Том Граймс Собачий рай
Фотограф Энди Мэттерн
www.andymattern.com
Услышав звонок, Ричард зажег свет на крыльце и увидел снаружи незнакомую девушку. Днем по городу прошел ливень, после чего температура упала ниже нуля. Сейчас было уже темно, и Ричард подумал, что гостье, возможно, требуется помощь. Он открыл дверь, она поздоровалась, он тоже, а потом она показала куда-то в конец дорожки.
— Это ваш?
Ричард выглянул и увидел, что посреди мокрой улицы сидит собака.
— Нет, — ответил он.
— Ну вот, он вроде как сидит там, не двигается, ничего.
— Хм, — отозвался Ричард. Его жена, Лили, подошла к нему со спины и спросила, что случилось. — Там пес сидит на улице, — объяснил он.
— Я не хотела его просто так оставлять, — сказала девушка.
— Ну да, конечно, — согласился Ричард. Он знал, что поднимающиеся на холм машины, в том числе грузовики, не видят, что у них впереди.
— Да он промок насквозь, — сказала Лили, когда они втроем приблизились к собаке. Та посмотрела на них, но не тронулась с места. Лили наклонилась и погладила ее. Ричард повернулся к девушке. Ее лицо смутно белело в темноте.
— А вы спрашивали кого-нибудь из соседей? — сказал он.
— Может, это их. — Вы единственный, кто мне открыл, — ответила она.
Ричард оглядел улицу, проверяя, нет ли поблизости машин, и заметил, что окна редких домов вдоль нее темны, как будто их обитатели не желают иметь ничего общего ни с собакой, ни с девушкой, ни с ним самим. Мокрый асфальт уже подернулся блестящей корочкой льда.
— Ну-ка, дружок, — сказала Лили. — Давай уйдем с улицы.
Похоже было, что у собаки совсем отнялись задние лапы. Ричард подумал, уж не придавило ли их колесом, а может, собака угодила под ливень и кое-как выбралась сюда через лес у подножия холма. Это была рыже-белая колли с выражением скорее равнодушным, чем стоическим. Оставь ее одну — и она, пожалуй, будет сидеть здесь посреди улицы целые сутки, а потом ляжет, задремлет и околеет.
— Он совсем старый, — сказала Лили, почесывая собаке морду.
— Слушайте, меня вообще-то бойфренд ждет, — сказала девушка. — Я просто мимо проезжала. Ричард глянул на ее маленький черный пикап. На заднем стекле была наклеена эмблема городского колледжа. Салон с пассажирской стороны был забит сумками и пакетами. В кузове лежала груда разнокалиберной мебели.
— Ясное дело, — сказал он. — Езжайте к своему бойфренду. Мы тут разберемся. Девушка двинулась прочь, и он окликнул ее:
— Вы молодец, что остановились.
— Кто-то же должен был, — ответила она.
— Правда?
Когда она уехала, Ричард опять подошел к собаке и сказал:
— Ну давай, дружище, подъем. Для пущей убедительности он похлопал в ладоши, но его слова все равно прозвучали нерешительно, как будто он не командовал, а скорее подбадривал.
— Ну? — повторил он. — Ты же можешь, я знаю. Пес напрягся и в результате кое-как оторвал свой зад от земли. Лили направила его по дорожке к гаражу, а Ричард помогал ей, улещивая его и обещая награду за каждый шаг, который давался псу с большим трудом. Через несколько метров он остановился и сел, не то от боли, не то чтобы отдышаться.
— Весь мокрый, так и дрожит, — сказала Лили, опустив руку ему на спину.
— Промерз, наверное, до костей.
— Она побежала в дом, чтобы открыть гараж, а Ричард остался с псом.
— Все будет хорошо, — сказал он ему.
Они привели его в ванную. Лили открыла шкафчик над стиральной машиной и вытащила охапку старых полотенец. Когда они принялись вытирать пса, он снова хлопнулся на зад и испустил вздох — долгий, почти экзистенциальный. В нем сквозили ощущение тщеты и — возможно ли такое для собаки? — уныние, вселенская тоска.
— Что-то с ним не в порядке, — сказала Лили. Ричард поглядел на ошейник собаки — на нем висело красное сердечко.
— Тут есть имя ветеринара, — сказал он. Они растерли псу бока и голову, аккуратно промокнули кончики ушей. Потом он упал на пол и остался лежать на боку, чуть согнув ноги в каждом суставе. Лили посмотрела на Ричарда.
— Он ведь не помрет, а? — Вряд ли, — ответил Ричард. Мрачная догадка, сделанная Лили, напрашивалась, и он не стал переубеждать ее дальше.
— Сейчас позвоню ветеринару, — сказал он. Набрав номер, выбитый на медальоне-сердечке, он попал к секретарю ветеринара и сказал, что хочет привезти больную собаку. Он объяснил, что не знает ее имени — только имя врача, написанное на ошейнике. Секретарша сказала, что в такое позднее время врач не принимает звонки по поводу потерявшихся собак.
— Но она больна, — сказал Ричард.
— Возможно, — ответила женщина, — но в первую очередь она потерялась.
— Это займет две минуты, — сказал Ричард.
— Просто спросите у него имя хозяина.
— Я не могу звонить ему с таким вопросом, — возразила женщина.
— Тогда скажите, что собака с номером 1670 умирает. Представьте, что будет, если вы не позвоните, а она умрет. Расстроитесь, так ведь? А может, это только он расстроится. Может, ей абсолютно наплевать. Она помолчала несколько секунд, потом сказала:
— Ладно, хотя ему это не понравится.
— Зачем тогда было становиться ветеринаром? — спросил Ричард, рассердившись за собаку, которую встретил всего пять минут тому назад. Он дал секретарше свой номер и попросил:
— Сразу же мне перезвоните, пожалуйста.
Когда Ричард вернулся в ванную, собака по-прежнему лежала на боку, неровно дыша. Лили посмотрела на мужа.
— Ну, что тебе сказали? — Они перезвонят. Лили вытерла псу живот и подсунула ему под голову сложенное полотенце.
— Хозяин, наверное, должен заявить о потере, как думаешь? — спросил Ричард.
— Ему-то не все равно? Лили пожала плечами и покачала головой. Ричард позвонил в полицию и спросил, не заявлял ли кто-нибудь о пропаже собаки. На заднем плане он слышал голоса, говорящие: нет, нет, не-а, нет. Полицейские видели обезглавленных жертв автомобильных аварий, трупы, выброшенные гнить в канаву, лица, разнесенные «магнумами» 57 калибра. Может, если бы сегодня был славный солнечный денек и люди не убивали друг друга почем зря, какой-нибудь коп и нашел бы пять минут на то, чтобы почесать за ушами у заблудившейся собаки и спросить по рации, не ищут ли ее хозяева. Но сейчас, когда дороги превратились в бесконечные черные катки, у полиции хватало забот посерьезней. Потом Ричард позвонил в службу отлова бездомных животных и попал на автоответчик. Сегодня вечером никаких животных найдено не было, произнес записанный голос. Когда из этого мира исчезло чувство сострадания? — подумал Ричард. А как насчет всех этих фондов, которые каждую неделю шлют ему фотографии умирающих львов и лам с просьбами о пожертвовании? Куда они подевались? Неужто спасения достойны только экзотические животные? Почему потерявшиеся и осиротевшие собаки сосланы на последнюю страницу воскресной газеты, где их фото печатают рядом со снимками неприятных типов с бакенбардами, разыскиваемых за насилие и мошенничество?
— Никто эту собаку даже не ищет, — сказал Ричард Лили, пораженный тем, что, с его точки зрения, выглядело как полный крах социальной системы. — Вот ты разве не позвонила бы в полицию, если бы твоя собака потерялась? А если это тебя не волнует и ты даже своему ветеринару не звонишь, зачем тогда было вешать этот дурацкий медальон? Вдруг раздался звонок в дверь. Ричард и Лили обменялись взглядами, говорящими: «Наконец-то, хозяин». Но когда Ричард открыл, на пороге стояла давешняя девушка.
— Я знаю, что это звучит как полный бред, но машины моего бойфренда нет у его дома, и свет у него не горит, и он не отвечает на мобильный, а к себе я вернуться не могу, потому что там вырубили напряжение и батарею не включишь, так что околеть можно, и я начинаю чуть-чуть волноваться, типа, может, он в аварию попал или еще что-нибудь.
— Кто там? — крикнула из ванной Лили.
Ричард предложил девушке войти, и она двинулась за ним следом, но по дороге увидела лежащего в ванной пса.
— О боже, он умирает? — девушка присела рядом с Лили на корточки и провела рукой по боку собаки.
— Да нет, — ответил Ричард, — вряд ли.
Жена взглянула на него вопросительно: мол, зачем она вернулась? Ричард сказал:
— Ее… как вас зовут?
— Меган.
— Бойфренд Меган куда-то пропал, а у нее отопление выключили, — сказал Ричард.
— По-моему, надо позвонить ветеринару, — сказала девушка. — Мы звонили, — ответила Лили. Тут затрещал телефон, и Ричард снял трубку. Секретарша сказала, что ветеринар не ответил на ее звонок.
— Мне нужно только имя хозяина, — сказал Ричард. — Давайте я ему сам позвоню.
— Но женщина ответила, что у нее нет ни имени хозяина, ни его телефона, а врач не станет говорить с Ричардом и не примет его раньше утра. Он повесил трубку и пересказал свой разговор.
— Типичная картина, — возмутилась Меган. Потом сняла куртку и бросила ее на пол. Лили вывела Ричарда в другую комнату.
— Ты позволишь ей здесь остаться?
— Я ее просто впустил. Насчет остаться речи не было.
— Как видишь, она норовит устроиться поудобнее. ё
— Да она только куртку сняла, — возразил Ричард.
— Ох, — сказала Лили. Вся суть их брака была сконцентрирована в одном этом слове. Вроде: ох, стало быть, это все, что я для тебя значу. Или: ох, ну конечно, ведь это же только я. И он не мог объяснить Лили, что она неправа, да и неправа ли?
— Она не останется, — сказал Ричард.
— Почем ты знаешь?
— Ладно, — ответил Ричард, — тогда скажи ей, чтобы уезжала.
— Не я ее впустила, — возразила Лили.
— Ну да, — сказал Ричард. — Ты только собаку согласна впустить.
Лили вернулась обратно в ванную и посмотрела на девушку сверху вниз.
— Может, он голодный, — сказала Меган. — Типа два дня не ел, и все такое. Может, у него предельно низкий уровень сахара в крови. Дадим ему конфетку, а? Каждый раз, открывая рот, Меган говорила так, что казалась Ричарду моложе. Она превратилась из взрослой и ответственной девушки в подростка буквально за двадцать минут. Если так пойдет дальше, подумал он, через час она станет младенцем.
— Схожу куплю какой-нибудь собачьей еды, — сказала Лили.
Это прозвучало так, словно она собиралась отплыть в Антарктику.
— Морду бы набить этому ветеринару, — сказала Меган.
После ухода Лили, поскольку для собаки пока больше ничего нельзя было сделать, Ричард решил приготовить ужин.
— Вкусно пахнет, — сказала Меган, подойдя взглянуть, что он мешает в кастрюле.
— Это просто масло с чесноком, — сказал Ричард. Он добавил в кастрюлю нарезанных помидоров и сушеных грибов, и в кухне запахло как в лесу. Обернувшись, он увидел пса, который стоял позади с выжидательным выражением.
— Ох, да ты встал, — сказала Меган. — Ну и обманщик! Ох. Она умудрилась произнести это слово с оптимистической интонацией. Скоро вернулась Лили с пакетом «Аймса».
— Вы дорогой сорт купили, — сказала Меган. — Здорово.
— Он встал? — Лили с подозрением взглянула на Ричарда.
— По-моему, он любит томатный соус, — сказал Ричард.
— Знаете, что ему надо? — спросила Меган. — Большую миску воды. — Она достала из застекленного шкафчика девственно чистую керамическую салатницу, наполнила ее водой и поставила рядом с пластмассовой миской, в которую Лили сыпала корм. Когда они очутились рядом друг с другом на коленях, их взгляды встретились.
— Я помою посуду после ужина, честное слово, — сказала Меган. — Бесплатный сыр, он… сами знаете где, да?
За ужином Меган рассказала им, что она из Миннесоты, но ей, в общем, пришлось оттуда уехать.
— Хоть я и не поджигала этот дом, как они говорят. — Лили, похоже, готова была броситься в атаку, так что Ричард поскорее спросил о гербе колледжа на пикапе Меган.
— Ох, — сказала Меган, опять это слово, хотя на сей раз оно прозвучало слегка уклончиво. — Я купила его, точнее, как бы выменяла у одного парня в городе. Он учится в этом дебильном колледже.
— А я думала, у тебя есть бойфренд, — сказала Лили, опорожнив четвертый бокал вина.
— Есть, — ответила Меган. — Разве это не бред, что он до сих пор не позвонил?
— А почему ты тогда не едешь его искать?
— Чего это я буду искать человека, который даже не почешется мне позвонить? Появился пес и поднял на них глаза, будто прикидывая, найдется ли среди них простофиля, у которого можно выклянчить что-нибудь с тарелки.
— На, — сказал Ричард, подцепив пару макаронин и поднеся их к его носу.
— Нельзя-кормить-собак-со-стола, — прострочила Лили.
— Вы такой добрый, — сказала Меган. — Мой отец дал бы ему пинка, да и все.
После ужина пес растянулся на ковре в кабинете Лили. Это умиротворило Лили — она почувствовала себя в известной степени отмщенной, как будто у пса, которого Ричард с подачи Меган нарек Барри, хватило ума предпочесть ее всем остальным.
— Классная комнатка, — сказала Меган, проведя пальцем по гладкому экрану компьютера Лили. — А что вы делаете?
— Макеты журналов и каталогов.
— Наверняка красивые. Не то что эта хрень на стойках перед «Волмартом».
Потом Барри оперся на передние лапы, и его грудь стала тяжело вздыматься. Ричард услышал его хрипы из своего уголка, куда он удалился в надежде на то, что Лили и Меган выработают между собой какое-нибудь женское взаимопонимание. Вдобавок он опасался пускать Меган в гостиную, зная, что она немедленно плюхнется на диван и спросит, что там по телику. Подойдя к двери в кабинет Лили, он увидел, как грудная клетка у Барри ходит ходуном.
— Ух ты, прямо видно, как у него сердце бьется, — сказала Меган. Ричард коснулся груди Барри.
Он и правда почувствовал, как собачье сердце — оно неожиданно оказалось по форме точь-в-точь как авокадо — тукает о его ладонь дважды в секунду.
— Я позвоню другому ветеринару, — сказала Лили.
— Ничего не получится, — сказал Ричард, но ошибся.
Она отыскала клинику, работающую круглосуточно.
— Конечно, в нашей паршивой дыре такой нет, — раскричалась Лили.
— Если какому-нибудь студентишке приспичит сожрать пиццу в два часа ночи, это пожалуйста. Но если тебе надо спасти животному жизнь, хрена с два, катись за двадцать пять миль. Ричард смотрел, как Лили запахивается в плащ — будто королева, облачающаяся в мантию, чтобы выйти и посмотреть, как кого-нибудь сжигают на костре.
— Послушай, ты не много вина выпила, чтобы садиться за руль? — спросил он.
— А ты уже выпил свой транквилизатор, — сказала она. — Ты через час совсем очумеешь, а я почти протрезвею.
— Давайте я поведу! — предложила Меган.
Все словно забыли о Барри, который лежал на полу, задыхаясь.
— Отлично, — сказала Лили, кидая ей ключи от «Вольво».
— На дорогах гололедица, — напомнил Ричард.
— Тебе-то что? — спросила Лили. — Ты же с нами не едешь.
— А что мне делать?
— Посуду помой, — сказала Лили.
Стоя за спиной у Лили, Меган пожала плечами и сочувственно улыбнулась. Потом подняла Барри с пола, отнесла в гараж и бросила на заднее сиденье, как будто он весил не больше коробки с овсяными хлопьями. Когда они с Лили выехали на улицу, Ричард нажал кнопку, чтобы закрыть автоматическую дверь гаража. Вернувшись на кухню, он мгновенно заметил сотовый телефон Лили, светящийся в заряднике. Точно персонаж дурацкой комедии, он выскочил из дома, крича им вслед, и увидел ползущие вниз с холма задние фары. Он перевел взгляд на пикап Меган, который неожиданно и необъяснимо возненавидел, а когда снова посмотрел на улицу, «вольво» у него на глазах плавно повернул за угол и исчез. Я просто хотел помочь больной собаке, скажет он полицейским, когда Лили погибнет в дорожной аварии. А родителям девушки, кем бы они ни были, скажет: я пустил вашу дочь переждать гололед. Паранойя Ричарда начала работать сверхурочно. Он чувствовал, что не заснет всю ночь и его нервы будут звенеть, как провода на ветру. У него родился план. Утром он первым делом задушит ветеринара за то, что тот не ответил на его звонок. Народ его поймет; присяжные его оправдают. Друзья будут похлопывать его по спине и качать головами, изумляясь прихотям судьбы и божьему промыслу. Пройдет неделя, и они на него ополчатся. В церкви будут вежливо кивать ему, а потом шептать: он убил свою жену, девушку, несчастную потерявшуюся собаку и ветеринара. За одну ночь превратился из спасителя собак в массового убийцу. Я же хотел как лучше! — закричит он. Но никто не услышит.
Меган проехала на красный свет.
— В экстренных случаях можно не останавливаться, — успокоила она Лили. Та не ответила, и Меган спросила:
— А зачем Ричарду транквилизаторы?
Лили размышляла, что делать, когда они приедут в клинику. Если ветеринар даст Барри таблетку или наденет на него респиратор — словом, придумает какое-нибудь мягкое временное средство, чтобы сохранить ему жизнь до утра, когда можно будет наконец найти этого безответственного сукина сына, его хозяина, — тогда отлично. Но что, если им придется вскрывать Барри грудь? Сбривать шерсть, распиливать бедного пса, ломать ему ребра по ходу операции? Что, если потребуется вынимать Барри сердце, как дрожащий помидор, и оживлять его с помощью электродов, а потом накладывать миллион швов? Кто она такая, чтобы принимать подобные решения? Барри даже не ее собака.
— Он нервничает, — ответила Лили.
— Как это? Когда?
— Когда встает, когда ложится, когда надо сказать «да» или «нет».
— То есть всю дорогу, — подытожила Меган.
— Угу.
Барри застонал на заднем сиденье. Будто хотел сказать: эй, я тут умираю, между прочим. Меган поддала газу и чуть не проскочила выезд на магистраль. Спидометр показывал семьдесят миль в час.