упала на пол. Джеймс чмокнул любимую в кончик носа, потом стал целовать лоб, глаза, щеки, коснулся губами губ… — Ах, Белла, как мне было плохо без тебя.
Белла затаила дыхание. Неужели он действительно так стремился ее найти? Да, он послал Бобби присматривать за ней, когда они приехали в Лондон, но… размышления были прерваны легким прикосновением языка к ее нижней губе. После этого все здравые мысли куда-то разлетелись, пульс участился, и она ощутила странную легкость.
Руки Джеймса нежно ласкали ее тело, потом длинные пальцы сомкнулись на талии.
— Ты всегда была тонкой словно тростинка, а сейчас похудела еще сильнее. Сколько раз ты ела, с тех пор как мы расстались?
Ее тело млело в объятиях любимого мужчины, и неожиданное заявление, касающееся веса, показалось Белле нелепым и совершенно несвоевременным.
— У меня не было аппетита, — невесело улыбнулась она.
— Это от тревоги. Ты больше не должна ни о чем беспокоиться.
— Боюсь, я не знаю, как остановиться.
— Я тебя научу. Для начала ты должна стараться концентрироваться на других, более приятных вещах. Позволь, я покажу тебе, как это делается.
И, наклонив голову, он стал целовать ее.
Прикосновение его губ сначала было легким, и Белла сильнее прижалась к мужчине, желая большего. С легким вздохом удовольствия она раздвинула губы, и его теплый язык скользнул ей в рот. Ее ресницы затрепетали, глаза закрылись, а пальцы запутались в густых волосах мужчины. Ей нравилось чувствовать его — мягкость кожи, вкус губ.
Когда он оторвался от нее, его глаза горели желанием. В этом она не могла ошибиться.
— Видишь? Твоя тревога начала уходить. Пойдем со мной, я о тебе позабочусь.
Как было бы чудесно, если бы на ее стороне был кто-то обладающий влиянием и властью. Не быть одной. Харриет стара. Ей тяжело все время переезжать. Да и финансы Беллы не выдерживали такого кочевого образа жизни. Кроме того, она искренне любила Джеймса, и логика и здравый смысл не могли изменить эти чувства. Она пыталась держаться поодаль, но судьба распорядилась иначе. Только на этот раз Белла всем существом тянулась к нему, и то, что он знал правду о преследующем ее демоне и все равно продолжал ее искать, наполняло сердце легкостью и восторгом.
— Да, — сказала она после долгой паузы. — Я пойду с тобой.
Джеймс снова завладел ее ртом, но теперь его поцелуй был собственническим и требовательным, и здравые мысли разлетелись, словно сухие листья под дуновением ветра.
Белла наслаждалась силой его рук, млела от удовольствия, которое они дарили. Его желание ощущалось в энергичных движениях языка, силе объятий, твердости его мужского достоинства, прижимавшегося к ее животу. У Беллы отчаянно колотилось сердце. Свое состояние она назвала бы предвкушением.
«Он хочет меня, и на этот раз я знаю, какое удовольствие он может дать мне».
Его пальцы вытащили из ее волос шпильки, и роскошная каштановая копна рассыпалась по плечам. Он запустил пятерню в шелковистую мягкость и глухо застонал.
Издав хриплый звук — то ли всхлип, то ли крик, — она потянулась, чтобы сбросить с его плеч сюртук. Ей не терпелось прикоснуться к его телу. Джеймс не стал спорить и сбросил сюртук, после чего активно занялся пуговицами на ее платье. Белла не успела опомниться, как оказалась обнаженной по пояс. Накрыв теплой ладонью грудь, Джеймс опустил голову чтобы лизнуть твердый сосок. Она выгнулась навстречу мужским ласкам, тая в любовной истоме. Никогда ее груди не были настолько чувствительными, как сейчас, когда их ласкал Джеймс.
Она не могла себе представить близости с другим мужчиной. Джеймс каким-то чудом сумел избавить ее и от страха, и от воспоминаний о Роджере. Он показал ей, что прикосновение мужчины не обязательно должно быть грубым, что оно далеко не всегда причиняет боль, а может быть исполнено нежности, вызывать дрожь вожделения.
Желание становилось сильнее. Джеймс рывком сбросил галстук — и легкий шелк спланировал на пол. Дрожащими руками Белла принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. Потом она стала целовать его шею и плечи, гладить мускулистую грудь. Пожалуй, он стал еще более мужествен и красив, чем раньше.
Джеймс поднял ее юбки, его рука скользнула по ноге вверх, потом раздвинула ее ноги и коснулась самого сокровенного женского естества. Проникнув сквозь шелковистые складки, его палец оказался внутри ее тела.
У Беллы ослабели ноги. Если бы ее не поддерживали сильные руки, она бы сползла по стене на пол. Она снова выгнула спину, поскольку Джеймс одновременно стал посасывать ее груди. Чтобы не упасть, она впилась пальцами в его плечи, так что ногти оставляли маленькие полукруглые следы на коже.
— Ах, Белла, ты скучала без меня?
Ее разум отказался функционировать, когда тело оказалось охваченным жгучей страстью, но она все же нашла в себе силы прошептать:
— Да.
Платье и нижнее белье оказались на полу. Она на мгновение почувствовала неловкость — на ней средь бела дня остались лишь чулки и подвязки, а мужчина, обнимающий ее, полностью одет. Но и эта мысль, и все остальные куда-то ушли, когда Джеймс стал целовать ее с жадностью голодающего.
Осмелев, она погладила его мужское достоинство сквозь ткань панталон, от чего мужчина исторг громкий стон.
— Джеймс, — пролепетала она, — ты мне нужен.
Он сбросил на пол рубашку, а она освободила от покровов его фаллос. Твердый и горячий, он трепетал в ее руках. Палец Джеймса оставался в горячих влажных ножнах.
Потом он поднял Беллу, подхватив под нежные ягодицы. Она обвила руками его шею, а ногами обхватила бедра. Джеймс медленно вошел в нее. Белла вдохнула, сильнее вцепилась в его плечи и прошептала:
— Я упаду.
Он закрыл ее рот поцелуем.
— Доверься мне, Белла: я не допущу, чтобы ты упала.
Довериться ему С каждым шагом он погружался все глубже, их тела теперь были сплавлены воедино.
Оттолкнув ногой письменный стол, Джеймс опустил свою драгоценную ношу на диван и накрыл ее тело своим. Одной рукой он облокотился о диван, а другой погладил спутавшиеся волосы, милое лицо… Глядя ей прямо в глаза, он начал двигаться. От нее исходила неприкрытая чувственность, первобытная страсть, которая заставляла забыть обо всем. Белла прикусила губу, чтобы не закричать от наслаждения.
Услышав тихие невнятные звуки, Джеймс ускорил темп, все ближе подводя ее к пику наслаждения. Из-под полуприкрытых век она видела искаженное страстью лицо и поняла, что никогда и никого так не полюбит, как этого мужчину, дарящего ей столько удовольствия.
— Господи, Белла, — еле слышно проговорил он, — как же мне было плохо без тебя.
Его нежные слова стали последней каплей. Джеймс закрыл поцелуем ее рот, чтобы заглушить крик, и вершины они достигли вместе. Белла закрыла глаза, чувствуя себя в ладу со всем миром, и крепче прижала к себе любимого мужчину.
Глава 28
Джеймс лежал на боку рядом с Беллой и ожидал, когда придет в норму сердцебиение. Его рука продолжала обнимать ее за талию. Когда Макхью постучал и сообщил, что она пришла, он в первый момент решил, что ослышался. А увидев ее целой и невредимой, понял, что больше никогда не совершит ошибки и не отпустит ее от себя.
Он бы хотел и дальше лежать рядом с ней, но понимал, что нужно как можно скорее доставить ее на Парк-стрит, поэтому нежно поцеловал ее и сел.
— Позволь, я помогу тебе, — сказал он и, достав чистый носовой платок, стал вытирать с ее бедер следы их страсти.
— Я сама.
Она покраснела, став необыкновенно, сверхъестественно красивой.
Джеймс быстро оделся и помог Белле справиться с платьем. Взяв ее под руку, он вывел любимую из «Линкольнз инн» и усадил в экипаж. Белла тронула его за рукав.
— Ты позаботишься о Бобби, не правда ли?
— Конечно. Но я планирую отправиться на Боу-стрит и урегулировать все вопросы с мировым судьей позже.
— Ты позаботишься о Бобби, не правда ли?
— Конечно. Но я планирую отправиться на Боу-стрит и урегулировать все вопросы с мировым судьей позже.
— Займись этим сейчас, я прошу тебя! — воскликнула Белла.
Джеймс покачал головой:
— Нет, я хочу сначала доставить тебя на Парк-стрит и убедиться, что ты в безопасности.
— А ты возьми меня с собой. Я определенно буду в безопасности в кабинете мирового судьи.
Заявление было вполне логичным. Вряд ли можно спорить с тем, что кабинет мирового судьи самое безопасное место в Лондоне. К тому же он слишком беспокоился, когда Белла в первый раз исчезла в городе, и не был убежден, что сумел окончательно уговорить ее остаться с ним. Ему не хотелось, чтобы она передумала и сбежала из его дома, пока он будет выручать Бобби.
— Хорошо, — согласился он и приказал кучеру везти их на Боу-стрит.
Белла сидела напротив и старательно разглаживала юбки.
— Я уверена, что Бобби не совершил ничего дурного. С ним будут плохо обращаться?
— Меня, в общем, не беспокоит жестокое отношение со стороны констеблей. Это он, безусловно, переживет. Хуже, если ему придется провести в Ньюгейте ночь. Это чревато любыми последствиями.
Глаза Беллы удивленно округлились.
— Они же не могут посадить его в тюрьму с преступниками. Он совсем еще ребенок.
— В тюрьме полно детей. Преступников не разделяют по возрасту или виду правонарушения. Его вполне могут поселить в одну камеру с хладнокровным убийцей.
— Ужасно.
Увидев, как вытянулось у нее лицо, Джеймс пожалел о своих словах. После всего, что ей пришлось вытерпеть от Руперта Синклера, он хотел дать ей покой, а не дополнительные тревоги.
Он взял Беллу за руку и поцеловал тонкие пальцы.
— Прошу тебя, не беспокойся о Бобби. Я позабочусь о нем, а как только мы вернемся домой, отправлю экипаж за Харриет и вашими вещами.
Дальнейший путь они проделали в молчании. Белла о чем-то напряженно думала. Дважды она открывала рот, словно собираясь заговорить, но не произносила ни звука и отворачивалась к окну. Ее пальцы нервно теребили юбку. Несколько раз она облизнула пересохшие губы.
Чувство Джеймса к ней было глубоким и искренним. И не важно, что он занялся с ней любовью в служебном кабинете. Она была великолепна в страсти, сама сказала, что хочет его. А его собственная разрядка оказалась такой сильной… Он снова хотел ее.
Но Белла и сейчас казалась осторожной и пугливой, словно олененок, как будто собиралась неожиданно распахнуть дверцу экипажа и броситься наутек. Он понимал, что она снова и снова обдумывает предложение остаться с ним на Парк-стрит.
Она чувствовала себя обязанной защитить его. Даже ценой собственной безопасности. И понимание этого потрясло Джеймса до глубины души. О нем никто и никогда не заботился, не беспокоился — ни отец, ни бабушка. Его реакцией на ее бегство, на ее желание защитить его любой ценой стала уязвимость. Он чувствовал неудобство, неуверенность… боялся, что не сможет остаться с ней. Короче говоря, его обуревали эмоции, о существовании которых он раньше не подозревал.
В то время, когда ему необходимо со всем вниманием сосредоточиться на погоне за угрожавшим ей хищником, его постоянно отвлекали опасения, что она опять сбежит, покинет его ради его же блага.
Постепенно Джеймс начал понимать, что есть лишь один способ привязать ее к себе навсегда, больше не волноваться, что в один отнюдь не прекрасный день ее вдруг не окажется рядом. Беллу надо будет убедить. Он стал прикидывать возможные варианты развития событий. В конце концов, он опытный барристер, умеющий анализировать поставленные перед ним задачи. И привык тщательно продумывать стратегию.
Экипаж завернул за угол и остановился. Джеймс спрыгнул на тротуар и опустил ступеньку для Беллы.
— Уже близится вечер, но я все же надеюсь застать мирового судью на месте.
Они прошли несколько шагов по улице и остановились у внушительного здания из кирпича и камня.
— Здесь нет вывески, — отметила Белла. — Будь я одна, ни за что не смогла бы догадаться, что здесь работает мировой судья.
Джеймс весело подмигнул.
— Барристерам не нужна вывеска. Мы и так здесь все знаем.
Они вошли внутрь. В мраморном холле прохаживался охранник. При виде Джеймса он ухмыльнулся:
— Прошел слух, что ты унаследовал титул. Каким ветром сюда занесло герцога?
Джеймс улыбнулся в ответ:
— Дела, Рейф. Мировой судья у себя?
— Тебе повезло. Он в кабинете. Кстати, с ним один из твоих коллег.
Герцог остановился.
— Кто?
— Тот, кто у вас занимается патентами. Мистер Стоун, кажется, — сказал мужчина.
Какого черта здесь делает Брент?
Должно быть, на его физиономии явственно отразилось удивление, потому что Белла предположила:
— Может быть, из-за Бобби?
Джеймс не ответил и быстро пошел вперед. Они миновали холл и пошли по длинному коридору, где на дверях не было ни одной таблички. В пустом коридоре раздавалось гулкое эхо шагов. Они остановились у последней двери.
Джеймс успел только поднять руку, когда дверь открылась и на пороге появился Брент. Мужчины замерли.
— Джеймс? Что ты здесь делаешь?
— Пришел вызволить Бобби. Его арестовали за кражу.
— Это мальчик, работавший у тебя в конюшне?
— Да, а ты почему здесь?
Джеймс не смог скрыть своего удивления.
— Я в хороших отношениях с мировым судьей Гэдрианом Шериданом. Хотел поговорить с ним о Руперте Синклере. — Брент перевел взгляд на Беллу. — Беспокоился о безопасности миссис Синклер.
Джеймс молча смотрел на друга и думал, не вызван ли интерес Брента его неосторожным замечанием в конторе. Тогда он сказал, что не ожидает от патентного барристера помощи в криминальном деле.
Неужели он этим оскорбил Брента? Или его присутствие на Боу-стрит объясняется как-то иначе?
— Я бы хотел сам поговорить с Шериданом, — сказал Джеймс.
Брент кивнул:
— Подождите здесь.
Он вернулся в кабинет судьи, обменялся с ним несколькими словами — какими именно, Джеймсу не удалось расслышать, — и снова появился на пороге. Одной рукой он придержал дверь и знаком предложил новым посетителям войти.
Гэдриан Шеридан, очень крупный, с широкими плечами, мясистым лицом и грязно-каштановыми прядями, прикрывавшими блестящую лысину, сидел за столом и курил трубку.
Джеймс и Брент дождались, пока Белла сядет на стул, и тоже заняли места у стола судьи.
— Я встретился с герцогом и миссис Синклер на пороге вашего кабинета, — сказал Брент судье. — И объяснил свой приход желанием добыть полезную информацию о местонахождении Руперта Синклера.
Шеридан опустил трубку.
— Этот Синклер, похоже, был весьма активным дельцом: нелегальный вывоз оружия и других военных грузов французам во время ожесточенных сражений нашей страны с Наполеоном. Не приходится сомневаться, что он был настоящим предателем.
— Что мы можем сделать, чтобы помочь? — спросил Джеймс.
Шеридан посмотрел на Беллу.
— Насколько я понял, ваш покойный муж и Руперт — близнецы. Они были похожи внешне?
— Да, безусловно.
— Если бы вы могли дать портрет своего супруга, это существенно облегчило бы поиски. А так мои агенты не знают, кого ищут, — сказал Шеридан.
Белла стала бледной как полотно.
— Мне очень жаль, но у меня нет портрета мужа.
— Ладно. У меня в штате есть человек, который великолепно рисует. Вы сможете дать подробное описание внешности Руперта?
— Конечно. Я постараюсь вспомнить каждую деталь, — обрадовалась Белла.
— А я прикажу, чтобы рисунок раздали всем агентам и патрульным, — сообщил Шеридан.
Затем судья повернулся к Джеймсу:
— Мистер Стоун сказал, что вы пришли сюда по официальному делу. Почему человек, обладающий столь высоким титулом, выполняет обязанности обычного барристера?
— Парнишка, работающий у меня в конюшне, сегодня арестован на Ковент-Гарден по ложному обвинению в краже.
— Понятно. Если вы, как герцог, за него поручитесь, мальчика, конечно, отпустят, — заверил Шеридан.
— Спасибо. Я пришлю за ним человека.
— Я займусь этим, — вмешался Брент. — У вас достаточно дел с Рупертом Синклером, все еще гуляющим по улицам Лондона.
Шеридан проводил посетителей до двери и позвал помощника. Через несколько секунд прибежал человек в форме, представился и повел Беллу в свой кабинет.
Судья многозначительно покосился на Брента, после чего обратил свое внимание на Джеймса.
— Лондон — большой город, — сказал он, — но будьте уверены, ваша светлость, что у правительства есть глаза повсюду.
Герцог заверил судью, что его светлость нисколько в этом не сомневается, пожал ему руку и вышел вместе с Брентом в коридор.
— Зачем ты ввязался в это? — спросил его Джеймс.