– Куда теперь? – тихо спросил Алекс.
– Да черт его знает, – проворчал Барс. – Попробуем немного их помотать. Если великий русский ученый реанимирует этот драндулет, это будет за километр слышно.
Слова командира прозвучали, как заклинание. Как только он закончил говорить, над притихшим Весенним Потоком раздался звук заводящегося двигателя. «Буханка» на соседней улице сначала неуверенно прокашлялась, но потом вдруг взревела так, что даже грохот вновь заработавших автоматов не смог полностью заглушить голос проснувшегося от долгого сна мотора. Техника, выпущенная за десятилетия до рождения Алекса, работала, и, судя по уверенному и даже задорному рыку, собиралась проработать еще долго.
– Все, теперь начнется, – тоскливо выдохнул Барс. – Смотри по сторонам.
Об этом он мог бы и не говорить. Машина, работающая, прямо здесь – самая лучшая приманка для Волков. Теперь они будут ломиться напропалую, заливая все перед собой потоками свинца. Сколько их там осталось? Десять? Пятнадцать?
– Сейчас справа пойдут, там короче, – Барс надавил рукой на плечо Алекса, приказывая опуститься на землю. – Попробуем прижать. Сколько патронов осталось?
– Один рожок, – невесело ответил Алекс. – Я вроде немного стрелял, а все куда-то улетело…
– Магазин. Не рожок, а магазин, говори правильно, – рассеянно заметил Барс. – Нормально, хватит… должно хватить. Ложись вон там, за пнем.
Алекс послушно вжался в холодную землю в том месте, которое указал командир. Теперь трухлявые остатки когда-то могучего дерева, произраставшего на заднем дворе у Митрича, надежно защищали его. Сам Барс устроился чуть дальше, в тени покосившегося забора. Костя и Королев, судя по всему, продолжали заниматься машиной, не обращая внимания на стрельбу – рев мотора то затихал, то вновь заставлял задрожать скудную осеннюю листву и даже саму землю. Алекс покрутил головой в поисках остальных, но Эдика не было видно, а Марина… она вообще вышла из дома?
В крепости покойного Митрича что-то грохнуло. Почти так же, как тогда, в казарме, но на этот раз граната, по-видимому, была послабее. Стекла наверняка вылетели, а вот прочные железные ставни уцелели, и лишь слегка колыхнулись. Никаких языков пламени, ничего такого – просто громкий и глухой хлопок. Которого, впрочем, было вполне достаточно, чтобы прикончить все живое, оставшееся внутри. Алекс перевел взгляд с дома на Барса. Рассмотреть лицо командира не получилось, но Алекс показалось, что тот коротко кивнул. Коротко и хмуро. Расул, потом Митрич, теперь Марина… Неужели к этому можно привыкнуть? Нет, нельзя. Во всяком случае, Алексу уж точно не мог. Да и сам Барс, пожалуй, не мог. Смириться, пережить, отгородиться от всего происходящего ледяной маской невозмутимости – но никак не привыкнуть. Взять себя в руки и действовать. Мертвым не нужны сожаления. А вот тем, кто еще жив – нужны. И не сожаления, не слезы, а действия. И если командир после всего этого еще может драться, значит и Алекс сможет. Потому, что так надо. Потому, что больше некому.
Волки двинулись на звук двигателя «буханки» в обход, с правой стороны изрешеченного пулями дома – как Барс и предсказывал. Несколько человек бросились вперед бегом, но как только командир выпустил короткую очередь, тут же залегли, настолько быстро, что Алекс не успел заметить, был ли кто-то из них ранен, или все пули из автомата Барса ушли поверх голов. В ответ тут же начали палить, но бестолково – явно для острастки. Где-то за спиной с тихим шуршанием посыпались на землю срезанные очередями ветки. Алекс зажмурил левый глаз, выстрелил, целясь на вспышки, и тут же откатился за пень, по которому сразу же забарабанили пули. Было уже почти не страшно. Оттуда им Алекса не достать, а если кто-то из них попробует подойти поближе, Барс его точно подстрелит.
Понемногу светало. Алексу показалось, что он лежит вот так уже чуть ли не полчаса, хотя, конечно же, прошло не более пяти минут. Складывалась странная ситуация: Волки больше не пытались прорваться к рычащей в гараже на соседней улице «буханке», но и сами Алекс с Барсом толком не могли поднять головы. Стоило хоть кому-то из них зашевелиться, как редкая поросль и свалка на той стороне двора оживали, выплевывая огонь и свинец и загоняя их обратно в спасительное укрытие. Алекс подумал, что рано или поздно его все равно достанут. Пень ведь не вечный – пару раз его уже прошило навылет. Но эта мысль почему-то больше не внушала ужаса. Безумно хотелось спать. Закрыть глаза – и все закончится, раз и навсегда. А Барс обязательно выберется, он упрямый, сильный, намного упрямее и сильнее самого Алекса. Он куда лучше сможет позаботиться о девочке. Они обязательно уедут отсюда, доберутся до Финляндии, найдут там людей. Девочка научится нормально говорить, будет расти, а Эдик будет каждый день кормить ее чем-нибудь вкусным. А если она вдруг заболеет, Королев ее вылечит – он ведь может. Он вообще все может…
– Алекс!
Голос командира прервал сладкое забытье и заставил Алекса дернуться. Неужели он действительно почти заснул под грохот автоматов?
– Алекс, ты живой? – Барс говорил тихо – так, чтобы Волки не могли его услышать. – Ты меня слышишь?
– Слышу, – отозвался Алекс, сползая чуть ниже. – Со мной все хорошо.
– Хорошо, – повторил за ним Барс. – Нам надо двигаться. Туда, к гаражу. Если Варг не дурак – а он не дурак, – он наверняка уже отправил пару человек в обход. Когда станет совсем светло, они нас раскатают, патронов и людей у них куда больше. Эд справа от меня, ты его не увидишь. Когда он начнет стрелять, вскакивай и беги. Пробежал десять метров – все, упал, лежи. Понял?
– Понял, – Алекс нервно сглотнул. – Я готов.
Усталость и сон вновь отступили. Похоже, измученное тело вскрыло последнюю заначку сил. Надо бежать сейчас – еще немного, и Алекс попросту не сможет встать. Физически.
Подняться на ноги оказалось совсем просто – куда сложнее было удержать равновесие. Голова гудела, от грохота «Печенега» закладывало уши, а тяжеленный рюкзак норовил свалить Алекса то вправо, то влево. В каком-то смысле это у него получилось – просто Алекс успел пробежать положенные десять метров раньше, чем рухнул обратно в пожухлую траву. Краем глаза он успел заметить, как в нескольких шагах от него залег Барс. Эдик, надежно укрытый за какими-то непонятными завалами, продолжал обрабатывать Волков.
– Давай, Алекс, вперед! – скомандовал Барс. – К сараю!
И Алекс снова бежал. Быстро, изо всех сил – но вместе с тем бесконечно долго. И он не остановился – ни когда совсем близко засвистели пули, а земля под ногами взорвалась десятком крохотных черных фонтанчиков, ни когда ворота гаража вдруг с грохотом разлетелись, и навстречу Алексу из темноты с ревом рванулось огромное чудовище, разом ослепившее его сиянием одного-единственного глаза.
– Осторожно! – раздался откуда-то сзади крик Барса. – Эд, прячься!
С разбегу врезавшись в холодный металлический бок «буханки», Алекс обернулся и увидел, как Вассерман выпрямился во весь рост.
* * *Чертова развалюха все-таки поехала. Барс не без основания считал себя неплохим инженером – пусть и бывшим. Все-таки Королев многому успел его научить. Но того самого чутья, врожденной интуиции, дающей почти безграничную власть над электричеством и механикой и превращающей обычного толкового спеца в настоящего гения своего дела, Барсу все-таки не досталось. А вот Королев с этим самым чутьем родился. В том, что «буханка» рано или поздно заведется, сомнений не было. Были только опасения насчет «или поздно». И когда древняя техника, светя единственной уцелевшей фарой, разнесла ветхие двери гаража и вырвалась на свободу, Барс мог только посетовать, что это не произошло хотя бы парой минут раньше.
Фигура Алекса мелькнула в свете фары и тут же метнулась вправо, укрываясь от выстрелов за «буханкой». Больше в него не стреляли – машина была нужна Волкам целой. Костя сноровисто объехал тоненькие деревца, выросшие здесь, по-видимому, уже после Катастрофы, и даже забрался передними колесами на поваленную секцию забора, но дальше «буханка» двинуться не могла. Барс нервно усмехнулся, вспомнив старую поговорку, связанную с особенностью рельефа и древним мусульманским пророком. Особого выбора не было: и ему, и Эдику придется как-то добежать до машины прежде, чем Волки подойдут ближе.
– Давай, Барс, бегом! – вдруг завопил Вассерман, по пояс высовываясь из своего укрытия. – Держу!
Все-таки «Печенег» – страшная штука. Особенно в руках сумасшедшего – а именно таким сейчас и выглядел Эдик. Злоба загнанного человека и злоба крупнокалиберного пулемета сливались воедино, образовывая двойную злобу… нет, даже злобу в квадрате, которую слетевший с катушек Вассерман обрушивал на Волков.
– Осторожно! Эд, прячься! – заорал Барс, бросаясь вперед.
Уже зная, что не успеет.
Даже убийственная мощь «Печенега» не могла надолго задавить видавших виды бойцов, но Вассерман все-таки вырвал у них драгоценные секунды, которые так нужны были Барсу, чтобы рывком преодолеть голый и ничем не прикрытый клочок земли. Пули снова засвистели рядом, уже только когда Барс хватал в охапку внезапно обмякшего Эдика, оттаскивая его к «буханке». Боковая дверь машины раскрылась им навстречу.
– Давай, гони! – скомандовал Барс, без сил опускаясь на покрытый потрескавшимися от времени резиновыми ковриками пол. – Поехали отсюда.
Глава 12 Что-то внутри
Странно, но вслед им почти не стреляли. То ли патроны у Волков уже подходили к концу, то ли Эдик напоследок успел здорово их приложить. Перед тем, как «буханка» тронулась, Барс буквально на руках – и откуда только силы взялись? – втащил внутрь и Вассермана, и его пулемет. И тут же рухнул сам. Алекс собрался было хоть чем-то помочь Королеву, хлопотавшему вокруг них, но обнаружил, что не может ни встать, ни вообще двигаться. Остатка сил хватало только на то, чтобы неторопливо пересчитывать дырки от пуль. Четыре на правом боку и еще семь – на створках задней двери. Стекла кое-где осыпались мелкой крошкой, но в целом «буханка» пострадала не так уж сильно. Могло быть и хуже – намного хуже. С пола Алекс не мог видеть, что происходило снаружи – только небо в окнах. Как обычно серое, хмурое, но все-таки светлое. Как будто кто-то там, наверху, пытался хоть как-то приободрить смертельно уставшего маленького человечка, который – что уж там – совершенно не был создан для того, что ему пришлось делать. И, по-видимому, еще не раз придется. Алекс рассеянно поднял руку и посмотрел на нее. Маленькая кисть, бледная – она была бы почти белой, если бы не покрывавший ее слой грязи, копоти и запекшейся крови. Алекс где-то рассадил костяшки пальцев. Наверное, наткнулся на битое стекло или пустую консервную банку. Или на камень… Ногти длинные, но половина обломана, а под оставшимися – грязь. Пальцы тонкие. В общем, мало похоже на руку воина. Алекс теперь и сам с трудом верил, что за последние несколько дней он уже не раз вступал в бой.
– Лёшка!
Девочка. Конечно же, тут как тут. Алекс слабо улыбнулся и погладил ее по щеке. Хорошая, молодец. Удивительно, как она смогла просидеть тихо все время, пока вокруг гремели автоматы? Привыкла? Девочка тоже здорово изменилась за эти дни – и теперь Алекс очень хорошо это видел. Она все еще почти не разговаривала и боялась громких звуков, но все же перестала шарахаться от людей. Даже к хмурому Барсу теперь подходила без всякого стеснения. И глаза у нее стали другие – не такие дикие и испуганные, как раньше: в них появилась какая-то озорная искорка. Ну, или Алексу просто так казалось – все-таки не человеческие у нее глаза. Кошачьи.
Алекс слегка приподнялся на здоровой руке и облокотился спиной на сиденье – забраться наверх пока не получалось. Отсюда был хорошо виден Костя – хоть и не целиком. Могучие плечи, изрядно выступавшие за габариты водительского сиденья, были напряжены. Даже покрытый испариной бритый затылок, казалось, излучал тревогу и неуверенность. Машину иногда дергало и болтало по дороге, но все же Костя здорово с ней управлялся. Будто бы и не было этих двадцати лет, которые он никак не мог сесть за руль. Похоже, они выехали на сравнительно ровный асфальт – «буханку» уже минут двадцать почти не трясло на ухабах. И только когда дорога вновь испортилась, сзади раздался тихий стон.
* * *– Так, Эд, ты тут это дело брось!
Королев в очередной раз похлопал Вассермана по щеке, не давая тому закрыть глаза. Выглядел Эдик плохо – да и как можно выглядеть хорошо с такой дыркой в животе? Крови натекло не так уж много, но как раз это и тревожило Барса больше всего. На простреленную руку или ногу – даже если задета крупная артерия – можно наложить жгут или просто закрыть рану бинтом, тампоном или салфеткой. На худой конец – даже заткнуть пальцем. Но с внутренним кровотечением в таких условиях не справиться никак. А кровотечение явно было: лицо Эдика постепенно становилось даже не бледным – серым. Королев сделал все, что мог – обработал края уродливой, неровной раны и вколол внутривенно какую-то сильнодействующую штуку из своего неприкосновенного запаса как раз для таких случаев. Барс никогда не был силен в полевой медицине, но такие раны ему приходилось видеть уже не раз. Рикошет или что-то в этом роде. Когда пуля летит ровно, входное отверстие оказывается аккуратным и круглым – этакая дырочка диаметром несколько миллиметров – в зависимости от калибра. Бесформенный разрыв на коже остается, если пуля входит боком, кувыркаясь в воздухе после столкновения с каким-либо препятствием – стеной, оружием или даже элементом экипировки. Судя по тому, что выходного отверстия на спине Эдика Королев так и не нашел, именно так все и случилось. Пуля засела где-то чуть ниже ребер, в желудке, печени или кишечнике. Плохо. Очень-очень плохо.
– Совсем хреново, да? – простонал Вассерман, пытаясь поднять голову.
К нему вернулось сознание – лекарство работало. Взгляд Эдика бессмысленно блуждал по сторонам, но теперь он хотя бы мог говорить. Впрочем, как раз этого ему делать точно не следовало.
– Не дергайся, – приказал Барс, положив руку Вассерману на лоб. – Лежи, отдыхай. И не болтай.
– Меня подстрелили, да? – Эдик послушно откинулся обратно на чей-то полупустой рюкзак, но замолкать явно не собирался. – Блин, больно-то как! Живот…
Паршивая рана. Барс с трудом мог представить себе что-то хуже. Если прострелен желудок, непременно пойдет заражение. Понадобится операция, антибиотики… даже в Питере тех, кого ранило в живот, спасали нечасто.
– Не страшно, – сквозь зубы произнес Барс. – Отдохни. Только не спи, разговаривай.
– Ты уж определись, «разговаривай» или «молчи», – Эдик натянуто хохотнул, но тут же притих. – Черт, даже смеяться больно. К такому меня жизнь не готовила.
– Говори, только тихо, – Королев промокнул лицо Эдика влажной тряпочкой. – Пить хочешь?
– Если только коньяк, – отозвался тот. – Помирать трезвым – совершенно не мое.
– Я тебе дам – помирать, – проворчал Барс. – Так что коньяк подождет.
– Барсик, сатрап ты мой ненаглядный, – Эдик слабо улыбнулся. – Хорошо поешь, красиво. Убедительно, я бы и сам рад поверить.
Похоже, в ампуле Королева был какой-то сильный наркотический препарат – Эдик все меньше чувствовал боль и все больше «съезжал». Его речь становилась бессвязной, но все-таки разобрать слова пока было несложно.
– Только врешь ты все, – продолжил Эдик. – Я, конечно, не товарищ ученый, университетов не кончал, но два плюс два сложить умею. Два – это дырка в животе. Здоровенная такая дырка, как мне кажется. И еще два – этот ваш Выборг. Ни врачей, ни хрена. Итого четыре, сам понимаешь.
Барс промолчал. Эдик был прав во всем – от и до. И когда он успел стать таким? Другим. Истеричного и трусоватого проворовавшегося счетовода с соседней станции больше не было. Прямо сейчас, на глазах у Барса, рождался – и умирал – настоящий боец. Не просто спутник, а товарищ, солдат. И сколько же таких солдат Барсу еще придется похоронить?
– Выходит, обманул ты меня, дружище, – снова заговорил Вассерман. – Как же так? А где же верность слову? Где пирушка в Финляндии? Ты обещал!
– Будет, – твердо ответил Барс, аккуратно касаясь руки Эдика. – Я сказал – будет, значит – будет.
– Ага, – Вассерман довольно оскалился и вдруг с неожиданной силой обхватил окровавленными пальцами ладонь Барса. – И коньяк будет?
– И коньяк.
– А может, и девки будут? – глаза Эдика стали совсем безумными. – Светленькие такие, молоденькие. Финки. Мне брат рассказывал, что на самом деле они все там страшные, как моя жизнь, а если вдруг красивая баба попадется – то точно русская. Как думаешь?
– Будут девки, – Барс в ответ аккуратно сжал мокрые и липкие пальцы Вассермана. – Финки, русские – всякие. И все красивые.
– Во-о-о… – умиротворенно протянул Эдик, закрывая глаза. – Теперь и помирать не жалко. Вот честное слово – не жалко. Вообще ни капельки. Может, я вот так всю жизнь только для этого и жил. Видел, как я их, из пулемета?..
– Видел, – кивнул Барс, – не сомневайся. Ты мне жизнь спас вообще-то.
– Так им и надо, сукам. За Расула, за Маринку, за старикана этого… имя забыл. Хороший такой старикан был, да? Я вот только знаешь чего не понимаю? – Эдик тихо рассмеялся. – А кто вообще победил? Мы или они? Вот мы вроде уехали, да – а они остались. Выходит, боевая ничья?..
И снова нечего ответить. Не любой бой заканчивается победой, не любой бой заканчивается поражением – так бывает. Они выбрались, и это главное… Наверное. Но откуда тогда это поганое, гнетущее ощущение, будто бы что-то пошло не так? Что-то, что уже нельзя исправить. Или все-таки можно?