Иноэль вновь замолчала – и замолчал ветер, умолкли птицы. Словно чувствуя гнев небес, все живое сжалось в ожидании приговора.
А Иноэль говорила:
– Но сложно с высоты небесной понять – что же движет смертными, что заставляет их вести себя столь неразумно, жестоко, мерзко? Что стоит Всевышнему одним дуновением стереть неудачную картину мира?..
…Мне казалось – сейчас потеряю сознание. Прикосновение к бездне – вот что я ощутил, слушая Иноэль! Холод бесконечного «ничто», в которое вот-вот обратится весь наш беспечный мир…
– Но Всевышний милостив, – сказала Иноэль. – Его ангелы должны разобраться, отделить зерна от плевел. Спуститься вниз, ощутить себя простыми смертными – и понять, что заслуживает жизни, а что должно быть стерто навсегда с лица Невендаара. Я – первая из ангелов, кому предстоит пройти по земле и принять решение. И должна сказать вам: первое, с чем мне пришлось столкнуться в этом мире, были грязь, кровь и ужас. Очутившись в плену этих ужасных зеленокожих созданий, я думала, что это худшее, что могло со мной случиться… Но потом пришли другие – и мой собственный страх растворился в ужасе и ярости кровавой бойни. И теперь я не знаю – стоит ли продолжать мой путь или же мое решение предопределено заранее?
Мы молчали, потрясенные откровением небесной посланницы. Что ж, с ней трудно было спорить. Ненависть, предательство, злоба – все это уже стало повседневностью Невендаара. И кому, как не ангелу, презрительно указать нам на наше собственное несовершенство?
– Я призналась вам в главной цели своего визита, – сказала Иноэль. – Но подробности могу сообщить лишь тому, кто обладает высшей властью в Империи – таково условие Изериля.
– А почему вы выбрали именно людей? – спросил Ламберт. – Неужели оттого, что они лучше других рас?
– Вы даже не представляете, насколько ошибаетесь, храбрый воин. – Иноэль покачала головой. – Люди выбраны Изерилем как раз потому, что они – самая противоречивая раса Невендаара. В них более, чем во всех прочих, сочетается несовместимое. Свет и тьма раздирают души людей. И поводов для того, чтобы даровать людям право на дальнейшую жизнь ровно столько же, сколько и для того, чтобы стереть даже память об их существовании…
– Самое печальное, что люди сами понимают это противоречие… – осторожно вставил я.
– А вот это обстоятельство как раз и дает им шанс остаться в числе рас многострадального Невендаара, – сказала Иноэль. – Впрочем, сейчас я еще дальше от однозначного решения, чем в самом начале своего пути. Надо еще многое увидеть, многое обдумать…
Она нахмурилась и добавила:
– Очень тяжелые мысли посетили меня в этой ужасной крепости. Зеленокожие существа, похожие на людей, но со звериными душами, заставили меня усомниться в правильности выбранного пути, вызвали желание отказаться от мысли спасти этот мир…
Иноэль вдруг посмотрела на меня:
– Но я была не совсем права. Чуть позже я поняла, насколько трудно вам, смертным, вечно пребывающим в плену своих страстей. Я вспомнила, что не страх и не злоба встретили меня на земле. Первым, что я ощутила в этом мире, была музыка. Твоя музыка, Свидрик.
Иноэль смотрела на меня и улыбалась. И я ощутил острый прилив счастья – который казался бесконечным после минут тягостного уныния.
В этот момент я понял, что сделал наконец свой выбор.
* * *…Мы стояли на коленях, сжавшись в ожидании всех мыслимых кар, а над нами, являя собою пример праведного гнева, возвышался Ламберт. В руках его был меч, который он, не удержавшись, выхватил из ножен, едва до него дошел смысл моих откровений. Не знаю, что удержало его от немедленной расправы с нами, но смею предположить – исключительно присутствие небесной посланницы. Вряд ли после ее рассказа Ламберту хотелось стать еще одним доказательством безмерной человеческой жестокости.
Однако и мы с Грошем после моих признаний не являли собой примера чистоты и праведности.
Ничего не понимающий Грош смотрел на меня с изумлением: видимо, в его глазах самым низким предателем оказался именно я. Возможно, так оно и было. Трудно сделать выбор между любовью и дружбой.
Но в тот момент для меня выбора не было.
Я просто подошел к Ламберту и выложил все как на духу – и про отца Себастьяна, и про вора Зага, и про наши многочисленные козни. Неудивительно, что первым ответом мне был крепкий рыцарский кулак, и продолжение происходящего я наблюдал уже снизу – распростершись на земле.
– Выходит, я сам впустил предателей в свой круг? – говорил Ламберт, несколько успокоившись, однако не теряя опасного огонька во взгляде. – Признаться, такого коварства я не ожидал. Что ж, ловко – просто слов нет…
– Пощадите – ведь мы сами раскрылись вам! – ныл Грош, понимая, что отпираться не имеет смысла. – А помните – ведь это я вывел вас из крепости! Ведь было, да?
– Было, – не стал спорить Ламберт. – Но было и другое, верно? Вы привели нас в логово виверны? Вы лишили моих слуг лошадей? Знаете, что за одно только ваше мошенничество я, имперский рыцарь, обязан убить вас на месте?!
Самым диким в этой сцене было то, что Иноэль спокойно наблюдала за происходящим – словно ее вовсе не волновала наша судьба. Самое время возмутиться: «Как же так – ведь я это делаю только ради тебя!»
Но тут же пришло неприятное отрезвляющее понимание.
Что ей мы, двое ничего не значащих людишек, когда перед ней стоит вопрос о существовании целых народов, целых рас? Как ничтожны наши мелкие пакости по сравнению со страшными кровопролитными войнами, пронесшимися по Невендаару и вызвавшими гнев Всевышнего?!
Впрочем, несмотря на эти рассуждения, жить мне все-таки хотелось. И я, как бывало уже, мысленно возопил к могучему магу Горензефу. И снова маг не счел нужным отозваться на мои мольбы. Видимо, не казалось ему достойным применение магических усилий во спасение наших шкур.
С одной стороны, это могло значить, что нашим жизням все-таки еще суждено продлиться. С другой – маячащий над головой сверкающий Андогур лишал наше ползание по травке малейших остатков душевного комфорта.
– Самое отвратительное, что сдавать вас инквизиции бессмысленно, – с отвращением сказал Ламберт. – Из вас просто вытряхнут пыль – и пустят на новые подлости…
– Отдать столичным судьям? – с сомнением произнес Стаффорд.
– Это, конечно, можно, – сказал Ламберт. – Но тащить их с собой до самой столицы… Так-то были хоть слуги. А теперь, получается, – ни слуг, да еще и пленников тащить…
Грош, несколько оправившийся от гнева благородного рыцаря, заговорил с присущей ему вкрадчивой жуликоватой убедительностью:
– Благородные рыцари и, вы прекрасная посланница, будьте свидетельницей – не было в наших душах ни малейшего злого умысла! Проклятый Себастьян застращал нас так, что мы и сами до сих пор не понимаем, где правда, а где ложь! Страх – вот что мешало нам распахнуть свои сердца с первых минут вашего благородного участия в нашей нелегкой судьбе!..
– Как поет, шельмец! – усмехнулся Стаффорд.
– Ни дать ни взять – поэт! – холодно добавил Ламберт.
Вдохновленный Грош продолжил с новым подъемом:
– Решившись раскрыть вам нашу незавидную роль во всей этой истории, мы не просто отдаемся на ваш суд – мы предлагаем вам помощь!
Я изумленно посмотрел на приятеля. Что это он еще выдумал?!
– Какая наглость, – проговорил Стаффорд. – Я снова хочу отрубить ему голову…
– Сделайте милость, благородный рыцарь! – воскликнул Грош. – Лишь выслушайте до конца то, что я хотел бы предложить. Ручаюсь, мой план пойдет на пользу и вам, доблестные рыцари, а главное – поможет доставить посланницу во дворец, избежав страшных опасностей…
Я невольно восхитился приятелем: он знал, за какие ниточки дергать, чтобы заинтересовать рыцарей. А что могло беспокоить их сильнее, чем безопасность Иноэль и исполнение приказа Императора?
– Говори! – сурово приказал Ламберт.
– Так я и говорю! – оживился Грош, подымаясь на ноги и отряхиваясь как ни в чем не бывало. – Надо оставить все как есть…
– Что?! – Лицо у Ламберта вытянулось, меч в его ладони совершил оборот, от чего я затылком ощутил неприятный холодок.
– В смысле – только лишь видимость того, что все осталось по-прежнему! – замахал руками Грош. – Пусть инквизиция думает, что мы все так же следим за вами и выполняем темные поручения отца Себастьяна!
– Какой в этом смысл?! – попытался возразить Стаффорд, но Ламберт жестом остановил его, кивнув Грошу, чтобы продолжал.
– Ведь если мы явно перестанем подчиняться нашему соглядатаю, Себастьян найдет новых шпионов, – сказал Грош. – И вряд ли они будут такими недотепами, как мы с моим другом Свидриком. Где он еще найдет менестрелей с далеких окраин? Ну а если мы сделаем вид, что продолжаем выполнять поручения Зага – мы сможем предупредить их опасные последствия, а заодно узнать о планах наших недоброжелателей…
– А ведь он дело говорит, Ламберт! – сказал Стаффорд.
– Да, убедительно врет, шельма! – усмехнулся Ламберт. – Боюсь, что ничего не остается, кроме как поверить им на слово.
– В конце концов, вам же нужны хорошие, исполнительные слуги, – обворожительно оскалился Грош. – К тому же – способные ублажить тонкий слух пением и древними сагами…
– Все, все! – скривился Ламберт, пряча меч в ножны. – Хватить болтать. Так и решим. Но сразу предупреждаю: если я замечу хоть малейший подвох…
– Что вы! – не выдержал я. – Я готов жизнь отдать за Иноэль!
Девушка одарила меня лучистым взглядом. Мне снова захотелось жить.
– Но у меня одна просьба… – сказал Грош, застенчиво отводя взгляд. – Даже не просьба – так, просьбочка… Раз уж получается, что у нас теперь двойная работа, вдвойне опасная и вредная для здоровья, не соблаговолите ли вы повысить нам жалованье?
– Что?! – изумленно воскликнул Ламберт. – Да как ты смеешь?! Как у тебя еще язык поворачивается?!
– Так ведь мы помогаем от чистого сердца! – сказал Грош настолько искренне и проникновенно, что оставалось лишь дивиться, отчего над его растрепанной шевелюрой до сих пор не образовался мерцающий нимб.
Неизвестно, чем бы все это закончилось, но напряженность снял заливистый смех Иноэль. Уж и не знаю, что ее так рассмешило – наше унижение или актерские способности Гроша.
Но я вдруг почувствовал невероятное облегчение: этот волшебный смех подействовал как лекарство, сгладившее вдруг все взаимные претензии.
– Ладно уж, мошенники… – проворчал Ламберт, смягчаясь. – Посмотрим, какой от вас будет толк, – там и решим…
Глава тринадцатая, в которой отец Себастьян получает неприятные известия, а Свидрик и Грош – ужасный приказ
За узким окном в толстой каменной кладке виднелась улица. Там бурлила обычная столичная жизнь – и ничего не менялось с момента основания города. При том люди старательно избегали смотреть в сторону зловещей глыбы Магистрата, откуда денно и нощно наблюдали за ними подозрительные взгляды инквизиторов.
И никому из этих беспечных горожан и в голову не приходила мысль о том, насколько зыбко и призрачно их привычное существование.
О том, что, возможно, всех их скоро сметет легким прахом с поверхности Невендаара, который рассерженные боги решили наконец подвергнуть основательной чистке…
Отец Себастьян остановил взгляд на видневшихся невдалеке башнях императорского дворца. Лицо его невольно дернулось. Он медленно задвинул тяжелую темную портьеру, вернулся к столу и тяжело опустился в кресло.
Гонец принес интересные вести, и рассматривать их можно по-всякому.
С одной стороны, отыскалась наконец посланница. Слава Всевышнему – не досталась она ни Падшим, ни эльфам, ни гномам, которые, как оказалось, прекрасно осведомлены о сущности небесного явления и страстно желают захватить посланницу небес, чтобы использовать ее силу в собственных интересах.
С другой стороны – столь ценный приз не достался ни Ферре, ни этим двум недотепам-нейтралам. Посланница в руках людей Императора – и это сильно усложняет ситуацию.
Впрочем, даже в этой, не слишком приятной ситуации, как оказалось, есть некоторые плюсы: мошенникам-нейтралам удалось устроиться в прислугу к самому Ламберту! Глупо не воспользоваться этим обстоятельством. Надо срочно передать распоряжения Ферре и Загу…
В размышления отца Себастьяна ворвался тихий голос незаметно вошедшего референта:
– Брат Себастьян, его святейшество ожидает вас. Просил не задерживаться.
Себастьяна посетило неприятное предчувствие. А интуиция, как правило, не обманывает – именно этому необычному звериному чутью, он обязан своим высоким положением.
«Странно, – думал отец Себастьян, приближаясь к покоям Великого Инквизитора, – ведь обычно я появляюсь с докладом на час позже. Что же вызвало столь явное нетерпение Иоганна?»
…Великий Инквизитор стоял спиной к вошедшему помощнику. Голова в высоком уборе чуть опущена, спина сгорблена – поза сомнений и глубокого раздумья.
– Ваше святейшество… – проговорил отец Себастьян. – Вызывали?
Иоганн некоторое время продолжал стоять, не оборачиваясь и не меняя позы – словно какие-то мысли сковали его разум и тело. Наконец он медленно, словно нехотя обернулся.
– Брат Себастьян, – сказал он. – Что вам известно о пророчестве?
Себастьян всегда думал, что готов к такому повороту событий. Но сейчас понял, что заблуждался.
Его бросило в жар. Стоило огромных усилий сохранить видимость спокойствия.
«Все-таки донесли… – лихорадочно думал он. – Не успел… Неужели я не успел?..»
Но вслух сказал бесстрастно:
– Пророчестве? Каком именно, ваше святейшество?
Великий Инквизитор нахмурился:
– Вы или недостаточно усердно работаете, или же ловко лжете, брат мой. Я о пророчестве, данном Прорицательницей в отношении упавшей звезды. Знаете ли вы, что это не просто звезда? Что это – посланница небес, направленная в Невендаар ангелами Всевышнего?
Себастьян сжал зубы. Но тут же заставил лицо принять удивленный вид:
– Конечно, до меня доходили подобные слухи…
– Почему же я не поставлен в известность?!
– Ваше святейшество… – Себастьян сгорбился в поклоне. – Конечно, это моя вина… Но как я мог беспокоить вас непроверенными слухами?
– Сдается мне, брат Себастьян, ты чего-то не договариваешь, – с подозрением произнес Великий Инквизитор. – Мне это очень не нравится. Как быть мне, главе инквизиции, если даже самый мой верный помощник окажется вдруг… Нет, я даже не хочу произносить этого слова. Ступай…
Иоганн сделал небрежный жест, которым отпускают провинившихся слуг, и повернулся спиной, ставя в аудиенции точку.
Это плохой знак.
Ужасный.
Отец Себастьян возвращался в свой кабинет, как в тумане.
Кто же мог сделать ему такую подножку? Наверняка кто-то из коллег-помощников. Все хотят свалить отца Себастьяна, ибо знают, насколько сильнее становится он с каждым днем.
И вот, когда на кон поставлено все – и карьера, и сама жизнь, – над головой начинают сгущаться тучи.
Похоже, действовать придется еще быстрее и еще решительнее, чем предполагалось. Причем сразу в двух направлениях.
Позвонил в колокольчик.
Тут же появился тихий референт.
– Гонца ко мне, – приказал отец Себастьян. – Немедленно!
Наше признание Ламберту не отменяло регулярных встреч с Загом. Более того – теперь следовало выглядеть еще более аккуратными и ревностными исполнителями воли отца Себастьяна. И главное – своим чрезмерным усердием не вызвать подозрений.
Заг ждал нас в небольшой ложбинке, скрытой густым кустарником.
– Ба! А вот и наши герои! – Он приветливо раскинул руки.
Пожалуй, даже чересчур приветливо, от чего стало неприятно и закрались определенные подозрения. Которые не замедлили оправдаться в самой полной мере.
– Отец Себастьян доволен вашими успехами, – сообщил вор, подмигивая. – Он восхищен вашей хитроумностью и ловкостью. И особенно тем, что вы помогли обнаружить посланницу и проникли в свиту Ламберта. Это серьезное достижение.
– Что-то многовато похвал, – заметил Грош. – Небось готовится какая-то пакость.
– Ну, что вы! – Вор скорчил оскорбленную физиономию. – Какие еще пакости? Напротив, я имею сообщить, что вам поручено наиболее важное поручение!
– Ну-ну… – с сомнением произнес я.
– Все, что вам осталось, – это спокойно передать Иноэль в бережные руки людей инквизиции! – заявил Заг.
– «Бережные руки инквизиции»? – повторил Грош, смакуя фразу. – Это сильно…
– И что же от нас требуется? – осторожно спросил я.
– О, сущие пустяки! – замахал руками Заг. – Сделать так, чтобы благородные рыцари уснули крепче обычного. Остальное – уже не ваша забота.
Вор кинул мне в руки маленький, туго набитый мешочек. Я поймал его на лету, осмотрел, все еще не понимая, к чему клонит Заг.
– Ведь вы – слуги, – хитро сказал вор. – Вы готовите еду и питье. Вот и подсыпьте господам это снотворное зелье…
– Снотворное? – прищурился Грош. – А вот, скажем, у меня бессонница. Ничего, если я тоже немножко испробую…
– Не советую, – туманно сказал Заг. – Это снотворное однократного действия…
Меня бросило в жар:
– Вы хотите отравить их?!
Но тут же, вспомнив о нашей новой роли, я взял себя в руки и сказал дрожащим голосом:
– Если этого так желает отец Себастьян…
– Не беспокойтесь, они не будут мучиться, – заверил вор. – Просто уснут сладким сном. Главное – не усыпите по ошибке… гм… саму посланницу. Ее накрепко свяжите…
– Э нет! – покачал головой Грош. – Вязать – не наше дело! Да и кто его знает – как надо связывать ангелов? Нет уж, увольте…