– На твоем месте я бы сто раз подумала, прежде чем идти с этим старым извращенцем в его берлогу, – предупредила новичка Эсфирь.
– Не слушай ее, – проворковал старик на ухо новому другу, обнимая за плечи.
Сво-Дош не обернулся. Стены энергетического строения пропустили их и сразу превратились в непрозрачный монолит.
– Вот идиот, – покачала головой Эсфирь. – Мы же содомиты, а не клирики.
За время пребывания в поселении она трижды замечала, как старик Вент заманивает в свой дом диких содомитов, которые шакалят на окраинах. Эсфирь не видела, чтобы они выходили. И если первый раз она стала случайным свидетелем, то потом уже наблюдала за домом старика осознанно. «Что он делает с дикими содомитами?» – гадала Эсфирь, видя, как спустя несколько дней из дома выходит довольный старик. Какое-то время он как неприкаянный бродил по поселению, стараясь держаться подальше от окраин, чтобы не видеть диких содомитов. Большинство жителей игнорировали друг друга, но старик Вент не оставлял попыток завести знакомство. Затем он злился, кипел желчью, цепляясь ко всем, кто попадался под руку, и в итоге отправлялся на окраины поселения и дразнил диких содомитов, заставляя начать преследование, пока жертва и охотник не скрывались за энергетическим полем стен дома старика. Вот только кто был в этой погоне жертвой, а кто охотником?
– Охотишься за охотником? – спросил однажды бывший хранитель по имени Рафаэль, который сошел с ума от бесконечных корректировок сознания и был выдворен Иерархией за пределы цивилизованной части мира с присвоением статуса содомита. Эсфирь разговаривала с ним несколько раз, но так и не смогла узнать, убивал он кого-нибудь или нет после того, как спятил, но еще не получил статус содомита.
– Что значит – охочусь за охотником? – переспросила тогда Эсфирь.
– Ты ведь убийца, – пожал плечами бывший хранитель. – И не спорь, я вижу это у тебя в глазах.
– А ты не думал, что мой образ может оказаться подделкой? Я понимаю, если бы мы встретились в Размерности, а так…
– Сомневаюсь, что ты изменила протоколы точки сборки.
– Откуда такая уверенность?
– Никто бы не стал добровольно делать себе настолько уродливое лицо.
– Дурацкая шутка, – скривилась Эсфирь.
– Это не шутка.
Рафаэль поднялся, подошел к дому старика Вента и заглянул внутрь, словно на пути и не было преград в виде энергетических стен.
– Что там происходит? – спросила Эсфирь.
– Ты не захочешь этого знать.
– Не решай за меня.
– Я не решаю. Об этом снова говорят твои глаза.
В тот день Эсфирь дала себе зарок, что когда-нибудь выпытает у Рафаэля секрет, как он преодолевает энергетические преграды стен. «Конечно, все это штучки хранителей и добра от них не жди, но иногда это может пригодиться», – думала она тогда.
Сейчас, глядя на неприступный дом старика Вента, Эсфирь ругала себя, что не узнала у бывшего хранителя, как преодолевать преграды энергетических стен. «Может быть, найти Рафаэля и попросить помочь? – гадала она. – Или новому поселенцу помощь не нужна? Он ведь содомит, как и все мы, – совсем не то что люди на границах поселения, утратившие человечность. Что если это старику Венту нужна помощь?» Эсфирь улыбнулась, решив, что старому извращенцу точно не станет помогать, даже если он будет умолять на коленях.
– Мерзкий старикашка, – передернула плечами Эсфирь и уже собиралась уйти, когда, разрывая энергетические стены, из дома Вента выскочил Сво-Дош.
Нарушенные протоколы родили всполохи яркого света, накрывшего всю территорию немалого поселения. Схемы взаимодействия с окружающим миром дали сбой, ослепив разноцветными переливами всех, кто находился поблизости. Пробив энергетические стены, Сво-Дош, продолжая движение, устремился под углом вверх, зависнув над крышами домов поселения. «Сейчас он сбежит от нас навсегда», – успела подумать Эсфирь, прежде чем Сво-Дош рухнул вниз, вызвав новую энергетическую волну.
– Ух! Что это было? – засуетились жители, выбираясь из своих домов.
Дикие содомиты, словно в них действительно проснулся инстинкт стервятников, потянулись к упавшей жертве. Сво-Дош не двигался.
– А ну пошли прочь! – заорала Эсфирь на диких содомитов, решив, что новичок мертв, и не желая смотреть, как утратившие остатки человечности существа разрывают его на части. – Кыш!
Размахивая руками, она приблизилась к новичку, решив, что лично разрушит его протоколы ТС, но крайняя мера не понадобилась. Сво-Дош очнулся, осторожно проверяя связь с образом.
– Кажется, все цело, – сказал новичок, заметил диких содомитов, круживших невдалеке, и попытался подняться.
Протоколы ТС дали сбой, не позволив сделать этого.
– Давай помогу, – предложила Эсфирь, протягивая ему руку.
– С чего бы это? – спросил Сво-Дош, переводя взгляд с Эсфирь на диких содомитов и обратно. – Разве ты не хотела, чтобы эти дикари сожрали меня, оставив за тобой право быть последним содомитом, пришедшим в это поселение?
– Это было давно, – отмахнулась Эсфирь.
– У тебя проблемы с восприятием времени или это тоже какая-то особенность поселения?
– А ты шутник.
– Да какие тут шутки?! – Сво-Дош вспомнил старика Вента и устремил напуганный взгляд к искрящемуся разорванными протоколами дому извращенца.
– О! – улыбнулась Эсфирь.
– Что «о»? – растерялся Сво-Дош.
– Ну, судя по тому, как ты выскочил оттуда…
– Ты должна была предупредить меня, – новичок снова попытался подняться, увидел жителей поселения, любопытно разглядывавших его. – Чего это они? – спросил он.
– Вышли посмотреть на тебя.
– Зачем на меня смотреть?
– Ты только что пробил энергетическую стену в доме старого извращенца, а эти люди… – Эсфирь бросила беглый взгляд на поселенцев, отмечая, что это первый раз, когда они проявляют подобный интерес. – Они просто ученые.
– И что это значит?
– Не хочешь рассказать им, как тебе удалось пробить энергетическую стену?
– Нет.
– Обещаю, они будут слушать и смогут оценить…
– Это опасно! Из-за этого уже погибло много людей! – закричал он, заставляя свихнувшихся ученых неодобрительно нахмуриться.
– Не делай так, – очень тихо посоветовала Эсфирь. – Не разочаровывай этих психопатов.
– Иначе что? – скривился Сво-Дош. – Что вы мне сделаете?
Он подошел к собравшимся ученым и заорал. Никого это не напугало. Сво-Дош трижды повторил попытку.
– Думаете, могу только кричать? – зашипел он, давясь бессильным гневом, затем неожиданно метнулся вперед, схватил женщину-содомита по имени Анк и активировал интегрированные в точку сборки протоколы взаимодействия с энергией Подпространства, необходимой для перемещения на высоких скоростях, которые не способна обеспечить стандартная энергия извлеченного из оставленного в Размерности тела сознания.
Стандартные протоколы движения перестали действовать, и Сво-Дош, крепко прижимая к себе женщину-содомита, стремительно взмыл в переливающуюся даль неба Квазара. Дикие содомиты оживились и, громко улюлюкая, начали подпрыгивать, пытаясь повторить трюк новичка. Чокнутые ученые не двигались. Молчала даже Анк, которую Сво-Дош поднял высоко над материей Квазара, угрожая отпустить, подвергнув распаду основные протоколы ТС.
– Почему ты не кричишь? – разозлился он. – Почему не боишься?
Перегрузки исказили его образ. Координация нарушилась. Сво-Дош ослабил объятия, и Анк полетела вниз – без единого звука или движения. Снижение нагрузки помогло защитным системам локализовать сбой. Контроль вернулся, и Сво-Дош успел поймать женщину-содомита незадолго до того, как она разбилась о поверхность. На новый подъем сил не было, и они рухнули на пульсирующие внизу строения, немного смягчившие удар.
– Ты должна была закричать, – сказал Сво-Дош женщине-содомиту, чувствуя, как медленно возвращается контроль над восприятием после падения. – Просто закричать – и все бы закончилось.
Он поднял голову, пытаясь заглянуть Анк в глаза, но не смог разглядеть ее лица – только бледное пятно, в котором смутно проглядывались знакомые черты…
– Что за черт? – растерялся Сво-Дош, когда до него дошло, что женщина превратилась в него.
– Не знаю, как это произошло, но…
Поселенцы окружали его, нависали молчаливыми судьями.
– Я просто хотел напугать ее, – сказал Сво-Дош – и вздрогнул, потому что женщина-содомит с его лицом зашлась истеричным воплем.
– Что происходит? – испуганно уставился он на поселенцев, понимая, что их лица тоже стали точной копией его лица. И не только лица: голос, тела, одежда…
Десятки голосов слились в единый вопль, который проникал в сознание, сводил с ума, заставляя сделать глубокий вдох, как того требовали протоколы ТС, и заорать вместе со всеми.
Десятки голосов слились в единый вопль, который проникал в сознание, сводил с ума, заставляя сделать глубокий вдох, как того требовали протоколы ТС, и заорать вместе со всеми.
– Пожалуй, чокнутый выскочка сам напросился, – сказал Рафаэль, подойдя к Эсфирь.
– Пожалуй, – согласилась она с бывшим хранителем, наблюдая, как поселенцы расходятся по своим домам, а Сво-Дош стоит на коленях и орет что есть силы. – Что они с ним сделали?
– Не они. Это работа всего одного человека, – Рафаэль указал взглядом на спину невысокого широкоплечего мужчины, которого Эсфирь видела впервые. – Его зовут Фарон, – сказал бывший хранитель, – и раньше он работал нейронным инженером, пока не сдвинулся на идее сделать КвазаРазмерность чище, внедрив в сеть небольшую программу, способную перехватывать эмоции человека, преумножать их и возвращать хозяину. Соответственно, Фарон предполагал, что большинство людей добряки и в мире настанет эра блаженства, но вышло все наоборот. Сначала его отдел, а затем квартал и целый уровень взвыли от нестерпимой боли, отчаяния, ненависти и злости. Люди сходили с ума, убивали родных, шли к соседям и продолжали собирать кровавую жатву… Иерархия предпочла замять безумие одного из своих рабочих, присвоив ему статус содомита и выкинув за пределы цивилизованного общества. Говорят, Фарона на какое-то время приютили не то в незаконной лаборатории акеми, не то в центре Энрофы, расположенном в неиндексированных территориях. В общем, он делился с ними своими идеями, а они объясняли ему особенности программирования в Квазаре… Потом он написал код подмены, который применил сейчас к новичку-выскочке, и приютившие его ученые уничтожили друг друга… Правда, все это может оказаться лишь слухами… Сам Фарон никогда не рассказывает о своем прошлом.
– А как он оказался в поселении? И главное – зачем?
– Не знаю. Кажется, он работает над новыми протоколами, ставя иногда эксперименты на диких содомитах, которые бродят вокруг поселения, но я не удивлюсь, если окажется, что и мы давно стали частью его экспериментов.
– И давно он что-то изобретает здесь?
– Не знаю: когда я пришел, он был здесь старожилом.
– Ого! А я почему-то всегда думала, что ты поселился здесь одним из первых, был, так сказать, отцом-основателем поселения содомитов.
– Сомневаюсь, что это поселение создали содомиты. Некоторые строения, когда я появился здесь, были старыми как мир и принадлежали Всемирной иерархии.
– Вот как? – Эсфирь тщетно пыталась понять, к чему приводит это откровение, какую истину являет. – Думаешь, клирики специально построили это место для первых содомитов? – выдвинула предположение Эсфирь.
– Маловероятно, что поселение создавалось для содомитов. Скорее всего, это место служило для каких-то иных целей… – Рафаэль замолчал, бездумно наблюдая за страданиями новичка.
Сво-Дош катался по земле, рычал, ревел, умолял, молился кому-то, сыпал проклятиями…
– Ты не пытался разобраться, что это были за цели? – спросила Эсфирь, когда поняла, что бывший хранитель не собирается продолжать. – Если ты уверен, что поселение принадлежало Иерархии, то… – она искала ответ так настойчиво, что заболела голова. – Вот зараза, – проворчала Эсфирь. – У меня нет ни одной идеи. Что забыли клирики в неиндексированных территориях? – неожиданно ее осенило. – Ты ведь был хранителем. Ты должен знать больше, чем мы…
– Меня пропустили через столько кругов коррекции личности, что я с трудом имя свое помню.
– Непруха, – вздохнула Эсфирь.
– Да, непруха, – согласился бывший хранитель.
– А другие ученые содомиты? – снова оживилась Эсфирь. – Те, что были здесь до тебя… Ты говорил с ними? С Фароном, например?
– Конечно.
– И что?
– Молчат как рыбы.
– Думаешь, им есть что скрывать?
– Думаю, им просто плевать на то, что здесь было раньше.
– А если надавить на них?
– Чтобы надавить на таких как Фарон или Анк, одного умения проходить сквозь простейшие энергетические стены будет мало.
– Мы можем объединить усилия.
– У тебя есть туз в рукаве или ты думаешь, что сможешь кого-то удивить своими алгоритмами защиты?
– Я очень быстро учусь. Намного быстрее любого другого человека. Я ведь генетическая аномалия. Что запрещает нам развиваться, искать союзников, чтобы померяться силами с Фароном и Анк?
– Не понимаю, зачем тебе нужна тайна?
– Потому что в этом есть смысл.
– Мы – содомиты. Нам не нужен смысл.
– Но ты тем не менее пытался разгадать эту тайну.
– После десятка коррекционных циклов у меня осталось слишком мало инстинктов, чтобы вырождаться, и слишком мало надежд и целей, чтобы мечтать выбраться отсюда.
– А у меня от рождения дополнительный мозг вместо правого легкого, потому что только так в репродукционном центре могли сохранить жизнь ребенку с неестественно крохотной головой и дефективным первым мозгом. Плюс я каждую ночь, когда вы спите, возвращаюсь в Размерность. Мое тело в капсуле официального терминала КвазаРазмерности не подчиняется мне, но я могу все чувствовать.
– Это очень странно.
– Не то слово, особенно учитывая, что в Размерности у меня были проблемы с восприятиями. Каждую ночь я нахожусь в плену своей материальной оболочки. Каждую ночь мои эмоции взрываются россыпью чувств: от ненависти до любви, от пацифизма до мыслей о геноциде. И я ничего не могу сделать. Не могу даже уснуть. Но, думаю, именно поэтому я не схожу с ума, превращаясь в диких содомитов. И плевать, что Иерархия присвоила мне официальный статус содомита. В Квазаре я самая обыкновенная, здоровая. В детстве я не могла спрятаться от своих сбоивших восприятий в Подпространстве, потому что в репродукционном центре не смогли создать полноценные связи между старым мозгом и новым. Потом я попала в лабораторию к акеми по имени Мей-Ар, и он исправил ошибку врачей. Так что, когда я оказалась в Квазаре, то поняла, что теперь могу жить здесь. И знаешь что? Впервые в жизни я понимаю, что я – это я.
Глава восемнадцатая
Сво-Дош стал первым союзником Эсфирь и Рафаэля. Конечно, это произошло не сразу. Сначала они позволили ему настрадаться вдоволь, умерив спесь и гордыню, затем Рафаэль обратился к Фарону с просьбой прекратить мучения акеми, отключив протоколы, обострявшие восприятия в сотни раз. А когда Фарон отказался, к нему обратилась Эсфирь, пообещав, что позволит провести над собой пару экспериментов в обмен на свободу акеми.
– Пусть ставит эксперименты на мне, – предложил бывший хранитель.
– У тебя нет дополнительного мозга вместо правого легкого, – кисло напомнила Эсфирь.
– Так Фарон хочет проводить опыты на твоем мозге?
– Он считает, что подобное искусственное расширение возможностей человека может стать ключевым этапом в естественной эволюции.
– Фарон – свихнувшийся содомит, – напомнил Рафаэль.
– Нам нужны союзники, – пожала плечами Эсфирь. – К тому же он знает о предыдущих экспериментах, которые ставили на мне Манх и Мей-Ар.
– Как он может знать об этом? – удивился бывший хранитель. – Его не было в Размерности несколько десятилетий, да и поселение он никогда не покидает…
– Еще одна тайна, – кисло подметила Эсфирь.
Она не призналась Рафаэлю, но Фарон, предложил ей не только освободить заносчивого акеми в обмен на обещание стать ненадолго его подопытной крысой, но и обещал устроить встречу с ученым по имени Мей-Ар, который ставил над ней опыты еще до того, как она стала содомитом.
– Заодно сможешь отомстить ему, – сказал Фарон.
– Я выдавила ему глаза и частично повредила мозг, – гордо заявила Эсфирь. – О какой еще мести может идти речь?
– Ты можешь простить его.
– Что?
– Тираны не верят в прощение.
– Он не тиран. Он просто чокнутый акеми, который перешел дозволенные границы.
– Без него ты бы сошла с ума, став содомитом, так что в каком-то роде ты обязана ему.
– Думаю, выдавленных глаз будет достаточно.
– Я говорю не о глазах. Ты можешь позволить ему закончить эксперимент.
– Никогда.
– Я вижу, что ты отличаешься от большинства содомитов. Здесь, в Квазаре, ты не безумна, в отличие от Размерности, где твои восприятия идут вразнос. И я знаю, почему это происходит.
– Тогда ты должен понимать, что меньше всего я хочу лишиться этого.
– Мей-Ар может доработать твои протоколы, позволив не только просыпаться в Размерности каждую ночь, но и контролировать свое тело. Только представь, какие горизонты откроет тебе эта способность!
– И какая польза от этого тебе?
– Я же сказал – эксперимент. Ты уникальна. Если бы ты сама не пришла ко мне, то скоро мне пришлось бы самому обращаться к тебе с просьбой стать частью моей работы. Но у тебя оказалось большое сердце для содомита, и ты пришла ко мне, вступившись за акеми-неудачника.