– Говорят, специальное распоряжение Иерархии, – пожал плечами сосед. – Клирики не имеют права жить в строениях акеми или что-то в этом роде… Точнее сказать не могу.
– Клирики? – Фарон покосился на дом. – Так здесь жили клирики?
– Целая группа. Не знаю, как долго. Я появился здесь накануне трагедии, так что много увидеть не смог.
– До какой трагедии?
– Клирики занимались сторонними исследованиями тонких граней… Вы же слышали, что место основания базы «Виадос-12» находится на одном из самых нестабильных участков временной мембраны? – прищурившись, спросил мужчина, желая проверить уровень знаний новых соседей, и тут же нахмурился, смущенный внезапно пришедшей на ум догадкой. – Вообще-то странно, что агент, устроивший ваш переезд сюда, не предупредил о подобном… У вас вообще есть разрешение на проживание здесь?
– Разрешение есть, вот только с агентом нам, мягко выражаясь, не повезло, – сказала Анк, активируя идентификационные протоколы, чтобы сосед смог убедиться лично в правдивости их слов.
– Так вы нейронные инженеры из Galeus longirostris! – просиял он и, спешно представившись, сказал, что тоже работал нейронным инженером. – Если верить вашим идентификационным протоколам, то наши офисы находились на одном уровне. Я разрабатывал сторонние программа для нейронных модулей, созданных Всемирной иерархией для проверки эмпатии. У нас была молодая, но весьма известная компания…
– Чанго, – произнесла вслух имя соседа Анк, пытаясь отыскать в своих воспоминаниях историю этого человека, что без дополнительных информационных баз, доступных в нейронных сетях Размерности и в меньшей степени в цивилизованной части Квазара, сделать было крайне сложно. – Нейронные модуляторы… – она досадливо поморщилась и качнула головой. – Нет, прости, ничего не приходит на ум… Я, если честно, не то что не помню тебя и компанию, где ты работал, но не могу даже вспомнить, что такое нейронные модули для проверки эмпатии.
– Ты никогда не слышала о нейропатах? – растерялся Чанго.
– Это какое-то отклонение, как генетическая аномалия, или я ошибаюсь?
– Открытие было сделано недавно, но многие уже считают, что это не генетическая аномалия, а дополнительная способность, проявляющаяся у людей как часть эволюционного развития… Как шестое чувство, понимаешь?
– Прости, но все, что я слышала о нейропатах, не вызывает ничего, кроме чувств сопереживания их горю.
– Пока не доказано официально, но существует мнение, что нейропаты могут общаться друг с другом без слов, используя нейронные сети как способ передачи открытых мыслей.
– А также я слышала, что у нейропатов начинают деградировать ядра личности, отвечающие за эмоции.
– Природа требует платы за любое новое качество, – сказал Чанго. – Она подарила людям сложный мозг, но забрала необходимые для охоты и защиты от других хищников когти и клыки. И если с одной стороны это огромный минус, сделавший человека уязвимым и незащищенным в давние времена, то с другой стороны – это заставило его развивать умственные способности, благодаря которым он стал тем, кем является сейчас, выжив после наступления Великого ледника, построив мир КвазаРазмерности.
– Ну, так далеко в будущее я не заглядываю, – примирительно улыбнулась Анк. – Человеческая жизнь измеряется угасающей связью сознания с материальной оболочкой, из которой основные ядра личности черпают энергию для нормального функционирования, и дальше этого срока я не смотрю. Да и никто, думаю, не смотрит, когда вопрос касается исключительно его собственной жизни. Неважно, кем станут нейропаты в будущем, сейчас они воспринимаются обществом как генетические аномалии, в причинах появления которых нужно разобраться и предотвратить их в будущем. И можешь спорить со мной сколько угодно, но я знаю, что этим людям сейчас живется крайне скверно, особенно в мире Размерности, где нейронные сети провоцируют прогресс заболевания. Хотя об этом, кажется, тоже идут споры.
– Идут, – согласился Чанго. – Но процесс деградации основных ядер личности действительно приостанавливается в Квазаре. Не скажу, что это абсолютное замораживание процесса, потому что на деградацию влияет множество разных факторов, но исследования показывают, что сейчас бегство в Квазар является единственным способом сохранить чувства.
– О, так ты изучаешь нейропатов? – вклинился в разговор Фарон. – Но почему так далеко от центров цивилизации?
– Конкретно сейчас я изучаю влияние тонких граней временной мембраны на ядра личности нейропатов, а так как, по заверению квазацентристов, «Виадос-12» построен на месте наиболее тонкой грани из всех известных, то где, как не здесь, мне проводить исследования?
– Я думал, распад ядер личности нейропата зависит только от непосредственного взаимодействия с нейронными сетями.
– Дело в том, что деградация ядер нейропатов продолжается и в Квазаре. Очень медленно, но процесс не прекращается. И скорость деградации меняется в зависимости от координат, где проводились в Квазаре клинические испытания. Поэтому мы решили попробовать связать это с тонкими гранями временных мембран, обсуждение которых сейчас стало особенно модным.
– И что, целая группа больных согласилась отправиться черт знает куда ради того, чтобы провести сомнительные исследования? – спросил Фарон.
– Почему бы и нет?
– И много, если не секрет, набралось этих альтруистов?
– Пока только один – я, но для исследования этого достаточно, потому что деградация ядер личности у нейропатов происходит по идентичной схеме развития.
– О! – растерялся Фарон. – Извини. По тебе и не скажешь, что ты нейропат.
– За что ты извиняешься?
– Ну как же…
– Я не считаю нейропатию генетической аномалией, которой стоит стыдиться. Большинство проведенных исследований показывает, что подобные изменения основных ядер восприятия происходят уже не первое поколение, просто именно сейчас способность смогла проявить себя на должном уровне. И это не закончится. Будут новые волны развития. Изучение измененных ядер показывает, что развитие не остановится на способности нейропатов проникать в мгновенные мысли друг друга, но продолжит эволюционировать, позволяя проникать в более глубокие воспоминания как нейропатов, так и простых людей. – Чанго покосился на пульсирующий энергетическими всплесками дом Фарона и, желая сменить тему разговора, предложил помощь в решении возникшей проблемы.
– Ты разбираешься в программировании на этом уровне? – удивилась Анк.
– Нет, но здесь недалеко живет акеми по имени Аст-Пла. Он, конечно, странный, но если с ним поладить, то может разобраться с любой системой программирования в Квазаре.
– Я слышала, что акеми рождаются с немного измененной точкой сборки, благодаря чему у них появляется возможность взаимодействия с любым программным кодом Квазара, – улыбнулась Анк, желая подчеркнуть, что осведомлена о распространенных байках Подпространства.
– Я изучал несколько детей акеми, родители которых хотели отправить их в Размерность, и могу заверить вас, что некоторые ядра их точки сборки действительно немного отличаются от ядер обычного человека.
– О!
– Эволюция продолжается, – улыбнулся Чанго и вернулся к предложению обратиться за помощью в настройках сбоивших протоколов дома к живущему по соседству акеми.
– Может, лучше дождаться, когда адаптивные алгоритмы заметят сбой и пришлют официальную бригаду ремонтников? – решила блеснуть знаниями Анк, услышала смех Чанго и вздрогнула.
– На базах «Виадос-12» нет бригад для устранения неисправностей, связанных с домами и прочими удобствами местных жителей, – объяснился нейропат. – Это вам не цивилизованные центры, где все вращается возле того, чтобы продать людям комфортную жизнь. Здесь научная база. И пусть после того как Иерархия начала финансировать проект, на базе появилось множество сомнительных личностей, суть остается прежней – здесь преимущественно живут ученые, и если хочешь починить свой дом, почини его сам, – Чанго широко улыбнулся. – К тому же Аст-Пла вам понравится. Вы когда-нибудь общались с акеми, который грезит перебраться в Размерность и начать работать нейронным инженером?
– Что же тогда он делает на базе «Виадос-12»? – спросил Фарон.
– Пытается зарекомендовать себя, доказав свою состоятельность квазацентристам и, если повезет, то и клирикам.
– Вот теперь узнаю акеми, – улыбнулась Анк. – Хотят всего и сразу, но в результате не получают ничего.
– Что касается Аст-Пла, то он, думаю, на верном пути.
– На верном пути? – Анк нахмурилась, затем рассмеялась. – Прости, но когда подобное говорят об акеми, не могу удержаться от смеха.
– На верном пути? – Анк нахмурилась, затем рассмеялась. – Прости, но когда подобное говорят об акеми, не могу удержаться от смеха.
– Не думаю, что это смешнее пары нейронных инженеров, которые сбежали из Размерности в Квазар, надеясь найти лучшую жизнь, – парировал Чанго.
– Принято, – продолжая улыбаться, сказала Анк, подчеркивая, что не обиделась.
Была середина первой половины двухуровневого дня Квазара, но людей, когда Чанго вел новых знакомых к дому акеми, встречалось много, словно «Виадос-12» был не исследовательской базой, где большинство жителей заняты работой, а туристическим центром, получавшим главную прибыль от торговли и развлечений туристов. Особенное удивление у Анк и Фарона вызвали небольшие энергетические строения, внутри которых находились игровые заведения. Стены этих построек пестрели рекламой дополнительных услуг, перечень которых умалчивался, и впечатляющими суммами призовых фондов, дожидающихся своего счастливого обладателя.
– Думаю, база давно превратилась в нечто большее, чем просто городок для ученых, – сказал Чанго. – Не знаю, как далеко зайдут исследования квазацентристов касательно тонких граней, но в ближайшие несколько лет база определенно продолжит расширяться. По крайней мере, пока не закончится финансирование.
– Судя по тому, какое внимание уделяется в КвазаРазмерности временным мембранам, Иерархия еще долго не прекратит финансирование, – сказала Анк.
Они остановились возле разделенного на десяток секций небольшого строения, где работал Аст-Пла.
– Ого! Никогда бы не подумала, что в Квазаре может проявиться проблема с площадями, – растерялась Анк, удивленная теснотой, в которой работали люди.
– Это семейный бизнес, – отмахнулся Чанго. – Аст-Пла говорит, что привык к подобным лабораториям с детства.
– Семейный?
– Да. Все, кого ты видишь в этом строении, – родственники Аст-Пла. Не спрашивай, почему они предпочитают работать в подобных условиях, потому что я и сам не особенно понял объяснения Аст-Пла, когда говорил с ним об этом… Впрочем, думаю, он и сам не понимает…
– Может быть, поэтому он и мечтает сбежать в Размерность? – предположила Анк.
– Может быть, – согласился Чанго, а чуть позже, когда он представил молодую пару из размерности своему другу, согласился с выдвинутой теорией и сам Аст-Пла.
Он был молод и не скрывал, что семья называет его паршивой овцой.
– Но так, наверное, и должно быть, – пожал он плечами. – Кому-то нужно занять эту нишу, чтобы стать образчиком для тех, кому укажут на него и объяснят, как делать не нужно.
– Звучит так, словно ты не очень счастлив от своего выбора, – подметила Анк.
– Я просто понимаю, что убраться отсюда будет крайне сложно. Единственный шанс – это довести наши разработки до ума и продать их либо квазацентристам, либо Всемирной иерархии.
– Сомневаюсь, что клирики станут что-то покупать у сторонних агентств, – сказала Анк. – Не знаю, какими легендами полнится Квазар, но в Размерности каждый инженер знает, что единственный шанс привлечь к себе внимание Всемирной иерархии – это подать официальный запрос о приеме на работу, а потом надеяться, что ответ клириков будет положительным, а отдел, куда тебя назначат, перспективным, позволяющим проявить себя.
– А можно просто создать что-то по-настоящему полезное, – пожал плечами Аст-Пла.
– Ты самоуверен, – хмуро подметил Фарон.
– Моя семья работает над защитным куполом, который позволит создать в Квазаре микромир, оградив то, что будет под куполом, от внешнего воздействия.
– По-моему, это выглядит как отдельная петля Квазара в Подпространстве, – осторожно подметил Фарон. – Не думаю, что Всемирная иерархия заинтересуется технологией, которая, согласно одному из катехизисов, принадлежит миру и не может находиться в частной собственности, как право на жизнь каждого человека, и генетических аномалий в том числе.
– Я бы не стал называть купол, над которым мы работаем, петлей Квазара. Во-первых, это принципиально разные концентраторы энергии и преобразователи, во вторых, купол предназначен не обособлять микромир под ним от Квазара, а, наоборот, помогать взаимодействовать, функционируя на системных слоях второго уровня современной реальности. Только не нужно это сравнивать с алгоритмами защиты. Купол позволяет создать полноценный микромир со своим собственным, отличным от Квазара исходным кодом. Это может пригодиться для создания игровых площадок или, например, чтобы оградить некоторые территории от нежелательного воздействия извне.
– Ты говоришь о «Виадос-12»? – спросил Фарон.
– Нет. На кой черт помещать под купол базу, которая давно уже превратилась в поселение? Вы знали, что здесь узаконены браки и обращения в репродукционные центры, чтобы получить ребенка? Людей тянет сюда словно магнитом, основной движущей силой которого являются единицы Влияния, вливаемые Иерархией в развитие базы.
– Зачем же тогда, если не считать глупых игровых проектов, нужен ваш купол?
– В теории он может локализовать тонкие грани временных мембран.
– В теории? – растерялся Фарон. – Как ты можешь знать, на что способен купол в теории, если в действительности еще не существует ни официального доказательства тонких граней, ни самого купола?
– Все зависит от того, что понимать под официальным доказательством, – широко улыбнулся Аст-Пла, и Анк подумала, что он действительно совершенно не похож на акеми – скорее резонансный инженер, который прожил большую часть жизни в Размерности, но сейчас вынужден находиться в Квазаре, – трагедии нет, но и причины для радости отсутствуют.
– Перед тем как отправиться сюда, мы тщательно изучили доступную официальную отчетность. Сейчас исследования тонких граней ведутся на уровне теории. Ни о каких практических испытаниях не сообщалось, – вступила в разговор Анк.
– Если бы у клириков была возможность, то они умолчали бы и о катастрофе в Isistius labialis, – иронично подметил Аст-Пла.
– Жуткий теракт, – передернула плечами Анк, не разделяя шуток, связанных с трагедией.
– Вы думаете, это был теракт? – хитро прищурился Аст-Пла, затем нахмурился и тут же неожиданно просиял. – Простите! Забываю, что вы из Размерности, где клирики приучили людей к догмам информационной пропаганды.
– А вот сейчас ты говоришь, как коренной житель Квазара, – подметила Анк.
– Ну почему же! – притворно растерялся Аст-Пла. – Наш общий друг, например, считает так же. А он, насколько мне известно, из Размерности, – акеми обратился к Чанго, требуя подтвердить его слова.
– Какого черта мы вообще перешли к заговорам клириков и трагедии в Isistius labialis? – вспылила Анк. – Кажется, разговор был о тонких гранях, существование которых до сих пор не получило официального подтверждения.
– Нейронные сети седьмого поколения тоже пока не получили официального подтверждения, но тем не менее они есть и успешно развиваются в опустевшем после трагедии комплексе Isistius labialis. Причем курирует проект Всемирная иерархия, – сказал Чанго, решив поддержать друга-акеми.
– С этим не поспоришь, – согласились Фарон и Анк, не понаслышке зная о нейронных сетях и перспективах развития.
В принципе, можно было сказать, что из-за нейронных сетей седьмого поколения они и оказались на шумной и густонаселенной базе «Виадос-12» – неудачный период, когда все скопленные семьей единицы Влияния тратятся на внедрение в основные ядра воспоминаний знаний о нейронном программировании, а спустя пару лет оказывается, что Иерархия сочла существующие образовательные программы устаревшими и объявила о начале набора нейронных инженеров, способных работать в сетях нового образца, что, как заявляли клирики, особенно важно в условиях прогрессирующего роста Великого ледника и необходимости перехода на новые виды энергии, требующие кардинального переосмысления колоссальных затрат на поддержание устаревших сетей Размерности.
Какое-то время инженеры старой школы пытались приспособиться, изучали новые базисы и принципы программирования в нейронных сетях седьмого поколения, но естественным путем, просматривая даже сутками информационные потоки с необходимым материалом, невозможно было тягаться с теми, кому знания внедрялись в основные ядра воспоминаний личности в образовательных центрах, а позволить себе подобною дорогостоящую процедуру могли лишь единицы из ученых старой школы. Так что оставалось смириться и осваивать новые горизонты, пытаясь компенсировать устаревшие навыки в одной отрасли разносторонними знаниями, превращаясь в универсальных мастеров, которым не светит построить карьеру в серьезных организациях, но которые незаменимы в небольших конторах, где нет возможности содержать многочисленный штат рабочих, поэтому универсальность приветствуется.