Ход превратился в широкий тоннель, уходящий, казалось, в бесконечность.
– Мы идем уже минут десять, – приглушенно заговорил Дмитрий. – Метров шестьсот прошли, давно должны были быть в центре пирамиды.
– Есть другие варианты?
Храбров промолчал.
Прошли еще около ста метров, еще сто и еще. Остановились, озадаченные необычным эффектом, прислушиваясь к гулкой тишине подземелья, ощущая ледяной холод стен.
– Вот свинство! Как ты себе это объясняешь? По моим ощущениям, мы уже должны были пересечь всю гору и выйти с другой стороны.
– Значит, работают какие-то пространственные эффекты. Вспомни свое прибытие: ты пропал три месяца назад, а для тебя прошло всего несколько дней.
– Неделя.
– Это не простая пирамида. Непонятно, почему Вексельман назвал ее Маяком, но ее назначение необычно. Никого внутри ее не хоронили. И вообще мне кажется, что тоннель нам только кажется.
Дмитрий фыркнул.
– Кажется, не кажется, ниточка завяжется. Но ощущения у меня почти такие же. Идем дальше?
Северцев зашагал вперед.
Продвинулись еще на двести метров.
Ход по-прежнему тянулся вдаль, прямой и широкий, как тоннель метро, и не собирался заканчиваться.
Северцев остановился.
– Чего-то мы не понимаем.
– Эмоции.
– Что?
– Мы воспринимаем этот коридор эмоционально, как обычный штрек или пещеру. А он заканчивается в центре горы. Должен заканчиваться! Значит, надо настроиться на конец.
Теперь фыркнул Северцев:
– Это ты хорошо сказал – про конец.
– Я имел в виду…
– Я понял. Давай на самом деле представим, что мы дошли.
– До чего?
– До кондиции. То есть до центра Маяка. Или что оно там собой представляет на самом деле.
– И что будет?
– Не знаю.
– Конкретное предложение.
– У тебя есть другое?
– Нет.
– А если ничего не получится?
Северцев подавил вспыхнувшее раздражение.
– Вернемся.
– Хорошо, давай попробуем. Каким ты видишь этот… центр?
– Договариваться не будем, пусть работает фантазия. Правильно представим – сработает.
Дмитрий поскреб макушку.
– Слишком все просто.
– Что – все?
– Слишком просто мы сюда проникли. Слишком легко охрана сдала нам эту штуковину. Слишком просто она обустроена. И так далее, и тому подобное.
– Предлагаешь не ставить эксперименты? Возвращаемся?
– Нет, возвращаться, не закончив дело, не в моем характере. К тому же я теперь не уверен, сможем ли мы вернуться. Давай испытаем твою идею.
Они замолчали, пытаясь нащупать «то, не знаю что», и настроиться на «выход в иное измерение».
У Северцева появилось ощущение, что он участвует в какой-то игре, что все делается понарошку, и стоит только крепко зажмуриться и открыть глаза – он окажется дома, у стола или на диване. Он даже улыбнулся сам себе, понимая, что никакой игры нет и все, что происходит, происходит в реальности. И все же, как говорил учитель? На самом деле в мире не семь чудес света, а гораздо больше. Просто мы привыкли к ним и порой даже не замечаем. Ну разве не чудо первое советское средство после бритья – газета? Или резинка для трусов? Или горячий пирожок с повидлом? Никогда не угадаешь, с какой стороны повидло вылезет. И бесплатная медицина – чудо. Граненый стакан в автомате с газировкой – тоже чудо. И знаете почему? Потому что их тогда не крали!
Северцев снова улыбнулся.
Пусть учитель рассуждал с сарказмом, и нынче пришли иные чудеса, главное в них – вера в сами чудеса. Неослабевающая с годами. Почему бы не поверить, что откроется дверь в пещеру с сокровищами? Сим-сим, откройся!
Он представил, что в воздухе проступает сияние, формируется в прямоугольник, дверь открывается…
Шумно выдохнул Дмитрий.
По тоннелю действительно разлилось сияние, выжигая мрак и стирая грубые полосы стен тоннеля, пола и потолка. Задрожав как мыльная пленка, стены исчезли.
Путешественники оказались в конусовидном зале со столбчатыми, образующими готический рисунок стенами. Там, где стены сходились, над центром зала, в его потолке была трехметровая дыра, переходящая в колодец. Зал был абсолютно пуст, но воздух в нем, светящийся как бы сам по себе, ощутимо вздрагивал и метался. В центре зала то и дело возникали призрачные жилы и струи, соединяющиеся на миг в световые объемы и фигуры немыслимой красоты, которые тут же рассасывались, исчезали.
– Мама родная! – произнес Дмитрий, озираясь. – Я уже где-то видел нечто подобное.
Северцев смолчал. Он ждал какой-то реакции необычного сооружения, но она – реакция – превзошла все его ожидания.
Захлопали крылья.
Оба подняли головы.
Из дыры в потолке спустилась огромная черно-белая птица, сделала круг над ними.
– Орлан! – тем же севшим голосом произнес Дмитрий. – И его я видел.
Птица проклекотала фразу на своем птичьем языке, словно поздоровалась, и села на нечто невидимое в центре зала, по-прежнему текучее и эфемерное.
Внезапно с тихим шелестом в стенах зала раскрылись дверцы, из них вышли какие-то люди, одетые по-разному, бородатые и бритые, с усами и без, но все массивные, широкоплечие и сильные. Они двинулись к попятившимся, вставшим спиной к спине путешественникам, держа в руках оружие – тоже разное, от лука со стрелами и копья до современных автоматов и каких-то сложных, изящных и хищных одновременно изделий.
– Ч-черт! – пробормотал Дмитрий. – Стрелять?
– Нет!
– Задавят!
– Без паники.
Бойцы разных эпох, в том числе – будущих, а только так можно было интерпретировать их наряды и оружие, подошли к путешественникам вплотную… и прошли сквозь них и сквозь друг друга, заструились дымком, растаяли.
– Д-долбаная техника! – с чувством сказал Дмитрий, опуская карабин. – Шизануться можно!
– Не надо.
– Сам не хочу.
– По-моему, мы запустили какой-то механизм воспроизведения исторической хроники пирамиды.
– К счастью.
– Только непонятно, зачем это хозяевам пирамиды.
– Этим воинам?
– Воины – не хозяева, просто фантомы.
– Понятное дело. – Дмитрий шагнул к центру зала, глядя на орлана. – Эй, а ты кто такой?
Птица на призрачном вспыхивающем постаменте, не имеющем определенных форм, растопырила крылья, отчетливо произнесла:
– Ори ан.
– Сам знаю, что ты орлан. Кто ты на самом деле?
– Думаешь, он тебя понимает? – хмыкнул Северцев.
– Такое впечатление, что да. Где твои хозяева?
Орлан потоптался на месте, то расправляя крылья, то складывая их к бокам, мигнул, внимательно разглядывая людей. Раскрыл клюв:
– Ори ан… отвлек-отвлек…
– Кого отвлек? – удивился Дмитрий, оглянулся на Северцева. – Ты что-нибудь понимаешь?
– Он хочет нас предупредить, по-моему. Зябко мне.
Орлан поднял крылья, заорал: Отвли… отвли… ар-ра! – и взлетел.
В тот же миг грянул выстрел, пуля выбила из руки Дмитрия карабин.
Северцев запоздало упал, заученно перекатился, поднимая свой карабин.
Автоматная очередь легла прямо перед лицом, запорошив глаза пылью.
– Брось пушку! – проревел чей-то гундосый голос.
В проеме входа появились три фигуры: Эльбай в серо-белом северном костюме и двое мужчин в знакомых коричневых комбинезонах. Эльбай держал на мушке Дмитрия, остальные споро навели стволы автоматов на Северцева.
– Брось пушку! – повторил Эльбай своим специфическим гундосым голосом. – Убью твоего приятеля!
По-русски он заговорил теперь абсолютно без акцента.
Дмитрий покосился на Олега. Тот прикинул свои шансы, подумал, аккуратно положил карабин на холодный каменный пол зала, поднялся.
– Руки!
Он поднял руки.
– Однако, друг мой, ты прекрасный оратор. Авахов перестал бояться?
– Два шага назад! – Стволы штуцера глянули в лицо Северцеву.
Он отступил.
– Ты тоже!
Храбров помедлил, попятился.
– Ты же стрелял в них, нам помог.
– При достижении цели все средства хороши, – усмехнулся Северцев. – В том числе и ликвидация пары «шестерок».
– Цель только непонятна.
– Не догадался? Думаю, он тут не главный. Так ведь, друг Эльбай? Шаман ты наш завербованный? Или кто ты там на самом деле?
– Зачем тебе это знать, русский? – хладнокровно сказал Эльбай. – Меньше знаешь, лучше спишь.
– А у нас есть шанс дожить до сна?
Орлан, парящий в воздухе над центром зала, шумно захлопал крыльями.
– Убей его, – велел Эльбай.
Один из «комбинезонов» поднял автомат, раздалась очередь.
Однако птица невероятным образом извернулась, сделала вираж и унеслась к дыре в конусе потолка, исчезла. Лишь два перышка кружили в воздухе, медленно опускаясь на эфемерное струение световых жил в центре зала.
Что-то квакнуло.
Эльбай вытащил из-под воротника усик, придвинул к губам:
– Готово, босс.
– У него рация, – пробормотал Дмитрий. – А ведь он и меня провожал.
– Может быть, мы были им нужны вдвоем? – предположил Северцев вполголоса. – Поэтому и оказались здесь?
– Кому им?
– «Хранителям».
– Знаешь, я бы с удовольствием поставил точки на их лбах!
– Пулевые.
– Абсолютно верно.
– Заткнитесь оба! – бросил Эльбай. – Дургиндя эль дябдар!
– По-моему, он выругался.
– А еще интеллигент… тунгусский… ичиги надел.
Северцев засмеялся.
– Ай-яй-яй, нехоросо, друг мой, – продолжал Дмитрий насмешливо. – Разве тунгусы ругаются? А где ваше гостеприимство? Хлеб-соль, девушки?
Северцев на всякий случай приготовился к прыжку, понимая, что и Дмитрий готовится тоже, заведя разговор об уме, чести и совести малых народов Севера, а затем они оба нырнули в разные стороны на пол.
Эльбай выстрелил, попал Дмитрию в бедро.
Заработали автоматы «комбинезонов».
Пули заплясали по полу, пресекая попытку Северцева добраться до оружия. Он вскочил с поднятыми руками.
– Все, все, сдаемся! – Повернул голову к спутнику. – Ты в норме?
– В норме, – проговорил Дмитрий, морщась, держась за бедро. – В ногу, гад, попал! Хорошо стреляет, снайпер, наверно.
– Не дергайтесь, – посоветовал Эльбай равнодушно. – Я могу сдать вас и мертвыми.
– Кому?
– Мне, – сказал кто-то знакомым голосом, выходя из-за спин боевиков в комбинезонах. За ним выбрался шкафообразный парень в джинсовом костюме, с пистолетом-пулеметом в руке.
– Вексельман! – удивленно охнул Дмитрий.
– Дионисий Вересович, – глухо добавил не менее удивленный Северцев.
Человек, известный российской общественности как олигарх и меценат, скупщик раритетов и драгоценных картин, сделал шаг вперед, поклонился.
– Диноис, главный оператор Россиона, прошу любить и жаловать.
– Оператор чего?
– Российской системы геомодулей, то есть пирамид. Увы, вы оба подошли к нам настолько близко, а убрать вас так непросто, что мне пришлось разработать целый план вашей нейтрализации.
– Вот сволочь! – сказал Дмитрий по-детски растерянно.
Вексельман покачал пальцем:
– Осторожнее со словами, Дмитрий Олегович, может пострадать язык. Мы его просто вырвем. Мое терпение имеет пределы. Но до этого я хочу сделать вам деловое предложение.
– Да пошел ты!
– Спокойно, Дима, – сказал Северцев сквозь зубы.
– Разумный подход, Олег Николаевич, – кивнул Вексельман. – Итак, господа, у вас есть выбор: либо вы с нами, либо вас нет. Спецназовские штучки, обезьяньи прыжки и рукомашество не помогут. Искать вас никто не станет, я постарался, чтобы никто не узнал, куда вы направляетесь. Вопрос прямой и требует прямого ответа. Вас мы уже спрашивали, Олег Николаевич, но вы тогда, в Убсу-Нуре, повели себя недружелюбно. Итак?
– Я бы тебе отве… – начал снова Дмитрий, отнимая от бедра и разглядывая окровавленную ладонь.
– О чем речь? – перебил его Северцев. – Что вы предлагаете конкретно?
– Вы знаете, о чем идет речь. Человечество погрязло в войнах, играх, пьянстве, наркотиках, равнодушии к ближним, в бесстыдстве, садизме и мазохизме, терпеть это больше нельзя, дальше будет еще хуже. Мы предлагаем сбросить этот тип цивилизации с пути истории и создать новую.
– Сбросить все человечество? Так вас понимать?
– Оставим какое-то количество самых умных и деловых.
– «Золотой миллиард».
– Напрасно ерничаете, Олег Николаевич. Не миллиард, поменьше, пожалуй, не больше миллиона. И вас приглашаем. Такие люди нам нужны.
– Я уже слышал эти речи. Барбаросса говорил о том же, Гитлер мечтал создать «государство солнца», все последние американские президенты.
– Мы работаем вне наций и границ.
– Но ведь «сбросить» человечество – значит его уничтожить?
– Разумеется. А разве оно само себя не уничтожает все последние века? Что вас заботит при этом? Что исчезнут ваши друзья и родственники? Оставим, кого скажете.
– Спасибо за предложение, – скривил губы Дмитрий. – Это так благородно!
– Похоже, вы даже не понимаете, – сказал Северцев, – насколько омерзителен ваш амебный цинизм!
Лицо Вексельмана стало каменным.
– Надо полагать, вы отказываетесь?
Северцев и Храбров переглянулись.
– А не боитесь, – спросил Олег, – что нас будут искать?
– Я же сказал: никто не станет… – Главный оператор неведомого Россиона не договорил.
Из отверстия в потолке зала вырвались один за другим три орлана-белохвоста, кинулись на Эльбая и его подчиненных.
– Стреляйте! – заорал эвенк. – Убейте их! Откуда они взялись?!
Началась суета, стрельба, Вексельман тоже отвлекся, и Северцев понял, что судьба дает им шанс, который больше может не представиться. Он прыгнул к карабину, перекатился колесом, получил пулю в плечо, но успел-таки подхватить оружие.
Дмитрий сделал то же самое, несмотря на раненую ногу.
Через две секунды они готовы были стрелять.
Однако их опередили.
В общем гаме выстрелы были не слышны, но Эльбай и шкафообразный спутник Вексельмана, а затем люди в коричневых комбинезонах попадали на пол. Наступила тишина.
Вексельман, озираясь, отступил к стене, сунул руку за отворот серебристой куртки.
– Не стоит сопротивляться, господин Диноис, – раздался насмешливый женский голос, и в зал вошла невысокая стройная девушка, одетая в блестящий, обтягивающий фигуру костюмчик.
– Инира? – изумился Дмитрий.
– Катя? – не менее удивленно пробормотал Северцев, приподнимаясь.
Прежняя Катя, насколько ему помнилось, носила русую косу, у этой же симпатичной незнакомки была другая прическа – каштановые волосы до плеч, но это несомненно была Катя Вершинина.
До него вдруг дошло, что сказал Храбров.
– Инира?!
– Какая Катя? – посмотрел на него Дмитрий.
– Возьмите его, – махнула кому-то рукой Катя-Инира.
В зал вбежали молодые парни в таких же костюмах, держа в руках пистолеты с толстыми трубками стволов.
Вексельман выдернул из-под полы руку с таким же пистолетом, но кто-то из парней выстрелил первым, и Дионисий Вересович – Диноис, как он представился – выронил свое оружие, зажал левой рукой рану на правой.
Парни подхватили его под руки, вывели из зала.
Орланы перестали метаться по залу, уселись на бесформенное мерцающее нечто в центре зала, занялись чисткой перьев.
Северцев встал, почти не чувствуя боли в простреленном плече. Кровь пропитала куртку, и та заклеила рану.
– Катя? Или…
– Это все, что вас волнует, Олег Николаевич? – Девушка озабоченно глянула на браслет на руке, мурлыкнувший музыкальную гамму.
– Но ты же была… – начал Дмитрий, пытаясь встать, но оперся на раненую ногу, сморщился и сел, – вы же…
– Инира моя сестра, – добавила Катя. – У нас мало времени. Этот геомодуль скоро закроется.
– Модуль? Нам сказали, что это Маяк…
– Вексельман нарисовал роскошную картину, назвал пирамиду Маяком.
– Что ж, этим ему удалось заинтересовать вас и завлечь обоих на Путорана. Вы вошли и включили инициатор, вас пропустили. Поодиночке вы сюда не вошли бы. Чья была идея использовать биоэнергетику?
– Его, – мотнул головой Дмитрий на Северцева.
– Понятно. – Катя подошла к Храброву, наклонилась, потрогала бедро. – Вовремя мы успели. Пуля внутри?
– Не знаю… по-моему, у меня две дырки, спереди и сзади.
– Это лучше. Сейчас мы вам поможем.
– Я искал тебя… вас, – проговорил Северцев.
– Знаю, извините, не нашла времени ответить. Но что случилось, то случилось. Идти сможете?
Северцев посмотрел на Дмитрия.
– Я да, он нет.
– Вы тоже в крови.
– Ничего, плечо прострелено, до свадьбы заживет. – Он подошел к Храброву, помог ему встать. – Обопрись на локоть. Куда идти?
– Нас ждет машина.
– Машина?
– Вертушка, – терпеливо объяснила девушка.
– А что из себя представляет эта штука – геомодуль?
– Инциатор сети пирамид. Хроникам удалось запустить часть узловых модулей и объединить в материковые сети. С их помощью они начали эксперименты по всему миру, в том числе и в России.
– Хроники?
– Вы их встречали. Диноис-Вексельман – начальник российской сети.
– «Хранители пирамид». О каких экспериментах ты… вы говорите?
– Помните аномальную жару в центре России в две тысячи десятом?
– А разве ее… навели искусственно?
– Не без помощи Россиона. Последний их эксперимент – аномальные ливни и ураганы в России в две тысячи двенадцатом. А до этого хроники испытали сети других материковых модулей, в том числе в Америке и Южной Азии.
– Но как пирамиды могут вызывать ливни?!
– Пирамиды сдвигают положение геомагнитных полюсов, что сказывается и на климате. Хроники готовили еще один эксперимент – трапповое извержение огромной массы лавы, вызывающее перераспределение масс континентальных платформ Земли.
– Это же вызовет…
– Колоссальные землетрясения, цунами и вулканические взрывы. По сути – сброс цивилизации в пропасть. Для Земли это, к сожалению, обычное явление.
– Атлантида…
– До человечества как такового Землю населяли как минимум десять цивилизаций. Хроники, кстати, потомки атлантов.