– А нашему информатору пришлось бежать, бросив свою работу и дом, чтобы его не убили, – мрачно напомнил Белобородов, – и теперь мы прячем его за Уралом. Ты хочешь, чтобы Шатена мы тоже подставили?
– При чем тут Шатен? Он сообщил, что Бразилец сказал об этом на совещании, где присутствовали все его помощники. Невозможно будет вычислить, кто именно слил эту информацию. В данном случае Шатен будет вне подозрений. Ведь нашим информатором мог оказаться любой из них.
– А если это ловушка? – спросил Белобородов. – Ты вспомни, как обычно работает Ваганов. Он ведь человек умный и хитрый. И никогда раньше никому не сообщал о переправке партии в Россию. А теперь, сразу после провала группы Старика, он собирает всех и говорит, что через четыре дня по северному маршруту пойдет основной груз. То есть выдает всю информацию. Время, место и маршрут. А еще он так отчаянно рискует, ведь такую партию, если она пропадет или будет перехвачена, он просто не сможет оплатить. И это сразу после собственного провала. Что это? Глупость? Наивность? Или хитрый расчет?
Головко молчал. Он размышлял над словами генерала.
– О чем задумался? – поинтересовался Белобородов.
– Думаю, правильно, что тебя сделали генералом, – ответил Головко. – Если вдуматься, то Ваганов не имел права так рисковать, сообщая им время и место маршрута. Не должен был он этого делать.
– Он проверяет своих людей сразу после провала Старика, – убежденно произнес генерал.
– Это тоже возможный вариант, – согласился подполковник.
– Возможный, но не обязательный, – неожиданно сказал Белобородов.
– Я тебя не совсем понимаю. Ты ведь сам говоришь, что это может быть проверка.
– А если нет? Если мы ошибаемся, считая его таким проницательным и умным? Если он просто наглый беспредельщик, который решил таким образом сразу провести весь свой груз? И мы не захотим его остановить? Как потом мы будем объяснять, почему мы не остановили Бразильца? Чтобы не подводить Шатена, чтобы не подставлять его лишний раз? Но он и сидит там для того, чтобы давать нам информацию по этим поставкам.
– Ты хочешь рискнуть? – спросил Головко.
– Не хочу. Рисковать можно только собственной шкурой. А рисковать своим товарищем – это подлость. Даже если груз действительно пойдет через границу и мы получим эти проклятые полторы тонны кокаина. Но если мы получим и в два раза больше, то и тогда весь этот кокаин не стоит головы нашего товарища, – убежденно произнес генерал.
– Спасибо, Юра, – сказал Головко, – я тоже так думаю.
– Но и сидеть ничего не делая мы не имеем права. Если груз все-таки сумеют провезти по северному маршруту, то мы должны хотя бы проследить его путь. Нужно связаться с Госнаркоконтролем и ФСБ, чтобы они тоже действовали. Пусть подключат пограничников. Это должна быть совместная акция.
Головко нахмурился.
– Мы будем сообщать им о наших действиях?
– Обязаны. Мы не имеем права оставлять без внимания такую информацию. Я не говорю, что мы обязаны брать этот груз и тех, кто там будет, но проконтролировать доставку мы просто обязаны.
– Среди тех, кому мы сообщим об этом грузе, может оказаться информатор Бразильца, – невесело напомнил подполковник.
– Может, – согласился Белобородов, – поэтому нужно предупредить всех о полной и абсолютной конфиденциальности нашей информации. Только при этих обстоятельствах мы сможем добиться успеха.
– Я бы им ничего не сообщал. Обойдемся своими силами, – предложил Головко.
– Это невозможно, и ты прекрасно понимаешь, почему. Откуда мы возьмем столько людей? Как мы сможем проконтролировать прохождение груза через границу и его отправку в Москву? Кто вообще будет проверять и контролировать груз? И самое главное – кто возьмет на себя ответственность в случае неудачи. Если груз, о котором мы заранее знали, пройдет границу и исчезнет на просторах нашей страны? Я могу тебе заранее сказать, что погоны снимут с нас обоих. И с меня, и с тебя. В лучшем случае отправят на пенсию, в худшем – отдадут под суд. И будут абсолютно правы. Мы два офицера, руководители специально созданного отдела для внедрения наших нелегалов в преступные группы, сумели внедрить своего офицера в ближайшее окружение Бразильца, получили нужную информацию и, никого не поставив в известность, решили обойтись собственными силами, фактически позволив беспрепятственно провезти полторы тонны кокаина в нашу страну. Ты понимаешь, какую ответственность мы берем на себя?
– Все правильно, – согласился Головко, – но ты сам говорил, что это может быть игра Бразильца. Тогда получается, что мы пошли у него на поводу.
– Я не говорил, чтобы мы задержали этот груз и невольно подставили Шатена. Я говорил, что мы обязаны вместе с другими контролирующими органами провести совместную операцию и уточнить источники распространения подобного груза. Что здесь непонятного?
– Только одно: мы должны делиться этой информацией с другими ведомствами, что мне совсем не нравится. За наших офицеров, которые с нами работают, я могу поручиться. Если даже не за всех, то за большинство. А за эту публику я ручаться не могу. Только несколько месяцев назад арестовали следователя-женщину, которая вымогала триста тысяч долларов у наркокурьера, обещая его освободить. Ты думаешь, что это единичный случай?
– Не думаю. Тогда предлагай конкретное решение этого вопроса. Только без этого пафоса. Что нам делать? Как правильно отреагировать на поступившую информацию Шатена? Может, сделать вид, что мы ничего не получили? Ничего не знаем и не хотим знать? Только это уже называется должностным преступлением. И я на такое не пойду.
– Он нас проверяет, – все еще пытаясь защитить свою позицию, сказал Головко. – Если сообщим остальным, то подтвердим подозрение в отношении Шатена.
– Ты сам сказал, что Бразилец объявил об этом в присутствии нескольких своих сообщников. Значит, он будет подозревать сразу нескольких человек.
– А если его информатор среди тех, кому станет известно об этой партии груза, то Бразилец начнет поиски предателя, – напомнил подполковник.
– Верно. Значит, мы с тобой должны параллельно продумать схему защиты Шатена от подозрения. Если Ваганов рассказал об этом в присутствии нескольких своих помощников, то мы должны подставить одного из его людей под подозрение, чтобы вытащить Шатена.
– Каким образом?
– Перевести подозрение на другого.
– На кого?
– Нужно подумать. Понятно, что Викулов в любом случае не подходит. Бразилец просто не поверит в его предательство. Выходит, остаются несколько самых близких людей Ваганова, с которыми он работает.
– И каким образом ты собираешься «переводить эти подозрения»?
– С помощью его информатора, – улыбнулся Белобородов.
– Не совсем понял.
– Мы собираем всех сотрудников из других организаций и согласовываем с ними комплекс мер, которые считаем нужным принять. Если среди тех, кому мы сообщим об этой операции, окажется информатор Ваганова, то тот довольно скоро узнает о наших приготовлениях. В этом случае он может отменить поставку этой партии и попытается вычислить предателя в собственных рядах.
– Правильно. И может выйти на Шатена.
– Именно поэтому мы должны подставить другого. Сообщим, что это наш информатор, но сделаем это в такой форме, чтобы можно было конкретно определить одного из его помощников. И мы убьем этим сразу двух зайцев. Даже трех, если считать, что мы будем контролировать возможную поставку груза. Но в данном случае еще важнее отвести подозрения от Шатена и наконец выяснить – есть ли информатор Бразильца среди наших друзей. По-моему, эти две задачи перекрывают все остальные. Как ты считаешь?
– Согласен, – кивнул Головко, – собирай совещание. А мы подготовим нужные документы и постараемся сделать так, чтобы нам поверили.
– Действуй, – разрешил генерал.
Совещание было назначено на восемь часов вечера. С половины восьмого начали подъезжать вызванные офицеры, опасавшиеся попасть в пробку. Приехали все – генерал Керашев, полковник Токарев и старший советник юстиции Егикян. Они пили кофе, которым их угостил Белобородов, и ждали появления Головко.
Без пятнадцати восемь было решено начать совещание. Появившийся с папкой в руках подполковник сухо и мрачно сообщил, что по поступившим агентурным сведениям группа Бразильца собирается уже через три дня перевезти в страну беспрецедентно большой груз кокаина по северному маршруту. После его сообщения наступило тягостное молчание.
– Что значит беспрецедентно большой? – уточнил Токарев. – Вы, наверно, помните, как мы вместе с вами взяли двести килограммов героина, поступавшего из Афганистана. Каков вес и характер этого груза?
– От полутора до двух тонн кокаина, – сообщил Головко.
Егикян нахмурился.
– У вас точные сведения? Такой груз нелегко провезти в страну, минуя все пограничные и таможенные контроли.
– От полутора до двух тонн кокаина, – сообщил Головко.
Егикян нахмурился.
– У вас точные сведения? Такой груз нелегко провезти в страну, минуя все пограничные и таможенные контроли.
– Мы обычно не ошибаемся, – пояснил подполковник. – Об этом нам сообщил наш информатор. Несмотря на его молодость, он уже один из самых близких помощников Бразильца, хотя успел отсидеть в тюрьме за националистические взгляды и убийство эмигрантов.
– И такого человека вы считаете своим информатором? – покачал головой Егикян. – Работаете с разными отбросами общества. Как можно доверять такому человеку?
– У нас просто нет другого выхода, – пояснил вмешавшийся в разговор Белобородов, – мы работаем с теми, кто соглашается с нами работать. Поэтому мы решили собрать вас, чтобы скоординировать наши действия.
– Подождите, – проговорил Керашев, – я не совсем понимаю, что именно происходит. Если ваш информатор сидел в тюрьме и вообще уголовный элемент, то почему им занимается именно ваш – тридцать четвертый отдел? Есть другие службы и другие отделы. А таких уголовников обычно вербуют в агенты сотрудники уголовного розыска, а не ваши офицеры.
Это был самый сложный момент. Казалось, что вся их затея обречена на провал.
– Мы не имеем права говорить, что он офицер полиции, – твердо сообщил Белобородов. – Именно поэтому мы говорим о нем как об уголовном элементе националистического толка. На самом деле он старший лейтенант полиции. И, несмотря на свой молодой возраст, он уже успел отличиться, стал одним из самых главных помощников самого Бразильца.
– Только не говорите, что это Викулов, – усмехнулся Керашев, – все равно не поверю.
– Мы не имеем права раскрывать имена наших сотрудников, – твердо сказал Белобородов. – Но Викулов в данном случае никак не подходит. Этот убийца и насильник уже много лет работает с Вагановым и не будет его сдавать ни при каких обстоятельствах. Кроме того, он далеко не молод, ему уже под пятьдесят и он старше самого Бразильца.
– Правильно, – согласился Керашев, – я не спрашиваю у вас, кто именно внедрен в организацию Бразильца. Я спросил только про Феликса Викулова. У нас накопилось к нему слишком много разных претензий. Полагаю, что вы не станете возражать, если мы в ближайшее время посадим его в наш изолятор.
– Мы договаривались сделать это месяцев через шесть еще на первом нашем совещании, – напомнил Белобородов.
– Прошло уже три месяца, – ответил Керашев. – Мы, конечно, можем еще немного подождать. Но уж слишком одиозная фигура этот Стальной Феликс. И вообще обидно слышать, что этим святым для чекистов именем называют уголовника. Ладно. Мы готовы подождать еще три месяца.
– Спасибо, – кивнул Белобородов, – мы ценим ваше понимание. Давайте обговорим все детали нашего сотрудничества. Я думаю, что мы все заинтересованы в том, чтобы узнать, каким образом такие партии грузов идут через границу и где существует дыра, через которую они попадают в нашу страну. Именно поэтому мы решили обратиться к пограничникам и таможенной службе, чтобы усилить контроль на границе и особенно на северном маршруте в ближайшие несколько дней. Полагаю, что так будет правильно. Мы хотели бы распутать всю цепочку, выяснив, кому поставляется такая партия и каким образом она затем расходится по всему городу.
– Мы все сделаем, – заверил его Керашев.
Совещание закончилось через два с половиной часа. Уставшие офицера расходились по своим машинам. Белобородов и Головко, оставшись вдвоем, начали еще одно совещание.
– Я думаю, что они все поняли, – возбужденно проговорил Головко. – Если среди нас действительно есть информатор Бразильца, то уже завтра утром он примет меры. Ваганов не тот человек, который способен выжидать, прежде чем нанести удар. Именно поэтому он сразу придет в ярость, поняв, как именно его обманывали.
– Надеюсь, что так и будет, – пробормотал Белобородов. – Во всяком случае, мы очень рискуем, хотя я думаю, что все сделали правильно. И уже завтра мы получим ответы на оба наших вопроса. Отвести подозрение от Шатена и узнать, есть ли возможный информатор среди тех офицеров, которые согласовывают с нами действия своих ведомств. Другие офицеры могут просто не знать всех деталей случившегося.
– Будем ждать, – согласился Головко. – Кстати, Юра, я хотел тебя спросить. Только без шуток. Если, конечно, захочешь ответить на мой вопрос. А за какую партию ты голосовал на выборах? Неужели тоже за правящую?
– Иди к черту, – беззлобно заявил Белобородов. – Уже поздно, и я хочу домой. Тоже социолог хренов нашелся.
– И все-таки, – настаивал подполковник, – скажи, за кого именно ты голосовал. Мне просто интересно.
– Ты должен знать о тайне избирательной комнаты, – никто не имеет права узнавать о подлинном выборе гражданина, – несколько патетически воскликнул генерал и сам улыбнулся.
– И все-таки. Я ведь знаю, что ты голосовал. Я ведь не скрываю, что проголосовал за коммунистов. А за кого голосовал ты?
– Я голосовал против всех, – ответил Белобородов, – вычеркнул все партии. Тебя устраивает мой ответ?
– Я так и думал, – улыбнулся Головко, выходя из кабинета.
Они еще не знали, что через несколько минут один из находившихся в кабинете Юрия Белобородова офицеров позвонит самому Бразильцу.
– Они узнали, что груз пойдет через три дня по северному маршруту, – сообщил высокопоставленный информатор.
– Кто сообщил, сказали?
– Он их офицер. Старший лейтенант. Самый молодой среди твоих помощников. Отсидел якобы срок. По-моему, за националистические убийства. Алло, ты меня понял?
– Понял, – повторил потрясенный Бразилец. – Что еще?
– Викулов вне подозрений. Они считают его слишком опасным. ФСБ будет брать его через три месяца. Все. До свидания.
– До свидания. – Бразилец тоже отключил связь. Он откинул голову на спинку кресла и, закрыв глаза, долго думал. Теперь ему предстояло сделать выбор. Но он все еще сомневался, даже не предполагая, что именно произойдет этой ночью.
Глава тринадцатая
Я все рассчитал так правильно, как и должен был рассчитывать такой авторитетный человек, как Отшельник. И поехал вечером на встречу с Маляровым. Потом я часто себя спрашивал – почему я решил не советоваться с ним по поводу разговора Артиста с этим Таиром. Наверно, потому, что хотел решить все вопросы сам, без вмешательства его людей и его службы. Именно поэтому я приехал на рандеву с Ильей Глебовичем и мы договорились, что завтра я встречусь с Ириной в последний раз. Я обещал ему с тяжелым сердцем, хотя прекрасно понимал, что он прав и нельзя так подставлять женщину, которая мне нравилась. В душе у меня теплилась надежда, что я смогу увидеть ее довольно скоро. Она говорила, что собирается снова навестить сына в Швейцарии, куда я мог бы отправиться по своим делам и случайно оказаться с ней в одном отеле. Хотя нет, теперь случайностей быть не может. В них просто не поверит ее муж. Значит, нужно будет регистрироваться в отеле под чужим именем. Или кто-то из моих помощников снимет номер на свою фамилию, а потом мы с ним поменяемся местами. Так будет правильнее.
Санитара я предупредил, что он должен лично выехать вместе с Артистом и еще тремя ребятами для захвата Таира. И хотя Фрол предупреждал меня, что Таир Бицуев ходит без охраны, мои ребята на всякий случай были вооружены. Трудно заставить человека сесть в чужую машину, если не подтолкнуть его в спину пистолетом. Ствол оружия действует лучше любых аргументов, это я точно знал.
Потом мне рассказывали, что Артист минут двадцать уговаривал этого Таира согласиться на мое предложение. Я даже думал, что он решил прикарманить себе часть денег и предлагал своему собеседнику не миллион, а гораздо меньше. Но потом я выяснил, что Артист не посмел так нагло меня обманывать, понимая, что его обман может рано или поздно раскрыться. И поэтому действительно предлагал целый миллион долларов за информацию. Но Таир громко рассмеялся и послал моего визитера очень далеко. Потом Артист снова долго его уговаривал. Но Таир не соглашался. И тогда Артист, повернувшись к машинам, сделал знак моим людям. Нужно сказать, что я держу при себе настоящих «волкодавов». Я плачу им неплохие деньги, и эти ребята готовы ради меня на любые «подвиги». Все бывшие десантники и спецназовцы. Но им пришлось повозиться с этим Таиром, который умудрился отбросить двоих, и только пистолет, который уперся ему в спину, заставил его подчиниться их требованию и усесться в машину. Таира отвезли на нашу загородную явку, о которой почти никто не знал, и перезвонили мне, чтобы я приехал.
Я появился там в первом часу ночи. Должен сказать, что я всегда испытываю какое-то брезгливое чувство, когда вижу привязанного беспомощного человека. Как будто баран на заклание. Я ведь вырос в Уфе, и там часто у мечети резал баранов в курбан-байрам, когда необходимо было принести жертву Аллаху. Самое обидное, что в советское время никому и в голову не приходило резать баранов прямо на улице. Этого идиота сразу бы забрали в милицию. Все было цивилизованно. Баранов резали где-то в глухих местах, подальше от глаз посторонних людей, женщин и детей. Потом раздавали мясо нуждающимся, готовили обильные обеды, и все были довольны.